* * *
Ирина приехала домой рано. Ей впервые со дня рождения дочери хотелось побыть одной. Что- то ныло в ней и трепетало. Что-то просилось на свободу и одинаково боялось жизни и смерти, как цыпленок, разбивающий скорлупу. Но Женя была дома. Она открыла матери дверь, и та сразу поняла: дочь хочет сказать ей что-то важное.
- Я плохо себя почувствовала, - заявила с порога Ирина. - Сделай мне, пожалуйста, чаю покрепче. А я сразу в ванную пойду.
Они попили чаю. Женя купила их любимый торт "Клубника со сливками", но Ирина не смогла проглотить ни кусочка.
Женя села рядом с ней на диванчик и провела ладонью по лбу, как делала совсем маленькой, разглаживая мамины "сердитки", так называла она морщины. Ирина прижала дочку к себе и прикрыла глаза от нежности, блаженства и печали.
- Ты о чем-то хочешь поговорить? - спросила она.
- Мама, я хочу попросить. Ты только не говори как всегда: это можно только с чужими и все такое. Ты же можешь как-то себе внушить на минутку, что я не твоя дочка, а просто на прием пришла. А, мам?
- Женя, ну зачем ты начинаешь…
Но девочка закрыла ей рот ладонью, рассмеялась, побежала к себе в комнату и вернулась с фотографией.
- Мама, а ты несерьезно. Просто для прикола. Посмотри на этот снимок и скажи, чувствует он что-то ко мне или нет? Понимаешь, он замечательно ко мне относится. У нас уже было… все. Но я думаю, что у него нет таких чувств, как у меня. Он увлечен наукой, открытиями, решениями, будущим. А я… Он мне радуется. Но стоит мне исчезнуть, он ничего и не заметит. Такое у меня впечатление сложилось. Может, это не так?
- Это не самое плохое впечатление, - серьезно сказала Ирина. - И в таких случаях просто не стоит исчезать. По крайней мере до тех пор, пока тебе самой этого не захочется. Давай фотографию.
Ирина долго рассматривала тонкое мальчишеское лицо с аристократической ямочкой на подбородке, волной густых светло-русых волос, близоруким прищуром красивых светлых глаз и открытой улыбкой. Она смотрела до тех пор, пока лицо не скрылось в пелене тумана. Ирина положила снимок на стол, закрыла глаза, и лицо возникло вновь, но гораздо более отчетливо и ярко. Это уже был не снимок. Ирина задрожала от пронзительного света его глаз и почувствовала жар из- за приблизившихся твердых мальчишеских губ. И отчаянно, как сигнализация, забилась острая боль в правом виске.
- Что с тобой, мамочка? - услышала она голос Жени и открыла глаза.
- Ничего особенного, детка. Просто мигрень. Я ведь сразу сказала, что плохо себя чувствую.
- Ой, мама, а я заставила тебя напрягаться. Ну, прямо дура какая-то.
- Ну, что ты, - рассмеялась Ирина. - Ты не виновата, что у меня болит голова. Я сейчас приму лекарство, полежу, и все пройдет. Только сначала отвечу тебе. Он хороший мальчик. Но чувства - и в этом ты совершенно права - пока не стали для него главным в жизни. Он получает удовольствие от возможностей своего интеллекта, а любви, страданий, зависимости интуитивно побаивается. Конечно, с точки зрения женщины, это эгоизм, инфантилизм и так далее. Но найти лучший вариант трудно. Особенно такой хорошей и порядочной девочке, как ты. Да ты и не станешь сознательно искать замену Артему. Но если кто-то полюбит тебя сильнее, чем он, не нужно сразу отказываться. Присмотрись. Я хотела бы видеть рядом с тобой человека, для которого на первом месте будешь ты, а потом уже все открытия на свете.
- Ой, мама, ну ты сразу выстраиваешь целую программу. А мне самой, может, и не нужны все эти страсти-мордасти. Молилась ли ты на ночь, Дездемона? Ладно, не буду тебя больше мучить. Пойди, поспи.
Женя поцеловала Ирину в щеку и пошла к себе. Ирина подождала, когда из комнаты дочки раздастся музыка, встала и добрела до своей кровати, держась за стены. Ей было совсем плохо.
Она проснулась поздним вечером. За стеной было тихо, видимо, Женя спала. В прихожей еле слышно журчал телефон. Они всегда уменьшали звук на ночь. Ирина, не включая свет, подняла трубку и услышала взволнованный, срывающийся юный голос.
