- Вот-вот. - Зеф допил виски, встал и хлопнул Эдварда по плечу. - Не все потеряно, дружок. Унывать отнюдь не следует, как сказали бы твои английские коллеги. Раз есть сюжет, значит, его можно привести к какому-то концу. Но тебе нужна помощь, которую я оказать не могу. Надо тебе повидаться с одним человеком.
- С кем это?
- Позвонить ему нельзя - телефона у него нет, только Интернет подключен.
- Давай я пошлю ему электронное письмо.
- От незнакомого адресата он не примет. Придется тебе зайти к нему лично.
- Ну, не знаю. Послушать тебя, он не больно общительный.
- Смотри сам, - пожал плечами Зеф, - но это твой единственный шанс. Лучше него в "Момусе" никто не разбирается. Он входит в он-лайновый коллектив, обслуживающий кодовую базу игры. Ведет отдел новостей. По-моему, и графику большей частью тоже пишет он. У тебя ручка есть?
Эдвард дал ему ручку. Зеф, не найдя бумаги, достал из кармана дешевую фантастическую книжку, оторвал обложку с одной стороны и печатными буквами написал адрес в Нижнем Ист-Сайде, а также имя: АЛЬБЕРТО ИДАЛЬГО.
Написал и задумался, держа ручку над листком, точно забыл добавить нечто важное.
- Да ты вроде бы уже знаком с ним.
18
Ночью Эдвард получил письмо от герцогини.
Он обнаружил его, когда вышел проводить Зефа до метро, - плотный конверт курьерской службы, приклеенный красной резиновой лентой к его почтовому ящику. Она сказала, что напишет ему, но он как-то не принял этого всерьез. Он не стал вскрывать конверт сразу и взял его с собой в постель. Внутри лежало несколько кусков дорогой, большого формата бумаги, исписанных авторучкой с темно-синими чернилами. Почерк крупный, женский, торопливый, с прихотливыми завитушками, однако вполне разборчивый.
Каждый лист имел шапку - отпечатанное черной краской трехствольное дерево, без девиза. Герб их, что ли? Или печать? Дерево почему-то выглядело знакомым. Наверно, он видел его пару месяцев назад, когда занимался их делами у "Эсслина и Харта". Под ним четким классическим шрифтом значилось ЗАМОК УЭЙМАРШ. С ходом времени герцогиня отдалялась от него, вместо того чтобы стать ближе. Сначала личная встреча, потом ее голос в телефоне, теперь она сократилась до слов, написанных на бумаге.
В начале письма ни приветствия, ни даже даты.
Эдвард возвращался домой после долгого рабочего дня,
сообщалось в первой же фразе. Он нахмурился - это было совсем не то, чего он ожидал. Может, в конверте завалялся еще один лист? Нет, пусто. Может, страницы перепутаны? Нет - они даже пронумерованы, и на этой стоит цифра 1.
Он стал читать.
Эдвард работал в крупной финансовой фирме по адресу Манхэттен, город Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США. Он был высок, хорош собой, с темными волосами. Было почти десять вечера, и Эдвард очень устал. Он шел мимо Централ-парка, глядя на небо.
Ему было жаль себя. Его карьера протекала успешно, и в свои двадцать пять лет он успел приобрести весьма значительное состояние, но чтобы добиться этого, ему приходилось очень много работать. После долгого общения с трудными клиентами, изучения рынка и тому подобных занятий он иногда спрашивал себя, стоит ли одно другого.
Был летний вечер, довольно теплый, но с погодой происходило что-то странное. Дул ветер, и воздух был насыщен электричеством. Надвигалась гроза.
Что-то слегка ударило Эдварда между лопатками. Он обернулся и увидел гонимый ветром листок бумаги.
По улице в его сторону бежала красивая темноволосая женщина - уже не первой молодости, возможно, намного старше его, но наделенная зрелым и каким-то колдовским очарованием. Ее шаг стесняла длинная юбка, и она скорее семенила, быстро перебирая ногами. Кожаный портфель у нее в руках каким-то образом раскрылся, и ветер помчал лежавшие в нем бумаги по улице. Женщина пыталась собрать их с помощью сопровождавшего ее человечка в темной униформе.
