6
Директор зоомагазина жил неподалеку от пивоваренного завода на окраине города. Чистенький, свежепобеленный домик, крытый оцинкованным железом, спрятался в тени старого сада, посреди которого стояло несколько пчелиных ульев. По двору суматошливо металась наседка с цыплятами, около забора, у клеток с кроликами, важно расхаживали павлины.
В уютной гостиной Лубенец и Бикезин играли в шахматы. Хозяин дома оказался веселым собеседником и хорошим рассказчиком; но вместе с тем капитан ощущал какую-то внутреннюю настороженность Лубенца.
– Скажите, капитан, вы верите в сны? – спросил Лубенец.
– Ответить, что не верю, значит, погрешить против истины. Возможно, в этом что-то есть. Но вообще-то я не суеверен и никогда не задумываюсь над своими сновидениями. Если честно – просто не хватает времени.
– В ваши годы я был таким же… Да, давно это было… Старость у порога. Сны какие-то несуразные снятся, мысли дурные в голову лезут, старые раны ноют. Совсем развалиной стал, на аптеку работаю. Печень ни к черту, сердце пошаливает… В гостиную вошла жена Лубенца, Ольга Петровна.
– Прошу к столу! Пора обедать, – обратилась она к Бикезину.
– Спасибо, Ольга Петровна, но я не голоден. Если можно, сварите мне кофе.
– Хорошо, только вам придется обождать минут десять-пятнадцать…
Капитан вышел на застекленную веранду, закурил. Внимательно осмотрел двор и улицу, на которой выстроились тополя. Прохожие торопились по своим делам, стайка ребятишек играла в футбол на небольшой зеленой лужайке у водоразборной колонки… Где-то неподалеку от дома должны были находиться и его сотрудники – оперативная группа наблюдения. Бикезин включил портативную рацию, собираясь выйти на связь с ними, и тут же сломя голову ринулся в дом: пронзительный крик, полный смертельного ужаса, раздался из кухни, где обедали хозяева дома.
У небольшого столика, около газовой плиты, стоя на коленях, взахлеб рыдала Ольга Петровна, а на полу кухни хрипел в агонии директор зоомагазина Лубенец…
Он умер в тот же день. Диагноз – внутреннее кровоизлияние.
7
Судмедэксперт, кандидат медицинских наук Лазарев, высокий, слегка сутуловатый мужчина, вошел в кабинет полковника Шумко, где уже сидели майор Клебанов и капитан Бикезин, и вежливо склонил седеющую голову.
– Здравствуйте.
– Добрый день, Вениамин Алексеевич. Как успехи? – спросил полковник.
– Есть кое-что… Заключение сейчас печатают.
– Я прошу ввести в курс дела товарищей, так сказать, из первых уст.
– Хорошо, товарищ полковник. Разрешите закурить?
– Да-да, конечно…
– В общем, результаты получены довольно интересные и, я бы сказал, неожиданные – профессор Слипчук и Лубенец погибли в результате отравления. И в обоих случаях причиной смерти явился яд из группы контактных.
– Простите, что это значит?
– Группа контактных ядов, насколько я знаю, недостаточно изучена. По крайней мере, мне пришлось столкнуться с ними только раз. Это яды как растительного, так и животного происхождения. К ним относятся и некоторые разновидности змеиного. Чтобы изготовить контактный яд, достаточно в специальную жидкость, которая проникает через поры кожи, добавить высушенный яд тигровой или гремучей африканской змеи. Стоит нанести каплю смеси на одежду или обувь человека, и результат будет всегда однозначен – смерть от внутреннего кровоизлияния.
– Почему наши медэксперты не смогли установить причину смерти профессора и Лубенца?
– Как я говорил, и для меня это было полнейшей неожиданностью. Симптомы отравления таким ядом практически едва заметны, и даже при вскрытии невозможно точно определить причину смерти. Мне помогло одно обстоятельство – скорая смерть Лубенца. Видите ли, летальный исход при отравлении контактным ядом наступает только через несколько дней после его проникновения в организм. До этого Лубенец перенес инфаркт миокарда, потому он так скоропостижно скончался – не выдержало сердце. И признаки отравления были еще достаточно свежи. Кроме того, удалось установить, что доза контактного яда была чрезвычайно велика и, судя по всему, попала в организм через кишечный тракт.
