- Значит, ваш ставленник Анатолий Карасев стал исполняющим обязанности гендиректора вместо ушедшего Свиридова?
- Именно. На этой неделе должно было состояться собрание акционеров концерна, на котором предпологалось избрать гендиректора. Мало кто сомневался, что им будет Карасев. Но, увы, Толя не дожил. - Петров вынул изо рта трубку, задумчиво на нее посмотрел, затем вздохнул и сказал: - Светлая ему память, хороший был человек.
Поремский выдержал необходимую паузу, чтобы выказать уважение к памяти Карасева, потом спросил:
- Я слышал, что у Карасева бы какой-то конфликт не только с представителем "Титана" Романом Свиридовым, но и с гендиректором "Титана". Подождите, сейчас вспомню, как его зовут…
Не трудитесь. Его зовут Владлен Евстигнеев. А конфликт прост. Помните, кажется, у Свифта, два королевства воевали из-за того, с какой стороны нужно разбивать яйцо - с тупой или острой? Здесь ситуация в чем-то похожая. Конфликт назывался "колеса или гусеницы". Роман Свиридов и Владлен Евстигнеев были за гусеницы. А Толя и я - за… - В кармане у Петрова зазвонил сотовый. Генерал достал трубку и приложил к уху. - Слушаю! - Некоторое время он молчал, затем сказал коротко и жестко: - Сейчас буду. Ждите.
Петров убрал телефон в карман и поднялся из кресла.
- Извините, - сказал он. - У меня срочные дела. Договорим как-нибудь в следующий раз.
- Да, но вы не договорили о "гусеницах и колесах", - запротестовал Поремский.
Петров ухмыльнулся и развел руками:
- Ничего не поделаешь, дела. Секретаршу мою больше не терзайте. Как только освобожусь - позвоню вам сам. До свидания.
Он пожал Поремскому руку и ушел.
Поремский прошел к окну и некоторое время смотрел на деревья, облака, проезжающие внизу машины. Потом вздохнул и вернулся к столу. Взял лист бумаги, ручку и принялся чертить "схему противостояния", аккуратно вписывая фамилии "Свиридов", "Ефимов" и "Евстигнеев" в колонку под названием "Титан", а "Кабанов", "Сметанин" и "Соколов" - в колонку "Оружие". Затем он прочертил стрелочки от фамилий чиновников к третьей колонке, которую назвал "Концерн", а под ней вывел фамилии Петрова и Карасева.
После этого Поремский долго смотрел на получившуюся схему, составляя в уме диспозицию и расклад сил, затем сложил лист бумаги пополам и спрятал его в стол. Подумал немного и придвинул к себе телефон.
Глава 5
НЕУДАЧНАЯ АУДИЕНЦИЯ
В дверь вошла Алена Никитина:
- Здравствуйте, Владимир Дмитриевич!
- А, Алена, привет! - махнул ей рукой Поремский. - Пообедала?
- Так точно.
- Ну тогда давай за дело. Готова к выходу в город?
Алена критически оглядела себя в зеркальце. Затем кивнула:
- Вполне. Куда мы едем? В театр, в оперу? Или, может быть, в ресторан?
- Скорее, в театр. Одного актера. Я договорился о встрече с одним типом, зовут Роман Сергеевич Свиридов. Его выкинули из кресла гендиректора концерна, чтобы предоставить место Карасеву. А вслед за тем изменили и саму политику концерна.
- Каким образом?
- Поменяли колеса на гусеницы. Или наоборот.
- Не поняла, - нахмурилась Алена.
- Я и сам толком не разобрался. Узнаем все от господина Свиридова. Точно знаю одно: у этого парня были все резоны не любить покойного Карасева.
- А кем он работает сейчас?
- Никем. Официально он числится в бессрочном отпуске. А неофициально сотрудничает с родным "Титаном" в качестве консультанта. По крайней мере, так он мне сказал.
Алена глянула на часики.
- А где наш Штирлиц? - насмешливо спросила она. - Опять на "задании"?
- На нем, - сказал Поремский.
- Я бы сказала - на ней, - тихо заметила Алена.