- Ирина? Это Артем. Пожалуйста. Не нужно звать Женю. Вы не могли бы выйти ко мне на минуту? Я у вашего подъезда.
Ирина положила трубку. Она стояла, смотрела в темноту и видела светящуюся треснувшую скорлупу. Цыпленок в ней трепыхнулся, ударил клювиком изо всех сил и оказался в мире без конца и края. Он вытянул голубую шейку, закатил глаза и оцепенел от ужаса. Ирина щелкнула выключателем и посмотрела в глаза своему отражению. Темно-зеленые озера разлились по бледному лицу. А плотно сжатые губы вдруг вспыхнули, как красный свет на переходе. Нельзя идти. Надо бежать. Ирина накинула темный шарф на голову, плащ на плечи и выскользнула из квартиры.
Глава 15
Артем пребывал в ужасе. Ему казалось, что его раздавит это несчастье. У него никогда не было невыполнимых желаний. Не испытывал он потребности в них. Он не знал, что такое страсть. Когда ты пылаешь как факел, и сам видишь это со стороны, но не в состоянии себя спасти. И вдруг такое случилось. Он увидел женщину, какой не видел никогда, даже не мог себе такую представить. И для него имело значение только то, что все так внезапно изменилось - он и его жизнь. Он стремился к Ирине. Мчался к ней, не придумывая особенных слов. И не сомневался в том, что она его услышит и поймет. Она такая умная, невероятная и даже что-то типа ясновидящей. Но все происходило как в дурном сне. Ирина голосом учительницы говорит какую-то ерунду. Про разницу в возрасте, про то, что у него это пройдет и они должны уберечь от страданий Женю. Но Женя - это совсем другое. Она подруга, она бы его поняла. Артем бессильно откинулся на спинку скамейки в пустом мокром сквере, где сидели они с Ириной, боясь коснуться друг друга даже одеждой, и до боли сжал кулаки. Какой ненужной, никчемной казалась ему собственная жизнь. Да и он сам - кому нужен? На что надеялся? Даже мама бросила его и уехала на несколько лет в Америку к отцу, который работает там по контракту. Даже матери он неинтересен. Он ни на что не способен. Только решать задачи. А вокруг совсем другие люди, сильные, богатые, властные. Они живут яркой, полной событий жизнью. Только Женька, самая добрая девчонка на свете, могла его пожалеть за убогость. А он размечтался о большем… Артем вдруг вспомнил, как встретил однажды вечером возле института руководителя своей дипломной работы. Этот авторитетный ученый, интеллигентнейший человек был пьян как сапожник. Он дохнул ему в лицо какой-то адской смесью и проговорил: "Беги из этой страны, вундеркинд. Здесь сдохнешь под забором от нищеты. Если тебе не проломит голову от нечего делать какой-нибудь отморозок. Ты не нужен здесь никому. Неужели не понятно?"
Артем почувствовал острую боль в груди и понял, что у него разрывается сердце. Все пропало, и он заплакал, не скрываясь, не пряча слез, чего не позволял себе даже в детстве. И тут произошло чудо. Губы Ирины коснулись его губ, собрали его слезы. Он рванулся к ней, но она вдруг соскользнула со скамейки и встала перед ним на колени. Она разжала его ладони и долго целовала их. Он встал, поднял ее, и они так крепко прижались друг к другу, что никакая сила не могла бы их разделить.
- Мой мальчик… - прошептала Ирина. - Мой прекрасный, чудесный мальчик. Ты поймешь, ты запомнишь, что в моей жизни ты лучший, нет, ты единственный мужчина. Ты осчастливил меня. Ты осчастливил мир своим появлением.
- Я люблю тебя.
- И я люблю тебя.
- Куда мы пойдем?
- Мы поедем. Ко мне, в мой салон. В логово ведьмы.
В ту ночь мальчик, не знавший о себе ничего, умер. И родился сильный, уверенный в себе мужчина, познавший страсть, какая выпадает немногим, и готовый к взрослой жизни. Артем не сразу поймет лишь одно: отныне его внезапное влечение навсегда останется сбывшейся мечтой. А повзрослевший ум, как главную ценность, как нравственную доминанту, воспримет особую задачу - дать счастье Жене.
* * *
Галина Иванова заставила Сергея долго кружить по улицам и дворам, прежде чем узнала обычный жилой дом с одним заметным, дорого отделанным подъездом.
