2. Комната
"Животворный поток" Виктора! Электрический флюид! Вашим членам недостает жизненной энергии? Вы с сожалением оглядываетесь на годы вашей юности? Вы уже поставили крест на плотских утехах? "Животворный поток" Виктора вернет жизнь туда, откуда она уже давно ушла: даже самый старый конь может вновь стать могучим жеребцом! Возвращаем Жизнь Мертвым - при помощи старого семейного рецепта и новейших достижений науки. Чтобы получить заверенные подтверждения эффективности "Животворного потока" Виктора, пишите по адресу: компания "В. фон Ф.", Чип-стрит, 1–б, Лондон.
Это был дом с дешевыми квартирами, сдаваемыми внаем. Перед парадным входом стоял полицейский. Лестрейд окликнул его по имени и приказал пропустить нас внутрь. Я был готов войти, но мой друг задержался на пороге и вынул из кармана увеличительное стекло. Он тщательно изучил грязь, оставшуюся на железной скребнице, потыкав в нее указательным пальцем. Закончив осмотр, он направился внутрь.
Мы поднялись по лестнице. Найти комнату, в которой произошло преступление, было несложно: вход охраняли два крепких констебля.
Лестрейд кивнул им, и они посторонились. Мы вошли внутрь.
Как я уже говорил, по профессии я не писатель и не решаюсь описать это место, понимая, что мои слова все равно не смогут передать того, что мы увидели. Впрочем, если уж я начал повествование, то, боюсь, придется мне его продолжить. Убийство было совершено в маленькой двухместной спальне. Тело, точнее, то, что от него осталось, все еще лежало там, на полу. Я видел его, но сначала как-то его не заметил. Сначала я увидел только то, что вытекло из разрезанного горла и груди жертвы: жидкость была не то желто-зеленой, не то салатовой. Она впиталась в поношенный ковер и забрызгала стены. На мгновение мне показалось, что передо мной работа адского художника, который решил набросать здесь этюд в изумрудных тонах.
Через мгновение, которое показалось мне веком, я посмотрел на тело, вскрытое и выпотрошенное, как кролик на разделочном столе у мясника, и попытался понять, что я вижу. Я снял шляпу, и мой друг сделал то же.
Он опустился на колени и осмотрел тело, изучая порезы и глубокие раны. Затем вынул увеличительное стекло и направился к стене, рассматривая потеки высыхающего ихора.
- Мы это уже делали, - заметил инспектор Лестрейд.
- В самом деле? - откликнулся мой друг. - Тогда что вы думаете об этом? Я полагаю, это слово.
Лестрейд подошел к тому месту, где стоял мой друг, и поднял глаза. Там, на выцветших желтых обоях, чуть выше головы Лестрейда, зеленой кровью было выведено слово.
- R-A-C-H-E…? - прочитал по буквам Лестрейд. - Видимо, он хотел написать имя Рэйчел, но ему помешали. Так что - мы должны найти женщину…
Мой друг промолчал. Он вернулся к мертвецу и приподнял его руки, одну за другой. Крови на пальцах не было.
- Я полагаю, мы можем утверждать, что это слово не было написано Его Королевским Высочеством…
- Да как вы?..
- Мой дорогой Лестрейд. Пожалуйста, поверьте - у меня и вправду есть мозг. Труп, со всей очевидностью, не принадлежит человеку: цвет крови, число суставов, глаза, черты лица - все свидетельствует об аристократическом происхождении. Хотя я и не могу сказать точно, какой это род, но можно предположить, что перед нами наследник… нет, скорее, второй в линии наследования… одного из немецких княжеств.
- Умопомрачительно! - Лестрейд помялся, а затем сказал: - Это принц Франц Драго из Богемии. Он прибыл сюда, в Альбион, в качестве гостя Ее Величества Виктории. Для отдыха и осмотра достопримечательностей…
- Театров, притонов и публичных домов, вы хотели сказать?
- Как угодно, - Лестрейд чувствовал себя не в своей тарелке. - В любом случае вы нам подбросили отличный след этой Рэйчел. Хотя, не сомневаюсь, мы бы и сами нашли ее…
- Несомненно, - согласился мой друг.
