- А! Что я вам говорил! Это вам не эрзац, который подают в наших ресторанах! Даже самых дорогих.
Поремский сделал еще одни глоток и поставил бокал на стол. Посмотрел на Соколова:
- Теперь мы можем поговорить?
Матвей Робертович отпил коньяку и кивнул:
- Разумеется. Спрашивайте о чем хотите. Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.
- Я знаю, что финансово-промышленная группа "Оружие", которой вы руководите, выступала за главенство в будущей мощной структуре, которую создали на базе "Титана". Это так?
- Так, - кивнул Матвей Робертович.
- Я знаю, что курировавший этот проект вице-премьер Илья Кабанов не скрывал своих симпатий к "Оружию". Однако после крупного скандала и вмешательства президента Кабанова понизили до ранга министра, а "Оружие" вывели из игры. Это так?
Соколов задумчиво потер пальцами высокий лоб:
- Не совсем. Действительно, нас отодвинули на второй план. Но нельзя сказать, что нас вывели из игры. В конце концов, бизнес - это нечто большее, чем простая игра. В нем есть свои нюансы, не понятные непосвященным. Мы сохранили за собой нашу нишу. И в конечном счете мы были этим вполне удовлетворены.
- Расскажите об этой нише, - попросил Поремский.
- Хорошо. Вот только… с чего начать?
- Какой козырь есть у "Оружия" перед всеми другими предприятиями и финансово-промышленными группами?
- А, вы об этом… Об этом мне говорить легко и приятно. Наша ФПГ является главным игроком на рынке торговли российским вооружением. Согласно законодательству, все экспортные поставки оружия должны идти через "Оружие".
- То есть, - Поремский прищурился, - вы государственный монополист?
- Да, - кивнул красивой головой Матвей Робертович, - вне всяких сомнений. Мы своего рода госпосредник.
- И торговать в обход вас оружием невозможно?
- Возможно, но для этого необходимо получить соответствующую лицензию.
- Вероятно, на этой почве у вас были какие-то конфликты с Карасевым?
Поремский сказал это почти наобум, однако Соколов кивнул:
- Да, конечно, без конфликтов - малых или больших - в нашем бизнесе не обойтись. Анатолию Николаевичу не нравилось, как мы торгуем системами ПВО. Однако истинная суть конфликта, я думаю, состоит в другом. Будучи человеком сильным и упорным, он хотел сам торговать оружием, считая, что разбирается в этом лучше других.
"Вот это фокус, - подумал Поремский. - Выходит, этот Карасев вовсе не был таким уж золотым и непорочным агнцем, каким его обрисовал господин Петров".
- Что же конкретно не нравилось Карасеву в том, как вы ведете дела?
Матвей Робертович нахмурился и вздохнул:
- Это довольно сложно сформулировать. Вчера ему не нравилось одно, позавчера совсем другое. Ну а в целом… Видите ли, сегодня в суммарном объеме экспорта российских вооружений, реализуемых через компанию "Оружие", на системы ПВО приходится только от четырех до восьми процентов, в то время как у основных конкурентов из США и Европы этот показатель в пять-шесть раз выше. Карасева этот факт выводил из себя.
Поремский отпил коньяку и спросил:
- А в чем же тут дело? Наши системы ПВО хуже европейских и американских?
- Да нет, российские системы ПВО ни в чем не уступают западным аналогам. Тут все зависит от политики, от сложившихся стереотипов. Весь мир до сих пор считает, что наше производство едва-едва выходит из кризиса. Мы почти потеряли рынок за годы перестройки… и наладить прежнюю систему продаж не так-то просто. Мы бьемся за каждую страну, за каждую фирму. Мы постоянно ищем какие-то новые маркетинговые ходы, чтобы привлечь потенциальных покупателей. Проблему не решить с наскока, по-кавалерийски. Тут нужен разумный подход, нужна скрупулезная работа профессионалов. Карасев же считал, что проблему продаж можно решить одним махом. Не будучи профессионалом в этой области и имея весьма отдаленное представление о реальных процессах, Анатолий Николаевич считал, что достаточно одного лишь волевого усилия…
Матвей Робертович сделал паузу, чтобы приложиться к бокалу, затем заговорил вновь:
- Карасев собирался за самое короткое время довести объем продаж до двух миллиардов долларов в год. И это при том, что за последние семь лет все предприятия, вошедшие в концерн, наторговали на международном рынке всего на сумму около двух с половиной миллиардов долларов.
