"Что ж, - подумал тот, - может, действительно приехала, чтобы проверить, как идет подготовка? Должен же знать хозяин, на что идут его деньги. А все-таки редкая сволочь этот Берцуллони - еще ничего толком не сделал, а уже распланировал, как чужими руками добиться, чтобы. Соболевский был им доволен. И не просто доволен, а дал бы еще денег. Сейчас я его планы слегка порушу…"
- Вы считаете, уже пора поднимать шум? - опередив его, усмехнулась Олеся. - Тогда попрошу вас поподробнее рассказать мне, сколько прошло тренировок и каковы ваши реальные затраты на подготовку нашего пилота. У меня самые широкие полномочия, в том числе и финансовые. Пользуясь случаем, тем, что мы здесь все вместе, мне хотелось бы спросить господина Калашникова: всем ли доволен наш пилот? - Вопрос прозвучал как бы формально, и ответ Калашникова оказался для присутствующих полной неожиданностью:
- Не всем. Считаю, что тренировочный процесс затянулся. Считаю, что уже могу выступать в качестве пилота команды на ближайшем этапе "Формулы". Тем более что господин Берцуллони сказал в мой адрес столько лестных слов. И еще мне хотелось бы заменить одного из механиков - Макса.
Повисла тишина. Берцуллони наливался краской, жабьи глазки, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Стихли механики и пилоты. Макс побледнел, глаза его сверкали ненавистью.
Олеся же, напротив, явно повеселела, красиво очерченный рот сдерживал улыбку. Она повернулась к итальянцу и весело спросила:
- Что скажете, господин Берцуллони?
- Ты хочешь заменить Макса? - как бы пропустив мимо ушей все остальное, напряженно произнес наконец тот. - Что ж, я его уберу, мне твое спокойствие дороже… Хотя Макс еще молодой механик. Ему есть куда расти, но… Ты пилот, твое слово важнее…
- Я вижу, вы не только отличный тренер, но еще и хороший менеджер, - весело одобрила его Сомборская. - Все остальное, о чем говорил господин Калашников, мы также обсудим. Мне представляется, что наш пилот уже может заявить о себе в полной мере. И господину Соболевскому хотелось бы скорее увидеть реальные результаты своих финансовых затрат. Деловой разговор перенесем на завтра. А пока я хотела бы разместиться в гостинице.
- Си, си, моменто! Я мигом распоряжусь! - засуетился Леонардо.
- Сеньор Берцуллони, прошу вас не беспокоиться! Поскольку я свалилась на вас, как у нас говорят, словно снег на голову ("О, о!" - Берцулллони, угодливо кивал: надо же, мол, до чего замечательно у вас говорят!), я бы не хотела хоть как-то обременять вас своими проблемами… Я полагаю, мой земляк, а ваш гонщик мсье Калашников поможет мне устроиться.
Повернулась, спросила:
- Поможешь, Егор?
Егору ничего не оставалось, как согласно кивнуть.
- Потом мы с ним обсудим кое-какие наши текущие проблемы. Ну а уж после этого встречусь с вами, хорошо?
- Да-да, конечно! - закивал Берцуллони снова превратившись в саму угодливость и любезность. - Конечно, мадам Ольеся, вы вольны делать все, что считаете нужным, хотя я мог бы самолично помочь вам обосноваться в гостинице и все такое прочее. Но одно вы все же должны пообещать в обязательном порядке: надеюсь, вы не откажете мне в любезности поужинать со мной сегодня вечером? Нет? Вот и замечательно! У нас тут изысканный рыбный ресторан, вы не против рыбной кухни? Чудесно, чудесно! Вы удивляете мир черной икрой, мы же демократичнее, наш конек - устрицы и омары. Как? Не против?
- Разумеется, я не против… - Олеся явно не горела желанием разделять вечернюю трапезу с итальянцем. - Но вообще-то я сегодня должна еще показаться в нашем консульстве, у меня там запланирована важная встреча. Так что позвоните мне вечерком, и мы все решим конкретно, хорошо?
- Ну конечно, - начал было Берцуллони, но она его тут же прервала:
- Или лучше так: если я освобождаюсь пораньше, я тут же звоню вам. Согласны?