- Пожалуйста, помогите мне! - вскричала она.
Эдвард присоединился к ним, и все трое устремились в погоню за бумагами, порхавшими в летнем воздухе, как осенние листья. Улица была пуста, и Эдвард бежал прямо по мостовой, ловко хватая беглые страницы. Усталость прошла бесследно. Славно было размять длинные ноги, которые весь день провели скрюченными у него под столом.
Через несколько минут они собрали все, что выпало из портфеля. Эдвард, тяжело дыша, вручил свою пачку прекрасной незнакомке, как верный охотничий пес, доставивший убитую дичь.
- Большое, большое вам спасибо, - сказала она, тоже с трудом переводя дыхание. - Не знаю, что бы я без вас делала.
- О, не стоит.
- А теперь, пожалуйста, - она положила руку ему на рукав, - окажите мне еще одну услугу. Отвезите меня в гостиницу.
Эдвард заколебался.
- Хорошо, - сказал он, - если только…
- Прошу вас! - Она сжала его локоть своей маленькой рукой, холодной и на удивление сильной. - Мне нехорошо! Этим вечером я просто сама не своя.
Он заглянул ей в глаза. Они лихорадочно блестели, и ее лицо, хотя и прелестное, казалось необычайно бледным по сравнению с темными волосами.
Эдвард встал, бросив остальные страницы на одеяло. Какого черта? Что еще за игру она затеяла? Он пошел на кухню и налил себе воды. После ухода Зефа он выпил еще порцию скотча. Это, пожалуй, был уже перебор, и голова начинала побаливать. Он выхлебал два стакана теплой водопроводной воды и вернулся в постель с еще одним виски.
Вот и разберись тут, на самом деле она сумасшедшая или это розыгрыш, этакая замысловатая шутка. Если второе, то юмор до него не дошел. А может, письмо не от герцогини? Люди герцога сначала постарались, чтобы Эдвард усомнился в ее нормальности, а затем пошли еще дальше и подсунули ему в почтовый ящик фальшивку. Хотя нет, вряд ли. Письмо выглядит подлинным.
Но какой у него смысл? Что это, фантазия? Если так, то чья - его или ее? Начало романа? Шифровка, составленная на случай, если письмо попадет не в те руки? Эдвард попытался припомнить, что Ник говорил о стеганограммах. Если здесь и содержалось нечто зашифрованное, он этого не улавливал. Может, у нее и впрямь не все дома.
Или какой-то глубокий смысл все-таки есть, надо только вчитаться как следует? Что-то в этом письме вызывало у Эдварда озноб, несмотря на жару.
Человечек в униформе унес портфель, туго набитый бумагами, и минуту спустя подъехал к ним на лимузине. Он открыл дверцу для женщины, и Эдвард последовал за ней в темные недра автомобиля. В тишине салона пахло дорогим табаком и кожей. Летняя ночь едва виднелась за тонированными стеклами. Лимузин заскользил по городу бесшумно и плавно, как гондола по каналу - темному, укромному каналу в глубине площади Сан-Марко. Они были вдвоем.
- Как ваше имя? - учтиво поинтересовался Эдвард.
- Бланш. А ваше?
- Эдвард. Эдвард Винтергрин.
В ответ она лишь крепко сжала его руку, и он ощутил в полумраке ее едва заметную дрожь.
Шофер, доставив их через парк к отелю "Плаза", открыл дверцу, и Эдвард вместе с таинственной Бланш прошел по застланному ковром тротуару в вестибюль. Он отметил ее стройность и сшитый по последней моде туалет. Она опиралась на его руку так, словно не могла обойтись без его поддержки, и в то же время увлекала его через холл с известной только ей целью - мимо портье, мимо бара, где бренчало фортепиано, по плюшево-красному, похожему на горло коридору. Это был сон - чудесный, восхитительный, несбыточный сон. Они вошли в нарядную клетку лифта, и за ними захлопнулась дверь.
