* * *
Во вторник она проснулась от тревожного попискивания мобильного телефона. С трудом оторвавшись от кровати, она плюхнулась на диван рядом с портфелем и нащупала там мобильник.
- Алло! - голосом потревоженного Вия промычала в трубку г-жа Можаева.
- Люся! - раздался на том конце бодрый голос Соловьева, от которого Люся тут же пришла в себя. - Ты, кажется, вчера собиралась в какую-то больницу. Имей в виду, что уже четыре часа дня.
- Ой, точно! - простонала Люся. - Но как же не хочется вставать! Ладно, все равно спасибо, что разбудил.
Позвонив "09", Люся быстро выяснила, где находится 64-я больница. В справочной больницы ей сообщили, в какой палате лежит Безбородов, что у него раневой ботулизм, но он быстрыми темпами идет на поправку и что посещения разрешены с четырех до семи вечера. Люся принялась лихорадочно собираться.
"Столько совпадений могут быть только звеньями одной цепочки!" - эта мысль не давала покоя г-же Можаевой, пока она торопливо принимала душ, делала укладку и перебирала половину гардероба, выбирая наиболее подходящий случаю строгий наряд.
Но как Люся ни делала вид, что торопится, к больничке она подъехала аккурат в начале восьмого. Слава богу, на входе ее никто не остановил, и Люся потащила пакет с апельсинами на третий этаж. Она приоткрыла дверь палаты и осторожно осмотрелась. На койке около окна лежал Безбородов, он что-то увлеченно вертел в руках и даже не заметил посетительницу.
- Привет, тяжелобольной! - с порога поприветствовала его г-жа Можаева.
Митька нервно дернулся и сунул руки под одеяло.
- Ну рассказывай, что с тобой приключилось? - ставя пакет с апельсинами на тумбочку, спросила Люся.
- Привет, - не очень-то радостно поприветствовал ее в ответ Безбородов. - Ничего особенного. Так, зараза какая-то пристала. Поранился чем-то, грязь попала, загноилось. А в общем-то, ничего страшного.
- Да? Так вот все невинно? - не поверила Люся и, чтобы лично осмотреть увечья, резко стянула с Митьки одеяло, так что тот даже не успел среагировать.
Что-то зазвенело и покатилось по полу. Люся бросила одеяло и полезла под кровать. По чистому линолеуму скакал пластмассовый значок в виде пронзенного стрелой красного сердца. "Точь-в-точь такой же, какой был на Ленке в понедельник, - пронеслось в голове у г-жи Можаевой. - А может быть, даже тот же самый?!"
Люся доползла до значка, подняла его, вылезла на свет божий и села на край кровати Безбородова.
- Откуда у тебя это? - мрачно спросила она.
- Купил, - коротко ответил Безбородов. - Нельзя?
- Да? И когда это Ленка успела продать тебе свой значок? - еще более мрачно поинтересовалась г-жа Можаева. - Безбородов, ты что-то недоговариваешь.
- Я купил его в киоске, мало ли похожих значков! - запротестовал Безбородов.
- Может, выйдем в коридор, чтобы я не задавала неудобные вопросы при всех? - как можно более грозно предложила г-жа Можаева.
- Я тебя сюда не приглашал. До свидания! - Митька сделал попытку отвернуться, поморщился и остался лежать в прежнем положении. - Отвали, Можаева.
- И ты совсем не хочешь рассказать мне, о чем вы беседовали с Ленкой в тот понедельник вечером около ее дома? - неожиданно даже для самой себя ляпнула Люся, вспомнив полузабытый прием под названием "брать на пушку". - Что ж, придется предложить милиции порасспрашивать тебя об этом и сообщить им имя бабульки, которая за вами из окошка наблюдала. Ну как?
- Блефуешь? - догадался Безбородов.
- Ну как знаешь! - обиделась Люся. - И не говори потом, что я тебя не предупреждала.
Г-жа Можаева развернулась и демонстративно, но не слишком-то торопясь, пошагала в сторону двери.
- Погоди, - нехотя остановил ее Безбородов.
Они вышли в коридор и пристроились на подоконнике.
- Я действительно с ней встречался в понедельник вечером. Понимаешь, я почему-то был уверен, что у нас с ней должны были оказаться одинаковые знаки. И она так странно себя повела на работе, когда отказалась показать мне свой знак. Я ждал ее около подъезда. Ждал долго. Выпил для храбрости. Она все никак не появлялась. И вот уже в первом часу ночи, когда я собрался уходить, наконец увидел ее. Она шла со стороны парка и разговаривала по мобильнику. Честно скажу, была она в тот момент не намного трезвее меня. А может, и вовсе не трезвее. Она ссорилась с кем-то по телефону и угрожала покончить с собой. Я остановил ее…
Безбородов тяжело вздохнул и замолк. Люся тоже молчала. Пауза затянулась.