Поремский поморщился:
- Никитина, ну хоть ты не пошли. Кстати, слушай анекдот. В дверь Штирлица постучали. Он открыл и увидел на пороге маленькую собачку. "Чего тебе, дуреха?" - ласково спросил Штирлиц. "Сам дурак! Я из Центра!"
Алена засмеялась.
- Ничего, - одобрила она. - Только к нашему Камелькову больше подходит другой анекдот. Рассказать?
- Валяй.
- Штирлиц шел к рейхстагу в буденновке. Ему навстречу Мюллер: "Вы бы хоть конспирацию соблюдали, Штирлиц!" "Действительно", - подумал Штирлиц и надел темные очки.
Поремский улыбнулся и кивнул:
- Анекдот в тему. Теперь прячь зеркальце в сумочку - ив путь.
- А ввести меня в курс дела? - подняла брови Алена. - Я ведь должна узнать подробности.
- Введу по дороге, - ответил Поремский, сгребая со стола записную книжку. - Двигаем!
Прежде чем открыть дверь квартиры, Свиридов долго смотрел в дверной глазок. Затем щелкнул замок - и дверь открылась. Перед Поремским и Никитиной предстал высокий, худой мужчина лет сорока с небольшим. У мужчины были острые черты лица, длинный, тонкий нос и немного выпуклые, горящие хищным блеском, голубые глаза.
- Вы следователи? - спросил мужчина хрипловатым, резким голосом.
- Да. Я- Поремский, это- Никитина. Здравствуйте.
- Здравствуйте. Входите.
Мужчина посторонился, и следователи вошли в прихожую.
- Ого! похвалил Поремский, оглядывая стены прихожей из рыжего кирпича и лампы в виде средневековых факелов. - Да у вас здесь как в замке!
- Мой дом - моя крепость, - сурово ответил Свиридов и жестом указал им на журнальный столик и два кресла в углу прихожей: - Садитесь сюда, в комнатах не убрано.
Поремский и Алена расположились за столиком.
- А вы как же? - спросил Поремский хозяина квартиры.
- Я постою. Мне полезно, - ответил тот и прислонился к стене. - Итак, хватит предисловий. Приступайте к допросу.
- Отчего же сразу "к допросу", - усмехнулся Поремский. - Мы пришли с вами побеседовать.
- Это уж как вам будет угодно. Итак, я жду.
- Роман Сергеевич, нам известна история ваших отношений с Карасевым, - начал Поремский. - По сути, вас сняли с должности гендиректора концерна, чтобы расчистить место для Карасева. Мы понимаем, что вам, мягко говоря, не за что было любить этого человека…
- Что за чушь, - поморщился Свиридов. - Люблю я только жену и дочь. Остальных либо уважаю, либо нет. Карасев работал вполне профессионально, и он заслуживал уважения. Ну а то, что меня сняли с должности, так это не его вина. Тут распоряжались другие люди. Мы с ним и знакомы-то до этого не были.
- Роман Сергеевич, скажите честно, ведь то, что Карасев стал у руля концерна, было для вас и для "Титана" большим ударом?
- Чепуха. Это просто бизнес. А в бизнесе как? Если не удалось заключить одну сделку, заключаешь другую. Если не удалось осуществить один проект, берешься за другой. Только и всего.
- Но ведь бывают и судьбоносные сделки, - сказала Алена Никитина. - Сделки, от которых зависит судьба фирмы. Тогда людей, которые стоят на пути, просто устраняют. Разве не так?
Свиридов уставился на Алену тяжелым, пронзительным взглядом. Потом изогнул тонкие губы в усмешке и кивнул:
- Так. Но к нашему случаю этот пример не имеет отношения.
- Значит, вы не слишком-то пострадали от того, что Карасев собирался наладить выпуск колесных зенитно-ракетных комплексов? Ведь вы, кажется, настаивали на гусеничных?
Вопрос Поремского совершенно не смутил долговязого бизнесмена.
- Да, - сказал он, - настаивал. Я защищал интересы концерна.
- А заодно и предприятия "Титан", в котором вы работали до своего назначения, - заметил Поремский. - Впрочем, вы, кажется, работаете там и сейчас. Расскажите в двух словах о сути конфликта.
Голубые глаза Свиридова стали так холодны, что казалось - они вот-вот покроются коркой льда.