Бланш тут же прижалась к Эдварду. Ее тело, мягкое, теплое, зрелое, вызвало в нем приступ желания. Он обнял ее одной рукой, держа в другой свой кейс. Его колено вклинилось ей между ног, и они поцеловались. Это было божественно.
Дверь лифта снова открылась, и они вышли в холл.
- А теперь, - кокетливо бросила она через плечо, - вы должны зайти ко мне в номер и помочь разобрать бумаги. Они в таком беспорядке.
- В беспорядке? - глупо повторил раскрасневшийся Эдвард, не понимая, что она имеет в виду.
- Прошу вас! Их нужно рассортировать.
- Но зачем?
Она открыла дверь номера, обитую красной кожей, и он последовал за ней внутрь.
Высота потолка равнялась двадцати футам, на стенах висели средневековые гобелены. На одном Эдвард различил фигуру лошади без всадника в разгаре битвы, ее выкаченные глаза, раздувшиеся ноздри, оскаленные белые зубы. На каменном полу лежал огромный восточный ковер - его повторяющийся орнамент исчезал где-то вдали.
Свет луны и звезд лился в высокие окна. О стекло разбились первые капли дождя. Они наконец-то остались наедине.
Бланш повернулась к Эдварду, привстала на цыпочки и зажала его голову в ладонях.
- Послушайте меня, Эдвард. В реальном мире все совсем не так благополучно, как здесь. Там царит хаос, как в моих бумагах. Его страницы перемешаны, разбросаны по ветру. Ваша задача - вернуть им надлежащий порядок.
Она обняла его за шею и прошептала, касаясь губами его уха:
- А теперь любите меня.
19
На следующий день он взял такси и поехал в Нижний Ист-Сайд. Выйдя на безлюдном углу Пятой и авеню Си, он порылся в карманах, отыскивая бумажку с адресом. Белое послеполуденное солнце пекло что есть мочи, но на продуктовом магазинчике по случаю пятницы уже опустили стальную штору. К парковочному счетчику кто-то прислонил ампутированную дверцу холодильника. В отделении для масла застоялась дождевая вода.
Адрес завалялся в заднем кармане. Бумага, и без того не очень-то белая, успела пожелтеть от старости. На обороте заглавными буквами было напечатано:
ЧТОБЫ СПАСТИ ЗЕМЛЮ, ОН ДЛЯ НАЧАЛА ДОЛЖЕН СПАСТИ ПЯТНАДЦАТЬ ЕЕ ДУБЛИКАТОВ!
Мимо проехал фургончик из булочной, и булка, изображенная у него на боку, напомнила Эдварду о крестьянах, обедающих на пшеничном поле. Налетевший ветер погнал по улице пыль. В разогретом воздухе ощущался все же намек на прохладу, но слабый, почти несуществующий. Вот и лету конец - завтра первое сентября. Время идет.
Высокий узкий дом из коричневого кирпича, построенный на стыке веков, заметно накренился вперед. Альберто Идальго, судя по табличке, откликался на верхний звонок. Прорези у прочих звонков пустовали. Эдвард нажал на кнопку и стал ждать.
Стоя среди разбитых пузырьков из-под крэка, порхающих конфетных оберток и разноцветного собачьего дерьма, он услышал отчетливый стук: его жизнь ударилась о дно. Чего его сюда занесло? Вся ситуация казалась из рук вон неправильной. Ехать куда-то на край известной тебе вселенной только для того, чтобы получить совет насчет компьютерной игры? Глупо. С другой стороны, чем еще заняться? Маргарет не желает с ним разговаривать. Герцогиня под большим вопросом. Кодекс от него дальше, чем перед их поездкой в Олд-Фордж. Все, что имеет значение, для него закрыто. Пора отправляться в Англию. Он сделал отчаянный шаг и заказал себе билет на одно из ближайших чисел, но знал, что не улетит этим рейсом. Не улетит вообще, пока у него не будет кодекса. Может, уйдя как можно дальше в противоположную сторону, он как раз на него и наткнется? И откуда он знает это имя - Альберто Идальго? Он опять надавил на звонок, надеясь в глубине души, что ему никто не ответит.