- Это здесь, - она по обыкновению обращалась только к Славе. - Вы скажите ему, что я туда не пойду. И вы мне обещали, что про меня ей говорить не будете.
- Галина Петровна, - улыбнулся Слава. - С ним можно говорить напрямую. Он вообще- то нормальный человек. Скажу больше: Сергей Кольцов - мой друг и коллега… Тут есть нюансы, которые мы сейчас опустим.
- Спасибо, Галина Петровна, - решительно вмешался Сергей, подозревая, что именно нюансы Слава опускать не собирается. - Я вам действительно очень благодарен за то, что вы согласились помочь. Вы нас в машине подождите.
Галина Иванова смотрела, как мужчины шли к подъезду, потом вдруг окликнула Земцова:
- Вячеслав Степанович, вы не могли бы подойти ко мне? Я сказать забыла: там кнопочку справа нажать нужно. И еще: я подумала, а вдруг она сама все про меня увидит? Как тогда быть? Если увидит, скажите, пусть поможет. Маришке моей.
Слава внимательно посмотрел в ее измученные глаза и молча кивнул. Догнав Сергея, он сказал: "Жалко ее".
Нажав названную кнопочку, приятели оказались перед крупным парнем с приятным лицом и в дорогом костюме. Но лицо его, впрочем, сразу приобрело выражение неприступности. Сергей отметил это и подумал: "Профессионал. Он нас вычислил".
- Вы к кому?
- К госпоже Ирине, - бодро ответил Слава.
- Извините, вы кто? Сегодня у нас нет приема.
Слава предъявил удостоверение.
- Можешь считать, что у нас дело личного характера.
- А на самом деле?
- И на самом деле личное. Ты какой-то неприветливый. Проводи нас к своей хозяйке и вернись на место. Так я понимаю твой долг, - назидательно объяснил Слава.
- Ее нет. И не будет несколько дней.
- А ты здесь один?
- Нет, есть секретарь.
- Значит, нам нужно к секретарю.
- Подождите, я спрошу.
Через несколько минут Слава и Сергей с интересом разглядывали полную рыжую девушку со светлыми любопытными глазами.
- Ну, и что у вас? - протяжно спросила она. - На прием хотите записаться?
- Хотим, - воодушевленно воскликнул Слава. - Прямо сейчас.
- Сейчас не получится. А вы что, вдвоем на прием пойдете?
- А что, нельзя? - округлил Слава глаза.
- Не знаю. Я это не решаю. Только хозяйка, - девушка вдруг уставилась куда-то мимо Славы и Сергея. Мужчины оглянулись. В двери стоял охранник и с помощью мимики и жестов пытался донести до секретаря какую-то мысль. Сергею показалось, что она очень проста: ты, мол, дура. Похоже, девушка тоже поняла примерно так.
- Знаете, - сказала она с важным видом. - Если вы сюда пришли по каким-то своим ментовским, в смысле милицейским делам, то я ничего не знаю. А хозяйку надо заранее предупреждать. У нее сейчас семейные проблемы. Так что в ближайшие дни ничем вам помочь не могу.
- Как вас зовут?
- Вера.
- Верочка, вы не могли бы дать нам ее домашний телефон или, к примеру, адрес?
- Еще чего, - фыркнула Вера. - С какой стати?
- Понятно. А имя, отчество и фамилию можете назвать?
- Нет. Чтоб вы по своим каналам адрес пробили и с ОМОНом к ней ввалились? Она госпожа Ирина. И все наши документы оформлены на это имя. Документы правильные. Адвокат у нас есть.
- Да-а… - протянул Слава. - Тут чудеса, тут леший бродит. Ну, при чем здесь ОМОН, Верочка?
- Ни при чем. Извините, мы закрываемся.
- Слава, в общем, нам доступно все объяснили, - вмешался Сергей. - Давай запишем телефон Верочки, рабочий, конечно, и позвоним, когда хозяйка вернется. Не сомневайтесь, - добавил он, увидев, что в глазах девушки мелькнуло замешательство. - Мы ведь адрес этот знаем. Телефон ничего не стоит выяснить.
Когда Вера писала номер на бумажке, ее курносый нос с веснушками от возмущения шевелился, как у кошки перед шипением.
У подъезда мужчины остановились покурить.
- Думаю, когда хозяйки нет, она звонит ей с этого телефона на мобильный. У меня есть один гений сотовой связи. В ближайшее время мы получим и адрес, и фамилию таинственной госпожи.