- Наполеоновские планы, - заметил Поремский.
Матвей Робертович пожал плечами:
- Не то чтобы наполеоновские… Мы действительно можем довести объем продаж до этой цифры, но для этого понадобится время. Иначе в погоне за призраком успеха можно потерять все. Помните, как это делалось в советские времена? "Пятилетка за три года". И что мы получили в итоге? То, что цифры сознательно завышались, условия жизни людей были ужасны, да и продукцию гнали, сделанную при помощи русского "авось" и железной кувалды. Анатолий Николаевич думал, что на рынке торговли вооружением можно поступать точно так же - взять кувалду и настучать всем по головам. Однако потенциальных покупателей кувалдой уже не удивишь. Да и не убедишь.
- Ясно. Значит, на этой почве вы и конфликтовали? В чем это выражалось?
Матвей Робертович поморщился.
Какое дурацкое слово - "конфликтовали". Это были деловые дискуссии, только и всего. Он старался убедить меня, я - его. Ни у одного это не получалось, однако мы оба были уверены в том, что со временем мы все же придем к консенсусу. Мы уважали друг друга, потому что понимали, что хоть мы и придерживаемся разных точек зрения, но воюем не за свои шкурные интересы, а за благополучие государства. В этом наши интересы сходились.
- Это все, что вы можете рассказать?
Соколов задумался. Потом пожал плечами:
- В общих чертах все. Если вас еще что-то заинтересует, можете звонить мне в любой момент.
- Не так-то просто до вас дозвониться, - заметил Поремский.
Просто, если знать как. Я дам вам номер моего секретного сотового. Он всегда при мне, но его номер знают немногие. Вы будете одним из этих немногих.
Поремский улыбнулся:
- Спасибо. Это большая честь.
Соколов махнул рукой:
- А, бросьте. Я дал вам попробовать дедовского коньяку, а это гораздо важнее, чем какой-то там номер. Итак, звоните.
Мужчины поднялись из кресел и крепко пожали друг другу руки.
Глава 7
ВЕРСИИ
Алена Никитина пришла в офис почти одновременно с Поремским. Вид у нее был крайне недовольный.
- Ну как? - спросил Поремский.
- Да почти никак, - махнула рукой Алена. - Господин Давыдов оказался еще немногословнее Свиридова. Узнать удалось очень мало.
- А именно?
- Секундочку.
Алена включила электрический чайник, затем уселась в кресло и устало вытянула ноги.
- Устала, как жучка, - прокомментировала она.
Поремский посмотрел на стройные ноги Алены, она перехватила его взгляд и улыбнулась:
- Владимир Дмитриевич, если вас смущает длина моей юбки, вы только скажите!
- И что будет? Ты сделаешь ее еще короче?
Алена откинула назад белокурую голову и засмеялась.
- В принципе, - весело сказала она, - я могу сделать ее еще короче, но тогда какой в ней будет смысл?
- А ты думаешь, что сейчас в ней уйма смысла? Да в ней и материи-то почти нет, не то что смысла. Ничего удивительного, что Давыдов почти ничего тебе не рассказал. Вместо того чтобы шевелить мозгами, он просто пялился на твои ноги.
- Думаете?
- Уверен.
Алена кокетливо похлопала ресницами:
- Я могу расценивать это как комплимент, шеф?
- А почему бы и нет? - пожал тот плечами.
Алена хотела что-то сказать, но тут щелкнул выключатель чайника.