- Вам вряд ли это будет интересно, - отрезал Свиридов.
- Позвольте нам самим решить, что нам будет интересно, а что нет, - твердо сказал Поремский.
Свиридов неприязненно на него посмотрел.
- Ладно, черт с вами. Все равно ведь не отстанете. Оба предприятия, входящие в концерн, выпускают зенитно-ракетные комплексы ЗРК. Только "Геракл" выпускает версию для военно-воздушных сил - на колесах. А "Титан" - для сухопутных войск, на гусеницах. В зависимости от того, чьи интересы будет представлять глава концерна, той версии ЗРК и будет отдано предпочтение.
- Это может принести огромную выгоду, правда? - поинтересовался Поремский. - Экспортные заказы и все такое.
Свиридов сухо улыбнулся:
- А вы как думаете? Это не только экспортные заказы, но и перспективные разработки и создание зенитно-ракетного комплекса нового, пятого, поколения!
- И единственным препятствием для гусеничного варианта был пришедший вам на смену Карасев? - вновь вступила в беседу Алена. - Выходит, у вас все-таки был шанс его не любить?
- Не любить?
Свиридов посмотрел на Алену и прищурился. На его худых, смуглых скулах заиграли желваки.
За дубовым столом в подмосковном доме отдыха сидели трое. Один из них - гендиректор предприятия "Титан" Владлен Давидович Евстигнеев, маленький, упитанный человечек с тщательно зачесанной лысиной, отдыхал здесь уже третий день. Двое других Роман Свиридов и Евгений Ефимов - приехали к Евстигнееву десять минут назад.
Ефимов и Евстигнеев внимательно смотрели на Свиридова. Тот был бледен, хмур и сосредоточен. От него ждали плохих вестей.
Прежде чем заговорить, Свиридов тщательно поправил узел галстука, затем сцепил костлявые пальцы в замок и положил на стол.
- Все случилось как мы и ожидали, - хрипло сказал он. - Меня снимают с должности. Исполняющим обязанности назначают Карасева.
Евстигнеев кивнул и вздохнул:
- Этого и следовало ожидать. Эти сволочи сколотили против нас мощное лобби. А Карасев - человек Петрова. Честно говоря, из всех возможных кандидатур он был самой явной.
- Это так, - согласился Свиридов. - Карасев и Петров собираются переориентировать производство на гусеничные зенитно-ракетные комплексы. Мы, таким образом, остаемся не у дел.
Ефимов, сидевший до сих пор молча, взволнованно взъерошил ладонью волнистые рыжие волосы и сказал:
- Мы можем поднять этот вопрос на совете директоров концерна. Мы не позволим этим фээсбэшникам пренебрегать нашими интересами. В конце концов концерн создан на основе нашего предприятия!
- Н-да, - сдвинул брови Свиридов. - Поднять вопрос мы, конечно, можем, но все равно останемся в меньшинстве.
- Есть еще один способ заставить их изменить свои планы, - сказал Евстигнеев.
Свиридов и Ефимов с мрачным недоверием уставились на гендиректора "Титана".
- Я подниму вопрос о выходе предприятия "Титан" из концерна, если взамен гусеничного "Антея-2500" нас заставят выпускать колесный "С-400". А если они не согласятся и на это, я просто подам в отставку. Уверен, они не пойдут на такую кадровую потерю в ответственный момент.
Ефимов неуверенно покачал головой.
- А если ничего не выйдет? - спросил он. - Если Карасев останется при своем мнении? Что мы можем с ним сделать?
Свиридов сжал ладони в кулаки и посмотрел на Евстигнеева. Тот перехватил взгляд коллеги и нахмурился.
- Пока не знаю, - сказал Евстигнеев. - Но что-то делать надо - это факт.
…Свиридов тряхнул головой, словно прогоняя наваждение.
- Если вы намекаете на то, что я заказал убийство Карасева, то вам придется это доказать, - жестко сказал он. - А теперь попрошу вас на выход, господа следователи. Если хотите продолжить беседу - вызывайте повесткой или наденьте на меня наручники. Но и в этом случае я не скажу вам ни слова, пока рядом со мной не будет адвоката. Честь имею!
