- Французское посольство, - с некоторым оттенком почтительности в голосе пояснил Савицкий. - И это вот - тоже, - он показал на возвышающийся рядом большой дом, архитектура которого резко отличалась от других зданий непривычными модернистскими формами и маленькими, смахивающими на бойницы, окнами. "Московских морозов, что ли, французы испугались?" - подумал Чобу. До них донеслись громкие голоса играющих в посольском дворе ребят. Здесь, в Замоскворечье, старинном уголке Москвы, французская речь в устах малышей, резвящихся так же, как и все дети на свете, звучала странно и непривычно.
Комиссионный магазин № 15 считался своего рода Меккой коллекционеров антикварных произведений искусств. Степан, едва войдя в обширный торговый зал, сразу приметил: публика здесь посолиднее, чем на Садово-Кудринской. И вообще магазин походил больше на выставку антиквариата, чем на предприятие торговли. Скульптуры, вазы, подсвечники, картины были выставлены не только на полках, но и умело расположены прямо в зале, усиливая это сходство. Покупатели, среди которых было много иностранцев, вели себя почти так же, как на выставке. Они медленно прохаживались по залу, останавливаясь возле заинтересовавшего их экспоната, вполголоса обмениваясь впечатлениями. Ровный гул голосов лишь иногда нарушал восторженный возглас какого-нибудь экспансивного кавказца. Преисполненные собственной значительности продавцы отвечали на вопросы с видом опытных музейных гидов.
Внимание Степана привлекла бронзовая скульптура: мужчина с суровым выражением заросшего бородой лица и поднятой рукой устремился вперед; чуть позади шла женщина. В одной руке она держала рог, другой опиралась на льва. Мощную грудь царя зверей украшал щит с надписью: "Лекс". Чобу знал, что по-латыни это означает "закон". Однако смысл скульптуры, которая называлась "Фортуна", для него остался загадкой. Он взглянул на цену с табличкой - восемь с половиной тысяч. "Машину можно купить", - простодушно подумал Степан.
Однако астрономические цены не смущали покупателей, жаждавших стать обладателями этих красивых, но с точки зрения Степана совершенно бесполезных в доме вещей, безмолвных свидетелей "красивой" жизни своих бывших хозяев - помещиков, заводчиков, купцов. Какой-то полный обрюзгший пожилой человек, ни секунды не колеблясь, выложил за старую керосиновую лампу две сотни. "Вот чудак, некуда, видимо, деньги девать, - снова удивился Степан - Такие лампы мы давно у себя в Голештах повыбрасывали".
Он поискал глазами Савицкого. Тот оказался в поле зрения, как всегда. Степан заметил, что в этом роскошном магазине-салоне его спутник чувствует себя не в своей тарелке, держится скромно и вообще как-то присмирел. Видимо, солидная публика, атмосфера выставки и баснословные цены его подавляли. Борис подошел ближе, негромко произнес:
- Нету, не вижу нашего… простите, вашего, клиента.
Вечером, как было заведено с самого начала, Чобу и Шатохин сидели в МУРе, подводя итоги прошедшего дня. Степан, сообщив о неутешительных результатах своего посещения магазина антиквариата, поделился с Сергеем своими впечатлениями:
- Цены там, скажу тебе, с ума можно сойти. И за что только люди такие деньги платят. Какой-то чудак за старую керосиновую лампу две сотни отвалил.
Сергей с улыбкой слушал своего коллегу.
