- Я ведь вас предупредила, - сказала она, - что профессор не был расточительным человеком. Он поручил мне сварить фасоль, приготовить майонез на шесть человек и баницу с брынзой. Я спросила: "Только этим и будете угощать своих друзей?" Он ответил: "Я рассчитываю прежде всего на окорок и вино!" Он имел в виду свиной окорок и дамаджану с вином, которые ему прислали из села. Я спросила его, не надо ли нарезать ветчину на два подноса, приготовив к ней гарнир из вареных яиц и петрушки, но он категорически отказался. "Ты режешь ветчину очень толстыми кусками! - сказал он. - Я куплю специальный нож, который режет тонкими ломтиками, чтобы было и глазу приятно, и казалось много. О яйцах..."
- Подождите, - прервал я и повернулся к Науму, который вел протокол допроса. - Сержант Наум! - сказал я. - О ноже там подчеркните и напишите дословно все сказанное свидетельницей: "Я куплю специальный нож, который режет тонкими ломтиками!"
- Слушаюсь! - сказал сержант Наум. - Записываю дословно.
- Продолжайте, - кивнул я Доре, с трудом удерживаясь, чтобы не выдать бурную радость, которая вдруг охватила меня.
- Что продолжать? - спросила Дора.
Она внутренне смеялась, глупая. Не знала, что в этом расследовании я хотел смеяться последним и поэтому - громче всех!
- Разумеется, мы продолжим! - сказал я. - А как же иначе? Да мы только теперь начинаем! Итак...
- Итак? - повторила за мной Дора.
- Выходили ли вы вчера из квартиры?
Тысяча чертей, мне показалось, что лицо ее чуть заметно вздрогнуло, но вздрогнуло, черт возьми, вздрогнуло!
- Точно не помню, - сказала она. - Но думаю, что выходила. Так мне кажется.
- Видите ли, уважаемая, - сказал я, - здесь нет "кажется мне - не кажется мне"! Здесь "да" и "нет" - и только. Поняли?
- Вероятно...
- Ну? Выходили вы или нет?
- Не выходила.
- А к вам приходил кто-нибудь? - Потом, вспомнив кое-что, я махнул рукой: - Во-первых, ответьте: когда вы вышли вечером отсюда или, точнее, когда заперли на ключ квартиру? Был здесь профессор, когда вы ушли?
- Когда я закрыла квартиру на ключ, было пять часов вечера, профессор еще не пришел.
"Насмехаешься надо мной, кошечка? - думал я. - Но это на свою голову, на свою. Тебе это даром не пройдет!"
Манчев вновь многозначительно кашлянул, а по лицу Данчева опять прошла тень досады. Сержант Рашко смотрел на Дору вытаращенными глазами, а сержант Наум весь превратился в слух, чтобы не пропустить что-нибудь важное для протокола.
- Запиши дословно, - обратился я к сержанту Науму. - Свидетельница сказала: "Я никуда не выходила, никто не приходил в мое присутствие! Я покинула квартиру в пять часов вечера!" Так? - обратился я к Доре.
Ее должно было немного напугать то, что неожиданно пронеслось у меня в голове, но... Глаза бы мои не глядели на этих слишком уж самоуверенных.
Дора молчала.
- Кто, кроме вас, еще имеет ключи от квартиры?
- Кроме меня? Профессор и его сын Радой.
- Мне неясно, почему у его сына есть ключи, а у дочери нет. В чем причина, по-вашему?
- И у дочери был ключ, но ее муж Краси взял его однажды и привел сюда друзей поиграть в кошар. Профессор рассердился и забрал ключ.
- После того как вы его подробно осведомили о деяниях Краси, не так ли?
- Разумеется! - спокойно сказала Дора.
- Хорошо. Вижу, что вы добросовестно несете службу. Потому я не понимаю, как это вчера, уходя из дому, вы забыли запереть на ключ входную дверь, ведущую на кухню? Не можете ли вы дать мне объяснение в связи с этим маленьким упущением?