Что оставалось Берцуллони? Он был согласен.
Глава 12
ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ
- Ну-с, красавчик, смотри, что я тебе привезла! - Олеся дождалась, пока Егор переоденется, и подошла к сверкающему серебром "вольво".
- "Вольво ХС70" - приглядевшись, произнес Егор. - Это же внедорожник-универсал!
Он оглядывал, ощупывал машину. Мощные пластиковые накладки на всем передке, колесных арках и боковинах придавали облику машины основательность.
- Да! - радостно подтвердила Олеся. - Модель просто супер! Я изучила, прежде чем брать. Двести десять лошадей, две коробки передач сразу: пятиступенчатая автоматическая и механическая для активного вождения. А какой дизайн? Задний диван из трех секций. Там столько всего можно делать! - Она щебетала, глядя на совсем не радостное лицо Калашникова.
- Хорошая машина, - кивнул он, направляясь к своему "рено".
- Эй, ты не понял: это тебе!
- Зачем она мне? Это для меня слишком дорого, да и негде здесь на такой тачке кататься.
- Почему - здесь? Ты на ней можешь и в Москву смотаться. Это раз. Во-вторых, тачка не твоя, не дергайся. Она на холдинг оформлена. А на тебя - генеральная доверенность. Соболевский хочет, чтобы его пилот имел респектабельный вид. Так что не позорь фирму, садись за руль!
Егор вздохнул: не устраивать же разборки на глазах команды, загрузил багаж Олеси, пока та снова беседовала с Берцуллони, который весьма экспансивно восхищался автомобилем.
Егор искоса наблюдал за ней, за тем, как она смеется, как время от времени вскидывает голову, отбрасывая белую прямую прядь, игриво спадающую ей на щеку. Она была, безусловно, очень хороша, и кто-то, наверно, просто умер бы от счастья, обладай он такой женщиной, - не зря вон Берцуллони уже чуть не исходит спермой… А вот на него, на Егора, ее чары, увы, уже совсем не действуют. Да, некстати она свалилась, действительно как снег на голову.
А она поглядывала на него, и глаза ее лучились такой любовью, такой искренней, нескрываемой радостью, что ему стало совсем нехорошо. Вот она простилась с Берцуллони, кивнула остальной команде, села в "вольво" рядом с Егором.
Ну поехали!
Егор стартанул. Машина шла идеально, послушная, как девочка. Егор невольно увлекся, переключая скорости, пробуя лавировать на узких улочках.
- А, черт, - сказала она, не в силах сдерживать радость от этой встречи и откровенно упиваясь эффектом своего сюрприза. - Какой ты все-таки хорошенький в этом вашем комбинезоне! Прям и ходил бы в нем все время… - С этими словами она прильнула к нему и прошептала, горячо обжигая дыханием: - А уж как мне тебя обнять хочется - ты даже себе и представить не можешь! Ну обними меня, Егор, это ведь я, твоя Лялька! Ну же, мсье Жорж… или как там тебя теперь…
Ее ухоженное лицо было совсем близко, но, странное дело, видел он сейчас почему-то не ее красивые зеленые глаза, не длинные ресницы, не нервно подрагивающие крылья аккуратного носика, а ее рот* зубы - слишком белые, слишком ровные… И не то чтобы он раньше не видел этого роскошного украшения ее рта, не то чтобы оно не нравилось Егору. Просто сейчас ему как-то особенно бросилось в глаза, как она, улыбаясь, привычно оберегает себя от морщин, от чего на лице ее застывает неживая гримаска, "легкий оскал хищницы", - невольно отметил про себя Егор. Вот так же, наверно, скалят зубы волки, чтобы напомнить, кто они на самом деле… И во всем этом Егору на миг почудилось что-то такое… настораживающее и даже отталкивающее…
А она, что странно, со всей ее чуткостью, со всей ее проницательностью, казалось, совсем не замечала его сдержанности. Или не хотела замечать?
