- То есть как не воруешь?! - в свою очередь возмутился Плохиш. - Зачем же ты в камере под вора косил? Братве втирал, что ты вагонами у Вовы с Витей прешь. Люди тебя уже в натуре короновать собрались, малявы за тебя по зонам рассылали! Выходит, ты блатным пургу прогнал?
Пахом Пахомыч пытался оправдываться, но, как обычно, лишь усугублял свое положение, вызывая новые приливы смеха.
- У меня идея, - повернулся Храповицкий к Виктору. - Давай Андрюхе премию дадим! В связи с его уходом на пенсию.
- А он, кроме вреда, что-нибудь нам принес? - деловито осведомился Виктор.
- Вот деньги принес. Ну и вообще, много лет с нами проработал, пожилой человек, голова перевязана, ничего не соображает, ему лекарства нужны.
- Ладно, - сдался Виктор. - Согласен. Выдай инвалиду.
Храповицкий открыл сумку, достал две пачки по десять тысяч долларов и протянул мне.
- Держи, - сказал он. - Это от нас с Виктором.
- Много, - возразил я.
- В натуре много, - хмыкнул Плохиш.
Если в его голосе и был сарказм, то заметил его я один.
- Бери, бери, - ободрил меня Храповицкий. - Пригодится. Лисецкий тебе, между прочим, привет передавал.
- Ты с ним виделся?
- Вчера встречались. Сам мне позвонил, пригласил, я не стал отнекиваться. Часа два слушал, какие подвиги он ради меня совершал. Оказывается, это ему я всем обязан: и жизнью, и свободой. Нет у меня лучше друга, чем он.
- Может, и правда нет.
- Чего ж ты его сюда не позвал? - вмешался Иван Вихров.
- Обойдется, - усмехнулся Храповицкий. - Не надо было задом крутить.
- Да брось, Вова! Что было, то прошло!
- Не прошло, - покачал головой Храповицкий.
- Не один Лисецкий задом крутил, - заметил Виктор.
- Разберемся, - пообещал Храповицкий и опять обратился ко мне: - Ты еще не надумал, куда подашься?
- Не знаю. Хочу сначала немного отдохнуть.
- А может, рванем куда-нибудь на пару недель, а? - загорелся он. - Всей кампашкой? Куда-нибудь на острова? Поныряем с аквалангом, телок возьмем. Вань, ты как?
- Нет, мне сейчас не реально, - замотал головой Вихров. - Дел по горло. А вот ты отдыхай, самое время. А то скоро и у тебя работенки прибавится.
- Какой еще работенки?
Иван сделал хитрую мину и заговорщицки понизил голос.
- Эх, не хотел я прежде времени говорить, да еще при всех... но уж так и быть! Готовься, Вован, к переезду! Забираем тебя в Москву. Уломал я папку, дал он мне свое слово.
- А что в Москве делать?
- Он еще спрашивает! Большие дела делать, Вова, хватит здесь ерундой заниматься, в индейцев с налоговой полицией играть. Нам проверенные люди нужны, будем под тебя особую структуру создавать. Помнишь, я тебе обещал? Половина всех экспортных продаж газа через тебя пойдет, сообрази?! Опа! Глядите, братцы, как у нас сразу глазки загорелись! Впечатляет проектик? Думаю, к новому году все документы согласуем, и папа приказ подпишет. Так что готовься проставляться, да гляди, опять ненароком не загреми куда не следует, а то знаю я тебя! - он пихнул Храповицкого в бок и погрозил ему пальцем.
Храповицкий был так ошеломлен, что не нашелся что ответить. На присутствующих заявление Ивана тоже произвело впечатление.
- Круто! - восхищенно ахнул Плохиш в наступившей тишине. - Вань, а в новой структуре заместитель по общим вопросам не нужен? С фрицами на стрелку сгонять, рамс раскинуть, долги вышибить? Имей в виду, братва за кордоном - страх какая борзая, сплошь отморозки.
- Ты сначала здесь с коровами разберись, - хмыкнул Виктор. - Хвосты им накрути.
- Да я не про себя говорю, - укоризненно возразил Плохиш. - У нас же собственный вор в законе имеется. Пахомыч!
- А что, запросто, - напыжился Пахомыч. - В Москву заместителем я всегда готов...
Храповицкий взял из рук Плохиша косяк и глубоко затянулся.
- Ваня, а как же "Трансгаз"?
- А что с "Трансгазом " случится? Ставь своего человека и пусть пашет. Вон у тебя орлов сколько, есть из кого выбрать.
