- Я знаю, что вы на службе недавно, но сколько раз вам приходилось надевать наручники на людей, которые не были арестованы?
- Все зависит от ситуации. Я не помню точной цифры.
Я кивнул, хотя всем своим видом дал понять, что не верю его ответу.
- Вы и ваш напарник показали, что мистер Эллиот трижды заявлял о своей непричастности к убийствам. Так?
- Так.
- Вы сами слышали заявления?
- Да.
- Это происходило в доме или на улице?
- В доме, когда мы находились в спальне.
- Значит, во время этих якобы ничем не мотивированных заявлений подзащитный был закован в наручники, а вы и ваш напарник стояли с оружием наготове, так?
Снова колебания.
- Думаю, да.
- И вы говорите, что он не был арестован?
- Не был.
- Ладно, а что было потом, когда мистер Эллиот отвел вас наверх и вы убедились, что в доме больше никого нет?
- Мы вывели мистера Эллиота наружу, опечатали дом и позвонили в отдел по расследованию убийств.
- Все в соответствии с инструкцией, не так ли?
- Верно.
- Хорошо, но после вы сняли с мистера Эллиота наручники, если он не был арестован?
- Нет, сэр. Мы посадили мистера Эллиота на заднее сиденье автомобиля, а по инструкции задержанный должен находиться в патрульной машине в наручниках.
- Задержанный? Вы уверены, что мистер Эллиот не был арестован?
- Уверен. Мы его не арестовывали.
- Ладно. И как долго он сидел в салоне?
- Примерно полчаса, пока не приехала опергруппа из отдела по расследованию убийств.
- Что происходило потом?
- После приезда детективы осмотрели дом. Затем они вышли и мы освободили мистера Эллиота. Я хочу сказать - вывели из машины.
Это был промах, и я за него ухватился.
- Освободили? Значит, он все-таки был арестован?
- Нет, я неправильно выразился. Он добровольно согласился ждать в автомобиле, а потом приехали детективы и забрали его с собой.
- Он добровольно согласился сидеть в наручниках на заднем сиденье машины?
- Да.
- А он мог бы открыть дверцу и выйти, если бы захотел?
- Не думаю. На задних дверцах есть замки. Их нельзя открыть изнутри.
- Но он сидел там добровольно.
- Да.
Даже Харбер, казалось, был не слишком убежден в том, что говорил. Он покраснел еще больше.
- Офицер Харбер, когда с мистера Эллиота сняли наручники?
- Как только детективы вывели его из машины, они сняли наручники и вернули их нам.
- Отлично.
Я кивнул, словно допрос был окончен, и рассеянно полистал блокнот. Потом, не поднимая головы, произнес:
- Да, и вот еще что. Согласно журналу записей первый звонок в Службу спасения поступил пять минут второго. Девятнадцать минут спустя мистер Эллиот позвонил, желая убедиться, что о нем помнят, и вы прибыли через четыре минуты после этого. Всего после первого звонка прошло двадцать три минуты.
Я поднял глаза на Харбера.
- Звонок был важным, почему же так долго никто не приезжал?
- Район Малибу занимает большую площадь. Перед этим нас вызывали в другое место, пришлось возвращаться через горы.
- А что, поблизости не нашлось другого патруля?
- Мы были в машине "альфа", это внедорожник. Нам первым сообщают о срочных вызовах.
- Все понятно. Больше нет вопросов.
На повторном допросе Голанц проглотил мою наживку. Разговор вертелся вокруг того, был Эллиот арестован или нет. Обвинитель пытался доказать, что это не имеет никакого отношения к указанной мной предвзятости прокуратуры. Он решил, будто я просто хочу подтвердить свою теорию; именно этого я и добивался. Голанц потратил добрых четверть часа, выжимая из свидетеля все новые доказательства того, что человек, которого он и его напарник заковали в наручники после двух убийств, не был арестован. Это противоречило здравому смыслу, но прокурор упорно стоял на своем.
Когда допрос закончился, судья объявил второй перерыв. Присяжные стали выходить из зала, и тут я услышал, как меня кто-то тихо окликнул. Обернувшись, я увидел, что Лорна показывает пальцем в глубину зала. Я перевел взгляд дальше - там, в заднем ряду, на боковых сиденьях пристроились моя дочь Хейли и ее мать. Дочь украдкой помахала мне рукой, и я улыбнулся в ответ.
39
Я встретился с ними в коридоре - они стояли недалеко от репортеров, которые роились вокруг выходивших из зала служащих суда. Когда Хейли обняла меня, я очень обрадовался. Рядом оказалась пустая скамья, и мы сели.
- Давно вы здесь? - спросил я. - Я вас не видел.
- К сожалению, нет, - ответила Мэгги. - У Хейли последней была физкультура, я решила забрать ее пораньше и привезти сюда. Мы видели, как ты допрашивал полицейского.
