Не всем мужчинам нравилось, когда их оставляли в дураках. И не все они были джентльменами. Как только она видела, что у собеседника глаза наливаются кровью от ярости, она спешила ретироваться. Однажды Алене даже пришлось спешно эвакуироваться из ресторана через маленькое окошко в женском туалете.
Алена не раз замечала, что ее тянет как магнитом к мужчинам, у которых помимо внешней красоты есть еще и какая-то внутренняя сила, причем не обязательно добрая. В юности, читая детективы, она частенько принимал сторону негодяев преступников, а не следователей и сыщиков, которые за ними охотились. Ей нравилось то, с каким изяществом, с какой нечеловеческой невозмутимостью и отчаянной дерзостью обделывают эти негодяи свои темные делишки. В этих мужчинах было что-то не от мира сего.
Однажды, будучи на практике, она даже влюбилась в арестованного негодяя афериста, красивого и статного мошенника. Вместо того чтобы загонять преступника в угол своими каверзными вопросами, Алена то и дело сбивалась на кокетливую болтовню. Это могло плохо кончиться для практикантки Никитиной, но, слава богу, она сумела взять себя в руки и выбросить красавчика злодея из головы. Это произошло в тот момент, когда он, вместо ответа на вопрос, сплюнул на пол, растер плевок ногой и, омерзительно скривившись, произнес:
- А не пошла бы ты, красавица, на х…!
С тех пор Алена больше никогда не влюблялась в подследственных. Она приучила себя к тому, чтобы не видеть в них мужчин. Пока что у нее неплохо получалось и это.
Будучи по природе экстремалкой, она не ограничивалась одним этим развлечением. Полтора года назад Алена впервые прыгнула с парашютом. С тех пор каждую субботу она ездила в Тушино. Поначалу ей просто нравилось преодолевать свой страх, затем она научилась получать удовольствие от самого полета. Парить среди облаков и смотреть на простирающуюся под ногами землю - это было прекрасное ощущение.
Как-то раз она даже прыгнула с Тарзанки. Но это уже было не то. Болтаться над болотом вниз головой на дурацкой резинке, привязанной к ногам, - это было противно и унизительно. Парашют давал Алене ощущение полета, а болтание на резинке - лишь ощущение дикого, ужасного и суматошного падения. К тому же в самый кульминационный момент прыжка с запястья Алены слетели дорогие часики в титановом корпусе, которые папа подарил ей в честь окончания академии.
Часики так и остались лежать на дне небольшого пруда в парке Горького. Алена часто думала о них. Она представляла себе, как ее часики лежат на дне, поблескивая по ночам в тусклом лунном свете, среди холодных, уснувших рыб, и от этой печальной, сюрреалистической картины ей становилось по-настоящему жутковато.
Таким образом, в личной жизни Алены все обстояло как нельзя лучше, чего не скажешь о жизни профессиональной. Работа следователя оказалась гораздо скучнее и рутиннее, чем это описывалось в детективных книжках. Куча времени уходила на бумажную волокиту - оформление дел, вклеивание бумажек в папки с делами, посылание запросов, просматривание сводок и так далее. Занятия не из приятных, но Алена относилась к ним стоически.
"Никто не говорил, что будет легко", - внушала она себе.
Мишка Камельков ломался раньше. Он вскакивал со стула и начинал ходить из угла в угол, ероша густые волосы и приговаривая: "Черт бы побрал эти бумажки! Я что, записывался в бухгалтеры?!" Или, хлопнув дверью, выскакивал на улицу за очередным "сникерсом" или "марсом", чтобы ублажить свою израненную душу хорошим куском шоколада с нугой.
За день Алена успела довольно много. Она встретилась с родственниками убитого Сергея Бойко, с парочкой сотрудников фирмы, которую возглавлял Каленов (Алена лелеяла надежду получить санкцию начальства на поездку в Питер (нужно было побеседовать со свидетелем убийства Роткевича), однако выяснилось, что свидетель, он же помощник Роткевича Антон Антонович Михайлов, выехал в Москву. У него, видите ли, командировка. С профессиональной точки зрения это, конечно, было удобно, но вот с личной… Увы, бедной Алене не суждено было побродить по набережной Невы, глазея на Медного всадника, Петропавловскую крепость и собор-чернильницу.