Храповицкий медленно обвел глазами затихших соратников и остановился на Викторе.
- Пойдешь?
Виктор порозовел.
- Пойду, если поставишь, - ответил он, стараясь выглядеть буднично.
- По этому поводу надо выпить! - объявил Иван. - Айда назад, к девкам.
Храповицкий весело тряхнул головой, обнял Ивана и танцующей походкой двинулся в зал. Остальные потянулись за ними.
* * *
- Постой, - задержал Плохиша Виктор. - Будь другом, спрячь бабки от меня куда-нибудь подальше и до завтра не давай. А то я напьюсь и на радостях опять начну раздачу. Есть укромное местечко?
- Найдем, - Плохиш дождался, пока все вышли, и лишь после этого открыл дверцу шкафа, за которой был спрятан неподъемный допотопный сейф. - За хранение - штуку баксов.
- Это что ж за цены такие?! - притворно округлил глаза Виктор. - Лучше уж я охране отдам.
- Не вариант. Когда ты в отрыв пойдешь, охрана против тебя вякнуть побоится, а я за косарь встряну, так и быть. Но имей в виду, если драться будешь, то тут уже особый тариф включается: от трех до пяти, в зависимости от телесных повреждений. Да ты не крои, привыкай к размаху. Тебе весь "Трансгаз" отдали, а ты для друга косарь жалеешь.
- Еще не отдали.
- Вот ты заранее и тренируйся. Эх, Андрюха, - насмешливо хлопнул он меня по плечу, - умный ты, конечно, парняга, но дурак. Самая пора пришла капусту рубить, а ты сваливаешь!
- Радуйся, тебе больше достанется.
- Да на всех хватит! Вова в Москве на кран сядет, Витя - здесь, на "Трансгазе", по ништяку поканает. Хотя зачем тебе бабки? Вова тебе такую премию отвалил, до конца жизни работать не нужно, ха-ха!
- Слышал про Пономоря? - спросил у меня Виктор.
- Слышал.
- Жаль бедолагу, - вздохнул Виктор.
- Сейчас грызня пойдет из-за его наследства, - заметил Плохиш, возясь с огромным ключом от сейфа. - Валить друг друга начнут, как пить дать. У него же все фирмы на честном слове, никаких документов.
- Да нет там ничего, - отмахнулся Виктор. - Нуле-вый баланс. Что было, давно прогулял да на телок засадил. То недвижимость за бугром покупал, то здесь какие-то хоромы строил, все чего-то доказать тужился. А кому доказывать? Зачем? Понта было много, а денег - с гулькин нос. Пустой как бубен. - Он покачал головой и прибавил: - Как в поговорке: и жил грешно, и умер смешно. Деваха эта, Дианка, теперь из-за него в больнице проваляется неизвестно сколько. Искала, глупенькая, где лучше, вот и нашла.... Говорят, переломанная вся. Пару косарей, что ли, ей послать?
- Ты че в натуре Дед Мороз? - сердито одернул его Плохиш. - Лучше мне отдай.
- Виктор, ты где? - крикнул из соседнего зала Храповицкий в микрофон. - Мы тут за тебя пить собрались, а ты, змей, пропал!
- Иду! - отозвался Виктор.
Он как-то странно глянул на меня, вытащил из сумки две десятитысячные пачки и добавил к тем, что лежали на столе.
- Это тебе от меня лично.
- Еще одна премия? Прямо золотой дождь.
- Не премия, а компенсация.
- За что?
- Даже не знаю, как тебе сказать.
- Скажи, как есть.
- Только без детского сада, без криков, маханий кулаками, лады?
- Я смирился, - сказал я.
- Точно?
- Точно.
- Я с тобой, Витек, - успокоил Плохиш. - Пусть лезет, мы его уроем. Ты его держать будешь, а я ногами в живот бить.
- Виктор! - взывал Храповицкий. - Народ уже ждать не может!
- Иду! - крикнул Виктор. - В общем, это я тебя Лихачеву сдал.
- Ты?! - вытаращился я.
- Вик-тор! - принялся скандировать Храповицкий. Остальные за столом подхватили: - Вик-тор!
- Да иду, иду! Ну извиняй, брат, так уж получилось. Я переживал по этому поводу, честное слово. Даже сейчас переживаю. Но это был единственный выход, если по бизнесу рассуждать, а не про любовь. У нас с ним шли переговоры, дело сдвинулось с мертвой точки, а ты путался под ногами. Он требовал тебя загасить.