Я переводил взгляд с Мэгги на дочку, пристроившуюся между нами. Она была похожа на мать: такие же темные глаза и волосы, смуглая кожа, долго державшая загар.
- Тебе понравилось, Хейли?
- Довольно интересно. Ты задавал ему столько вопросов. Я думала, он сейчас взорвется.
- Не волнуйся, он с этим справится.
Через голову дочки я подмигнул бывшей жене.
- Микки?
Я обернулся и увидел Макэвоя из "Таймс". Он был во всеоружии, с открытым блокнотом и карандашом.
- Не сейчас, - буркнул я.
- Я лишь хотел…
- Я сказал - не сейчас. Уходите.
Макэвой послушно развернулся и направился к людям, окружившим Голанца.
- Кто он? - спросила Хейли.
- Журналист. Я поговорю с ним позже.
- Мама сказала, вчера о тебе была большая статья.
- Не совсем обо мне. О деле, которое я веду. Поэтому я и хотел, чтобы ты сюда приехала.
Я кивнул Мэгги в знак благодарности. Она умела справляться с раздражением и в первую очередь думать о дочери.
- Ты туда вернешься? - спросила Хейли.
- Да, сейчас небольшой перерыв, чтобы люди могли перекусить или сходить в туалет. Дальше начнется еще заседание, а потом мы разойдемся по домам и продолжим завтра.
Дочь посмотрела в коридор. Проследив за ее взглядом, я увидел, что все люди возвращаются в зал.
- Папа, а тот человек кого-то убил?
Я покосился на Мэгги, и она пожала плечами, словно говоря: "Она сама, я ее не подговаривала".
- Видишь ли, солнышко, мы не знаем. Да, его обвиняют в этом. Многие думают, что он виноват. Но ничего не решено, и как раз поэтому собрался суд. Собственно, для этого он и существует. Помнишь, я тебе рассказывал?
- Да.
- Микки, это твоя семья?
Я оглянулся и остолбенел, увидев Уолтера Эллиота. Он дружелюбно улыбался, ожидая, когда я его представлю. Видимо, он никогда не слышал про Мэгги.
- А, привет, Уолтер. Это моя дочь Хейли, а это ее мать, Мэгги Макферсон.
- Здравствуйте, - застенчиво произнесла Хейли.
Мэгги кивнула и сдвинула брови.
Уолтер сделал ошибку, протянув руку Мэгги. Я никогда не видел, чтобы она вела себя так холодно. Едва сжав его пальцы, она тут же отдернула руку. Когда Эллиот потянулся к Хейли, Мэгги буквально подпрыгнула на месте, схватила дочь за плечи и стащила со скамьи.
- Хейли, давай сходим в туалет, пока не начался суд.
Она повела ее по коридору к туалету. Уолтер проследил за ними и оглянулся на меня. Я встал.
- Простите, Уолтер, моя бывшая жена - прокурор. Точнее, работает в офисе окружного прокурора.
Эллиот поднял брови.
- Теперь я понимаю, почему она стала бывшей.
Не желая с ним спорить, я кивнул и попросил его вернуться в зал, пообещав, что скоро к нему присоединюсь.
В коридоре я встретил Мэгги и Хейли.
- Пожалуй, мы поедем домой, - сказала Мэгги.
- В самом деле?
- У Хейли полно уроков, и я думаю, что на сегодня с нее хватит.
С последним замечанием я мог бы поспорить, но предпочел промолчать.
- Ладно, - произнес я. - Хейли, спасибо, что пришла. Для меня это много значит.
- Ага.
Я наклонился, поцеловал ее в макушку, потом крепко прижал к себе и обнял. Только в такие минуты я чувствовал, что зиявшая в моей жизни дыра понемногу затягивается. Словно я прикоснулся к чему-то настоящему, действительно важному.
- Спасибо, что привела ее, - сказал я Мэгги.
- Не знаю, имеет ли это для тебя значение, но, по-моему, ты хорошо работал.
- Имеет, и огромное. Спасибо.
Мэгги пожала плечами и улыбнулась.
Дочь и Мэгги направились к лифту, а я смотрел им вслед, зная, что сейчас они поедут домой, но это будет не мой дом. Как я мог так дико и нелепо исковеркать свою жизнь?
- Хейли! - крикнул я вдогонку.
Дочь обернулась.
- Увидимся в среду. Блинчики!
Она улыбнулась и остановилась вместе с Мэгги перед лифтом. Я заметил, что моя бывшая жена тоже улыбается. Уже шагая обратно к залу, я помахал ей рукой.
- Ты тоже приходи.
Мэгги кивнула:
- Посмотрим.
Дверь открылась, и они вошли в лифт. "Посмотрим". Одно это слово стоило тысячи других.