– То есть кто-то подсыпал яд в пищу Лубенцу?
– Подсыпал – это не совсем точно… В общем, такой вариант не исключен… Правда, есть одно "но": мы исследовали продукты, одежду, обувь, домашнюю утварь в доме Лубенца и Слипчука – и ни малейшего намека на присутствие яда. Короче говоря, в этом вопросе зашли в тупик. Мистика – и только…
– Да-а, хорошая мистика… Задали вы нам задачу, Вениамин Алексеевич. Мертвецы встают из могил и отправляют людей на тот свет дьявольскими методами, не оставляя следов…
– Товарищ полковник! Надеюсь, вы понимаете, что мы сделали все от нас зависящее. Сегодня еще раз продублируем наши исследования, но, боюсь, результат будет прежний.
– Перечень производных для изготовления контактного яда вы составили?
– Да, в заключении это указано.
– Вы не можете сказать, где занимаются исследовательскими работами по изучению свойств контактных ядов?
– По этому поводу вам придется обратиться в Минмедпром.
– А каким конкретно ядом из этой группы отравлены Лубенец и Слипчук?
– Затрудняюсь ответить правильно на ваш вопрос. Могу сказать только, что яд животного происхождения, вероятнее всего змеиный.
– Ну что же, Вениамин Алексеевич, спасибо. Не смею больше вас задерживать…
– Кстати, товарищ полковник, думаю, вам понадобится высококвалифицированный эксперт-консультант по змеиным ядам. Такой человек есть. Мой сокурсник по мединституту кандидат медицинских наук Гостев. Диссертацию он защищал именно по змеиным ядам. Правда, это очень сложный человек…
– Почему…
– Гостев – чрезвычайно талантливый научный работник, опытный, увлеченный своей работой врач. После защиты диссертации он несколько лет работал в Южной Африке, но затем его в срочном порядке отозвали в Союз.
– По какой причине?
– Точно не знаю, но, насколько мне известно, Гостев пристрастился к спиртному…
– Где он живет?
– Работает в Средней Азии, у меня есть его адрес. Из-за семейных неурядиц он попросил туда перевод из Москвы. Пить бросил, это мне доподлинно известно.
– Большое спасибо, Вениамин Алексеевич. Адрес Гостева вы нам, пожалуйста, оставьте…
Как только дверь за Лазаревым закрылась, полковник сказал:
– Должен вам сообщить, что по поручению прокуратуры оперативно-розыскные мероприятия будет осуществлять ваш отдел. Будем работать… В загробную жизнь мы не верим – это уже плюс. Значит, изощренное жестокое преступление. И убийца пока на свободе. Итак, майор, с чего начнем?
– Дело сложное, товарищ полковник… В помощь Бикезину думаю дать напарника – старшего лейтенанта Кравчука. Кроме того, нужно срочно встретиться с Михайлишиным. Срочно, но не спеша. Это мы продумаем. И будем отрабатывать план розыскных мероприятий – есть у меня кое-какие соображения. Вечером доложу.
– Ладно. А вот капитану придется съездить в Среднюю Азию к Гостеву. Время не терпит. Звонить, писать, вызывать, да и стоит ли? Нужна оперативность. Пусть медэксперты приготовят все необходимое – и вперед.
– Согласен, товарищ полковник. Три дня ему, надеюсь, хватит. А пока нужно связаться с Минмедпромом.
8
Средняя Азия встретила капитана Бикезина неимоверной жарой. Полупустой автобус, купаясь в пыли, неторопливо катил по тряской грунтовой дороге. Зелень редких оазисов постепенно уступала место чахлым кустарникам, среди которых перекатывались шары колючек; затем и вовсе вид из окна автобуса стал безрадостным: желто-серые пески волнами уходили к горизонту и только колея дороги нарушала скудное однообразие пустыни.