На улице светило солнце, и после мрачной прихожей свиридовской квартиры это было вдвойне отрадно.
Поремский заприметил поблизости летнее кафе и облизнул пересохшие губы.
- Не знаю, как ты, а я голоден как волк. Слушай, давай-ка возьмем по шаурме.
Алена кокетливо передернула плечами.
- Владимир Дмитриевич, я ведь недавно обедала. И потом, есть шаурму на улице - это чистой воды моветон. Никогда не знаешь, что они туда положили вместо нормального мяса. Вдруг они их делают из собачатины?
- Не выдумывай. В любом случае- никто еще не отравился.
- Вот и видно, что вы не слишком часто читаете газеты. В Москве. каждый день человек по десять - пятнадцать травятся уличной шаурмой и беляшами. Нет, Владимир Дмитриевич, вы поступайте. как хотите, а я не враг своему здоровью. Я рассчитываю дожить до девяноста лет, а если повезет - то и дольше.
- Оптимистка, - усмехнулся Поремский.
Расположившись за крайним столиком, Поремский с удовольствием вонзил зубы в сочную шаурму. Сделал задумчивое лицо и кивнул:
- Годится. Итак, сестрица Аленушка, давай порассуждаем. Карасев пришел на смену Свиридову, так?
- Так, - кивнула Алена с завистью глядя на шаурму (сама она заказала лишь стакан минеральной воды и теперь склонна была думать, что погорячилась насчет шаурмы). - Бывший руководитель концерна Роман Свиридов и его "гусеничный" дружок Владлен Евстигнеев имели явный и большой зуб на Карасева. Они старались провести в жизнь политику своего родного "Титана", Карасев же отдавал предпочтение "Гераклу" и его колесам. Мне кажется, мотивы очевидны. Благодаря действиям Карасева "Титаник" Свиридова и Евстигнеева мог пойти ко дну.
Поремский задумчиво сдвинул брови:
- То есть для тебя основные подозреваемые именно они?
- Конечно! - горячо отозвалась Алена. Конечно, как профессионал, я бы не исключала и другие версии, однако… - Она вновь пожала плечами. - Владимир Дмитриевич, интуиция мне подсказывает, что Карасева заказала именно эта сладкая парочка - Свиридов и Евстигнеев.
- Не знаю, не знаю, - протянул Поремский, продолжая уплетать шаурму. - Слишком уж все просто получается. Да и мотив чересчур явный.
- А как же принцип Оккама, Владимир Дмитриевич? Из всех версий нужно выбирать самую простую и правдоподобную.
- Вы бы спелись с Елагиным, - заметил Поремский. - Он тоже при каждом удобном случае пугает меня этим железным принципом. Ладно, поживем - увидим. А пока… Слушай, душа моя, свяжись-ка ты с директором Лианозовского электромеханического завода.
- С Давыдовым?
- Угу. Елагин выяснил, что этот самый Давыдов был страшно недоволен действиями Карасева. Вот и поговори с ним. Выясни, так ли он страшен, как нам его малюют.
- Сделаю, Владимир Дмитриевич, о чем речь.
- Умница. А я пока побеседую с представителем третьей стороны - гендиректором "Оружия" Матвеем Робертовичем Соколовым. Не верится мне, чтобы эти ребята стояли в стороне от схватки, спокойно глядя на то, как грызутся "Титан" и "Геракл".
Глава 6
КОВБОЙ ИЗ "ОРУЖИЯ"
Дозвониться Матвею Соколову оказалось делом непростым. Однако с пятой или шестой попытки Поремс-кому это удалось.
- Следователь? - удивился Соколов. - Прокуратуры? А что стряслось, скажи пожалуйста? Умер хомячок министра внутренних дел? Или у прокурора украли любимую пепельницу?
Нервы Поремского, и без того расшатанные событиями последнего месяца, накалились до предела.
- Во-первых, - холодно сказал он, - не просто следователь, а следователь по особо важным делам. Во-вторых, не прокуратуры, а Генеральной прокуратуры. А в-третьих, если вы, Соколов, будете продолжать разговор в подобном тоне, я пошлю за вами большую, удобную машину с мигалками.