- И? - не выдержала в конце концов Люся.
- И она меня еще раз послала.
- А ты?
- Обиделся.
- И?..
- Я не знаю, как это получилось. Оно само как-то так вышло… В общем, стукнул ее бутылкой по голове. А она взяла и упала… Я убежал. Она осталась. Я испугался, что убил ее… Если бы я знал тогда, что она жива и что какие-то уроды в "гриндерсах" скоро появятся…
- Это было где-то в час ночи?
Безбородов кивнул.
- Ты так ее и оставил около подъезда? - продолжила допрос Люся. - И значок тогда же прихватил? Этим-то значком ты и укололся? Это из-за этой ранки ты теперь в больнице торчишь?
Безбородов лишь сокрушенно кивал в ответ на все вопросы г-жи Можаевой.
- Просто этот значок я ей когда-то давно подарил. Типа сердце отдал. А тут решил назад забрать…
- Великолепно, - подытожила Люся. - Что я еще могу сказать? И бегал тут, изображал искреннюю скорбь и поиски "настоящего" убийцы! Какая же ты скотина! Ни в жизнь бы не подумала! Думал, чем больше ты скулить будешь, тем меньше шансов, что кто-нибудь догадается?
- Хватит! - резко оборвал ее Митя. - Я больше не хочу это слушать!
- А до милиции прогуляться ты не хочешь? Совесть ни в каком месте не болит? Ведь это же из-за тебя Ленка погибла. Если бы ты ее тогда не стукнул по башке, на нее потом бы никакие уроды в "гриндерсах" не напали. А, как думаешь?
- Была такая мысль, - лениво, как показалось Люсе, промямлил Безбородов. - Но я потом передумал.
- Да? И чем же твоя совесть успокоилась? - не сдержала возмущения г-жа Можаева. - Нет, я, конечно, не настаиваю на твоем чистосердечном признании. И не угрожаю. В конце концов, это тебе решать… Просто интересно: как же ты себя оправдал?
- Можаева, прекрати, без тебя тошно, - отбивался Митя. - Если ты плохо слышала, что я тебе вначале говорил, то повторяю: она и так с собой покончить собиралась. Она мне так и сказала, что, мол, я, типа, уже отравилась, так что отвали, дорогой. Увидимся, типа, на моих похоронах. Приходи на меня посмотреть. Понимаешь? Если она все равно уже какую-то гадость съела, то какая разница? Я вроде как даже и не особо при делах.
- И ты поверил?
- Да, - искренне удивился вопросу Безбородов. - Слышала бы ты ее, ты бы тоже поверила. А ты… Ты думаешь, что она соврала?
- Да нет, - вздохнула Люся. - Думаю, она действительно думала, что умирает. Но ведь это же совсем не так смертельно.
- Что не смертельно? - снова удивился Митя. - Ты хочешь сказать, что знаешь, какими таблетками она травилась?
- Таблетки тут ни при чем. Ты думаешь, случайно у тебя после простого укола значком полгруди разнесло? - ответила вопросом на вопрос г-жа Можаева. - Вот этим же самым, я думаю, она и пыталась свести счеты с жизнью. Но тебя-то ведь лечат и умереть не дают, правда?
- Правда, - тяжело согласился Безбородов.
- Ну вот, ее бы примерно то же самое ждало, если она себя уколола значком, зараженным бактериями ботулизма. А если уколола какой-нибудь пирожок и съела его, то было бы чуть похуже, но тоже нельзя сказать, что без шансов. Андестенд?
- С чего ты это все взяла? - не поверил Митя.
И Люся принялась выкладывать ему всю раздобытую за последнюю неделю информацию.
- Это… пойми меня правильно, - накручивая на палец поясок пижамы, забормотал, прощаясь, Безбородов. - Я, может быть, когда выздоровею, схожу в милицию. Просто долечиться надо - ты же знаешь, какая в этих СИЗО медицина. Ты меня не сдавай пока, пожалуйста. Я тебя очень прошу. Ведь не будет же тебе легче, если я тоже там от этой заразы помру, правда?
- Уговорил, - мрачно кивнула г-жа Можаева. - Поправляйся.
* * *
Прошла неделя. Г-жа Можаева по-прежнему была довольна собой и жизнью. Как-то утром Люся возвращалась из магазина (г-жа Можаева ходила за продуктами по утрам, чтобы успеть купить все необходимое с утренней 5-процентной скидкой). Как всегда, по дороге обратно она заглянула в почтовый ящик. Там неожиданно обнаружился белый конверт. В строчке "кому" значилось: Марине Шашкиной. Но номер квартиры был указан ее, Люсин. Точнее говоря, Соловьева, но это не важно. Никаких таких Марин в их квартире не проживает!