В серпентарий автобус пришел под вечер. Посреди долины, за которой в закатном мареве угадывались очертания скалистых хребтов, рассыпались небольшие стандартные домики. К ним примыкала сетчатая изгородь, на которой была вывеска: "Осторожно, змеи!"
В кабинете директора серпентария кроме него сидел молодой быстроглазый брюнет и что-то строчил бисерным почерком, время от времени заглядывая в папку-скоросшиватель.
– Вы ко мне?
– Да, старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан Бикезин.
– Романов, Борис Антонович. А это старший лейтенант милиции Ахмедов – наш участковый.
– По какому делу? – полюбопытствовал Ахмедов, крепко пожимая руку Бикезину. – Если не секрет, конечно…
– Мне нужно видеть Гостева. Насколько я знаю, он работает здесь.
– Что?! Гостева? – в один голос воскликнули Ахмедов и директор серпентария.
– Извините, что вас так удивило?
– Гостев пропал без вести… – волнуясь, ответил Романов, снял очки и принялся тщательно протирать стекла куском фланели. – Я виноват… Поздно спохватились…
– Как – пропал без вести? – теперь пришла очередь удивляться капитану.
– Он отпросился у меня, чтобы съездить в Москву к сыну – с женой Гостев развелся года три назад. Сказал, что сын тяжело болен. Когда Гостев в срок не возвратился обратно, я решил не поднимать шума: Олег Гордеевич человек обязательный и коль уж задержался, значит, для этого была веская причина. Но когда он не появился и через две недели, я, знаете, разозлился – работы невпроворот, а начальник лаборатории где-то разгуливает и даже не возьмет на себя труд сообщить о причинах задержки. Заказал переговоры с Москвой, и – представляете! – Гостева там и близко не было. Мало того, оказалось, что сын его в полном здравии. Тут я и сообразил: что, если с Олегом Гордеевичем случилось несчастье? Ведь я до сих пор знал его как человека замкнутого, нелюдимого, но, безусловно, честного и исполнительного. Вот тогда я и позвонил в милицию…
– Плохо, очень плохо… – в сокрушении покачал головой капитан.
– Извините, зачем вам понадобился Гостев? – спросил Романов.
Бикезин коротко рассказал директору серпентария и Ахмедову суть дела, которое его привело сюда. Подробности, связанные с убийством профессора Слипчука и Лубенца, он опустил…
– Думаю, мы в состоянии вам помочь даже в отсутствие Гостева. Здесь работают его ученики – очень способные и опытные специалисты. Так что, если не возражаете, мы проведем экспресс-анализ.
К обеду следующего дня данные экспресс-анализа были в руках Бикезина.
– Скажите, где вы взяли образец для исследования? – встревоженно спросил его директор серпентария.
– Почему это вас так заинтересовало?
– Это контактный яд. Вот состав, тут все расписано: ферменты, альбумины, глобулины, вода, соли… Но главное заключается в следующем: в качестве антикоагулянта применен яд гремучей африканской змеи!
– Что же здесь необычного?
– Видите ли, это особый подвид гремучих змей, водится в определенных районах Южной Африки. И самое главное: яд этих змей в Советском Союзе имеется лишь у нас, притом в мизерных количествах – мы недавно начали его исследовать…
Стоило Романову упомянуть о яде африканской гремучей змеи, которым были отравлены Слипчук и Лубенец и который мог попасть в руки преступника только из этого серпентария, как капитан сразу же насторожился. Тем более что время исчезновения Гостева совпадало со временем совершения преступления. Испросив у Шумко еще одни день для более детального ознакомления с личностью начальника лаборатории, Бикезин принялся исследовать его биографию, образ жизни, привычки, личные контакты, пытаясь найти какую-либо связь с событиями в их городе. И все впустую: судя по полученным данным, Гостев не мог знать Слипчука или Лубенца. Оставалось лишь предполагать, что каким-то образом Гостев передал яд неизвестному преступнику, который и воспользовался им, чтобы убить профессора и директора зоомагазина. Но из каких побуждений и кому? На это ответа капитан Бикезин так и не нашел. И все же перед самым отъездом удалось установить два интересных факта. Оказалось, что Гостев, видимо, наркоман – в его комнате нашли шприц с микроскопическими остатками морфия и несколько пустых ампул. И самое интересное – квитанцию на телефонные переговоры с записанным номером телефона и адресом абонента, который проживал в городе, где работал Бикезин.