Несмотря на обилие встреч и бесед (Алена терпеть не могла слова "допросы"), выяснить по существу ничего не удалось. Личных врагов у убитых не было. Степень их профессиональных полномочий была такова, что они успели насолить слишком многим. Но кто именно угрожал Бойко, Каленову и Роткевичу, выяснить так и не удалось.
Алена ясно видела: даже если коллеги и подчиненные убитых бизнесменов о чем-то догадывались, они предпочитали оставлять свои догадки при себе. Деловые люди старались иметь дело с фактами, а не с собственными подозрениями и догадками.
Прикинув, во сколько приезжает в Москву Антон Михайлов, и согласовав время прибытия бизнесмена с собственным ежедневником, Алена решила позвонить ему прямо в поезд.
Звонок оказался успешным. Михайлов вышел на связь.
Здравствуйте, с вами говорит следователь Генпрокуратуры Никитина.
- Очень приятно. А имя у вас есть?
Алена Борисовна.
- Очень приятно, Алена Борисовна. Чем могу быть полезен? "
Я бы хотела встретиться с вами сегодня вечером и поговорить об убийстве вашего коллеги Владимира Роткевича.
- Вам сколько лет?
- Это важно?
- И все-таки?
- Двадцать три.
- Замечательно! Сегодня вечером я собираюсь поужинать в ресторане "Кшеш-Беш" на Новом Арбате. Если хотите, подъезжайте прямо туда.
- Во сколько?
- Часов в восемь. Устраивает вас?
Алена прикинула, нет ли у нее на сегодняшний вечер дел? Получалось, что нет.
- Хорошо, - сказала она. - Я приду.
- А как я вас узнаю? Вы блондинка или брюнетка?
- Блондинка.
- И хороши собой?
- Умопомрачительно хороша." Но лучше уж держите в руках журнал "Огонек". Не разминемся.
- Следователь с чувством юмора это что-то! Хорошо, до встречи.
Алена долго думала, что бы ей надеть на "свидание" с Михайловым. Но тут она вспомнила, что запретила себе относиться к мужчинам, фигурирующим в ходе следствия, как к представителям сильного пола (а иначе говоря - самцам). А вспомнив, решила не наряжаться. Расклешенные джинсы, белая майка, красная модная кофточка - вот и вся экипировка.
Михайлова она узнала сразу. Во-первых, он сидел в самом удобном и приятном для отдыха углу ресторана (а Алена, ясное дело, сразу же направилась туда). Во-вторых, был одет в деловой костюм. В-третьих, у него (несмотря на несколько поношенный вид) была физиономия записного ловеласа. И, наконец, в-четвертых, на столике рядом с его бокалом лежал свежий номер журнала "Огонек".
"А парень-то с чувством юмора", - отметила про себя Алена, подходя к столику, за которым сидел питерский бизнесмен.
Михайлов поднял на нее взгляд, и в его глазах заиграли лукавые искорки.
- Алена Борисовна, если не ошибаюсь? - Алена кивнула. - Присаживайтесь, пожалуйста!
Михайлов вскочил на ноги и изящным, отработанным движением отодвинул для нее стул. Алена села. После нескольких ничего не значащих, игривых фраз Алена сразу взяла быка за рога.
- Антон Антонович, давайте условимся: я следователь, а не блоковская незнакомка. Так что не растрачивайте усилий попусту. Давайте сразу приступим к делу.
Михайлов засмеялся:
- Ох, какая вы серьезная! Открою вам секрет: мне страшно нравятся серьезные девушки. Хотите выпить?
- Нет, спасибо.
- Французский коньяк!
- Я же сказала - нет.
Очень жаль, - расстроился Михайлов. - А я, с вашего позволения, выпью бокал-другой.
- На здоровье.
Михайлов наполнил свой бокал, сказал: "За вас, моя милая!" - и сделал большой глоток.
