– Это случилось давно, много тысяч лет назад. В далеком космосе, за пределами нашей Галактики, существовала некая цивилизация. Ее создали ловкие и сильные охотники, люди-кошки. Их цивилизация была воинственной, а люди-кошки – гордыми существами, ценившими силу и победу. Однажды на их планету прилетели пришельцы, тогда люди-кошки взяли свои самые острые ножи и топоры, надели самые прочные кольчуги и доспехи и вышли к космическому кораблю. Но пришельцы, которые оказались бога ми-воинами, увидев армию людей-кошек, рассмеялись им в лицо. Оскорбление смехом было настолько болезненным, что люди-кошки завыли, стали рвать на себе шерсть и проклинать свою слабость. Тогда воины, тронутые горем аборигенов, пообещали вернуться. Пусть люди-кошки учатся воевать и создадут достойное битвы оружие, и тогда боги-воины снизойдут до схватки с людьми-кошками! Пришельцы сказали это и улетели в звездное небо.
И с тех пор обитатели далекой планеты стали готовиться к своей последней битве. Так раса людей-кошек стала высокоразвитой цивилизацией. Но вот беда: планета людей-кошек истощилась, они были вынуждены покинуть ее и искать новое прибежище.
Седов наморщил нос. Пока это было лишь машинальное напряжение лицевой мышцы. По мере развития сюжета в Пашке крепло ощущение, сходное с кислым разочарованием, испытываемым нами в момент, когда широко разрекламированный блокбастер оказывается сопливой буффонадой с дешевыми компьютерными спецэффектами.
– Люди-кошки прилетели на Землю и решили остаться здесь. Однако со временем выяснилось, что биологически тела пришельцев совершенно не приспособлены к существованию в земных условиях. К сожалению, и улететь они уже не могли. И тогда ученые пришельцев су мели найти единственный вариант ассимиляции планеты: они дали свой мозг высшим приматам Земли!
В панорамном зеркале отразился пронзительный взгляд Учителя. У Седова мелькнула мысль, что если бы он все время смотрел в его ужасные глаза, то он поверил бы и в эту ненаучную фантастику, и во все остальное, что скажет Учитель.
– Так и получилось, что мы все будто бы и не мы вовсе! Тело примата говорит нам: овладевай здоровой самкой, производи потомство, бейся за свою территорию с другими самцами, ищи пищу. Но оно никогда не подскажет нам: добывай пищи больше, чем может съесть твоя семья, хватай и насилуй женщину не ради продолжения рода, а только для куражу, убивай ради кайфа. Люди-кошки дали нам разум убийц и оставили в этом разуме свою недостигнутую цель: битва с богами-воинами, которые давно улетели и забыли про бедных кошек.
Седов остановил темно-зеленый вальяжный БМВ возле Дома пионеров. Этот красавец был пригнан специально для Учителя и тайно радовал Пашку, впервые севшего за руль машины такого класса. По настоятельной рекомендации своего нового телохранителя Светоч больше не ездил со всеми вместе в "фольксвагене", но перемены, казалось, не замечал.
Паша вышел из машины, помог выйти Учителю, клацнул сигнализацией и устремился следом за своим подопечным в вестибюль.
К Учителю выскочил сияющий счастьем созерцания Опавший Лист. У проповедника, как обычно, было полно разных предложений и новых идей. Оба удалились в сторону зала, один размахивая руками и возбужденно рассказывая что-то, а другой – лишь рассеянно кивая. Паша навострил уши, убедился, что болтовня проповедника его не касается, и тут заметил Кумарова, стоящего, как обычно, в стороне. Саша кивнул ему и подошел с просьбой:
– Слушай, Паш, я знаю, что у тебя завтра выходной, но надо забрать с химзавода бочки и перевезти по одной, на легковушках в одно место. Съездишь с нами?
Любую просьбу десятника следовало расценивать как приказ, поэтому Пашка лишь согласно кивнул ему.