9
Полковник Шумко встретил Бикезина довольно прохладно, что, впрочем, скоро стало понятным.
– Вот что, Алексей, принимай отдел. Клебанову сделали сложную операцию, и дай бог, чтобы он приступил к работе месяца через три…
Внимательно выслушал Бикезина и тут же позвонил в справочное.
– Ковальчук Федор Антонович, – записал фамилию на клочке бумажки. – Ковальчук… Что-то знакомое… Постой, да это же лучший дантист нашего города!
– Интересно… – полковник задумчиво потер ладонью подбородок. – Случайность или?.. Ладно, прежде всего, нужно позвонить в стоматологию и узнать, когда у него прием…
По мере того, как полковник слушал в телефонной трубке чей-то торопливый голосок, его худощавое аскетическое лицо приобретало жесткое и сосредоточенное выражение. Положив трубку на рычаг, некоторое время он молчал, потупившись, затем негромко сказал, не глядя на Бикезина:
– Старею, Алеша, старею… А ведь докладывали. Забыл. Помер Ковальчук намедни. При весьма странных обстоятельствах, вместе с женой – взорвался газ в доме. При весьма странных – теперь это можно сказать с уверенностью. Прохлопали мы тогда, доверились пожарной инспекции, а теперь вон оно как оборачивается. Еще одна загадка в деле Слипчука и Лубенца. Круг замкнулся. Так-то, капитан…
– Неужели Гостев?
– Что-то не верится, уж больно ловко все подстроено – следов нет, концы в воду… Тут чувствуется опытная рука, попомни мое слово, Алексей. Но кто? Зачем и как? Одни вопросы, а ответов – кот наплакал, дырка от бублика. Нужно искать Гостева и детально разобраться в истории со взрывом. Только это и остается. И еще одно, пожалуй, самое главное в теперешней ситуации – Михайлишин. Сейчас он под контролем наших московских товарищей. Должен вернуться домой завтра – время прибытия уточним. И теперь нужно смотреть в оба. Если и эта ниточка оборвется, грош нам с тобой цена, капитан…
Адвокат Михайлишин жил в пятиэтажном доме недалеко от автовокзала. Он был вдов – жена умерла семь лет назад. Дети – сын и две дочери – проживали в других городах.
В квартиру адвоката Бикезин вошел следом за ним. Тот стоял в прихожей и просматривал корреспонденцию, накопившуюся в его отсутствие.
– Если вы ко мне по делам судейским – я пока не работаю. Приходите через неделю.
– Нет, товарищ Михайлишин. У меня дело несколько иного порядка. Прошу, – капитан протянул адвокату свое удостоверение.
– Ну что же, тогда проходите. Я к вашим услугам. Извините за беспорядок в квартире – долго отсутствовал… Садитесь. Если не возражаете, поставлю чайник.
– Пожалуйста… – Капитан поднялся и прошел вслед за Михайлишиным. – С вашего позволения, разрешите напиться воды – жарко.
– Да, жара, – согласился адвокат и открыл кран. – Пусть немного стечет, застоялась, – и принялся бегло просматривать содержимое конвертов.
Он был выше среднего роста, плечистый, волосы светло-русые, лицо загорелое и слегка усталое с дороги, руки крепкие, жилистые, с ухоженными ногтями. "Крепкий мужик…" – подумал капитан и невольно обратил внимание на несоответствие подтянутой фигуры адвоката костюму – он висел нелепыми складками, словно был с чужого плеча и размера на два больше.
