- Сын Эрвина Шварца, - пояснил Боденштайн. - Мне показалось, что вчера соседка хотела мне что-то рассказать о Шварцах. Но, когда увидела старика, испугалась. - Он замолчал и задумался, а затем сказал: - Коллега Бехт полагает, что след с белым фургоном не представляет интереса. В понедельник собирают крупногабаритный хлам. Многие выставляют ненужные вещи наружу, а поляки и литовцы обычно проезжают по улицам, собирая все, что, на их взгляд, может еще пригодиться. Он думает, что это просто совпадение.
Между тем на помощь криминалистам прибыли коллеги из криминальной службы земли Гессен. В специальной одежде и в респираторах они направились к дымящимся развалинам дома, от которого остались лишь черные стены да гора горячего тлеющего мусора.
- Хеннинг не сомневается, что травмы на руках и ногах Патрика - укусы собак, - сказала Пия, и в ее памяти ожил дружелюбный мохнатый пес с голубыми глазами. - Может, коллеги найдут среди пепла хотя бы зубы собак. Тогда у нас появились бы доказательства, что Патрик был в этом доме.
Мясная лавка Конради находилась в угловом доме на Банштрассе, старинной торговой улице Келькхайма, которая среди жителей города котировалась гораздо выше, чем шикарный новый торговый центр на Франкеналлее. В преддверии конца недели в магазине был большой наплыв посетителей. Боденштайн и Пия встали в конце очереди и терпеливо дожидались, пока дело дойдет до них. Хозяйка пребывала явно не в духе, но Козима говорила Боденштайну, что это обычное ее состояние, когда она в очередной раз садится на диету. Многие покупатели приходили сюда не столько ради вкусной колбасы Конради, сколько чтобы послушать ядовитые комментарии фрау Конради и ее виртуозные перепалки с мужем. Сегодня пришедших явно не ждало разочарование.
- Я бы хотела хорошенькую постную котлетку, - попросила некая дама.
- Вам ее в рамочку или вы ее есть будете? - громогласно поинтересовалась фрау Конради.
Дама только улыбнулась, она явно была из постоянных покупателей.
- Еще что-нибудь? - Это прозвучало агрессивно.
- Три ломтика вареной шинки, но не с горбушки.
Фрау Конради вытащила специальной вилкой шинку из витрины, отрезала три ломтика и шмякнула их в вощеную бумагу. Любезная молодая продавщица подтянула ломтики к себе, положила на весы и застучала по кнопкам кассы.
- Что вам угодно?
Боденштайн попал в поле зрения фрау Конради. В резких чертах ее лица читалось неодобрение и горечь.
- Моя фамилия Боденштайн, а это моя коллега фрау Кирххоф… - начал было Боденштайн с заученной фразы.
- Рада за вас. И что с того? - оборвала его хозяйка.
- Нам бы очень хотелось поговорить с вашим мужем.
- Зачем? Что-то не в порядке? Вы все можете сказать мне.
- Уголовный розыск Хофхайма. - Пия ткнула ей удостоверение. - Позовите, пожалуйста, своего мужа!
Фрау Конради уставилась на нее прищуренными глазками, потом швырнула вилку на прилавок и исчезла. Магазин снова заполнился народом, блондинка-продавщица старалась обслужить в отсутствие хозяйки всех. Через пару минут появился крупный, светловолосый мужчина в белоснежной куртке и клетчатом красно-белом фартуке. У колбасника Конради было выразительное лицо и пронзительно-синие глаза. У женской половины присутствующих - а он приветствовал каждую даму по имени - в глазах вспыхнул голодный блеск.
- Здравствуйте! - Конради дружелюбно улыбнулся. - Вы ко мне? Обойдите, пожалуйста, снаружи через двор.
Боденштайн с Пией вышли из магазина и зашли во двор, где стоял фургон с распахнутыми дверцами.
- Неудивительно, что фрау Конради так боится конкуренции, - заметила Пия.
- Не понял, - удивился Боденштайн.
- Вы этого не замечаете, - сказала Пия. - Вы ведь мужчина.
- Чего я не вижу?
- Он же выглядит просто сногсшибательно.