- Ой! - сказала Алена. - Чайник вскипел. - Она повернулась к Поремскому и умоляюще сложила брови домиком: - Владимир Дмитриевич, родненький, будьте так добреньки, поухаживайте за уставшей от работы женщиной, сварганьте чайку.
- Ох, Никитина, дай тебе волю, так ты на мне верхом ездить будешь, - проворчал Поремский, возясь с чайником.
- К сожалению, вы не из тех, кто позволяет кататься на себе верхом, - в тон ему заметила Алена. - А жаль. Между прочим, я прекрасная наездница.
- Не сомневаюсь. - Поремский наполнил чашки. - Топай к столу, наездница.
Через пару минут они сидели за столом и пили чай с печеньем. В перерывах между глотками Алена продолжала свой отчет:
- Несмотря на президентский указ об образовании концерна, интеграции, по сути, так и не произошло. Практически каждое предприятие, переходящее под крыло концерна, отчаянно сопротивлялось. А что касается директора приписанного к концерну Лианозовского электромеханического завода Василия Васильевича Давыдова, то он прямо заявил, что постановление правительства о преобразовании завода в акционерное общество с последующей приватизацией незаконно. И обратился с жалобой в Конституционный суд.
- И что суд? Удовлетворил его жалобу?
Алена отрицательно покачала головой:
- Не-а. Постановление президента было признано вполне законным и не подлежащим отклонению. Внешне Давыдов смирился, но душа у него бурлит по сию пору.
- И насколько сильно бурлит?
- Настолько, что одно имя "Анатолий Николаевич Карасев" действует на него как красная тряпка на быка.
Поремский кивнул. Посмотрел на печенье и сказал:
- Вкусное. Где покупала?
- Так я вам и сказала! Пусть это будет моей маленькой женской тайной.
Поремский вяло ухмыльнулся:
- Это еще почему?
- Потому что лучший путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. И знать этот путь должна только женщина.
- Понятно. - Поремский доел печенье и запил крепким чаем. - Кстати, а что Давыдов говорит о смерти Карасева? Или ничего не говорит?
- Ну почему же - ничего? Говорит. Говорит, что Карасев доплясался, что этого и следовало ожидать.
- Вот как? Интересно, а сам он не мог приложить к этому руку?
Алена пожала плечами:
- Не знаю. Темный он какой-то. У меня все время было ощущение, что он знает гораздо больше, чем говорит. Вполне может быть, что он имеет к убийству Карасева более непосредственное отношение, чем пытается показать. Ну а вы? Вам удалось узнать что-нибудь важное?
- Кое-что удалось.
Поремский подробно рассказал Алене о своей встрече с Матвеем Робертовичем Соколовым.
- Еще одни мотив для убийства, - резюмировала Алена. - Хотя и не такой явный, как гусенично-колесные разборки.
Поремский отодвинул от себя пустую чашку.
- Давай подведем итог, - сказал он. - У нас имеются три подозреваемые стороны и соответственно три версии.
- С терактом - четыре, - подсказала Алена.
- Это да. Но давай-ка отодвинем версию о теракте на задний план, как слишком простую и несуразную. Итак, первая версия - гусенично-колесные - как ты их назвала - разборки. Руководству предприятия "Титан" выгодно было убрать с дороги Карасева, чтобы наладить производство "Антея-2500", а также приступить к перспективной разработке зенитно-ракетного комплекса пятого поколения. Это сулило "Титану" большие выгоды. Вторая версия - спор с ФПГ "Оружие" за торговлю системами ПВО. Карасев жаждал прибрать это выгодное дело к своим рукам. И наконец третья версия - нежелание директоров заводов вступать в концерн и терять самостоятельность. Согласна?
- Вполне, - кивнула Алена. - Директора заводов вполне могли нанять киллера для убийства Карасева. Вернее, обратиться за помощью к фирме-посреднику, занимающейся такого рода делами.
- Вот с этими версиями я и пойду на совещание к Меркулову. - Поремский потер пальцами уставшие от бессонницы глаза. - Гусенично-колесная версия кажется мне наиболее явной. Буду просить поставить телефоны Свиридова и Евстигнеева на прослушку. А сейчас сделай-ка ты мне чайку, да покрепче. Глаза слипаются - сил нет.