40
В любом деле об убийстве главным свидетелем является детектив. Поскольку сама жертва уже не может рассказать, что произошло, детективу приходится не только описывать ход расследования, но и отвечать за убитого. Он делает всю работу. Излагает события присяжным, вносит в них ясность и увязывает между собой. Задача его в том, чтобы "сбыть" дело присяжным, и здесь, как и в любой торговле, результат зависит не только от качества товара, но и от того, кто продает. Лучшие специалисты по убийствам - лучшие продавцы. Я видел, как суровые мужчины вроде Гарри Босха буквально роняли слезы, повествуя в суде о последних минутах жертвы.
Сразу после перерыва Голанц вызвал главного свидетеля. Время было рассчитано идеально. Джон Киндер будет давать показания до конца дня, а потом присяжные отправятся домой, чтобы весь вечер размышлять о том, что он сказал. И я ничего не смогу с этим поделать.
Киндер оказался высоким чернокожим мужчиной с приятным баритоном и располагающей улыбкой. Когда он заглядывал в папку с документами, очки с его переносицы сползали на кончик носа. Отвечая на вопросы, он дружелюбно посматривал поверх очков то на Голанца, то на присяжных. Взгляд добрый, умный, живой и проницательный. Пожалуй, только этому свидетелю я не мог противопоставить ничего серьезного.
Опираясь на точные вопросы Голанца и серию снимков с места преступления - мне не удалось наложить на них запрет под тем предлогом, будто они негативно настраивают присяжных, - Киндер во всех подробностях описал комнату, где произошло убийство, и найденные экспертами улики. Хотя это был профессиональный и сухой отчет, звучал он очень увлекательно. Киндер излагал его солидно и уверенно, словно являлся профессором криминалистики, а все сидевшие в зале - его учениками.
Время от времени я вставлял свои возражения, пытаясь сбить Киндера и Голанца с налаженного ритма, но толку было мало. Вскоре ко мне пришло сообщение от Фавро, которое еще больше усилило мою тревогу: "Им нравится этот парень! Вы можете что-нибудь сделать?"
Не оборачиваясь, я покачал головой.
В разгар допроса я покосился на своего клиента и заметил, что он вообще не следит за ходом показаний. Эллиот исчертил весь блокнот какими-то надписями, но они не имели отношения к суду. Я увидел столбцы цифр и два подчеркнутых слова: "Зарубежная дистрибуция". Наклонившись, я прошептал ему на ухо:
- Свидетель нас просто убивает. На тот случай, если вам интересно.
Эллиот сухо усмехнулся:
- По-моему, все идет прекрасно. Сегодня вы отлично поработали.
Я покачал головой. Мой клиент не отличался трезвой оценкой ситуации. Он знал о разработанной мной стратегии и "волшебной пуле" у меня в стволе. Но в суде ни в чем нельзя быть уверенным заранее. Вот почему девяносто процентов дел решается по договоренности еще на досудебной стадии. Ставки слишком велики. А дело об убийстве - самая крупная игра.
Уолтер Эллиот, очевидно, этого не понимал. С самого начала он интересовался лишь своим бизнесом и "зарубежной дистрибуцией", свято веря, что после процесса спокойно отправится домой. Я тоже считал наше дело выигрышным, но все-таки не ощущал такой уверенности.
Когда Киндер рассказал о том, что происходило на месте преступления, Голанц перевел разговор на Эллиота и его поведение во время следствия.
- Вы подтверждаете, что, пока вы оценивали ситуацию и осматривали местность, подсудимый находился в патрульной машине офицера Мюррея?
- Подтверждаю.
- Когда вы в первый раз говорили с Уолтером Эллиотом?
Киндер сверился с документами.
- Около половины третьего я вышел из дома после предварительного осмотра места преступления и попросил офицеров полиции вывести мистера Эллиота из автомобиля.
- Что было потом?
- Я предложил одному офицеру снять с него наручники, поскольку в этом больше не было необходимости. В доме и вокруг него уже находилось много полицейских и детективов, и ситуация выглядела безопасной.
- В тот момент мистер Эллиот считался арестованным?
- Нет, и я ему объяснил. Сказал, что полицейские всегда должны принимать максимальные меры предосторожности, пока не выяснят, что к чему. Мистер Эллиот ответил, что понимает. Я спросил, хочет ли он содействовать расследованию и пообщаться с нашей группой в доме, и тот согласился.
- И вы отвели его в дом?
- Да. Но сначала мы попросили его надеть бахилы, чтобы он не наследил внутри. Потом я предложил мистеру Эллиоту в точности повторить свой путь с момента его появления в доме до обнаружения трупов.
Я пометил в блокноте, что бахилы немного запоздали, - ведь Эллиот уже заходил в дом вместе с прибывшими полицейскими. На перекрестном допросе надо напомнить об этом Киндеру.