Г-жа Можаева была чрезвычайно удивлена. Она попыталась "на просвет" рассмотреть, что же лежит в этом конверте, но в темном подъезде не хватало света. Люся попятилась, повыше поднимая руки, так чтобы на конверт свет падал прямо из маленького коридорного окошка.
- Вот так, еще чуть-чуть, - приговаривала г-жа Можаева, отступая все дальше, и вдруг беспомощно взмахнула руками, наступив на что-то скользкое, и грохнулась на пол.
Люся пребольно ударилась рукой и копчиком о ступеньки. Пакет, висевший у нее на локте, порвался, и из него на грязный пол вывалились колбаса, сыр, бутылка с маслом и прочая снедь. С огромным трудом и нечеловеческими ахами и охами г-жа Можаева поднялась, запихнула все назад в пакет и дотащилась до лифта.
"Скорая" примчалась быстро и увезла Люсю в больницу.
Вечером г-жа Можаева сидела перед телевизором с загипсованной рукой, по щекам ее катились тихие слезы, а здоровая рука то и дело ныряла в пакетик с любимым мармеладом "апельсинные дольки".
Вернувшийся со службы Соловьев долго звонил в дверь, потом догадался открыть дверь своим ключом.
- Что случилось? - ахнул он, зайдя в комнату.
И тут Люся разревелась по-настоящему.
- Ну чего ты плачешь, солнце! Это все ерунда. Все будет хорошо! Хотя до свадьбы, скорее всего, не заживет, - принялся ее успокаивать Леха. - Кстати, а что это за конверт на зеркале в прихожей лежит?
- Да какой-то Марине Шашкиной письмо! - буркнула г-жа Можаева, вытирая слезы.
- А! Так это моя бывшая! Помнишь, которая посудомоечную машину за 800 баксов купила? Давай откроем, посмотрим, что ей там пишут.
- Ну уж нет! - резко повела плечом Люся и тут же сморщилась от боли. - Я чужих писем НЕ ЧИТАЮ! Они мне вообще не интересны!
Ближе к ночи, когда Леха под чутким Люсиным руководством наконец-то сам приготовил макароны по-флотски, г-жа Можаева немного развеселилась и пришла в себя.
Весь следующий день Люся просидела у телевизора, стараясь совершать как можно меньше телодвижений. Не то чтобы было уж очень больно, но ведь человек в ее положении имеет право вообще ничего не делать, правда?
Следующий день прошел по тому же расписанию. И еще один день. И неделя минула. И Митька уже вышел из больницы и теперь регулярно звонил Люсе с просьбой не сдавать его в милицию. Люсе уже надоело отвечать ему, что все проблемы ему надо урегулировать с собственной совестью, но за неимением других развлечений, кроме Мити и телевизора, Люся каждый раз ему отвечала.
И еще сколько-то там дней прошло. И милиция поймала хулиганов в "гриндерсах", напавших на оглушенную Леночку, и посадила их в СИЗО до суда. И снова Митя звонил г-же Можаевой, и, кажется, в сотый раз уже спрашивал, считает ли она его подлецом. Люся честно отвечала, что считает. "Да, я подлец", - вяло соглашался он и хныкал в трубку.
И еще сколько-то дней прошло, а гипс все не снимали.
Очередным вечером Леша очередной раз вернулся домой с тортиком в руках - чтобы порадовать подругу.
- Вот видишь, - с улыбочкой накрывая на стол, сказал Соловьев. - Все вышло так, как ты хотела. Ты у меня теперь сидишь без работы, со сломанной рукой и толстая. А я тебя все равно по-прежнему люблю.
- Как это толстая? Кто толстая? Я толстая? - возмутилась Люся.
- Ты, - не понял возмущения Леха. - А ты что, не заметила, что у тебя второй подбородочек вырисовываться начал. Милый такой, как… - придумать адекватное и не оскорбительное сравнение Соловьеву оказалось не под силу.
- Не может быть! - запротестовала Люся и бросилась к весам.
Вместо традиционных 65 килограммов стрелка подобралась к самой цифре 80!
"Ну пару кило можно списать на гипс, - размышляла Люся, возвращаясь к столу. - А остальное? Откуда оно взялось?" Г-жа Можаева вздохнула, решительно вылила чай с сахаром в раковину и заварила себе новый - без сахара.
Тортик скрылся в холодильнике. За ним последовала Люсина порция макарон.
- Ты чего? Подумаешь - десятком кило больше, десятком меньше! - отговаривал ее Соловьев.
- Ну уж нет! Я не хочу испытывать тебя на прочность, а судьбу на доброту! - отбивалась от ужина г-жа Можаева.