- Не такой уж он чудак, как ты думаешь. Эти люди зря денег на ветер не бросают. Антикварный бум. Мода на ретро. И, кроме всего прочего, выгодное помещение капитала. Дешевле эта лампа уже никогда не станет. Дороже - пожалуйста. - Он сделал паузу, как бы для того, чтобы его собеседник до конца проникся его словами. - Ты, наверное, заметил, сколько там иностранцев сшивается? Они тоже ведь разбираются, что к чему. Да и нам с этим бумом работенки прибавилось. Сам же видишь. У вас там потише, а в столице… Ты даже представить не можешь, на какие хитрости идут, чтобы обмануть таможню. Один отправлял контейнером мебель за границу. Обыкновенную, современную. Поглядели ее на таможне - странные какие-то книжные полки. И что ты думаешь? Икону нашли. Огромная была, из нескольких досок составлена. Этим и воспользовались. Аккуратненько разъяли ее по стыкам, обшили шпоном - и полки готовы. У сына одного знаменитого композитора, ныне покойного, ее купили. За 22 тысячи. Это мы уже после, как сам понимаешь, установили. А там, - Шатохин показал рукой на окно, в котором слабо светились последние лучи заходящего солнца, - такая доска все сто тысяч долларов потянет, если не больше. Понял, что делают?
- Как не понять, ловко. - Сергей искоса взглянул на собеседника, удостоверившись, что тот слушает его с неподдельным интересом, продолжал: - Или вот вазу антикварную везли. Заляпали ее глиной, расписали кое-как - под современную, вроде кувшина получилась, какие на рынке продают. Тот же прием, что и с "Ангелом пустыни". А еще был случай, и смех и грех. Зацепила таможня одного фирмача с коллекцией старинных российских орденов и медалей. Я их потом видел. Красивые. Отправили эти ордена на экспертизу. Оказались - фальшивые. Да так здорово сделано, что от подлинных не отличишь. А того мастера, чья это работа, так и не нашли. К сожалению. Золотые руки у человека. Мы бы ему подыскали подходящую работенку. После определенного срока, разумеется, - улыбнулся Шатохин. - Однако это что, кустарщина, если откровенно. Вот на Западе… - заметив удивленный взгляд Степана, продолжал Шатохин, - вот где это дело поставлено действительно на широкую ногу. Ты слышал когда-нибудь о Хечте?
В ответ Чобу только пожал плечами.
- А о бароне Тиса фон Рекке?
- С баронами в последнее время встречаться что-то не приходилось. Не было, понимаешь, подходящего случая.
- Очень жаль, среди баронов попадаются весьма заслуживающие внимания инспектора угрозыска. Но сначала о Хечте, хотя он и не барон, а просто миллионер.
В 1971 году, рассказал Шатохин, этот американец купил через посредника за 100 тысяч долларов античную чашу "Кратер с Сарпедоном", которую грабители похитили на раскопках вблизи Рима, и контрабандным путем вывез ее из Италии в Швейцарию. В этой стране вывоз произведений искусства не запрещен, и предприимчивый торгаш от искусства продал чашу нью-йоркскому музею "Метрополитен" уже за миллион долларов. Респектабельный барон Тиса фон Рекке вместе с лордом Хайрвудом, братьями Рокфеллерами, Полем Гетти и другими тузами капиталистического мира входил в международный совет торговцев произведениями искусства. Как оказалось, этот "любитель" и "знаток" искусства был самым настоящим уголовником, наводчиком. Во время посещений ателье художников, частных собраний барон выбирал объект для кражи. Более того, человек с громким титулом возглавлял целую банду, которая похищала и продавала предметы искусства. Сеть таких хорошо организованных банд активно действует во многих странах Европы, Америки и Азии.
Предполагают, что ежегодно из музеев, храмов, частных собраний похищается произведений искусства на десятки миллиардов долларов, причем многие из них - при прямом участии аукционов и художественных галерей. В печати то и дело мелькают сообщения, проливающие свет на преступления дельцов от искусства. Респектабельный дом "Сотби", например, посылает своих людей в разные страны, где они под видом безобидных туристов фотографируют в церквах и храмах скульптуры и картины. Потом специалисты тщательно изучают фотографии и выбирают жертву. Остальное уже дело техники - воровской, разумеется. Десятки шедевров знаменитой кускской школы, похищенных таким образом, перекочевали из древних перуанских храмов в частные собрания толстосумов.
Шатохин приводил факты, в общем, довольно широко известные, однако Степан многое из того, что он рассказал, слышал впервые.