Они пошли в зал, где уже катилась лавина аплодисментов, встречающих Учителя. Машинально отслеживая ситуацию вокруг ужасного человека, Седов припоминал, где он мог слышать о людях-кошках прежде. Туман перед глазами начал рассеиваться…
Назавтра пришлось выполнять обещание и тащиться на химию, чтобы перевезти какие-то металлические бочки из складского помещения химии в подвал дома, расположенного в самом центре Гродина. Три бочки были не подписаны, и любопытный Паша извелся, пока Кумаров не объяснил ему, что это всего-навсего сжиженный газ для отопления. Дом старый, его еще до химзавода строили, а живет здесь одна родственница Учителя. Для нее и стараемся.
Остаток выходного дня Пашка посвятил двум основным делам: во-первых, вдумчивому чтению письма сектантской журналистки Любы, во-вторых, встрече с Витькой Калачевым. Встретились бывшие сослуживцы в маленьком кафе, расположенном на первом этаже Пашкиного дома. На всякий случай Паша внимательно проверил, не следит ли за ним кто-нибудь, а также не забывал наблюдать за посетителями заведения.
– Зря ты туда полез, – первым делом сказал Витька, глядя в сторону. – Ты имей в виду, что я тебя не прикрою. Я не могу – наше начальство совершенно четко сформулировало: в Гродине секты нет!
– Вить, я не сектантов на чистую воду пытаюсь вывести, – объяснил Паша терпеливо. – Я убийц ловлю.
Калачев согласился:
– Если так, то это другое дело. Найдешь доказательства, укажешь на убийц – тогда будем работать.
Седов был согласен с подобным раскладом.
– А насчет того афериста, Игоря Сегая, – перешел к самому интересному Витя, – доложу, что был это отменный мерзавец: махинации с автомобилями, с недвижимостью, финансовые пирамиды, простое обжуливание граждан – везде он успел. А по поводу той секты – страшное дело! Дети четырнадцати-пятнадцати лет прилюдно совершали самоубийства. Это сами участники секты рассказывали. Но когда милиция обнаружила тела – у них были вырезаны сердца, не хватало частей. И был в связи с этим делом задержан один местный сумасшедший, который говорил, что ел… Ну ты понял. Его в психушку упекли.
– А жена Сегая?
– Она дала свидетельские показания, все выложила. Чудом на свободе осталась, смогла доказать, что была вынуждена ему содействовать.
– Как он выглядел? Фото есть?
Калачев достал из своей папки небольшую фотографию, сделанную много лет назад, и прокомментировал:
– Рост метр семьдесят восемь, блондин. Красивый мужик, чем тоже вовсю пользовался. Зачем он тебе?
– Говорят, он жив остался.
Витя помотал головой:
– Да ну! После взрыва из его машины только куски горелого тела вытащили. А я сам видел, как он в машину садился.
Вернувшись со встречи со старым другом, Паша, бормоча "люди-кошки, кошки-люди", занялся переборкой всякого хлама на антресолях в кухне. Там хранились старые бумажки, которые Пашка ленился выбросить. В одной из коробок он и обнаружил ксерокопированную тоненькую брошюрку с пугающим названием: "Централизованная боевая информационная система".
– Хм! – выразил Седов удовлетворение и принялся листать знакомые страницы.
Глава 24
СМЕРТЬ БУХГАЛТЕРА
– Можно? – крайне вежливо поинтересовался Пашка, приоткрыв дверь и осторожно заглядывая в кабинет. – Я Седов, пришел за перерасчетом.
Полноватый лысеющий дядька, сидевший за столом спиной к окну, вздрогнул и поднял широкое мясистое лицо от бумаг, лежащих перед ним. У него на носу сидели маленькие узкие очочки для чтения, поверх которых он и глянул на посетителя настороженно и отчужденно.
– Минуточку подождите за дверью! – ответил бухгалтер низким голосом со знакомой слегка высокомерной интонацией.
Седов отступил назад в коридор и дверь за собой осторожненько прикрыл. Бухгалтерия секты располагалась в совсем немодном районе, в промзоне Гродина, между двумя колбасными цехами в невзрачном пятиэтажном здании. Когда-то давно, в былинные времена, здесь располагался НИИ каких-то алхимических исследований, но после известных событий НИИ умер, а помещения его стали сдаваться в аренду маленьким конторкам и фирмочкам. Секта к своей деятельности внимание привлекать не хотела: никаких вывесок, ничего указывающего на истинных хозяев нескольких помещений на втором этаже.