Конради появился в двери заднего хода и жестом подозвал их. Боденштайн и Пия проследовали за ним через облицованную белым кафелем разделочную в маленький кабинет.
- Вы наверняка пришли из-за Паули, - сказал колбасник, когда полицейские уселись на два стула перед письменным столом. - Эрвин Шварц сказал мне, что Паули мертв, и я ждал, что рано или поздно вы тут объявитесь.
- А почему, собственно? - спросила Пия.
Вблизи Конради выглядел еще лучше - седина на висках и морщинки вокруг смеющихся глаз его вовсе не портили.
- Всем известно, что я этого упертого кашееда терпеть не мог.
Конради не потрудился скрыть неприязнь.
- Недавно вы застрелили его собаку, - сказал Боденштайн.
- Да, это так, - кивнул Конради. - Он вечно разрешал своим псам бегать повсюду. "Звери без решеток", да! А я как охотопользователь отвечаю за дичь, живущую в лесу, и многократно ему говорил, что он должен запирать своих собак - по крайней мере, во время запрета на охоту. К тому же я не знал, что это была одна из собак Паули. На ней не было ошейника, а позже выяснилось, что Паули и налог за своих четверых псов не платил. Потому-то он в тот раз и не стал бить во все колокола, как обычно.
- Когда это произошло?
- Пару недель назад. На следующий день он устроил демарш в моем магазине и перед всеми покупателями назвал меня живодером и убийцей. - Конради поморщился. - Он любил повыступать. Я вышвырнул его вон. А наутро все ставни моего магазина были исписаны ругательствами.
- И вы спустили это просто так? - спросила Пия.
Конради пожал плечами.
- Моя жена обо всем позаботилась, - ответил он. - Она ощипала его как цыпленка. Из-за нашего сына. - Конради помрачнел. - Парень должен был закончить учебу и в конце концов заняться семейным бизнесом. Но этот чертов Паули прожужжал ему все уши, что он должен поступить в университет и продолжить учиться. И наш сынок вдруг начал стыдиться нас перед своими друзьями, обходить магазин за километр, предпочитая торчать за компьютером. А пару недель назад уехал из дома.
- Где вы были вечером в прошлый вторник? - спросил Боденштайн.
- Вот как! Неужели вы думаете, что я как-то причастен к смерти Паули? - спросил Конради с подозрением.
- Вас нельзя совсем сбрасывать со счета, - возразил Боденштайн. - Вы злились на Паули. Нам говорили, что в понедельник вечером вы набросились на него с кулаками.
Конради тонко улыбнулся.
- Он перешел все границы в тот вечер. Когда он меня в третий раз назвал "шутом из колбасной лавки на Банштрассе", я вышел из себя.
- В сегодняшней газете написано, что вы в понедельник тоже ярко выразились, заявив, что "с удовольствием помочились бы на его могилу", - сказала Пия. - Скоро сможете это осуществить.
Конради густо покраснел.
- А почему вы во вторник не заглянули, как обычно, к "Золотому льву"?
Конради явно удивился, что это известно полицейским.
- Вечером я был… - начал было он, но умолк, поскольку в дверях возникла его жена и, скрестив руки, осталась стоять, как инквизитор перед грешником.
- Продолжайте, - попросил Боденштайн.
- Он отвозил двух молочных поросят в гольф-клуб, - ответила фрау Конради вместо мужа, который вдруг почувствовал себя явно не в своей тарелке.
- Ага, - сказала Пия и сделала пометку в блокноте. - И когда вы вернулись домой?
Конради уже открыл было рот, чтобы ответить, но его жена вновь оказалась быстрее. И сразу стало ясно, что она совершенно не желает помогать своему мужу.
- В два часа ночи, - отбрила она. - Пьяный в стельку.
- Не болтай чепухи, - набросился Конради на жену. - Тебе что, в магазине нечем заняться? Исчезни!
- А где вы были до двух часов ночи? - спросила Пия.
- Я был в гольф-клубе, - сказал Конради, - пока не закончился ужин. Потом…
- Вот-вот, меня это тоже интересует, - прервала его фрау Конради.
- Уйди отсюда!
Он вскочил и направился к двери, его жена отпрянула.
- Могу поспорить, что ты был у какой-нибудь девки! - Она злобно рассмеялась. - Ты ни одной юбки не пропустишь!