Дора молчала, и я ясно видел, как на ее лице появилось тревожное выражение.
- Я заперла на ключ обе двери, - сказала она. - Очень хорошо помню, что я заперла на ключ обе двери!
- Не знаю, что вы помните, - сказал я. - Когда мы прибыли сюда, входная дверь, ведущая на кухню, та дверь, которая выходит на лестницу, была открыта.
- Наверняка профессор ее открыл! - сказала уверенно Дора. - Только у него есть ключ от этой двери, и, вероятно, он ее отпер!
- Хочу уведомить вас, что мы до сих пор не обнаружили никакого ключа от кухни - ни в одежде профессора, ни где бы то ни было еще.
- Ключ - вещь небольшая, - сказала Дора. - Если он забросил его куда-нибудь, его трудно найти!
- Да, разумеется, ключ - вещь маленькая, - согласился я. - Если профессор швырнул его куда-нибудь, его трудно найти. - И я добавил: - А вы не объяснили бы мне, на кой черт надо было профессору отпирать черный ход: чтобы вынести мусор или внести что-нибудь? - Ах, ах, по фарфоровому личику прошла тень еще более загадочной тревоги. - Скажите, - сказал я, - зачем понадобилось профессору отпирать черный ход? Человек его положения, да еще с таким хрупким здоровьем, не выносит мусор, не таскает сумки с картофелем или луком.
- Не знаю! - Дора пожала плечами, вновь бессмысленно посмотрев поверх моей головы.
Инспектор Манчев закашлялся. Не думал же он, что я не чувствую, что защита свидетельницы лопнула? Меня взорвало, и я крикнул:
- Манчев, если ты болен, сбегай в аптеку и проглоти аспирин!
Он мне не ответил - только ухмыльнулся нагло.
- Будем кончать, - сказал я Доре Басмаджиевой. - Вы утверждаете, что после того, как пришли в квартиру, никуда не выходили до пяти часов вечера. За это время никто не приходил в квартиру и вы с посторонними лицами не разговаривали.
- Кроме как по телефону! - добавила она неуверенным, тихим голосом.
- Хорошо, кроме как по телефону, - согласился я.
Я велел сержанту Науму дать нам протокол, и она его подписала.
Потом я строго сказал ей:
- Пожалуйста, идите и побудьте в комнате напротив, я вас опять вызову. И не делайте, прошу вас, попыток покинуть квартиру без моего ведома. А ты, сержант, приведи привратницу!
- Я буду жаловаться вашему начальнику - на то, что вы со мной напрасно теряете время! - сказала она, грациозно засеменив к двери.
До того как она отвернулась, я посмотрел ей в лицо. И вот на что обратил внимание: когда она вошла в кабинет, глаза ее были небесно-голубыми, а теперь, после допроса, они стали вдруг резкого сизо-стального цвета.
Неисправимый Манчев сказал по ее адресу:
- И самому господу пожалуешься - он тебе не поможет! По моему мнению, - обернулся он ко мне, - эта милая особа увязла, причем обеими своими прекрасными ножками!
- Глупости, - сказал мрачно Данчев.
- Почему глупости? - обиделся Манчев.
- Потому, - ответил Данчев. - Легко предположить, что кто-то попался, но трудно это доказать. А в нашей работе главное - все-таки доказательства, а предположения - это литература.
Хотел я сказать ему пару слов, но сдержался. Посмотрите-ка на него! Мы для того и существуем, чтобы собирать доказательства против преступников, ведь для этого и работаем, за это нам и платят!
Снег перестал. Наступил день, но какой! Он был похож на глаза Доры - такого же грязного сизо-стального цвета.
Сержант Наум ввел тетю Мару. Она смотрела насупленно, но я пригласил ее сесть с нарочитой вежливостью, и ее лицо сразу посветлело. Как мало нужно таким, как она, чтобы завоевать их симпатию.