Через пару минут он заметил маленькую видеокамеру, гладящую на него сквозь грязное дверное стекло. Он помахал в нее. Замок загудел и открылся.
Прямо за дверью начиналась крутая узкая лестница. Потолок был обшит старой листовой жестью бледно-зеленого цвета с цветочным узором. Подошвы в тишине и мраке шуршали по истертым мраморным ступеням. Войдя, он разглядел, что система безопасности выглядит самодельной, точно ее собрали из деталей, заказанных по разным каталогам. Электрический провод и кабель локальной сети Этернет, присоединенные к камере, вместе уходили наверх между стенкой и потолком. Идя по ним, он добрался до шестой и последней площадки. Одна из дверей была приоткрыта.
- Входите, - сказал тонкий бесполый голос.
Он вошел. В комнате с покатым потолком и белыми стенами было темно и прохладно. Окна, почти целиком заслоненные высокими шаткими стопками книг в бумажной обложке, едва пропускали свет. На полу лежал бледно-голубой, дешевый, совсем новенький ковролин, усеянный скомканной бумагой, шариковыми ручками, яркими каталогами электронного оборудования, компакт-дисками, внутренними органами нескольких компьютеров и множеством пустых оранжевых пакетов из-под сырных шариков "Джекс". Электропроводка шла над самым полом, и через каждые несколько футов попадалась розетка, каждая с воткнутым штепселем. Сам Альберто сидел за длинным белым столом "Икея", где выстроилось с дюжину мониторов разной формы и размера.
- А я вас знаю, - взглянув на него, сказал Эдвард.
- И я вас, - спокойно ответил Артист, тот самый крохотный человечек из квартиры Зефа, участник групповой игры. Его аккуратный серый костюм с розовым галстуком противоречил беспорядку в комнате. Вылитый еврейский мальчик, принаряженный к празднику совершеннолетия, только ноги босые. При его росте они еле доставали до пола.
Эдвард стоял в дверях, все больше сомневаясь, следует ли ему продолжать.
- Зеф сказал мне, что вы придете, - сказал Артист. - Садитесь, пожалуйста.
Эдвард пробрался к покосившемуся бархатному дивану у стенки, чувствуя себя как на первом приеме у психиатра.
- Копия сохраненной игры у вас с собой?
Эдвард, кивнув, достал диск из кармана рубашки и подал Артисту. Тот вставил его в массивный, приземистый системный блок, гудевший у него под столом.
- Машина у вас будь здоров, - сказал Эдвард.
- "Криотек", - пояснил Артист, держась совершенно непринужденно. - Работает быстрее большинства систем, которые можно купить в магазине. Холодильный агрегат охлаждает микропроцессор до сорока - пятидесяти градусов ниже нуля. Это понижает сопротивление кремния. При такой температуре даже стандартный чип можно разогнать до скорости намного выше, чем у заводской продукции. Однако "Криотеками" пользуются нечасто - они слишком шумят и съедают много энергии. И весят целую тонну. И стоят дорого.
Дисковод гудел, считывая диск Эдварда.
- Ну, посмотрим, что там у вас.
Руки Артиста на миг повисли над клавиатурой.
Эдвард ни разу еще не видел, чтобы человек печатал так быстро. Щелканье отдельных клавиш слилось в сплошной ноющий звук. На большом мониторе открылось десять - пятнадцать окон, в одном из которых появилась игра Эдварда, свернутая до размеров почтовой марки. Артист захватил уголок окна "мышью", развернул его, заняв почти весь экран, и стал критически изучать.
- Угу, - протянул он с интонацией рентгенолога, видящего перед собой разорванную селезенку, и переместил ракурс на 360 градусов. - Так-так.
- Ну, что там?
- Что вам сказать. Ситуация, конечно, дерьмовая.
Кривая улыбка мелькнула на лице Артиста и снова вернулась - юмор, понятный только ему. Эдвард подошел и встал у него за спиной. С серого неба на экране шел крупный мокрый снег.