А еще через пару месяцев, когда Митя все-таки получил свой условный срок на основе чистосердечного признания, а господа Соловьевы вернулись из свадебного путешествия и сломанная рука окончательно зажила, постройневшая Люся сидела в офисе "Инна Тур". Со всей возможной старательностью она торговала путевками во Францию.
- Добрый день! Чем я могу вам помочь? - очаровательно улыбнулась г-жа Соловьева очередной клиентке - блондинке около тридцати.
- Мы с мужем хотим поехать на Старый Новый год во Францию, - объяснила блондинка, щеголяя симпатичным волнообразным знаком на запястье. - Горнолыжный курорт. Желательно Куршавель. Что вы нам можете предложить по размещению?
Люся принялась истово листать перед туристкой каталог. Наконец дело дошло до паспортов и прочей бумажной волокиты. Блондинка порылась в сумочке и вытащила оттуда две малиновые книжицы с гербом. Люся открыла первую из них и ахнула: с фотографии на нее смотрел… Федя Бондарчук! Нет, глаза не обманули г-жу Соловьеву! Справа от фотографии черным по бледно-розовому так и было написано: Федор Сергеевич Бондарчук!
- Вы знаете, - быстро сообразила Люся, - правила получения виз несколько изменились. Вашему мужу придется приехать в наш офис и лично заполнить документы.
- Но как же так? - возмутилась блондинка. - Раньше я чудесно справлялась со всеми оформлениями одна!
- Не мы изменили эти правила, извините, - настойчиво повторила Люся, возвращая паспорта и нисколько не сомневаясь, что Федя приедет.
Правда, зачем он ей теперь, когда жизнь и без него хороша? Разве что полюбопытствовать, совпадают ли у них с женой знаки на запястьях? Но узнать это ей так и не удалось.
Домашний вечер у телевизора выдался тяжелым.
Тяжелым он был не только потому, что Соловьев настоял на том, чтобы телевизор был включен на каком-то очередном не слишком-то шедевристом боевике. Но еще и потому, что вместо традиционных чипсов Лехе пришлось, по настоянию Люси, поставить под руку тарелку с нарезанной кубиками морковкой. Она, понимаете ли, уверена, что ему не помешало бы скинуть пару-тройку килограммчиков - не страдать же от диет ей одной.
По этому поводу Соловьев страстно страдал и не получал полного удовлетворения от домашней идиллии. Люсе пришлось страдать за компанию.
- Спокойной ночи, зайчик! - сладко зевнула она, наконец оказавшись в постельке.
- Я не зайчик! - простонал он. - Не травоядный я! Я хищник! Я мяса хочу! Называй меня тигриком хотя бы.
- Хорошо, котик! - засыпая, прошелестела г-жа Соловьева. - Как скажешь.
- Ну хотя бы не зайчик! - смирился Соловьев и тоже захрапел.
Сон снился странный.
Люсенька как будто скатилась по войлочной трубе в низко гудящую темноту. Вокруг слышались шорохи и сопение. Постепенно где-то над головой начали зажигаться маленькие лампочки, и стало ясно, что это самолет.
"Что-то такое я уже, кажется, видела, - пронеслось в голове у Люсеньки. - Неужели и у снов бывают повторные показы? Интересно, а платят ли в таком случае тому, кто сочинял сон, повторный гонорар?"
Люся откинула спинку кресла, закрыла глаза и попыталась поудобнее устроиться. Как только ей это удалось, шум потихоньку стал угасать, а мерные вибрации сменились спокойным раскачиванием с угасающей амплитудой. Как будто Люсенька каталась на качелях, и теперь они плавно останавливались.
Пространство вокруг наполнилось встревоженными голосами и ветром. Люся открыла глаза и увидела, что запасные выходы самолета открыты, и через них в салон врывались тот самый ветер, что разбудил ее, и яркий солнечный свет. Пассажиры толпились у выхода.
"Точно я где-то это уже видела!" - решила г-жа Можаева и направилась вслед за всеми.
Люди безбоязненно садились в оранжевый желоб, наподобие тех, с которых катаются в аквапарке, и скользили вниз. Люсенька скатилась тоже и ничуть не удивилась, когда обнаружила, что под плотным слоем тумана скрывается пружинистая, как батут, основа.
Она оглянулась, ища что-то или кого-то взглядом, и тут же поняла кого: метрах в трехстах виднелся неподвижный человек, паривший над туманом в полный рост и никуда не падавший. Он призывно махал народу руками, и многие весело прыгали по направлению к нему. Г-жа Можаева тоже направила свои прыжки к загадочному типу в белом. Теперь она уже точно вспомнила, про что этот сон.