- Ух, хорош! - Он поставил бокал на стол и, глядя Алене прямо в глаза, произнес: - Вот что я вам скажу, Алена Борисовна, все три убийства - это свидетельство общего кризиса в оборонке. На все три предприятия, где работали жертвы, велась активная атака со стороны других коммерческих структур.
- Каким образом?
- А вы не знаете? Давайте-ка я введу вас в курс дел, творившихся на заводе "Ракета".
- Почему на "Ракете", а не на вашем предприятии? Ведь, если верить поговорке, каждый кулик должен хвалить свое болото.
- Потому что… Потому что наши дела слишком запутанны, чтобы я мог прямо и безапелляционно рассказать вам о них. Говоря проще, наш случай не столь очевиден.
Алена скептически хмыкнула:
- Слабая отмазка. Попробуйте еще разок.
- Слабая, говорите? Ну хорошо. Тогда так: в нашем деле кулики предпочитают о своем болоте помалкивать.
- Опасаясь охотника?
Михайлов кивнул:
- Угу.
- Смотрите, когда подстрелят, чирикать будет поздно.
Михайлов отпил еще немного и широко, по-барски улыбнулся:
- Ничего, я рискну. Итак… Начнем с того, что с недавних пор завод стал для захватчиков лакомым куском. Судите сами - по итогам две тысячи второго года он стал вполне успешным предприятием - появились новые собственники, новый менеджмент. На сегодняшний день завод входит в число двухсот крупнейших промышленных предприятий России. Появились новые заказы, расширилась география международного сотрудничества. Зарплата более чем в два раза превышает среднюю зарплату по Серпухову. Предприятие стало крупнейшим налогоплательщиком года. Нет ничего удивительного в том, что захватчики решили прибрать его к рукам.
- Легко сказать - прибрать к рукам. А как?
На первый, непросвещенный взгляд схема сложная. Но если разобраться, все окажется довольно просто. Говоря языком журналистов, захват осуществляется олигархическими группами путем изъятия у законных собственников акций приватизируемых компаний.
Михайлов взял маслину, бросил в рот и продолжил:
- Дело, милая Алена Борисовна, было так. Некий гражданин Самохвалов обратился с иском, оспаривающим факт приватизации. Он заявил, что владелец контрольного пакета акций Сергей Бойко якобы нарушил взятые на себя в момент приватизации инвестиционные обязательства.
Михайлов отпил коньяка и вновь запустил пальцы в вазочку с маслинами. Алена сердито нахмурилась:
- Дальше, Антон Антонович! Не томите!
Однако Михайлов съел маслину, выплюнул косточку в салфетку и лишь затем продолжил:
- Судью Елену Перекрест, рассматривающую этот иск, заранее заинтересовали в "нужном" решении. Вместе с исковым заявлением "знающие люди" передали ей толстый конверт с десятью тысячами американских долларов. Далее - Елена Перекрест направила ответчикам пустые конверты, а конверты эти вручались под расписку ответчиков. Считалось, что ответчик о слушании дела извещен.
- Каков был дальнейший план захватчиков?
- Как только такой суд принимает решение о незаконности приватизации, на принадлежащие хозяину предприятия акции накладывается арест. И предприятия тут же продаются некой структуре, связанной с компанией-захватчиком. Далее эта структура перепродает пакет уже непосредственно компании-захватчику. И эта компания как бы становится "добросовестным приобретателем". И вот что удивительно: настоящий владелец предприятия может вообще быть не в курсе происходящего. Все всплывает, лишь когда акции уплывают к захватчику. Сергей Бойко воспрепятствовал захвату предприятия. А он был сильным бойцом.
- Думаете, за это его и убили?
Михайлов усмехнулся:
- Не знаю, моя милая. Может, за это, а может - за то. Строить версии - это ваша работа. Я лишь высказал вам свое мнение и представление обо всех этих неприятнейших событиях.
Алена задумчиво наморщила переносицу.
- Кто же его убил? - тихо, рассуждая сама с собой, проговорила она.
- Опять двадцать пять! - воскликнул Михайлов. - Откуда ж мне знать? Знал бы - сам бы к вам пришел, не дожидаясь вызова!