- В этих делах ты наш первый помощник, - сказал я. - Мы попросим тебя вспомнить кое-что.
- Спрашивайте.
- В котором часу пришла вчера утром экономка?
- В половине девятого.
- До обеда она не выходила куда-нибудь?
- Никуда не выходила, но к ней явился доктор Беровский.
- Ну?
- Ну? - повторил мое восклицание инспектор Манчев.
Данчев вытянул шею, и лицо его впервые оживилось.
- И как это произошло, тетя Мара? - спросил я. - В котором часу явился доктор Беровский к экономке Доре Басмаджиевой?
- Наверное, где-то около десяти часов утра, - сказала тетя Мара.
- И сколько времени он был у нее?
- На этот раз дело обстояло иначе! - покачала головой тетя Мара. - Он вообще не поднимался наверх. Сидел в такси.
- А наверх поднялся шофер? - засмеялся Манчев.
- Она спустилась вниз, в обеих руках несла что-то тяжелое, завернутое в большой платок. Шофер вышел из такси, взял это что-то, положил на сиденье, около него.
- А доктор Беровский? - спросил я.
- Он так и сидел в такси, на заднем сиденье.
Ну вот, интрига запуталась, и у меня опять начала кружиться голова. Поскольку я молчал, к тете Маре обратился инспектор Данчев:
- Скажите, пожалуйста, как вы узнали, что сидящий в такси человек - причем на заднем сиденье! - был именно доктор Беровский? Открывал он дверь такси, обменялся ли какими-нибудь словами с Дорой Басмаджиевой?
- Он не открывал дверь, товарищ, и не сказал ни слова. Он сидел на месте притаившись.
- Ну хорошо, а как же вы узнали, что это доктор Беровский?
- Этого кота я узнаю среди тысячи других котов, - сказала тетя Мара. - С закрытыми глазами! Женщина, которая немного разбирается в мужчинах, сразу чует эту породу котов!
- И все же, - сказал я, немного придя в себя, - нам нужны вещественные доказательства, тетя Мара, а не ощущения.
Тетя Мара, осмотрев меня довольно снисходительно, покачала головой.
- Дам вам и вещественное доказательство, - вздохнула она. - Ну, шарф этого потаскуна! У него такой красный шарф, что и слепому в глаза бросится! Этот тип сидел в такси с красным шарфом на шее и...
- Какая была у него шляпа? - перебил я.
- Серая.
Я сказал:
- Спасибо тебе за сведения, тетя Мара. Иди.
Когда она вышла, инспектор Манчев довольно потер руки.
- Хитрая сорока, правда? - сказал он. - Ведь говорил я вам, что та малышка непременно будет замешана в интриге.
Я послал сержанта Наума за Дорой. Когда она вошла, я сознательно не предложил ей сесть, а приказал Науму прочесть вслух показания тети Мары.
Она засмеялась.
- Что за человек был в такси? - спросил я строго.
- Мой брат! - ответила Дора.
У меня, кажется, снова начала кружиться голова.
- А что вы несли в большом платке?
- Сдвоенную электрическую плитку. Мой брат электротехник, и я дала ему плитку починить.
- А почему вы умолчали об этом случае в ваших показаниях?
- Потому что не считала "случаем" ни своего брата, ни электрическую плитку! - ответила Дора.
- Где работает ваш брат? - спросил Данчев.
Она ответила не сразу.
- Где? - Данчев повысил голос.
- В кооперации по ремонту бытовой техники на углу бульвара Стояна Заимова и улицы Пауна Грозданова, - сказала Дора почти шепотом.
- Отведите ее в комнату! - махнул я рукой.
Когда она вышла, Данчев сказал:
- Я проверю, что за автомашина приезжала вчера на это место, и расспрошу водителя о человеке, которого он возил. Где он его посадил, каков он на вид, был ли у него красный шарф на шее и серая шляпа. После этого заскочу на угол бульвара Заимова и улицы Пауна Грозданова. Расспрошу водителя и об узле, разумеется!