Он продолжил осмотр комнаты и несколько раз весьма ядовито упомянул полицейских и их тяжелые ботинки, которые почти уничтожили следы и передвинули все улики, которые могли бы пригодиться тому, кто хочет восстановить всю картину происшествия.
Тем не менее его заинтересовал небольшой комочек грязи, который он нашел за дверью.
Около камина обнаружилось немного пепла или пыли.
- Это вы видели? - спросил он у Лестрейда.
- Полиция Ее Величества, - язвительно усмехнулся Лестрейд, - не испытывает восторгов в связи с обнаружением пепла в камине. Обычно именно там его и находят.
Мой друг взял щепотку пепла и растер его между пальцев, а затем понюхал. Наконец он собрал остатки в небольшой стеклянный сосуд, заткнул его пробкой и спрятал во внутренний карман пальто.
Он встал.
- А тело?
Лестрейд ответил:
- Дворец сам его заберет.
Мой друг кивнул мне, и мы направились к выходу. Мой друг вздохнул.
- Инспектор, ваши поиски мисс Рэйчел могут оказаться безуспешными. Среди прочего "Rache" по-немецки означает "месть". Проверьте по словарю. Там есть и другие значения.
Мы спустились по лестнице и вышли на улицу.
- Вы до сего дня никогда не видели особу королевской крови? - спросил он. Я покачал головой. - Ну, такое зрелище может потрясти любого неподготовленного человека. Что это с вами, друг мой, вы дрожите!
- Прошу прощения. Через несколько минут я успокоюсь.
- Вы не возражаете против пешей прогулки? - спросил он, и я согласился, уверенный, что если бы я остановился, то закричал бы.
- В таком случае направимся на запад, - сказал мой друг, указывая на темные башни Дворца. И мы отправились в путь.
- Итак, - заметил мой друг некоторое время спустя. - Вам никогда прежде не доводилось лично сталкиваться с коронованными особами Европы?
- Нет, - ответил я.
- Я полагаю, можно с уверенностью утверждать, что вам это предстоит, - сказал он мне. - И в самом скором времени.
- Дорогой друг, что заставляет вас думать?..
В ответ он указал на черный экипаж, который остановился в пятидесяти ярдах от нас. Человек в черном цилиндре и пальто стоял подле его открытой двери и молча ждал. Дверь экипажа украшал золотой герб, известный каждому ребенку Альбиона.
- Есть такие приглашения, от которых не отказываются, - заметил мой друг. Он снял шляпу и отдал ее лакею, и мне показалось, что он улыбался, когда забирался в коробку экипажа и усаживался на мягких кожаных подушках.
Я попытался заговорить с ним во время пути ко Дворцу, но он только прижал палец к губам, после чего закрыл глаза и, казалось, погрузился глубоко в свои мысли. Я, со своей стороны, пытался припомнить, что мне известно о германской королевской семье, но не мог вспомнить ничего, кроме того, что консорт Ее Величества, Принц Альберт, был родом из Германии.
Я сунул руку в карман и вытащил пригоршню монет - медных и серебряных, почерневших и позеленевших.
Я всматривался в изображение нашей королевы на них и испытывал, с одной стороны, гордость патриота, а с другой - сильнейший ужас. Я уже говорил вам, что когда-то я был военным и страх был мне неведом. Я даже мог припомнить время, когда это было истинной правдой. На мгновение я припомнил то время, когда я был отличным стрелком, пожалуй, даже лучшим в полку, но моя правая рука обвисла, как парализованная, монеты звякнули, и в душе моей осталась только горечь.
3. Дворец
Наконец, после долгого ожидания, доктор Джекилл с гордостью сообщает о начале массового производства всемирно известного "Порошка Джекилла". "Порошок" больше не принадлежит горстке избранных. Освободите свое Внутреннее "Я"! для Внутренней и Внешней Чистоты! МНОГИЕ ЛЮДИ, как мужчины, так и женщины, страдают от ЗАПОРА ДУШИ! "Порошок Джекилла" - облегчение мгновенно и дешево! С ванильным и оригинальным ментоловым вкусом. Спрашивайте в аптеках!