- У одних там что же, полиции нет? - с некоторым недоумением спросил он. - А этот… Интерпол знаменитый?..
- Да что там - Интерпол, - усмехнулся Сергей. - Ну, арестовали этого жулика-барона, допустим. А за ним фигуры покрупнее. Киты. Мультимиллионеры. Они ведь скупают для своих коллекций. К такому никакой Интерпол не подступится. Плевать они на него хотели. Есть такой коллекционер - Саймон, американец. Так он не скрывает, что купил за миллион статуэтку бога Шивы, украденную в Индии, да еще похваляется: я, мол, за год выложил за произведения искусства азиатских стран около 16 миллионов. Считай, почти все ворованное. Вот тебе и Интерпол. Да о чем тут говорить, если для таких вот коллекционеров строят особые хранилища, где они держат свои ворованные коллекции, причем под охраной полиции. Такие вот дела, - подытожил Сергей свою импровизированную лекцию, - на сегодня хватит.
Чобу отправился в гостиницу, чтобы завтра снова занять свой пост на улице Димитрова. Ему уже изрядно надоело это шатание по магазинам, не давшее пока ощутимых результатов. Но за свою сравнительно недолгую службу в уголовном розыске он успел усвоить истину: путь к успеху подчас долог, труден и требует большого терпения.
Утром они обошли забитый обычной магазинной публикой зал, и Савицкий предложил заглянуть в помещение, где принимают вещи на комиссию. Здесь сидели люди со скучными лицами, дожидаясь своей очереди. Время от времени кто-нибудь бросал нетерпеливый взгляд на заветную дверь, за которой происходило таинство приема на комиссию. Дверь отворилась, выпуская очередного сдатчика, моложавого мужчину среднего роста. Его округлое простоватое лицо выражало удовлетворение. Видимо, мужчина остался доволен оценкой. Савицкий всмотрелся в его расплывшееся в самодовольной улыбке лицо и крепко сжал руку Степана. Тот все понял.
Мужчина быстро пересек двор и направился к белому "Запорожцу", стоявшему на обочине. Молодая красивая женщина, сидевшая в машине, о чем-то спросила его, он кивнул и включил газ. И тотчас за ним тронулась "Волга" с шашечками. Таксист, молодой серьезный парень, наконец-то дождался своих пассажиров, таких же, как и он, серьезных молодых людей.
Старший инспектор уголовного розыска Степан Чобу возвратился в приемную и, не обращая внимания на протесты очереди, скрылся за заветной дверью.
МЕТОДОМ ИСКЛЮЧЕНИЯ
Майор Бачу был назначен начальником Оргеевского райотдела внутренних дел или выдвинут, как принято говорить в таких случаях, когда работника повышают в должности, недавно. Раньше он работал заместителем начальника райотдела в одном из южных районов. Кучеренко, сам в недавнем прошлом возглавлявший райотдел, лично знал многих своих коллег, однако с Бачу встречаться не доводилось. Зато майор, как понял Кучеренко с первых же минут беседы, хорошо знал подполковника, был наслышан и об опыте одного из лучших в республике райотделов.
Едва Кучеренко вошел в его кабинет, майор произнес маленькую речь о том, каким ценным для него, молодого начальника, оказался этот опыт и что именно он, Бачу, из этого опыта использовал у себя в отделе. Подполковнику такое начало не очень понравилось, и он постарался поскорее перевести разговор на деловые рельсы. Майор взял карандаш и с сосредоточенным видом приготовился записывать руководящие указания товарища из министерства. Кучеренко покосился на чистый лист бумаги и карандаш, но промолчал.
Узнав, что подполковника интересует угон "Волги", Бачу удивился:
- Рядовое происшествие. Чем оно заинтересовало заместителя начальника угро? Хотя… - он сделал многозначительную паузу и выразительно взглянул на собеседника.
- Вы, майор, нашу ориентировку по церковным кражам помните? - спросил Кучеренко.
- Как же, конечно, я лично под своим контролем держу. Работа ведется, но пока ничего… К сожалению, к большому сожалению.