- Да, разумеется, - сказал Манчев. - Именно это хотел предложить и я!
В этот момент прибыли наши специалисты с результатами вскрытия трупа и осмотра места происшествия.
Глава пятая
СЛЕДЫ
1
Снег прекратился. В течение часа январское утро прояснилось, затем свинцовые облака вновь спустились низко над крышами, и за стеклами окон потемнело. Мы включили свет. Шесть электрических лампочек люстры, обращенные абажурами вниз, залили комнату ярким светом. Мы освободили стол от тяжелой прозрачно-синей хрустальной вазы с не нужными уже никому праздничными хризантемами. Я навел необходимый порядок, потому что наша работа требовала, по-моему, строгой, лишенной украшений обстановки - скажем, как в операционной. Разве кто-нибудь видел хризантемы в операционной? Я попросил специалистов разложить на столе принесенные ими фотографии. Потом попросил их прочесть вслух свои протоколы. Некоторые следователи предпочитают употреблять слово "выводы" вместо "протоколы". Я бы не сказал, что это правильно. Выводы делаем мы, "детективы", а технику, которую я в остальном очень уважаю, технику я предоставляю с чистой совестью специалистам.
Итак:
1. Кровь, обнаруженная на манжетах, локтях и передней части пиджака Красимира Кодова, принадлежит к группе АБ, к которой принадлежит и кровь профессора.
2. Кровь на обуви и брюках Красимира Кодова принадлежит к группе АБ, к которой принадлежит и кровь профессора, но она смешана с элементами разлитого вина.
3. Кровь на ноже была той же группы, что и кровь профессора - АБ, но она была смешана с элементами вина.
4. Между вином, разлитым на полу в прихожей, и вином из дамаджаны профессора, находившейся в его подвале, не было никакой разницы.
5. Кровь, обнаруженная на правом манжете пиджака доктора Беровского, была группы АБ, идентичной группе крови профессора.
6. Рана профессора была смертельной. Она могла быть нанесена или найденным возле трупа профессора ножом, которым Красимир Кодов резал окорок в подвале профессора, или ножом, исключительно сходным с найденным. Смерть профессора наступила мгновенно. Смертельный удар был нанесен, бесспорно, сильной рукой. Профессор умер около 23 часов - плюс-минус 10-15 минут.
7. На одежде других лиц, включенных в констатационный протокол, не было обнаружено никаких следов крови группы АБ, то есть крови профессора.
2
1. После исследования и преципитационной реакции было установлено, что проба, взятая перед входом в квартиру, содержит кровь группы Астарджиева (АБ) и кровь домашней птицы.
2. На внешней и внутренней ручках двери, которая ведет к черному входу кухни, были обнаружены следы пальцев только одного человека - Доры Басмаджиевой.
3. Обе ручки главной входной двери несут следы пальцев всех упомянутых в констатационном протоколе лиц.
4. На двух ручках двери, которая ведет в кладовую, были обнаружены следы пальцев Доры Басмаджиевой и пальцев доктора Петра Беровского.
5. В столовой, коридоре и гостиной на стульях и отдельных участках пола - следы пальцев и обуви всех лиц, упомянутых в констатационном протоколе. На кухне были найдены следы профессора, Доры Басмаджиевой и доктора Беровского. В кладовой - следы только Доры Басмаджиевой и доктора Беровского.
3
Итак, техника предоставила мне столь много и такие разнообразные данные, что, ознакомившись с ними и услышав их "показания", я сперва почувствовал себя человеком, заблудившимся в дремучем лесу Амазонии: не видишь ни солнца, чтобы определить направление стран света, ни какой-нибудь тропинки, чтобы, идя по ней, выбраться на белый свет.