В бухгалтерии состояло человек десять женщин, они сидели в угловом кабинете и очень были бы рады помочь приятному молодому человеку спортивной наружности, но Паше нужен был именно тот надутый лысый, располагавшийся в отдельных апартаментах кубатурой не больше могилы. Так как Седов был персоной, приближенной к Учителю, все его дела вел сам главный бухгалтер.
Голос бухгалтера отставной сыщик легко распознал.
– Ага… – тихо заметил он. Конечно, именно главного сектантского бухгалтера Паша слышал, стоя под окнами офиса мебельного цеха.
Он попытался прислушаться к происходящему за дверью и различил шорох бумаг, а затем – звук задвигаемого ящика стола.
– Войдите! – призвал рыжего сыщика узнанный басок.
В кабинете было тихо, как-то очень уж душно и пахло горелым. На столе, с которого исчезли все документы, стоял пузатый маленький портфель. Бухгалтер смотрел на Пашу поверх него с нескрываемым высокомерием, которое Паша часто замечал у людей, привыкших считать чужие большие деньги.
Притворно помявшись, он напомнил о своих нуждах:
– Я Седов, за перерасчетом.
– Седов? – Обладатель баска посмотрел на Пашу внимательнее, и высокомерия в его взгляде поубавилось. – Тот самый, что теперь Учителя охраняет? Вам пересчитать зарплату?
– Да, Александр Кумаров сказал, что я должен теперь больше получать, и еще я должен тут где-то расписаться. А, простите, ваше имя-отчество?..
– Григорий Иванович, – буркнул бухгалтер.
Паше показалось, что ему представляться неприятно. – Вам все уже перерасчитано, расписаться надо тут… Вы же официально числитесь менеджером Фонда Здоровья и Чистоты, так что вот здесь распишитесь, что ознакомлены со своими должностными инструкциями.
Паша подошел к столу бухгалтера, взял в руки протянутый листок. Григорий Иванович переставил портфель со стола на пол. Неожиданно затрещал телефон. Бухгалтер заметно вздрогнул, но вскоре совладал с эмоциями и поднял трубку.
– Да, здрасте, Кирилл Соломонович! – Он кинул быстрый недоверчивый взгляд на Пашу и отвернулся вместе с трубкой к окну.
Седов навострил уши, чтобы услышать:
– Да, все так, обналичиваем. Нет такой суммы?.. Ну, вы без ножа меня режете! Срочно, да, срочно! Завтра? – Бухгалтер снова покосился на Пашку.
Тот читал свою липовую должностную инструкцию и даже губами шевелил от усердия. Успокоенный на его счет, Григорий Иванович решительно сказал своему собеседнику:
– Значит, так! Никаких завтра. Сегодня в семнадцать сорок пять я буду у вас! Всего доброго!
Шлепнув трубку на рычаг, бух снова поднял взгляд на Пашу.
– Скоро вы? – спросил он.
Паша широко улыбнулся, изобразив милягу-растыку, и коряво подписал бумагу. Григорий Иванович это одобрил:
– Так, хорошо. Вот деньги. За них расписываться не надо. До свидания!
Уходить Паше не хотелось.
Он присмотрелся к мужику, разглядев покрасневшие белки глаз, пот на лбу, тремор пальцев. Это были симптомы страха. Паша задумался: чего бояться бухгалтеру секты?
– Чем еще могу помочь? – спросил его бухгалтер. – Я спешу.
Бухгалтерию пришлось покинуть.
Поздно вечером Седов вышел из дому, одетый в черные джинсы и черную майку. На лоб он надвинул бейсболку, тоже черную. Оружия с собой брать не стал, хотя теперь у него был личный ПМ, любовно выбранный им из арсеналов охранной фирмы "Стрелок".
В вестибюле первого этажа здания НИИ горел слабый свет. За стеклянными окнами, безусловно, существовала ночная бабушка с инструкцией звонить в милицию при любой попытке проникновения на вверенные территории. Кроме нее, надо было помнить и о сигнализации.