- Ну так вот, между угоном машины и ограблением церквей существует или может существовать прямая связь. Есть такая версия. Не исключено, что преступники местные, оргеевские. - Подполковник ввел Бачу в курс дела и заключил: - Будем вместе работать, сообща.
- Все сделаем, товарищ подполковник, - заверил его майор. - Сейчас вызову капитана Руссу, это начальник отделения уголовного розыска. Он занимался угоном.
Он позвонил, и в кабинет вошел невысокий, плотно сложенный офицер лет тридцати. Бачу и Кучеренко сидели за маленьким столиком, куда хозяин кабинета пересел в знак уважения к гостю, из чего капитан сделал вывод, что незнакомый мужчина в штатском костюме - весьма важное лицо. И потому, приложив руку к фуражке, доложил - на всякий случай:
- Капитан Руссу по вашему приказанию прибыл!
Майор усмехнулся, видимо, разгадав ход рассуждений капитана: официальная форма обращения не была принята среди его ближайших сотрудников.
- Садись, капитан, если прибыл. Есть серьезный разговор. - Он представил подполковника и продолжал: - Расскажи, только подробнее, об этом происшествии с "Волгой", которую из гаража "Межколхозстроя" угнали.
- Да что рассказывать, товарищ майор. - Руссу сделал неопределенный жест. - Угнали, по всей видимости, подростки. Покатались и бросили. Еще повезло строителям, в порядке машина. Бывает и хуже. Может, теперь будут как следует гараж охранять. И шофер этот ихний виноват, кто же ключи от зажигания на панели оставляет. Ротозей. А нам работа.
- Все не так просто, капитан, - вступил в разговор подполковник. - Он снова повторил то, что только что говорил начальнику отдела, и продолжал: - Машину, надеюсь, тщательно осмотрели?
Руссу немного поколебался, прежде чем ответить:
- Как вам сказать, товарищ подполковник. Осмотрели, конечно. Машина целехонькая, я уже докладывал. Ничего особенного не обнаружили. - Он на секунду задумался. - Расческу вот только нашли, старая, зубцы поломаны. Шофер показывает, что не его. Обронили, видно, угонщики.
- Отпечатки пальцев сняли? - без всякой, впрочем, надежды, а так, на всякий случай, спросил Кучеренко.
- Не сняли, товарищ подполковник, - Руссу переводил виноватый взгляд с Бачу на Кучеренко. - Не подумал об этом, рядовое происшествие…
- Ну ладно, теперь уже поздно. Все смазано. Пойдем дальше. Из розыскных материалов следует, что свидетели видели на месте преступления автомобиль марки "Москвич" или "Жигули", причем цвет называют разный. Впрочем, с цветом дело темное, - он улыбнулся случайной игре слов. - Могли и перепутать в темноте. Я о другом. О "Волге" речи не было. И вдруг она появляется. Как это объяснить?
Эта мысль пришла ему в голову только недавно, когда он размышлял над планом операции "Пентиконстарион", и теперь Кучеренко решил посоветоваться с коллегами. Этот простой, казалось бы, вопрос заставил их задуматься.
- Наверное, транспорт был нужен… - произнес наконец капитан.
- Само собой, иначе какой смысл угонять, - подал реплику майор. - А почему угнали, если машина или машины у них, как, известно, были?
- Вот именно, - поддержал его Кучеренко. - Да и управлять "Волгой" сумеет не всякий. Значит, среди преступников есть по крайней мере один опытный водитель. А собственным "Москвичом" или "Жигулями" не воспользовались потому, что машина вышла из строя, поломалась. Отсюда следует, что надо поинтересоваться, кто в последнее время ремонтировал машины в мастерской. Такова элементарная логика, хотя действия преступников далеко не всегда поддаются определению, у них своя логика. А что скажет капитан? - Кучеренко обернулся к хранившему молчание Руссу.