Консорт Ее Величества Королевы, Принц Альберт, был крепким мужчиной с пышными завивающимися кверху усами и высокими залысинами. Несомненно, он был человеком. Он встретил нас в коридоре и кивнул мне и моему другу, не спрашивая наших имен и не протягивая руки.
- Королева сильно расстроена, - сказал он. Он говорил с акцентом, произнося "ж" вместо "с": жильно, ражжтроена. - Франц был одним из ее любимцев. У нее столько племянников. Но он так ее веселил. Вы найдете тех, кто сделал с ним это.
- Я сделаю все, что от меня зависит, - сказал мой друг.
- Я читал ваши труды, - заметил Принц Альберт. - Это я посоветовал им обратиться к вам. Надеюсь, я не ошибся.
- И я на это уповаю, - сказал мой друг.
Затем огромные двери распахнулись, и нас ввели в темноту покоев Королевы.
Ее называли Виктория, потому что она одолела нас в битве семь сотен лет тому назад, ее именовали Глориана, ибо ее слава облетела мир, и ее звали Королева, поскольку человеческая гортань не способна воспроизвести звуки ее истинного имени. Она была огромна, невообразимо огромна. Она неподвижно восседала в тенях и смотрела вниз, на нас.
- Его жжжмерть нужжжно ражжжледовать, - принеслись из тени слова.
- Воистину, миледи, - сказал мой друг.
Одна из ее конечностей изогнулась и указала на меня.
- Поджжойди…
Я хотел подойти, но мои ноги отказывались слушаться.
Тогда на помощь пришел мой друг. Он взял меня под локоть и подвел к Ее Величеству.
- Не бойжжжжся. Дожжтойный. Будежжжшь ему товарижжжщем.
Вот что она сказала мне. Ее голос напоминал высокое контральто с жужжащим призвуком. Затем ее "рука" развернулась, вытянулась вперед и коснулась моего плеча. На мгновение (но лишь на мгновение) я испытал столь глубокую и сильную боль, какой не знал никогда, но она сменилась всеохватным чувством счастья и радости. Я почувствовал, как мускулы в моем плече расслабились, и - впервые со времени моего ранения в Афганистане - я больше не чувствовал боли.
Потом мой друг вышел вперед. Виктория говорила с ним, но я не слышал ее слов; и подумал, что они, наверное, как-то отправляются напрямую из ее сознания в его, если это был тот самый Совет Королевы, о котором я читал в исторических хрониках.
Он отвечал вслух.
- Разумеется, миледи. Я могу с уверенностью заключить, что той ночью в Шордитче с вашим племянником были еще два человека. Хотя следы неясны, но спутать их ни с чем нельзя. - На некоторое время он замолк. - Да. Я понимаю… Я полагаю, да… Да.
Он молчал, когда мы покидали Дворец, и ничего мне не сказал, пока мы ехали назад на Бейкер-стрит.
Уже стемнело. Я подивился тому, сколько времени мы провели во Дворце.
Пальцы темного тумана протянулись вдоль дороги к небу.
Вернувшись в свою спальню на Бейкер-стрит, я взглянул в зеркало и увидел, что мертвенно-белая кожа на моем плече порозовела. Я отчаянно надеялся, что мне не показалось, что это не была просто игра лунного света, лившегося через окно.
4. Представление
ПОБАЛИВАЕТ ПЕЧЕНЬ?! ПРИЛИВАЕТ ЖЕЛЧЬ?! НЕВРАСТЕНИЧЕСКИЕ РАССТРОЙСТВА?! ТОНЗИЛЛИТ?! АРТРИТ?! Это лишь малая часть недугов, от которых вас может избавить профессиональное КРОВОПУСКАНИЕ. В нашей конторе лежат пачки БЛАГОДАРСТВЕННЫХ ОТЗЫВОВ, с которыми можно ознакомиться в любое время. Не доверяйте свое здоровье недоучкам-любителям! Положитесь на специалистов с многолетним опытом: ВЛ. ЦЕПЕШ - ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ КРОВОПУСКАНИЕ. Румыния, Париж, Лондон, Уитби. Не впадай в отчаяние - попробуй КРОВОПУСКАНИЕ!!!