Глава 17
ПОДБИТЬ БАБКИ
На следующее утро Камельков первым явился на работу. Сказать по правде, в эту ночь он почти не спал. Презрение к себе боролось в его хрупкой, молодой душе с ненавистью к Гамову.
В час ночи Камельков лег спать, но уже в три часа вскочил с кровати и принялся расхаживать по комнате, лелея в душе кровавые планы по избиению подлеца Гамова. Бой будет честным! - сразу же решил для себя Камельков. Никаких нападений сзади! Никаких отвлекающих маневров! А что касается служебного положения, то на время боя удостоверение свое Камельков уберет куда подальше. Бой будет на равных - двое мужчин выясняют между собой отношения, все остальное потом.
Немного успокоившись, Михаил снова лег в постель. Но тут вдруг ему в голову полезли упаднические мысли. "А ведь Гамов бывший чемпион России, - думал Камельков. - К тому же каратист. И потом, мы с ним явно в разных категориях, пожалуй, он килограммов на пятнадцать тяжелее меня. Ну ничего. Зато на моей стороне правда".
Успокоенный этой мыслью, Михаил задремал. Но тут ему приснилось, будто Грязнов стоит у его кровати и говорит:
- Что же ты, Камельков, позоришь меня, позоришь органы… Теперь бандиты будут думать, что все следователи идиоты. Ну разве это хорошо, а?
- Нет, Вячеслав Иванович, нехорошо, - честно ответил генералу Камельков. - Но я не виноват. Наводка была ложной.
- Наводка ложной, зато водка настоящей, - грустно сказал Грязнов. - Эх, Камельков, Камельков… В вытрезвителе тебе место, а не в органах.
- Вячеслав Иванович, но ведь я…
- Что - ты, Камельков? Ну что - ты? Хорошо еще, что пил не на казенные деньги, а то бы тебе предъявили обвинение в растрате! Бездельник ты, Камельков. Разгильдяй и алкоголик! Эх, куда только твоя мать смотрит…
Камелькову стало так стыдно, что он проснулся и не смог уснуть до самого утра.
Поремский и Алена Никитина вошли в кабинет вместе.
- Привет, Пинкертон! - поприветствовала Михаила Алена.
- Не Пинкертон, а надежда российской криминалистики! - поправил ее Поремский, пожимая руку Камелькову.
- Я бы сказала еще точнее: единственная надежда российской криминалистики! - продолжала сыпать соль на душевную рану Михаила Алена.
"Черт, неужели они уже обо всем знают? - с тоской подумал Камельков. - Вот так Грязнов. А еще слово давал".
- О! Кофе! - Алена схватила со стола чашку Камелькова и одним глотком ополовинила ее.
- Замечательно, - насупившись, сказал Камельков. - Как готовить, так никого нет, а как пить, так все тут как тут.
Поремский примирительно похлопал его ладонью по плечу:
- Ну-ну, Пинкертон, не злись. Ты что сегодня, не с той ноги поднялся?
- С той, - хмуро ответил Камельков.
- Тогда чего такой кислый? - подключилась к разговору Алена.
"Нет, кажись, не знают", - подумал Камельков, и его настроение чуть-чуть приподнялось.
- А чему радоваться? - сказал он, пожимая худыми плечами. - Весь вчерашний день пробегал зря. Муровский агент-осведомитель наплел мне с три короба, я проверил - все оказалось фуфло.
- Бывает, - понимающе кивнул Поремский. - Но это еще не повод для печали. Не забывай, малыш, что ты работаешь в команде. А команда кое-что разузнала. Правда, Ален? Давайте подобьем первые бабки…
Поремский подмигнул Никитиной, в ответ она ослепительно улыбнулась.
- Я смотрю, у вас полный консенсус, - пробурчал Камельков. - Кстати, а чего это вы вместе пришли? Это, знаете ли, дает богатую почву для определенных подозрений и догадок.
- Это точно, - кивнула Алена. - Только будь осторожен в своих догадках. За некоторые из них можно легко схлопотать по шее.