У меня в голове было две "тропинки"; но одно дело - иметь что-то "в голове", и совершенно по-иному обстоят дела, когда надо обнаружить те "тропинки" в живой действительности, то есть на практике, как обычно говорится на научном языке. Одна из этих тропинок вела к Красимиру Кодову, а другая - к доктору Петру Беровскому. У Краси была масса оснований чисто материального характера, чтобы желать смерти профессора: мертвый профессор не смог бы "перезавещать" виллу в Бояне своему сыну, чтобы его, Красимира, специалиста по современным отелям, отправить в село, а инженеришка по добыче нефти слонялся в цивилизованном мире; кроме того, мертвый профессор не мог бы передать свою часть квартиры любовнице Доре Басмаджиевой, а эта часть, пересчитанная в ценах "черного рынка", стоила достаточной суммы денег. В дополнение к этим - самым непосредственным - выгодам от смерти профессора Краси имел, вероятно, и другие, которые, будучи оценены в деньгах, могли сделать его жизнь (по крайней мере на некоторое время) приятной и легкой. А подобная жизнь, наверное, свойственна многим управляющим современными отелями и подобными им заведениями марки "суперлюкс".
Вторая тропинка - совершенно узкая, еле заметная, сказал бы я, - вела к элегантному и самонадеянному доктору Беровскому, первому после профессора специалисту в особом отделении микробиологических исследований. Какую выгоду получил бы он от преждевременной смерти крупного ученого? Я бы ответил тут же: двоякий интерес, моральный и материальный. То есть командировки за границу, международные встречи, симпозиумы. Он не болезненный, как профессор, чтобы остерегаться переутомления, и не в его летах, чтобы чуждаться каких-нибудь радостей жизни. До сих пор речь идет о материальной стороне вопроса. А моральная? Профессор был на пути к завершению в ближайшее время эпохального открытия в области эпидемиологии - открытия, которое могло бы помочь медицине радикальнейшим образом в ее борьбе с опаснейшими видами гриппа. За подобные открытия дают самое меньшее Димитровскую премию, а в специальных комиссиях готовят предложения для Нобелевской премии. Почему, например, не предположить, что доктор Беровский был также в курсе этой работы, но ему не хватало лишь одной ступеньки, чтобы финишировать первым? Опытный любовник, он вскружил красивую, но легкомысленную головку молодой вдовы Доры, втерся через нее в дом профессора и в непосредственной близости шпионил за его работой, касающейся опасных видов гриппа. До сих пор обе гипотезы (одну назовем "Краси", другую давайте окрестим, например, "Доктор Беровский") выглядят "железобетонными". По-моему, когда эгоистичные интересы определяют поведение человека (или, как говорили в свое время наши деды, "своя рубашка ближе к телу"), жажда денег и славы еще затмевает людям серое вещество. В противном случае уголовные дела о преступлениях по корыстным мотивам давно должны были быть прошнурованы и пронумерованы, как музейные экспонаты. Не так ли? Я - юрист и потому не страдаю романтическими увлечениями, а смотрю жизни прямо в глаза. Да, время, когда Шерлоки Холмсы были общественно необходимы, еще не ушло, хотя исторически оно, безусловно, обречено.
Но разговоры остаются разговорами, и на их основании невозможно ни надеть кому-нибудь наручники, ни получить повышение за специальные заслуги в области борьбы с преступностью.
Итак, я сказал, что есть мотивы для убийства: корыстные - что касается Краси, и моральные - что касается тщеславных амбиций доктора Беровского. А далее, как я уже имел случай выразиться, наш брат попадает в беспросветные дебри лесов Амазонии. Почему?
Потому что, насколько я знаком с болгарской и международной криминалистикой, в графе "убийца" редко, очень редко можно встретить директоров отелей "суперлюкс" и первоклассных бактериологов. Но поскольку они все-таки есть (как исключения), то самыми настоящими исключениями являются те из них, кто убивал н о ж о м. Директора отелей "суперлюкс" и доктора редко убивают, а если все же убивают кого-нибудь, то обычно избегают пользоваться ножом. Случаи, когда эти люди убивают ножом, ПОЧТИ РАВНЫ НУЛЮ - с точки зрения статистики (в мировом масштабе).