То, что мой друг оказался мастером маскировки и переодевания, не должно было меня удивить, но все же я удивился, и сильно. В течение следующих десяти дней через наши двери на Бейкер-стрит прошли десятки различных колоритных личностей - пожилой китаец, молодой повеса, толстая рыжая женщина вполне очевидной профессии и почтенный старик с ногами, опухшими от подагры. Каждый из них входил в комнату моего друга, и со скоростью, которая бы сделала честь любому актеру варьете, оттуда выходил мой друг.
Он ничего не говорил о том, чем занимался в это время, предпочитая отдыхать, устремив невидящий взгляд в пространство и делая иногда заметки на первых попавшихся под руку клочках бумаги, заметки, которые я нашел, откровенно говоря, совершенно невразумительными. Он казался настолько поглощенным своими мыслями, что я даже начал волноваться за его здоровье. А затем однажды вечером он вернулся домой, одетый в свой обычный костюм, с легкой улыбкой на лице, и спросил, как я отношусь к театру.
- Не лучше и не хуже, чем любой другой, - ответил я.
- В таком случае берите бинокль, - заявил он. - Мы отправляемся на Друри-лейн.
Я ожидал, что мы пойдем в оперетты или что-то в этом духе, но вместо этого мы оказались в, наверное, худшем театре на Друри-лейн. Мало того, что этот театрик присвоил себе название "Королевский", так он еще и находился, прямо скажем, не совсем на Друри-лейн, а в конце Шефтсбери-авеню, там, где дорога подходит к трущобам Сент-Джайлса. По совету моего друга я спрятал бумажник и, следуя его примеру, захватил увесистую трость.
Как только мы уселись в партере (я купил трехгрошовый апельсин у милой девушки, которая продавала их зрителям, и посасывал дольки, пока мы ждали третьего звонка), мой друг тихонько сказал мне:
- Считайте себя счастливчиком, что вам не пришлось сопровождать меня в игорные притоны и подпольные бордели. Или в сумасшедшие дома - еще одно место, которое Принц Франц часто одаривал своим вниманием, как мне удалось выяснить. Но он никуда не ходил больше, чем один раз. Никуда, кроме…
Вступил оркестр, и занавес поднялся. Мой друг замолк.
По-своему это было неплохое представление: давали три одноактные пьесы. Между актами публику развлекали комическими куплетами. Главный актер был высок, бледен и отличался прекрасным голосом; прима была элегантна, и ее пение разносилось по всему театру; а комик знал толк в частушках на грубом языке лондонского дна.
Первая пьеса была забавной комедией переодеваний: главный актер играл пару близнецов, которые никогда не встречались, но умудрились благодаря нескольким забавным неурядицам оказаться помолвленными с одной и той же девушкой, которая была наивно уверена, что имеет дело с одним-единственным человеком. Двери распахивались и со стуком закрывались, когда актер менял роли.
Вторая пьеса представляла собой трогательную историю о девочке-сироте, которая умирает от голода в снегу, продавая оранжерейные фиалки, - ее бабушка в конце концов узнала ее и рассказала, что ребенка десять лет тому назад похитили бандиты, но было уже поздно, и маленький замерзший ангел испустил последний вздох. Должен признаться, я не раз утирал глаза своим льняным платком.
Представление завершилось воодушевляющей исторической постановкой: действие происходило семьсот лет тому назад, вся труппа изображала жителей деревни на берегу океана. Они увидели, как вдалеке из океана поднимаются величественные фигуры. Герой радостно провозгласил крестьянам, что это Великие Древние, чей приход был некогда предречен, возвращаются к нам из Р'лайха, и из Туманной Каркозы, и с равнин Ленга, где они спали, или ждали, или коротали время своей смерти. Комик предположил, что селяне съели слишком много пирогов и выпили слишком много эля, раз им чудятся какие-то фигуры в море. Дородный мужчина, играющий жреца Римского Бога, объявил, что эти фигуры - чудовища и демоны, которых необходимо уничтожить.