Я сделал над собой усилие, чтобы остаться спокойным, хотя бы внешне.
- Ты мог лишиться миллиона, - только и выговорил я.
- Не мог. Они бы в зачет пошли. А вот тебя, дурака, было жалко. Но он обещал тебя выпустить, как только основные вопросы уладим. Возьми, а то меня совесть мучить будет.
- Совесть?
- Ну, совесть - не совесть, а что-то же у меня тут есть, - он хлопнул себя по груди. - Или ты считаешь, ничего нет?
- Что-то должно быть, - согласился я.
- Портмонет, - подсказал Плохиш. - А больше ничего и не надо.
Он, наконец, запер сейф и закрыл шкаф.
- Витюньчик! - добавился к Храповицкому Иван Вихров. - Ты где, родной? Девчонки плачут!
Виктор двинулся к выходу, но я его удержал.
- Мне не нужна компенсация, ответь на один вопрос...
- Спрашивай, только быстрее!
- Ты Сырцова взорвал?
- Господи, опять! - застонал Виктор. - Сколько раз нужно одно и то же повторять!..
Ругаясь, он поспешно вышел из комнаты. Плохиш проводил его взглядом.
- На хрен тебе эта шняга? - поинтересовался он. - Ну, насчет Сырцова?
- Сам не знаю... Там что-то не так, меня это мучит.
- А вот меня мучит, что бабок мало. Ладно, так и быть, за червонец я тебе солью расклад.
- Ты его знаешь?
- Угу!
- Откуда?
- Десяточку сперва зашлите, молодой человек.
Я протянул ему пачку, он взял ее, взвесил и сунул в карман.
- Это я его взорвал, - сообщил он просто.
- Ты? Ты?! Господи, да вы что, сговорились, что ли?!
- Тише, не ори. Чего ты больно разоряешься? У каждого своя работа. Я ж его не на глушняк поставил, а так, пугнул манехо, для профилактики, чтоб чувство страха не терял. Легкая контузия - и всех делов. Но между прочим, я насчет этой фигни тоже гнал, - Плохиш сделал скорбное лицо. - Я ж к нему нормально отношусь, мы с ним, считай, корефаны по жизни, вопросы кой-какие решали. Не по моей воле так получилось: большие люди попросили, не мог я им отказать.
- Какие люди?
- А вот за имена, явки, пароли и погоняла - отдельная плата. Если я всех разом за червонец сдавать буду, то быстро из доверия выйду. Шучу. - Он посмотрел мне в глаза. - Губер насчет этого распорядился.
- Губернатор велел тебя взорвать Сырцова?!
- Да тише ты! А че, он, по-твоему, должен сам такой херней заниматься? Все бросить и возле Пашкиного дома с гранатой караулить, по сугробам прыгать? Да ладно, я опять шучу. Губер не Сырцова заказал, на фиг ему Сырцов, он его в упор не помнит. Там другое кино крутилось: Кулаков собрался в губернаторы идти, помнишь? Агитацию уже развел, штаб какой-то сколотил. Лисецкий на измену сел, не знал, как его осадить, заметался. Вызвал меня и спрашивает: можешь че-нибудь скандальное заварганить, чтоб у Кулака всякую наглость отбить? Ну, я покумекал-покумекал, и тут этот вариант нарисовался. Подтянул пономаревских пацанов, чтоб своих не впутывать, денег им дал, они и сработали. Между прочим, конкретно все сделали, чистенько: трупов нет, лужа крови, куча денег. На следующий день такая вонь в прессе поднялась - караул! Разборки в мэрии, Кулаков устраняет своих замов! Прокуратура прессовать его начала, на допросы дергать. Сразу не до выборов стало - лишь бы шкуру спасти!
- Господи, как же я раньше не догадался!
- Я давно всем говорю, что не такой ты башковитый, как о себе думаешь. Кому нужно, те сразу догнали: Пономарь, Виктор. На прошлой неделе мы с Витей мутились, он меня по пьянке приколол: сколько, говорит, ты тогда Пашке не додал?
- Черт! Действительно! Какой я идиот! Там ведь цифры никак не сходились! Ты нам рассказывал, что сотню ему заплатил в долларах, а на месте в три раза меньше нашли, да и то рублями.
- Да может, мусора все и украли, - предположил Плохиш.
- Ну да, конечно! Ты поэтому ему в пакет и напихал мелочи, чтобы потом на них свалить.