- Солнце мое, если моим палачом будешь ты, то я готов подставлять шею снова и снова! - с насмешливой торжественностью изрек Камельков. - Кстати, анекдот. Беседуют два следователя. Одна другому: "Если бы я была вашей женой, я бы подсыпала вам в кофе яду!" Второй улыбнулся, вот так… - Камельков изобразил улыбку. - И отвечает: "Солнце мое, если бы я был вашем мужем, я бы выпил этот кофе с радостью!"
Алена хихикнула. А Поремский удовлетворенно кивнул:
- Ну вот! Узнаю коллегу Камелькова. А то "чему радоваться", "все фуфло". Так, Ален, не сочти за труд, сделай-ка нам с господином сыщиком кофе. А я пока растолкую ему, что мы с тобой надыбали.
- Вот так всегда, - вздохнула Алена. - Мужчины ведут деловую беседу, а женщины их обслуживают. Ладно уж. Но за это с вас шоколадка.
- Одна на двоих? - деловито осведомился Камельков.
- Еще чего! С каждого!
Пока Алена готовила кофе, Поремский рассказал Мишане о своей беседе с профессором, а также о встрече Алены с питерским бизнесменом Михайловым. Услышав о том, что Алена встречалась с Михайловым в ресторане, Камельков ревниво на нее покосился, но ничего не сказал.
- Вот такие дела, - закончил рассказ Поремский. - И еще, я тут поговорил кое с кем… Ален, это тебя тоже касается. Подвигайся поближе.
Алена поставила на стол поднос с тремя чашками кофе, ложками и сахарницей, затем села рядом с мужчинами.
- Золушка готова слушать, - сказала она.
- Ты забыла отделить гречневые зерна от рисовых, - напомнил ей Камельков, однако Алена погрозила ему крепким маленьким кулачком, и он послушно умолк.
Коллеги разобрали кофе, и Поремский продолжил свой рассказ:
- Помните, я говорил вам о конфликте Андрея Голубева и Владимира Баркова? Голубев с помощью кипрской офшорки хотел захватить "Ракету" и наполовину осуществил свой план. Однако вскоре его скинули, завели уголовное дело и тому подобное. В итоге гендиректором стал Владимир Барков, который до этого отвечал на "Ракете" за производство. В финансах он мало что смыслил, поэтому взял к себе в коммерческие директора Сергея Бойко…
- Ныне покойного, - заметил Камельков.
Поремский кивнул:
- Именно так. А также известного предпринимателя Григория Сатановского. В пику Голубеву они также стали скупать акции "Ракеты" и приобрели аж пятнадцать процентов. Им покровительствовал исполняющий обязанности гендиректора "Геракла" Анатолий Карасев, а Голубеву - некоторые генералы Министерства обороны. У Карасева был главный козырь: находящиеся в доверительном управлении пятьдесят процентов плюс одна акция "Ракеты", принадлежащая государству.
- А имена этих покровителей из Министерства обороны известны? - осведомился Камельков.
Поремский отрицательно покачал головой:
- Нет. Но об этом мы пока не говорим. Идем дальше. Как известно, индийские и китайские контракты на переоснащение военных судов, а это сотни миллионов долларов, достались "Ракете". Причем активно в этом заводу помогал вышеупомянутый исполняющий обязанности гендиректора "Геракла" Анатолий Николаевич Карасев. О нем речь пойдет отдельно. Поэтому тот, кто сейчас встанет у руля предприятия, будет контролировать огромные финансовые потоки.
- Значит, убийство Бойко было направлено на то, чтобы запугать оставшихся в живых руководителей завода! - с горячностью воскликнул Камельков. - То есть Баркова, Андрея Гдлубева и этого… как его… Са-тановского!
- Потише размахивай руками, а то уделаешь нас с Аленой с ног до головы своей кофейной гущей, - осадил его Поремский.
- В растворимом кофе нет гущи, - заметил Камельков, сверкая глазами от нетерпения. - Так что скажете, Владимир Дмитриевич? Неужели моя версия не имеет права на существование?
- Имеет, Миша, имеет. Если все так, как ты говоришь, то в качестве жертвы Бойко выбрали не случайно. У Баркова и Сатановского была серьезная охрана. А Бойко, как выяснилось, вообще не имел телохранителей.