Олеся тряхнула вдруг головой, словно норовистая лошадка, откинула, как она это любила, прядь прямых белых волос, так эффектно обрамляющих ее лицо, сказала удивленно:
- Ты что это, малыш? Это же я! Или забыл меня? Отвык? - Она хотела взять его за подбородок, но он отстранился. - Эт-то что такое? - Она изумленно подняла брови. - Ты что это? - И повторила: - Смотри-ка, и вправду отвык! - Она еще улыбалась, но взгляд ее становился все более серьезным, все более настороженным. - Или у тебя кто-то есть? - словно разговаривая сама с собой, не то вопросительно, не то утвердительно негромко сказала она, и взгляд ее снова стал веселым, хотя и совсем не таким, каким он был раньше. Теперь в нем совсем не было радостной теплоты, теперь это был боевой взгляд воительницы, привыкшей брать все нравящееся силой. - Завел кого-нибудь?
- Завел, - храбро сказал Егор.
Она снова обнажила свои изумительные зубки, протянула насмешливо:
- Вот это ты молодец!.. Вот оно, значит, что! А мне как-то и на ум не пришло. Обрадовал, конечно. Но ничего, это я переживу. Вот только о пассии своей местной чтобы пока забыл, понял? Это же я приехала, герой, какие могут быть другие бабы? Даже и не думай!
Она сидела в машине рядом с ним, хозяйски положила руку на его колено, бесстыдно повела ее по ноге вверх, к паху. Нехорошо усмехнулась, когда он дернулся, пытаясь отстраниться.
- Но-но, хватит брыкаться! Не забывай, я гостья и к тому же твоя хозяйка. - Хитро улыбнулась из-под своей непослушной пряди. - Не давлю, просто напоминаю кое о чем, если ты тут, в стране европейских свобод, все забыл.
Но руку больше фривольно не пристраивала и попыталась сменить разговор:
- Давай покажи, где ты живешь. Я еще не решила, где мне поселиться - то ли рядом с тобой, то ли где-то еще… Ты, признаюсь, все же малость озадачил меня тем, что совсем не рад… - вернулась она к больной теме. - С одной стороны, мой сладкий, не хотела бы упустить ни единой возможности побыть с тобой, с другой стороны, ты такой чужой, что должен как бы вновь привыкнуть ко мне, верно?.. Не надо, не говори ничего, - сказала она решительно, заметив, что он собирается что-то возразить. - Как бы то ни было, я надеюсь, что ты придешь в себя… от счастья… Так что и сегодняшняя ночь, и те несколько дней, что я здесь, они будут мои… Ну что ты прижал уши, радость моя? Я все поняла: ты кого-то завел. Дело, как говорится, молодое, так что на первый раз я тебя прощу. Но ведь и меня ты тоже не на помойке нашел. Так что прощу, повторяю, только на первый раз. На второй же… Молись, чтобы его не было, второго раза. Зря смеешься, я совсем не шучу.
А он всего лишь улыбнулся, не мог удержаться - уж больно нелепой оказалась вся эта ситуация, хотя на самом деле надо бы ему было не улыбаться, а молить Бога, чтобы Селин не приехала раньше времени. Кто ж мог знать, что все так сложится, - он еще вчера договорился с девушкой, что сегодня она будет у него и они проведут вечер по-семейному. А всего-то и надо было - договориться о предварительном звонке. Нет, даже и в голову не пришло. И вот нате вам - сюрприз.
Впрочем, как бы там ни было, он для себя все давно решил - он больше не собирается поддерживать любовные отношения с Сомборской, не допустит прежнего и будет в этом тверд, не уступит ни шага. Это решение было принято еще там, в Москве, перед отъездом, когда он был влюблен в нее и раздавлен открывшейся правдой: его возлюбленная - наложница его босса. Теперь же, когда у него есть Селин, о чем вообще может идти речь?
Но Олеся Викторовна явно была на взводе, явно в боевой кондиции, так что лучше бы ей Селин все-таки не видеть. Ведь если и сдержится, не оскорбит ее, не набросится с кулаками (с нее станется!), то наверняка начнет глумиться - над ней, над ним. Когда чужой в общем-то человек так глубоко проникает в твою интимную жизнь, лучше уйти в глухую защиту. Правильно образно выражаются в народе: видишь пьяного - отойди.