Конради захлопнул дверь и вернулся к Боденштайну и Пии.
- Я не был пьян, - произнес он смущенно. - Но я действительно был у одной знакомой.
- Как зовут эту знакомую? Где она живет? И когда вы с ней встретились? - засыпала его вопросами Пия.
- Я бы не хотел, чтобы у нее возникли проблемы, - замялся Конради.
- Проблемы возникнут у вас, если вы не предоставите нам надежного алиби о том, где провели ночь со вторника на среду. - Пия пожала плечами.
Конради снова опустился на стул. Боденштайн и Пия терпеливо ждали, когда он решится на ответ.
- Ладно, - произнес он наконец. - Наверное, вы и так все узнаете. Я встречался с Марайке. С Марайке Граф.
От такого ответа Боденштайн и Пия на мгновение онемели.
- Марайке Граф? - переспросила Пия. - Бывшая жена Паули?
- Мы знакомы уже давно. Она какое-то время работала кельнершей у Ленерта, после того как ушла от Паули. Однажды мы разговорились, и с тех пор…
- Но она не так давно опять вышла замуж, - недоуменно возразил Боденштайн.
- Вы знакомы с ее мужем? - Конради махнул рукой. - У него в голове только работа, гольф и ралли ретроавтомобилей. У них с Марайке своего рода брак по расчету. - Он посмотрел на закрытую дверь и грустно добавил: - Как и у меня.
Пия и Боденштайн переглянулись. Ни Конради, ни Марайке не располагали надежным алиби на момент преступления, зато у них была по меньшей мере одна, если не больше, причина желать смерти Паули. Как охотопользователь, Конради, вне всякого сомнения, имел ключи от всех шлагбаумов на лесных дорогах и легко мог добраться до дома Паули напрямик от гольф-клуба. Он был достаточно силен, чтобы забросить тело в свой фургон. Итак, все налицо - мотив, средство, возможность.
Похоже, супругам Граф нравилось жить в оранжерее. Их дом находился на Дахберг в Бад-Зодене, прятался за непроглядной и высокой, в человеческий рост, живой буковой изгородью и состоял по большей части из огромных окон. На подъездной дорожке за коваными железными воротами был припаркован винтажный "Ягуар"-кабриолет, рядом в открытом гараже стояло еще две машины.
- Мой сын рыдал бы от зависти, увидев такую машину. - Боденштайн нажал на звонок. - Если не ошибаюсь, это "Ягуар ХК 120", такие выпускали в пятидесятых годах.
Из дома вышел худой седоволосый мужчина в спортивной рубашке и светлых джинсах с отглаженными складками. Ему было около пятидесяти, он носил усы и был в очках. На плече у него висел мешок для гольфа, из которого торчала пара клюшек.
Боденштайн поднял повыше удостоверение.
- Уголовный розыск Хофхайма. Мы хотели бы видеть фрау Граф.
Мужчина открыл ворота и пару минут, изучая, рассматривал Боденштайна и Пию.
- Моя жена сейчас подойдет. Вы, наверное, по поводу ее бывшего мужа?
- Да, - кивнул Боденштайн. - Вы собираетесь в гольф-клуб?
- Да. У нас сегодня соревнования на первенство клуба.
- Ага. Где вы играете?
- В Хоф-Хаузен-фор-дер-Зонне.
Граф взглянул на наручные часы.
- У вас отличная машина, - заметил Боденштайн. - "ХК 120", если не ошибаюсь?
- Точно! - Граф улыбнулся с гордостью счастливого обладателя. - Год выпуска 1953-й. Я купил эту машину десять лет назад на свалке и полностью ее отреставрировал. Страшно люблю участвовать в ралли ретроавтомобилей.
Цокая каблучками, подошла Марайке. По случаю субботнего утра она была особенно элегантна, а три нитки жемчуга на ее шейке стоили небольшое состояние.
- Доброе утро! - с ослепительной улыбкой проворковала она и похлопала мужа по плечу. - Тебе не пора, зайчик? Уже четверть двенадцатого.