– Удивлены? – засмеялся адвокат, подметив легкое недоумение Бикезина. – Лучше комплимента для меня сейчас не придумашь. Вы посмотрели бы на мою фигуру месяц назад – пуговицы этого пиджака застегивал с трудом. Не верите? Ей-ей! Лечился голоданием – и вот результат. Даже астма в конце концов сдалась. Теперь буду бегать, в бассейн пойду – знаете, как это прекрасно чувствовать себя здоровым? А, что я вам об этом говорю! Завидую вашей молодости, по-хорошему завидую. Но – есть еще порох в пороховницах!..
Адвокат раскрыл один из конвертов, прочитал письмо и неожиданно с раздражением протянул его капитану.
– Черт знает что! Ахинея какая-то! Вы только посмотрите – шутники… Кто бы это мог написать такую чушь?
Капитан взглянул на листок бумаги и похолодел – еще одна записка! Такая же, как и те, что получили Слипчук и Лубенец! Капитан пристально, в упор посмотрел на Михайлишина. На мгновение ему показалось, что в голубых глазах адвоката промелькнуло какое-то странное выражение…
10
Полковник Шумко хмуро расхаживал по кабинету. Василий Петрович в последнее время чувствовал себя неважно – застарелая язва все больше и больше давала о себе знать тупой неутихающей болью и спазмами в желудке. По ночам полковник ворочался, кряхтел, то и дело поднимался с постели, шел на кухню и глотал очередную порцию лекарств. Но это мало помогало, и тогда Василий Петрович одевался и выходил на улицу.
Побродив часок-другой по пустынному ночному городу, он снова ложился в постель и, наконец, засыпал тревожным сном. Ко всему прочему, его угнетала пустота в квартире: дочка забрала внуков и уехала к мужу в Магадан, а жену направили в двухмесячную заграничную командировку. Потому полковник дольше обычного задерживался на работе и только к полуночи приходил домой, чтобы на другой день, с утра пораньше, снова оказаться в кабинете за письменным столом – дело Слипчука и Лубенца требовало уймы времени и душевных сил. Гостев словно в воду канул, даже всесоюзный розыск ничего не добавил к общей картине расследования. Повторная экспертиза обстоятельств гибели Ковальчука и его жены с привлечением самых опытных специалистов тоже ничего не дала – взрыв газа инициирован электрической искрой при включении выключателя. Дом сгорел почти дотла, что еще больше усугубило многотрудные изыскания экспертов-криминалистов и пожарников. Не лучше обстояли дела и с одним из главных вопросов следствия – каким образом яд попал в организм профессора и Лубенца.
Полковник Шумко, тяжело вздохнув, нажал на кнопку селектора:
– Капитан Бикезин!
– Слушаю, товарищ полковник.
– Зайди с материалами ко мне…
Бикезин, как всегда подтянутый, в ладно скроенном костюме стального цвета, молча раскрыл папку и протянул Шумко несколько листов с машинописным текстом. Полковник одобрительным взглядом окинул статную плечистую фигуру своего подчиненного. В глубине души он испытывал к Алексею нежное отцовское чувство, хотя и старался не показывать этого – Бикезин был детдомовец и его ученик.
– Это все? – спросил Шумко.
– Пока да. Но здесь есть интересные нюансы…
– Касательно Ковальчука?
– Именно.
"…Ковальчук Ф. А., 1924 года рождения, уроженец города Ивано-Франковска, беспартийный, профессия – зубной врач. В городе с 1958 года. Родители умерли, детей нет. Ковальчук (Ярко) Оксана Петровна, жена, 1929 года рождения, уроженка города Мукачево… Судим не был. Родственников за границей нет".
– Данные проверены?
– В настоящий момент уточняем.
– Так что же здесь примечательного?
– А вот здесь, ниже… Оказывается, у Ковальчука были кое-какие увлечения. Притом некоторые из них не совсем в ладах с Уголовном кодексом. В 1963 году Ковальчук был взят на заметку ОБХСС – занимался частной зубоврачебной практикой. Но в 1964 году приобрел патент, и все обвинения по этому поводу отпали.
– На каком основании ему был выдан патент?
– История темная и чрезвычайно запутанная. Работаем и в этом направлении.
– Ясно. Что еще?