- Какого…
- Извините, - откашлялся Артист. - Знаете, что происходит? Вы попали в пасхальное яйцо.
Эдвард потряс головой. Ему хотелось одного - поскорей с этим покончить.
- Не знаю, что это за яйцо такое.
Артист, откинувшись назад, сцепил руки на затылке.
- Пасхальное яйцо - это то, что программист иногда вставляет в программу, которую пишет. У вас в детстве была "Атари-2600"?
- Не помню, - заморгал Эдвард. - Но меня об этом уже кто-то спрашивал.
- Если была, то вы наверняка играли в видеоигру "Приключение".
- Вероятно.
- Цель "Приключения" - найти Священный Грааль. - Артист отъехал от стола на несколько футов. - На пути к нему вам встречается пара загадочных стен без дверей. Чтобы преодолеть их, надо найти черный ключ, войти в черный замок и убить мечом красного дракона. Потом вы идете пурпурным мостом, приносите ключ в лабиринт черного замка и с его помощью извлекаете из стены невидимую волшебную точку.
Эдвард снова сел на диван. Он платит Артисту не по-временно - пусть себе говорит.
- Когда вы входите в комнату, имея при себе одновременно волшебную точку и Священный Грааль, стены рушатся, и в тайнике огненными буквами зажигается имя автора "Приключения".
- Не слишком заманчивый приз после таких-то трудов, - сказал Эдвард, чтобы показать, что он слушает. Три недели назад мысль о том, что он будет слушать чью-то лекцию о компьютерных играх, показалась бы ему совершенно абсурдной.
- Да, это разочаровывало, - согласился Артист. - Просто эта комната - пример того, что у программистов называется пасхальным яйцом: тайная подпись, тайное послание, доступное только тому, кто знает, где смотреть. Они есть в большинстве программ - но надо знать, где смотреть.
- Что-то вроде стеганограммы, - сказал Эдвард.
- В некотором отношении - да. - Если Артиста и удивило, что Эдвард знает слово "стеганограмма", виду он не показал. - Теперь вы нашли пасхальное яйцо в "Момусе". Все ваше виртуальное окружение - голод, холод и волки - есть то же самое, что и тайная комната в "Приключении", то, что большинство игроков никогда не видит.
- Не понимаю, почему эта тайна открылась именно мне, - терпеливо заметил Эдвард. - Я ведь ничего особенного не совершил - я вообще почти ничего не делал.
- Могу предположить, что вы на нее наткнулись случайно. Для меня вопрос не в этом, а в том, зачем кому-то понадобилось строить пасхальное яйцо такого размера и сложности.
Артист, кашлянув в кулачок, отправился на свою маленькую кухню, достал из запечатанного пакета одноразовый бумажный стакан и налил в него воды из-под крана. Кран был оснащен большим и, видимо, дорогим фильтром. Эдвард только теперь заметил, что Артист носит на правой руке вышитый кожаный браслет-феньку.
- Для собственного удовольствия? - В глубине души Артисту, наверно, было приятно разыгрывать Шерлока Холмса перед безмозглым Ватсоном-Эдвардом. - Возможно. Но стоило ли ради одного лишь удовольствия создавать такую детальную виртуальную среду? - Он говорил риторически, как по писаному, точно изучал разговорный язык, слушая дикторов теленовостей. - Может быть, программистом руководило что-то иное? Есть ли здесь сообщение, а если есть, то как нам его прочитать? И как выпустить вас из пасхального яйца, чтобы вы могли закончить игру?
- Вот-вот. Вопросы один другого лучше.
Эдвард ждал, но мысль Артиста ушла, видимо, в какой-то персональный туннель. Он сидел с остекленевшими глазами на своем стуле, порой прихлебывая из бумажного стакана. Одно из окон на его рабочем столе представляло собой сетевую страницу с расписанием самолетных рейсов на Лондон, другое отражало в реальном времени показания камеры у входа. Из-за всего этого Артист казался еще более всеведущим.