Они подъехали к маленькому особнячку, который на последние месяцы стал его домом. Отель был старинный - от него так и веяло историей - и в то же время уютный, чистенький, нарядно увитый по фасаду рдяными плетями дикого винограда. Но Олеся Викторовна, не торопившаяся выйти из машины, смотрела на него недоверчивым, неуверенным взглядом, каким смотрят обворованные путники на расписание в чужом аэропорту: расписание-то есть, но имеется ли в нем теперь хоть какой-то смысл?..
Поймав ее взгляд, Егор попытался увидеть этот свой приют ее глазами - глазами обеспеченной дамы, привыкшей к пятизвездочным отелям. Судя по сквозящему в ее взгляде растерянному презрению, наверно, думает о том, какое это нищенское, непрестижное жилье… Вот так же она будет смотреть и на Селин, голову можно давать на отсечение…
- И что, вот здесь ты и живешь? - с легкой издевкой спросила она наконец.
- А что? Очень симпатичный отель. Вино из крана течет, кухня отличная. Чуть ли не сам Генрих останавливался… Да и до автодрома недалеко, удобно.
- И кто тебе порекомендовал эту конюшню?
- Ну зачем так? Тут бассейн есть при отеле, и все такое… Порекомендовал Берцуллони, а что? Мне здесь нравится, честное слово.
- Ну и жлоб этот твой Берцуллони! Почему тебя не в самом городе поселили? Ты звезда! По крайней мере, для нашего автоспорта. Мы столько бабок вложили, чтобы все в это поверили, а ты позволяешь так себя унижать… Может, мне сразу вернуться назад да надрать ему задницу? Как я поняла из твоих слов, до гонок тебя пока не допустили? Почему? Он столько всего напел - ты и тест-пилот, и к тренировкам ты приступил, и в спарринге с ведущими мастерами катаешься… И вообще, он не ест, не пьет, а только и думает, как бы из тебя великого гонщика сделать… Я даже подумала, а не "голубой" ли он. Это что, все брехня, что ли, все эти похвалы?
- Практически да. К машине он меня подпустил, когда тянуть уже не было возможности. Но сколько времени потеряно! В команду включать явно не собирается - ни на одну квалификацию меня пока не заявлял…
Говоря это, он вдруг увидел хозяйку отеля, которая с любопытством разглядывала их через окно кухни.
- Ладно, пойдем, что ли, в дом, что мы в машине сидим? Там и договорим…
- Нет, придется с этим что-то делать, и немедленно! - Она вновь тряхнула волосами. - А я-то, дура, еще хотела журналюг с собой привезти. То-то бы они раструбили… Да еще этот отель твой задрипанный… Как будто мы на тебя денег жалеем… Не хватало еще Аркадию Яковлевичу, чтобы его имя стали трепать, пришив какое-нибудь скупердяйство… Дескать, мультимиллионер пожадничал… Ладно, давай веди в номер. Хочу все посмотреть сама. Где там у тебя, говоришь, вино течет…
Только бы ему повезло хоть немного и Селин не приехала! Господи, ну почему он с ней не условился о предварительном звонке! А самому при Олесе неудобно звонить. Ведь это черт знает что получится, если они встретятся.
- Ну что опять уши прижал? - хмыкнула она. - Веди показывай, как ты тут живешь.
Похоже, никакие его заклинания не помогли: он увидел стоявший во дворе "фольксваген" Селин, видимо, она уже ждала его, хозяйничала в апартаментах.
- Может, сначала тебя устроим, - предложил он, - а потом уж все остальное?
- Экие вы, мужики, смешные! - снова хмыкнула она. - Нашкодите - и в кусты. Давай-давай, веди к себе. И нечего крутить хвостом!
"Да что ты мне, в конце концов, мать, что ли? Законная жена? Опекунша?" - возмутился про себя Егор.
- Ну пошли.
Селин сидела у горящего камина, стол в номере был накрыт для ужина, все тут было красиво и торжественно.
- Наконец-то! - сказала она, едва дверь открылась. - Я тебя уже заждалась, шери! - И осеклась, увидев незнакомую женщину, которую Егор, как положено, пропускал впереди себя, стараясь в то же время оказаться в комнате одновременно с ней.