Глава 8
КАРДИНАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ
Пленка крутилась медленно и равномерно, механизм старенького диктофона слегка поскрипывал. Первые несколько секунд была тишина, затем раздался легкий щелчок, за ним - шорох, а потом хрипловатый, резкий голос сказал:
- Алло, Владлен Давидович?
- Да, Роман, здравствуй дорогой, - ответил ему другой голос, более доброжелательный и мягкий.
- Я со вчерашнего дня не могу до тебя дозвониться…
- Дела, Роман, дела. А что случилось? У тебя взволнованный голос.
Что-то зашуршало, и вслед за тем:
- У меня был следователь из Генпрокуратуры.
- Следователь? - Пауза. - Это что, в связи с Карасем?
- Да.
- Гм… Так они начали под нас копать?
- Похоже на то.
- Плохо дело. Ты им что-нибудь сказал?
- Нет. Но они все знают про "Антей-2500".
- Конечно, знают. Шило ведь в мешке не утаишь. И что? У них есть какие-то доказательства? Они подозревают нас?
- Понятия не имею. Это был не допрос, а просто беседа. Я выставил их из квартиры и заявил, что все дальнейшие беседы буду вести в присутствии адвоката.
- Это ты зря. Твой дурацкий характер доведет тебя до цугундера. Нужно быть мягче с людьми, Роман. А ты небось так на них нагавкал, что теперь они записали тебя в главные подозреваемые. Я ведь предупреждал, что нужно делать все, чтобы отвести от нас подозрение! Предупреждал или нет?
- Раньше нужно было об этом думать! Я тебе говорил, что, прежде чем переходить к активным действиям, нужно было попробовать купить Карася!
- Он не продавался. Ты ведь помнишь, кое-кто из наших общих знакомых уже пытался дать ему на лапу.
- Мало давали - вот и не продавался! Черт! Угораздило же меня влипнуть. Весь последний год одна сплошная полоса невезения. Если так пойдет и дальше, то я точно закончу цугундером. Да и ты вместе со мной.
- Типун тебе на язык, Роман! Лучше думай, как от вести от себя подозрения. Сходи к этому следователю, поговори с ним по душам. Только мягко, Роман, мягко. Чтобы он увидел, что ты готов к сотрудничеству. Чтобы понял, что тебе нечего скрывать. Только, ради бога, Роман, старайся не приплетать к разговору мое имя.
- Не трать слова понапрасну. Я никуда не пойду и ни с кем не буду говорить. Мы вляпались, Владлен. И помочь нам может только хороший адвокат. А сейчас извини… у меня пошаливает сердце. Пойду глотать валидол.
Поремский нажал на кнопку и остановил запись. Посмотрел на Меркулова.
- Ну что, - сказал тот, - по-моему, все ясно.
- Н-да, - задумчиво сказал Поремский.
Меркулов хмуро на него посмотрел.
- Не понимаю, что тебя не устраивает. Ты ведь сам говорил, что Свиридов и Евстигнеев - основные подозреваемые. Вот и радуйся - твоя версия подтвердилась.
- Так-то оно так, Константин Дмитриевич, но…
- Только не говори, что все слишком гладко, - недовольно сказал Меркулов. - Скажешь - уволю. Понял?
- Понял. Значит, будем брать?
- Будем, Володя, будем. Готовь мне на подпись постановление, а ты займись этими господами вплотную. У тебя все козыри на руках. С такими уликами можно расколоть их в два счета.
- Вашими бы устами…
- Любыми устами! Видел, как работал в таких случаях Турецкий? Любо-дорого посмотреть. Действуй как он.
- Но ведь это Туре-ецкий, - протянул Поремский. - Он "важняк" от Бога. Нам до таких высот карабкаться и карабкаться.
- Вот и карабкайся!