- Я так скажу, товарищ подполковник, - Руссу замялся, не решаясь возразить начальству. - Сколько их, автомобилей, нынче, попробуй проверь… А если ремонтировали машину сами? Или договорились с частником? Слишком широкий круг получается. - Кучеренко и Бачу поняли, что хотел сказать капитан: вся эта, мол, возня с проверкой ляжет на его сотрудников, а у них и без того дел по горло. - А та газета, о которой вы, товарищ подполковник, говорили? Там же адрес указан!
- Положим, не адрес, а только половина.
- Если проверять адреса, круг еще шире станет, - заметил Бачу. - У нас в Оргееве, считай, половина улиц на "ская" кончается: Комсомольская, Пушкинская, Заводская, Октябрьская… - он перечислял названия улиц, подчеркивая интонацией их окончания. - Полгорода перепроверим. И потом, товарищ подполковник, вы же сами говорили: сомнительно, чтобы преступник выписывал газету.
- Говорил, не отрицаю, однако сомневаться - наша обязанность. Разные бывают преступники, и вы это должны знать не хуже меня. А эти, судя по всему, газеты читают. Наша задача облегчается, потому что номера квартиры не указано. Скорее всего, собственный дом. Будем действовать методом исключения.
Бачу и Руссу почти одновременно согласно кивнули.
- Видимо, придется привлечь сотрудников других служб. Задание трудоемкое и малоинтересное. С проверкой машин пока подождем, не стоит распылять силы. А я пока займусь одним человеком. Кто в районной больнице заведует терапевтическим отделением? - Священник селиштской церкви не говорил ему, что человек, назвавшийся врачом, был терапевтом. Однако вспомнив, что Мардарь жаловался на печень, он сделал вывод: предлагавший свои услуги должен быть именно терапевтом.
Майор Бачу, человек в районе сравнительно новый, молчал. Ответил капитан:
- Как не знать. Это человек известный, уважаемый, Борщевский его фамилия, Михаил Самойлович.
- Узнайте, капитан, домашний адрес этого уважаемого человека. Да осторожно, чтобы в больнице не знали.
Подполковник понимал, что посещение больницы сотрудником милиции вряд ли останется незамеченным, пойдут кривотолки, и на имя человека, который с точки зрения закона не совершил никакого преступления, может быть брошена тень. И, кроме того, хотелось взглянуть на квартиру коллекционера, каковым представился Борщевский священнику, церкви архангелов Михаила и Гавриила.
Уже смеркалось, когда Кучеренко подошел к аккуратному особняку. Нажал кнопку звонка, укрепленного на зеленой калитке. В доме послышалось какое-то движение, занавеска на окне отодвинулась и в нем показалось встревоженное мужское лицо. Прошло еще порядочно времени, прежде чем во двор вышел человек в синем спортивном костюме, тесно облегающем плотную фигуру с круглым брюшком. Глаза, спрятанные за толстыми стеклами очков, недоверчиво смотрели на незнакомца. Не открывая калитки, хозяин сухо осведомился, кто нужен. Вынимая служебное удостоверение, Кучеренко спокойно произнес:
- Только не волнуйтесь, Михаил Самойлович. Надо поговорить, есть такая необходимость. - Он догадывался, что творится сейчас на душе у этого солидного немолодого врача: визит сотрудника уголовного розыска обычно радости не приносит, даже если и человек не чувствует за собой никакой вины.
Борщевский торопливо полез в кармашек свитера, вытащил оттуда брелок с ключами. Вместе с ключами на асфальтовую дорожку выпал желтый кружочек. Звук падения был мягкий, приглушенный. Они оба уставились на желтеющий на черном асфальте кружок. Кучеренко смотрел с интересом, Борщевский - со страхом и замешательством. Подняв, наконец, кружочек, он подержал его в ладони, не зная, что с ним дальше делать: положить обратно в кармашек или показать посетителю. Поколебавшись, протянул подполковнику:
- Редкая монета, старинная, австро-венгерская.
Кучеренко увидел надменный женский профиль с выбитыми по кругу словами: "Мария Терезия". Слегка подбросил монету в руке. Она оказалась неожиданно тяжелой для своего небольшого размера.