- Знакомься, Селин, это жена моего босса, Олеся Викторовна, - представил гостью Егор.
- Здравствуйте, мадам! - приветливо улыбнулась Селин.
Олеся Викторовна так бесцеремонно разглядывала француженку, словно та была и не девушка, а специально выставленный посреди номера манекен. Повисла было неловкая пауза, но Селин легко разрядила ее, хотя и прочла в глазах гостьи неприязнь, спросила у Егора:
- Мадам надолго? У вас дела? Я лучше приду в другой раз, шери?
- С чего ты взяла? - буркнул Егор. - Мы сейчас снимем мадам номер, и она пойдет к себе…
- Да? - с сомнением спросила прозорливая Селин. - По-моему, она смотрит на тебя как хозяйка… Знаешь, я, пожалуй, все же пойду, Жорж. Хорошо?
- Да-да! - одобрительно вклинилась Олеся Викторовна, не скрывая своего злорадного удовольствия. - Давай на выход, подруга! Гет аут, - грубо добавила она почему-то по-английски.
- Вообще-то я говорю и по-русски, мадам. - Теперь уже Селин окинула гостью насмешливым взглядом, поцеловала Егора, ласково провела рукой по его волосам и направилась к двери.
- Я тебя провожу! - Егор выскочил за нею, они спустились во дворик. - Извини, что так вышло! Она приехала совершенно неожиданно. Типа инспекторской проверки. К нам приехал ревизор. Я не мог тебя предупредить…
- Да ты не нервничай так, не волнуйся, - улыбалась Селин. - Я все понимаю: она хозяйка, это бизнес.
- Я люблю тебя!
Он обнял девушку, крепко прижал к себе.
За нескончаемо долгим поцелуем, кусая красивые губы, наблюдала из окна Олеся Викторовна.
Когда Егор вернулся в номер, ему показалось, что недобро сверкающие глаза Сомборской покраснели.
- Ну садись, "шерри", - ерничая, произнесла Олеся, бесцеремонно наливая себе вина из фирменного гостиничного кувшина. - Поговорим… - Она первая уселась за приготовленный для другой прибор. - Господи, я-то расстраивалась, когда узнала, что у тебя женщина: ах, француженка, ах, отобьет у меня мальчика. И что же я вижу? Какую-то пигалицу, какую-то уличную дешевку! - Как и предполагал Егор, она хамски издевалась. - Ты посмотри, кто она, и кто я! Разве можно нас сравнивать?!
- Кто тебе сообщил? - угрюмо спросил гонщик, так и не присев к столу.
- Кто надо, тот и сообщил, - отрезала она. - Я, между прочим, знаю о каждом твоем шаге. - Олеся привычно отвела за уши белые пряди, подняла бокал с вином, посмотрела через него на огонь в камине. - Господи, как только они такую дрянь хлещут, да еще и нахваливают… - Помолчала. Сказала, тяжело роняя слова: - Некрасиво это, Егор, кусать дающую руку… Ладно, попробуем забыть об этом… инциденте. Ты рад? Ты ведь, наверно, даже и не мечтал, чтобы тебе все это просто так сошло с рук, а?
- Я о тебе вообще не мечтал, - буркнул Егор. - Сошло, не сошло… Детский сад какой-то. О чем тут торговаться, если я ее люблю?
- Ну вот, сразу и "люблю"! - поддразнила она и вроде как пошутила: - Я ему всю молодость и красоту, а он мне тут изменяет…
- Молодость и красоту - это не мне, - не захотел поддержать шутку Егор.
- Ну да, конечно, - раздраженно сказала она, - я же сама тебе навязалась… А ты меня, старую кошелку, осчастливил.
И вдруг несколько злых слезинок поползло по ее щеке. Она отвернулась, чтобы Егор не видел этой ее слабости. Но Егор увидел и произнес как можно мягче:
- Послушай, Олеся! Я все сказал тебе еще там, в аэропорту, полгода тому назад.
- Пять месяцев, - поправила она.
- Не важно. Ничего между нами быть не может, ни-че-го! Я люблю другую женщину, ты принадлежишь другому мужчине.