- Какой строгий, скажи пожалуйста! - насмешливо отозвался Соколов. - Ладно, приезжайте, чего уж там. Только побыстрее, а то у меня еще куча дел. Имейте в виду, уважаемый "важняк" из Генпрокуратуры, если не появитесь через час, я укачу по делам. Ждать не стану! Кстати, можете воспользоваться большой машиной с мигалками.
- Идет, - согласился Поремский. - Только если через час вас не окажется в кабинете, встреча наша позже состоится в камере.
- Это для чего же?
- Для большей безопасности. Вы мне нужны целым и невредимым.
Поремский положил трубку.
Через пятьдесят минут Поремский, миновав два кордона охраны, вошел в кабинет генерального директора "Оружия".
Из-за огромного письменного стола навстречу Поремскому поднялся стройный, моложавый мужчина с седыми висками и симпатичным, насмешливым лицом. Он был смугл, подтянут, широкоплеч - ни дать ни взять, ковбой с рекламы сигарет "Мальборо", только в костюме от "Армани", белоснежной рубашке и при галстуке.
- Ну здравствуйте, здравствуйте! - сказал Соколов, блеснув белоснежными, как у голливудского киноактера, зубами. - А вы, значит, тот самый Поремский?
- С утра был Поремский. А вы, значит, тот самый Соколов?
- Угадали! - кивнул Матвей Робертович, крепко пожал следователю руку и указал ему на кожаное кресло. - Скажите, пожалуйста, какой вы проницательный! Садитесь сюда, это самое шикарное место в моей скромной келье.
- Не такая уж она и скромная, - заметил Поремский, усаживаясь в кресло.
- Это смотря на чей взгляд. Соколов уселся за стол и с выражением вежливого внимания посмотрел на Поремского. - Владимир Дмитриевич, прежде чем мы начнем нашу беседу, если вы не против, я бы хотел угостить вас самым вкусным напитком в мире.
Поремский не успел и рта раскрыть, как на столе, словно по мановению волшебной палочки, появилась большая бутылка темного стекла. Соколов достал из стола салфетку и тщательно вытер бутылку.
- Этот коньяк делал еще мой дед, будучи подданным Франции, - объяснил Матвей Робертович. - Он эмигрировал из России в двадцатом году. Тридцать четыре года жил под Парижем, а потом вернулся на родину. Уж не знаю как, но ему удалось привезти с собой ящик коньяку. Из двадцати бутылок осталось три.
Поремский ошарашено посмотрел на гендиректора.
- Прямо-таки королевская щедрость, - сказал он. - Непонятно только, за какие заслуги?
Соколов весело улыбнулся:
- А ни за какие. Просто вы мне понравились. Вы так ловко отбрили меня по телефону, что я зауважал вас еще до того, как увидел. Уверяю вас, Владимир Дмитриевич, немногие люди на свете решатся разговаривать со мной так, как это делали вы. Приятно иметь дело со смелым мужчиной.
- Интересно, что в вас такого страшного, что все вас боятся?
Красивые глаза Соколова погрустнели.
- Да ничего. Ничего во мне страшного нет. Кроме, конечно, должности. Многие считают своим долгом смотреть на гендиректора снизу вверх, так и норовят вильнуть хвостиком и облизать меня с ног до головы. А это здорово действует мне на нервы. Не могли бы вы передать мне бокалы? Они стоят в шкафчике у вас за спиной.
Поремский взял с полки бокалы и поставил их на стол.
- Благодарю вас, - сказал гендиректор, открыл бутылку и наполнил бокалы ароматной коричневатой жидкостью. Протянул один из бокалов Поремскому: - Держите!
Поремский взял бокал, слегка взболтнул и поднес его к носу. Аромат и впрямь был чудесный.
- Ну как вам? - поинтересовался Соколов.
Пахнет хорошо, - кивнул Поремский. - Хотя я в коньяках не слишком-то разбираюсь.
- А тут и разбираться не нужно. Просто попробуйте - и все.
Поремский поднес бокал к губам и сделал маленький глоток.
Ароматная жидкость согрела язык и нёбо, затем теплой волной пробежала по гортани. Соколов с любопытством глянул на Поремского.
- Ну?
- Здорово! - не сдержал восхищения Поремский. - Настоящий напиток богов!