Окна бухгалтерии, слава Чистоте, располагались со стороны двора. Вычислив в уме нужное и заметив, что оно подозрительно светлее остальных, Седов решил применить навыки, полученные на уроках скалолазания в лагере зомби. Он внимательно осмотрел стену строения, похвалив доброго советского архитектора, придумавшего скромно украсить здание НИИ декоративным излишеством из бетона наподобие узкой ступеньки.
Развернув бейсболку козырьком назад, Пашка стал медленно подниматься по стене, опираясь на выступы, цепляясь, как Человек-паук, за любые неровности кладки.
Несколько раз бетон осыпался в пальцах, а один раз Пашка едва успел отдернуть руку, прежде чем подло отломился и полетел в кусты на газоне внизу кусок цемента. Под ногами облицовка здания осыпалась еще более рисково, но окно бухгалтерии все же было взято.
Заглянув внутрь, Паша обнаружил за стеклом источник света, нечто напоминающее неподвижный фонарь, лежащий на полу. Пашка продвинулся вперед, найдя опору на выступе под окном. С новой позиции он сумел разглядеть лежащий на полу кабинета фонарь, а рядом с ним – человека, чья ладонь была полна красным.
– Ёп, – сказал Паша вслух и испуганно огляделся.
Он продвинулся вдоль стекла, намереваясь лучше рассмотреть комнату. Нечаянно ткнулся носом в створку, и она поддалась с тоскливым скрипом, озвучившим открывшийся натюрморт.
В этот момент стали различимы пятна крови на стенах, беспорядок в комнатке.
Распахнув створку, Паша присел на карниз, перенес ноги через подоконник и плавно стек в кабинет.
Прежде всего он опустился на колени возле лежащего человека. Это был бухгалтер, и он был мертв. Второй факт в подтверждениях не нуждался, но вот первое утверждение еще надо было доказать, поскольку голова и лицо трупа были залиты кровью. Ран было несколько, наносились они беспорядочно и покрывали всю голову – от затылка до лба. Значит, били, пока человек стоял или сидел, а затем бухгалтер выпал на пол из своего кресла за столом.
Орудия убийства поблизости не обнаруживалось. Обходя разбросанные по полу бумаги, чтобы не оставить на их гладкой белой поверхности следов кроссовок, Паша прошел к двери и проверил ее. Она была не заперта.
В комнате недоставало портфеля бухгалтера.
Оглядевшись, Седов обнаружил кое-что интересное. В углу возле окна стоял небольшой эмалированный таз, расписанный маргаритками. Изнутри он был основательно закопчен, но пуст, а рядом валялись спички. Паша припомнил: горелым пахло еще днем, а окно было приоткрыто…
– Григорий Иванович! – раздался в коридоре немолодой женский голос.
От неожиданности Седов чуть не заорал.
Дверь в кабинет приоткрылась. Маленький и бесформенный от нескольких шерстяных кофт, надетых одна на другую, силуэт дежурной старушки обозначился в дверном проеме.
– Григорий Иванович, вы тут? А то я смотрю – ключик-то не сдан. Думаю, пойду, посмо… А-а-а! – Бабуля увидела того, к кому обращалась, таким, каким он стал.
Седов замер на корточках, мечтая, чтобы охранница с перепугу выбежала в коридор и поголосила немного там, а потом бы делала что ей в голову взбредет. Двух минут ему было достаточно, чтобы незамеченным удрать через окно. Однако бабуля, причитавшая во все горло, мужественно шагнула к трупу, а по дороге щелкнула выключателем. Лампа дневного освещения раскочегарилась не сразу.
В мигающих вспышках голубоватого света доблестная дежурная увидела метнувшуюся к окну черную мужскую фигуру, но не успела даже испугаться, как мужчина вскочил на подоконник и спрыгнул вниз.
– Ой! – вскрикнула она. – Убийца! Скажи же ты…
В этот миг Паша уже лежал в кустах под окнами, соображая, все ли кости целы. Он оперся о землю, чтобы встать, и его пальцы машинально схватили толстую, но маленькую пачку бумаги. В квадрате света, падавшего из окна, Седов разглядел, что это часть обгоревшей толстой тетради.