…Владлена Давидовича Евстигнеева арестовали прямо в офисе. Большого удивления он не выказал, однако попросил, чтобы по коридорам офиса он прошел "свободным человеком" - без наручников, и чтобы оперативники держались на шаг впереди и на шаг позади него, как охранники.
Его просьба была удовлетворена.
Романа Сергеевича Свиридова взяли прямо дома. Увидев на пороге Поремского, он лишь слегка усмехнулся и покачал головой.
- Так я и думал, - хрипловато произнес он. - Одеться-то хоть можно?
- Одевайтесь, - разрешил Поремский.
Свиридов в сопровождении двух оперативников отправился в спальню, Поремский же остался в прихожей, в очередной раз удивляясь ее сходству со средневековым замком.
Уже у себя в кабинете Поремский напомнил Свиридову об адвокате, но тот неожиданно отказался.
- Чего уж там, допрашивайте так. Если сочтете меня виновным, пойду в тюрьму. Ну а нет, так мне и вовсе адвокат ни к чему.
Поремский начал допрос спокойным, даже дружелюбным голосом.
- Роман Сергеевич, вы не хотите ни в чем признаться?
Щека у Свиридова нервно дернулась.
- Вы имеете в виду убийство Карасева? - неприязненно сказал он.
Поремский кивнул:
- Да.
Свиридов пожал плечами:
- Мне не в чем признаваться. Я его не убивал.
- Для того чтобы убить человека, не обязательно заниматься этим самостоятельно, - спокойно сказал Поремский, - иногда достаточно отдать приказ.
Свиридов усмехнулся. Губы у него были узкие и сухие, худое лицо абсолютно непроницаемо.
- Насколько я знаю, смерть Анатолия Николаевича Карасева была последствием террористического акта. Разве это не так?
- У нас есть причины думать иначе, - сухо ответил Поремский. - Карасев был вам неугоден. Из-за него предприятие "Титан" могло понести огромные убытки. К тому же вам было нанесено личное оскорбление. Вас сняли с должности гендиректора концерна, а на ваше - место посадили Карасева. У вас были все мотивы для убийства.
- У меня лично?
- Да. У вас и у генерального директора "Титана" Евстигнеева. От кого из вас двоих исходила инициатива - этого я не знаю. У вас есть шанс рассказать все первым.
- Думаете, я тут же кинусь вешать всех собак на Евстигнеева? - прищурившись, спросил Свиридов. - Думаете, мне настолько дорога собственная шкура?
- Роман Сергеевич, я не охотник и не резидент в тылу врага. А вы - не жертва и не предатель. Я расследую убийство - и рано или поздно найду преступника. У вас есть шанс помочь мне в этом и тем самым облегчить собственную вину, если, конечно, таковая имеется. Выбирайте… Но выбирайте прямо сейчас, пока не заговорил Евстигнеев.
Свиридов нервно дернул щекой:
- Что за чушь? Какой, к чертям собачьим, выбор? Вы что, думаете, я буду собственными руками копать себе могилу?
- Могила уже выкопана, - спокойно возразил Поремский. - Вы можете отказаться от сотрудничества с нами и лечь в эту могилу. А можете отойти в сторону. Для этого вам нужно всего лишь честно ответить на мои вопросы. Я гарантирую, что ваше сотрудничество зачтется на суде. Я сам, лично, за этим прослежу.
Свиридов задумался.
- Глупости все это, - тихо сказал он. - Человека не могут посадить за намерения.
- За намерения? - насторожился Поремский.
Свиридов вздрогнул и посмотрел на следователя:
- Что?..
- Вы сказали, что вас не могут посадить за намерения, - жестко сказал Поремский. - Что вы имели в виду?
- Ничего! - быстро сказал Свиридов. - Ничего не имел. Вам просто послышалось.
Поремский достал из ящика стола диктофон и положил его на стол. Свиридов удивленно уставился на диктофон, но затем в глазах у него мелькнуло понимание.
Поремский, ни слова не говоря, нажал на кнопку воспроизведения.