Она явно хотела его спровадить, прежде чем Боденштайн и Пия начнут объяснять причину своего визита. Взгляд, которым "зайчик" Манфред посмотрел на очаровательную жену, совершенно не вязался с понятием брака по расчету. Марайке чмокнула мужа в щечку. Ее макияж был безупречен, и если бы Пия собственными глазами не видела, как эта ухоженная манерная цыпочка дралась с Эстер Шмит, она ни за что бы не поверила, что такое вообще возможно.
- Чем могу быть полезна? - пропела Марайке.
- Что вы сказали своему мужу о том, где были вчера? - спросила Пия.
Но фрау Граф совершенно не смущало ее вчерашнее выступление.
- Правду, конечно, - ответила она. - У нас с мужем нет тайн друг от друга.
- Ага. - Пия оценивающе посмотрела на Марайке. - Тогда он, наверное, знает и о ваших отношениях с Францем Йозефом Конради.
Этого Марайке не ожидала.
- Как вы узнали? - На мгновение она, казалось, потеряла самообладание, но затем быстро взяла себя в руки.
- Нам рассказал господин Конради, - ответила Пия.
- Да, все так и есть, - согласилась Марайке, поняв, что врать бесполезно. - Вам, наверное, странно слышать, что я сплю с чужим мужчиной, будто со своим, но все не так просто. Я знаю Манфреда со студенческих лет. Он был доцентом в университете в Дармштадте, и я в него влюбилась. - Она жеманно подернула плечиками. - В юности у Манфреда был рак яичек. Он выжил, но с тех пор… Ну, понимаете.
- Нет, - безжалостно сказала Пия, - не понимаю.
Марайке Граф злобно на нее зыркнула.
- С тех пор он не может, - отчеканила она. - Перед свадьбой мы заключили соглашение, что я…
- Что вы - что? - упорствовала Пия.
- Мои отношения с господином Конради - моя тайна, - холодно пояснила Марайке Граф. - И я никого не обязана посвящать в подробности того, что важно для моего брака, а что нет. Уж тем более полицию.
- Боюсь, - вмешался Боденштайн, - что у господина Конради нет другого алиби на тот момент, когда было совершено убийство вашего бывшего мужа, кроме того, что он в это время был с вами.
- А почему ему нужно алиби? - удивленно спросила Марайке.
- Потому что он подозревается, - пояснил Боденштайн. - Так же, как и вы. Где вы были в прошлый вторник с половины десятого до одиннадцати вечера?
- Около половины девятого я была у Ульриха, - ответила она не задумываясь, будто заранее ждала этого вопроса. - После того как мы подписали с ним соглашение, я поехала в гольф-клуб, президент которого праздновал свое шестидесятилетие.
- Как долго вы там пробыли?
- Когда господин Конради закончил с уборкой, мы поехали в нашу квартиру в Зульцбахе. - Она язвительно улыбнулась. - Штаркерадвег, дом 52, четвертый этаж.
- В котором часу точно это было?
- Боже мой! - Марайке закатила глаза. - Я не смотрю все время на часы! Около одиннадцати, наверное.
- Вы перед этим не заезжали еще раз к своему бывшему мужу?
- Нет! Зачем?
- Чтобы вернуть себе деньги с помощью господина Конради.
- Чепуха! - Марайке Граф тряхнула головой.
- Вам уже наверняка известно, что ваш дом на Рорвизенвег сгорел прошлой ночью, - сказала Пия. - Пожарная служба говорит, что имел место поджог. Если деньги все еще находились в доме, от них ничего уже не осталось.
Марайке удивленно уставилась на нее, а потом на ее лице появилась довольная улыбка.
- Ах вот как! - сказала она. - Дом сгорел. Как по заказу!
- Это вы сказали, - согласилась Пия. - Мы сразу подумали, что поджигатель оказал вам большую услугу.
- Вы хотите обвинить меня в том, что это я подожгла дом? - Марайке Граф возмущенно уперлась руками в бока. - Просто неслыханно! Мой муж забрал меня в половине двенадцатого из полицейского участка Келькхайма, после чего я была дома. Я была совершенно разбита.
- Это могло быть спланировано заранее. - Пия внимательно наблюдала за ее реакцией.
- Тогда зачем вообще мне давать деньги Ульриху? Это не имело никакого смысла!