- Кого только не приходится содержать частным сыщикам! - не удержался от сарказма Слава. - А мне эта Вера понравилась. По-моему, она не ведьма. Толстая, рыжая и урчит, как кошка у камина.
* * *
Когда Катя вошла в кабинет Константина Николаевича, он сразу понял: что-то изменилось. Серьезный, холодноватый взгляд, собранность в движениях, губы плотно сжаты.
- Как поживает моя самая любимая пациентка?
- Нормально, Константин Николаевич. Я полагаю, вы можете закрыть историю моей болезни. Вы ведь больше не думаете, что я больна?
- Я давно уже так не думаю. Просто закрывать эту историю, мне сдается, рано. Ваши друзья хотят разобраться в причинах того, что с вами произошло. Мне кажется, это имеет смысл.
- Какой?
- Вы могли подвергнуться незаконному гипнотическому воздействию. И это не только ваша проблема. Речь идет о преступлении, и преступника стоит найти хотя бы для того, чтобы он не навредил другим людям. То, что вы пережили, - это выстрел в сердце, после которого можно выжить лишь случайно.
- Знаете, Константин Николаевич, - Катя подошла к нему совсем близко и положила руку на плечо, - эта больница битком набита людьми, выжившими случайно. И далеко не все считают эту случайность счастливой. Я не хочу ничего знать. И если вы остановите Дину и Сергея, я буду вам очень благодарна.
- Я даже не знаю, чем именно они занимаются и каким образом их можно остановить. Катя, скажите мне прямо: что вас беспокоит?
- Валя Гришина. Ее болезнь, ее муж, ваши вопросы. Эту тему нужно закрыть.
- Деточка, что ж вы сегодня так категоричны? И не особенно рады тому, что мы вас выписываем.
- Я очень рада.
- Тогда давайте звонить вашему мужу. Скажем, когда ему приехать, что взять из вещей. У нас это определенная церемония.
- Вот об этом я и хотела поговорить. Константин Николаевич, я даже Дине ничего не сказала, а вам скажу. Я не поеду домой. Не пугайтесь. Я просто хочу где-то побыть совсем одна, понять себя, услышать. Как вы к этому относитесь?
- Я вас очень хорошо понимаю. Но поймет ли ваш Игорь? И главное, куда вы поедете?
- Не знаю. Дина привезла мне денег. Может, номер снять в гостинице? На недельку. Отлежаться, отсидеться, поплакать, раны зализать.
- Я подумаю. Вы знаете, что можете всегда на меня рассчитывать. А пока готовьтесь к вечернему свиданию. Попробуйте не слишком ранить своего мужа, он тоже здорово пострадал.
* * *
Игорь подумал, что ослышался. Его измученный мозг отказывался принимать новое испытание.
- О чем ты говоришь? Что с тобой? Ты за всю нашу жизнь двух недель не провела за пределами квартиры. И с восемнадцати лет ты никогда не жила без меня. Ты не привыкла, не способна о себе заботиться.
- Игорь! - Катя посмотрела на него взглядом, который показался ему чужим. - Ты не слышишь меня. Я не могу! Понимаешь? Я не хочу совершать над собой насилие. Мне необходимо самой ответить себе на вопрос: в чем дело? Я должна что-то пережить.
- А что в это время делать мне?
- То же самое, Игорек. Мне почему-то кажется, что у тебя за это время была женщина. Нет, не говори ничего. Не объясняй, не отрицай. Я не ревную. Понимаешь, все могло произойти из-за того, что во мне за какой-то месяц сгорели гормоны счастья и радости, отпущенные на целую жизнь. Наверное, так живут столетние старухи. Мне нужны сейчас только тишина и пустота. Пожалуйста, разреши мне какое-то время пожить одной.
…Профессор Тарков стоял у окна и смотрел, как из двери выбежал муж Кати Артемьевой. У него было лицо человека, оказавшегося в эпицентре землетрясения. Он оглянулся на окна больницы, бросился назад, но у входа остановился. Достал сигарету, но она сломалась в его дрожащих руках. Его кто-то окликнул, Игорь обернулся потерянно и увидел высокую элегантную женщину, которая спешила к нему. Это Алена, узнал Тарков. Игорь какое-то время слушал ее, потом начал что-то говорить, но, махнув рукой, бросился прочь со двора. "Бедняга", - подумал Тарков. Мужчины очень плохо переносят подобные потрясения.