- Вы заметили что-нибудь необычное в том, как Эллиот повторял путь, или какую-то непоследовательность в его словах?
Я заявил протест, возразив, что это слишком туманная формулировка. Судья его принял. Какая-никакая, а победа. Голанц перефразировал и уточнил вопрос:
- Детектив Киндер, куда мистер Эллиот отвел вас в доме?
- Как только мы вошли, он сразу повел нас наверх в спальню. Он сказал, что точно так же сделал в первый раз. Подсудимый заявил, что обнаружил там два трупа и сразу позвонил в "девять один один". Затем оператор попросил его выйти из дома и ждать снаружи, что он и сделал. Я спросил его, заходил он еще куда-нибудь в доме, и он ответил "нет".
- Вам это не показалось необычным или непоследовательным?
- Я сразу подумал, что это как-то странно: войдя в дом, сразу идти наверх, даже не заглянув на первый этаж. Кроме того, это не соответствовало тому, что он говорил нам раньше, когда мы находились на улице. Он показал на машину своей жены, стоявшую возле дома, и сказал, что именно по ней догадался, что жена в доме не одна. Я спросил, что он имеет в виду, и подсудимый ответил, что она оставила автомобиль перед домом для того, чтобы Йохан Рилц, вторая жертва, смог поставить свою машину в гараж. Там все завалено мебелью и другими вещами, поэтому места хватает только для одного автомобиля. По его словам, немец спрятал свой "порше" в гараже, и жене пришлось припарковаться снаружи.
- Какой вы сделали вывод?
- Я понял, что подсудимый лжет. Он сказал, что не был в доме нигде, кроме спальни. Но совершенно очевидно, что сначала он заглянул в гараж и увидел там "порше".
Голанц удовлетворенно кивнул, продемонстрировав суду лживость Эллиота. Я мог оспорить данный тезис на перекрестном допросе, но лишь на следующий день, когда за сутки он уже осядет в головах присяжных.
- Что случилось дальше? - спросил Голанц.
- В доме еще оставалось много работы. Поэтому я попросил двух людей из моей команды отвезти мистера Эллиота в участок Малибу, чтобы он мог подождать нас там.
- В тот момент он был арестован?
- Нет, я просто объяснил ему, что мы собираемся с ним поговорить и, если он не возражает, встретимся и побеседуем с ним в участке, когда освободимся. Он не возражал.
- Кто его повез?
- Детективы Джошуа и Тоулс, на своей машине.
- Почему они не сняли с него показания сразу по приезде в Малибу?
- Потому что сначала я хотел больше узнать о нем и о месте преступления. Иногда у детектива есть только один шанс, даже когда свидетель согласен с ним сотрудничать.
- Вы сказали "свидетель". Значит, в то время мистер Эллиот не являлся подозреваемым?
Они играли с правдой в "кошки-мышки". Как бы Киндер ни ответил, все в зале прекрасно понимали, что детективы сразу заподозрили Эллиота.
- В определенном смысле любой человек является подозреваемым, - произнес Киндер. - А в подобной ситуации и подавно. Но в тот момент я практически ничего не знал ни о жертвах, ни о мистере Эллиоте, ни о самом преступлении. Поэтому я рассматривал его как важного свидетеля. Он обнаружил трупы и был знаком с убитыми - следовательно, мог нам помочь.
- Ясно, и вы решили оставить его в участке Малибу, пока не закончите осматривать место преступления. Что было дальше?
- Прежде всего мы изучили документацию по месту преступления и собрали необходимые сведения и улики. Кроме того, мы проверили телефоны и компьютеры и получили данные по лицам, так или иначе связанным с преступлением.
- И что вам удалось узнать?
- Мы обнаружили, что никто из Эллиотов не привлекался к суду и у них не было права на ношение оружия. Выяснили, что вторая жертва, Йохан Рилц, был немцем по национальности, не привлекался к суду и не владел оружием. Мы также узнали, что мистер Эллиот являлся главой киностудии и весьма успешным бизнесменом.
- Во время расследования вы использовали ордера на обыск?
- Да. Мы старались действовать очень аккуратно и получали от судьи письменное разрешение на обыск каждый раз, когда возникала необходимость.
- Это можно считать обычной практикой?
- Скорее нет. Как правило, суд предоставляет органам правопорядка широкие возможности для сбора улик. Но мы решили, что в данном деле будет разумнее принять дополнительные меры. Мы оформляли ордера даже в тех случаях, когда могли обойтись без них.
- На что конкретно вы получали ордера?
- На обыск дома Эллиотов и трех автомобилей: мистера Эллиота, его жены и "порше", стоявшего в гараже. Кроме того, нам дали разрешение на анализ микрочастиц на руках и одежде мистера Эллиота, чтобы определить, не стрелял ли он накануне из огнестрельного оружия.