В кульминационной сцене герой забил жреца до смерти его собственным распятием и приготовился приветствовать Их по Их возвращении. Героиня пела щемящую арию, а за ее спиной на заднике сцены при помощи какого-то хитрого устройства вроде волшебного фонаря пролетали по нарисованному небу Их тени: сама Королева Альбиона, и Черный из Египта (почти похожий на человека), а за ними Древнейший Козел, Отец Тысяч, Император всего Китая, и Царь Безответный, и Властитель Нового Света, и Белая Госпожа Антарктической Твердыни, и все остальные. И как только новая тень пробегала по сцене, изо всех глоток на галерке вырывался одобрительный крик, и, казалось, дрожал самый воздух. Луна поднялась в раскрашенном небе, а когда достигла высшей точки, последним актом театрального волшебства сменила цвет с бледно-желтого, как в старых преданиях, на родной и привычный багровый, каковым она светит нам и ныне.
Актеров несколько раз вызывали на поклон криками и смехом, но вскоре занавес опустился в последний раз и представление завершилось.
- Итак, - спросил мой друг, - как вам это понравилось?
- Превосходно! Просто отлично, - ответил я, потирая зудящие от аплодисментов руки.
- Ах вы, чистая душа, - сказал он с улыбкой. - Давайте пройдем за кулисы.
Мы вышли на улицу, обошли здание театра и оказались у служебного входа, где тощая женщина с большой бородавкой на щеке деловито вязала что-то на спицах. Мой друг показал ей визитную карточку, и она провела нас внутрь здания, по короткой лестнице в маленькую общую гримерную.
Масляные лампы и свечи медленно оплывали перед мутными зеркалами, а мужчины и женщины смывали грим и снимали костюмы, ничуть не беспокоясь о благопристойности. Я отвел глаза. Мой друг выглядел невозмутимым.
- Не могу ли я поговорить с мистером Верне? - громко спросил он.
Молодая женщина, которая играла наперсницу героини в первой пьесе и развязную дочь трактирщика - в последней, указала куда-то в глубину комнаты.
- Шерри! Шерри Верне! - позвала она.
Молодой человек, который поднялся на ее зов, был весьма худощав; на самом деле он не был столь привлекателен, каким казался по другую сторону рампы. Он окинул нас насмешливым взглядом.
- Неужели я имею честь лицезреть?..
- Меня зовут Генри Кэмберли, - произнес мой друг, слегка растягивая слова. - Вы могли обо мне слышать.
- Должен признаться, что такого счастья мне не выпало, - ответил Верне.
Мой друг преподнес актеру тисненую визитную карточку. Тот посмотрел на карточку с неподдельным интересом.
- Антрепренер? Из Нового Света? Бог мой. А это?.. - Он посмотрел на меня.
- Это мой друг, мистер Себастиан. Он не из нашего цеха.
Я пробормотал что-то по поводу того, как мне понравилась постановка, и пожал актеру руку.
Мой друг сказал:
- Вы когда-нибудь бывали в Новом Свете?
- Мне еще не выпадала такая честь, - признался Верне, - хотя это всегда оставалось моей заветной мечтой.
- Ну-с, дорогой вы мой, - сказал мой друг с непосредственностью выходца из Нового Света, - может быть, вам и повезет воплотить вашу мечту в жизнь. Вот эта последняя пьеса. Никогда не видел ничего подобного. Это вы написали?
- Увы, нет. Автор пьесы - мой добрый друг. Впрочем, это я изобрел механизм, который создает движущиеся тени. Лучшего вы на современной сцене не найдете.
- Вы не скажете, как зовут драматурга? Возможно, мне стоит поговорить с этим вашим другом лично.
Верне покачал головой:
- Боюсь, что это невозможно. Он человек с высокой профессиональной репутацией и не хочет делать свою причастность к театру достоянием общественности.