- А вы действительно их ему давали? - усомнилась Пия. - Вы можете предъявить расписку?
Марайке Граф не дала сбить себя с толку.
- Конечно, могу! - ответила она с вызовом. - Разве не так? У меня есть еще копия.
- Да, - сказал Боденштайн. - Вы уже все предъявили в первый раз. Хороших вам выходных, фрау Граф.
- Я как раз получил все результаты экспертизы из лаборатории. - Такими словами встретил Остерман Пию и Боденштайна через полчаса в комнате для совещаний.
- Отлично. - Пия повесила свою сумку на спинку стула. - Новых следов на месте преступления нам уже не добыть. В эту ночь дом Паули сгорел.
Вошла Катрин Фахингер, а следом за ней Франк Бенке, старательно избегавший смотреть на Пию.
Когда все заняли места вокруг стола, Остерман начал зачитывать результаты экспертизы, пришедшие из центральной криминалистической лаборатории земли Гессен. Орудием убийства, вне всякого сомнения, была лошадиная подкова. На ней сохранились кровь и волосы жертвы, но никаких отпечатков пальцев убийцы. Ноутбук Паули был так поврежден, что специалистам пока не удалось извлечь из него никаких данных. Разбитое зеркало и осколки желтого пластика, найденные на дорожке во дворе дома Паули, принадлежат мокику марки "Хонда".
- У Патрика Вайсхаупта есть следы укусов собак на руке и ноге, но нет алиби, - подвела итог Пия. - Конради, Марайке Граф и Штефан Зибенлист имеют довольно серьезные мотивы и довольно сомнительное алиби. Под подозрение попадает и неизвестная девушка на желтом мокике. По всему дому обнаружены следы крови, идентичной той, что на отпечатке руки на воротах. Я думаю, если мы узнаем, чья это кровь, то установим убийцу Паули.
- Девушка отпадает, - возразил Остерман. - Она не могла увезти мертвое тело.
- У нее мог быть помощник, - предположила Катрин.
- Возможно, она потому и сбежала, как безумная, что увидела тело Паули, - подкинул мысль Боденштайн, - а возможно, видела и преступника. Значит, нам надо как можно быстрее найти эту девушку.
Зазвонил телефон на столе. Боденштайн сидел ближе всех и снял трубку. Минуту он слушал, потом кивнул и поблагодарил.
- Это был доктор Кирххоф, - сказал и обвел всех взглядом. - Кровь на отпечатке руки на воротах и в доме Паули принадлежит Патрику Вайсхаупту.
- Я так и знала! - Пия хлопнула ладонью по столу. - И теперь мне очень интересно, как этот немытый паршивец будет выкручиваться.
- Я займусь приказом об аресте, - сказал Остерман.
- Ладно. - Боденштайн встал. - Фрау Фахингер и Франк, опросите всех в Хоф-Хаузен-фор-дер-Зонне и соседей на Штаркерадвег в Зульцбахе. Я хочу знать, когда Конради и фрау Граф покинули гольф-клуб и появились в своей квартире.
- Прежде чем придет Патрик, я хотела бы еще раз переговорить с Лукасом. - Пия сняла свою сумку. - Кажется, он знает всех в "Грюнцойге", а может, и девушку на желтом мокике.
Парковка перед "Опель-Цоо" была забита до отказа. В хорошую погоду в зоопарке было полно посетителей. Пия шла в толпе людей к нижним кассам и прикидывала, где ей искать в этой сутолоке Лукаса. Она заплатила за билет и прихватила буклет о зоопарке. Минуту Кирххоф в растерянности оглядывалась, а потом подошла к щиту, на котором висел план зоопарка.
- Могу ли я вам чем-то помочь? - спросил вдруг кто-то у нее за спиной.
Пия обернулась, и ее сердце подскочило, когда она увидела темные глаза директора зоопарка Зандера.
- Здравствуйте, фрау Кирххоф! - Он протянул ей руку, приветствуя, в его взгляде читался вопрос. - Вы здесь по службе или как обычный посетитель?
- К сожалению, по службе, - ответила Пия. - Я ищу Лукаса, у меня к нему пара вопросов.
- Тогда вы напрасно пришли, у Лукаса сегодня выходной. Может, я могу чем-то помочь?