Неожиданно в том же квадрате света возникла тень старушки дежурной. Это означало, что валяться Паше больше не рекомендовалось. Рванувшись вверх всем своим недавно натренированным телом, он выскочил из цепких объятий кустарника и побежал вдоль здания прочь, сжимая в руках свою шуршащую находку.
Остатками тетради Седов занялся, как только вошел в свою квартиру. На кусочках бумаги были фамилии, цифры и непонятные обозначения, возле каждого имени – свои, и записанные от руки, например: "Кроликова И.М. – 21.02.2004, 1, 600" или "Сазонов А.П. – Насл. ФЧ, 2, 800, 30.03.2004". Где-то в середине тетрадки Паша нашел запись: "Ожегова С.В. – 04.04.2004, 3, 150 000".
Веснушки на Пашкином носу заметно побелели, он кинулся к телефонному аппарату, трясущимися руками набрал номер тетки, рассчитывая на то, что уж ночью она никуда из квартиры уйти не может, и услышал сердитый, хрипловатый спросонья мужской голос:
– Какого хрена?!
Седов изобразил смущение:
– Простите, мне Славяна Владимировна нужна!
– Кто-кто тебе, мудак, нужен в час ночи?! Да пошел ты!..
– А вы давно в этой квартире живете?
Мужик ответил, видимо, машинально:
– А с мая! – и бросил трубку.
Пашка уселся на пол, достал сигареты и забыл о них. Славяна была ему одной из пары родных людей на Земле, а он, кретин, даже не знал о том, что с ней случилось! Скорее всего, ему пытались звонить, но телефон в период его запоя был отключен за неуплату. Может, даже приходили, но Пашка об этом так и не узнал, ибо был идиотически пьян.
Просидев так с минуту, Седов заставил себя очнуться, устало поднялся, поплелся на кухню, только там вспомнил о сигарете и закурил. Полез в холодильник, нашел там заначку – бутылку водки – и сделал большой глоток из горла. Желание забыться стало сильным, как необходимость дышать. Забыться хотя бы на ночь.
Утром он подумал, что из его большого горя проистекает один маленький плюс. Теперь он знает ключ к шифрованным записям сектантского бухгалтера!
Глава 25
ВОЖАК ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СТАИ
Собрание закончилось всего с час назад. Седов сидел перед дверью гримерки, ожидая по явления Учителя. Наконец Светоч вышел, как всегда погруженный в темные глубины своего сознания, с рассеянным взглядом, с легкой, чуть печальной улыбкой на губах. Седов молча встал, почтительно пропустил Учителя вперед по коридору и двинулся следом, разглядывая его седеющий затылок, мощную шею и сутулые плечи. После своей "смерти" Паша пережил странное состояние восхищения этим человеком, но теперь дурман рассеялся, оставив после себя лишь немного удивления, что-то вроде мутноватого осадка.
Вчера он нашел время поговорить по телефону с Витей Калачевым и встретиться с отцом Сергием. Вите Седов рассказал о своем вторжении в офис бухгалтера и о том, что его видела старушка-дежурная. Витя сердито сказал, что если Седов наживет неприятностей, то придется ему самому с ними и разбираться.
А с отцом Сергием Пашка просто хотел поговорить. Они снова встретились в саду, где слышались голоса детей и зеленые ветви яблонь ласково благословляли каждого, кто проходил под деревьями по узким, заросшим высокой травой тропинкам. Собеседники присели на крашеную низенькую лавку без спинки.
Паша глухо произнес:
– Они убили мою тетку, Славяну Ожегову, актрису. Ты ее знал, наверное?
Отец Сергий кивнул и перекрестился.
– Из-за квартиры убили, проклятые ублюдки! И еще человек двадцать, а то и больше. Уверен, что это были одинокие люди: старики, алкоголики, инвалиды. Интересно, что тетка моя, судя по записям, умерла в апреле, но в ее квартире уже с мая живут новые жильцы, а чтобы вступить в права наследования, нужно полгода. Следовательно, свидетельство о смерти выдано задним числом. Есть и вещи пострашнее, но не буду об этом. – Паша замолчал. – И у него странные бредни, – задумчиво продолжил он.