Плохиш ухмыльнулся.
- А зачем платить больше, если можно меньше? Путево ж все прошло.
- Если не считать того, что Паша решил, будто это мы на него покушались, и всех заложил.
- Я ж не виноват, что он гнида, - ответил Плохиш осуждающе. - Видишь, к чему доброта приводит? Я его пожалел, а он вон как отплатил. По-хорошему, нельзя такие дела на половине бросать, надо до ума доводить.
- Постой, так Лисецкий знает, что это ты?..
- Знает - не знает, какая тебе разница? Ты же уже ушел, вот и уходи. Тебя это не касается: у тебя своя свадьба - у нас своя. Ну все, хватит, а то Вова обидится.
Он набрал в легкие воздуха:
- За Ваню, Вову, Витю! - взревел он и ринулся в зал. - За тройное вэ! Стоя, до дна!
Плохиш не угадал. Наступал священный момент: Храповицкий собирался петь. Обычно это случалось ближе к ночи, когда он успевал основательно нагрузиться, но сегодня был особый случай. На Плохиша дружно зашикали - во время пения Храповицкого полагалось хранить гробовую тишину, не дозволялось не то чтобы говорить или жевать, но и дышать рекомендовалось вполсилы.
Все надеялись, что Храповицкий исполнит нечто приподнятое, но он неожиданно запел про ушедшую любовь, которую кто-то не сумел сберечь и потому она куда-то делась. Он с чувством поведал, как поросло травой место прежних встреч, и, повторив эту строфу, опустил курчавую голову, словно все еще пребывал во власти поэтических воспоминаний. Когда последний аккорд утонул в бурных аплодисментах, я встал рядом с Храповицким и взял у него микрофон. Народ воззрился на меня, пораженный моей дерзостью.
- Дорогие дамы, - произнес я, оглядывая разношерстные ряды проституток. - Дорогие дамы, мы любим вас, а вы любите деньги. Владимир Леонидович поручил мне сделать вам небольшой подарок по случаю нашего праздника. - Я положил на стол три пачки долларовых купюр. - Разделите их, пожалуйста, между собой.
От раздавшегося визга у меня заложило в ушах. Я помахал всем рукой и пошел к выходу.
- Дурак! - проговорил мне вслед Храповицкий беззлобно, но с досадой.
* * *
Через час в тесной Настиной каморке я пил чай, скрипя единственным колченогим стулом. Настя сидела напротив на низкой кушетке и не сводила с меня сияющих влажных глаз. Огромный пушистый сибирский кот с наглой физиономией любимца угрюмо косился на меня из угла.
- Это, случаем, не ваш питомец производил дизайнерские работы? - спросил я, кивая на рваные лоскуты обоев над плинтусом.
По инерции мы с Настей еще говорили друг другу "вы". Настя укоризненно посмотрела на кота. Тот отвернулся и сделал вид, что говорят не о нем.
- Он, - признала Настя. - Я стараюсь ему объяснить, что так нельзя, но у него на этот счет свое мнение.
- Он и у меня будет мебель драть?!
- Мы пострижем ему когти, - поспешно заверила Настя.
- А нельзя ли оставить его здесь, на память хозяйке, а?
В глазах Насти отразился ужас.
- А может, мы лучше не будем переезжать? - робко предложила она. - Здесь можно жить всем вместе. Мне кажется, если хозяйке доплатить, она не станет возражать...
Идея переезда ко мне почему-то пугала ее больше, чем ее кота - перспектива стрижки когтей. Я оглядел ее комнатушку: книги стояли на подоконнике и на полу. Кроме кушетки и стула, занятого в настоящее время мною, был еще старый письменный стол, залитый чернилами, и облезлый шкаф. Другой мебели не наблюдалась.
- И много придется доплачивать? - поинтересовался я.
- Не знаю, но вы не беспокойтесь, я заработаю переводами. Или буду давать частные уроки.
- Кстати, об уроках. Вы не потеряли сумку, которую я вам отдал?
- Нет, вот она, - Настя вытащила из шкафа сумку.
Я открыл ее и заглянул внутрь: деньги были на месте.
- Думаю, в ближайшее время вам не придется подрабатывать переводами. Читайте спокойно свои стихи и романы... А вот чем буду заниматься я?
- Как чем? - удивилась Настя. - Вы будете писать книги.
- Книги? - переспросил я. - Но я никогда не писал книг.
- А вы попробуйте. У вас получится!
- Хорошо, - пообещал я в сомнении. - Попробую.