* * *
Заявившись в турагентство в понедельник почти в пять вечера с двумя коробками конфет "Коркунов" и пачкой чая "Твайнингс", Люсенька гордо прошествовала к столу Надежды Петровны.
- Вы уже поправились? - с осуждением спросила г-жа Безбородова, даже не поздоровавшись.
- Совершенно, - кивнула Люсенька, положила перед нею больничный и отправилась в свой уголок.
Г-жа Можаева вытащила из принтера чистый лист и села писать заявление "по собственному желанию". Зазвонил телефон, и Люся автоматически схватила трубку.
- Добрый день! - выдала она стандартное приветствие.
- Если он, конечно же, добрый! - раздался на том конце знакомый нахально-требовательный голос.
- А! Господин Упоров! - узнала Люся. - Какие проблемы? Мне кажется, вы уже должны были вернуться из Шарм-эль-Шейха. Надеюсь, остаток отдыха прошел нормально?
- Вполне, вполне, - затарахтел мужик. - Помните, вы мне обещали вернуть деньги за беруши?
- Да, - без всякого удовольствия вспомнила Люся.
- Так вот, когда я могу за ними к вам подъехать?
- Боюсь, что уже никогда. Я здесь сегодня последний день работаю. Вы где живете? - спросила г-жа Можаева, понимая, что легко отвязаться от "особого клиента" не удастся- ему легче заплатить.
- Улица Черняховского, а что? Вы хотите привезти мне их на дом? Это было бы круто! - понял ход Люсиной мысли Упоров.
- Да уж, действительно чудесно! Мне бы так - деньги ни за что на дом возили! - согласилась Люся. - Мы с вами почти соседи. Вы поздно спать ложитесь?
- Сегодня очень поздно. Я жду звонка из Америки. Разница во времени, знаете ли.
- Волшебно, - отрезала Люся. - Диктуйте адрес и ждите в районе полуночи.
Когда заявление об уходе легло на стол к Надежде Петровне, с ней чуть не стало дурно.
- Как? В такой момент? Люся, как вы можете? - хватала она воздух ртом. - Вы хорошо подумали?
- Лучше не бывает, - заверила Люся. - Я выхожу замуж. За одного очень хорошего человека.
- Не может быть! - донесся голос Галины Сергеевны, которая, по-видимому, прислушивалась к разговору г-жи Можаевой и г-жи Безбородовой с самого начала. - Люська! Давай я тебя поздравлю! Рассказывай!
Галина быстро зажала г-жу Можаеву в кофейном уголке и принялась выспрашивать подробности ее личной жизни. Наконец, когда узнала все, что ей надо и не надо было знать, Галина всплеснула руками:
- Какая ты счастливица, что увольняешься, Люся! А то у нас тут какое-то массовое сумасшествие просто в твое отсутствие развернулось!
- Что такое? - полюбопытствовала г-жа Можаева.
- Представляешь, на позапрошлой неделе отправили мы батальоны этих новообразовавшихся парочек в романтические путешествия, а на той неделе - шквал звонков из-за границы. И парни звонят, и девчонки. И чего, ты думаешь, они хотят? - Галина затянула театральную паузу.
- Продлить свой отдых, я полагаю, - догадалась г-жа Можаева. - Просят пролонгировать отель и все такое?
- Если бы! - молитвенно возвела руки к небу Галя. - Так нет же! Они все спрашивают, мол, нельзя ли двухместный номер сменить на два одноместных? А некоторые вообще интересуются, нельзя ли обменять билеты на более ранний срок. Представляешь?
- Да уж, - недоуменно согласилась Люся. - Чего-чего, а этого не ожидала. И что - прямо все-все с такими странными просьбами звонят?
- Не все, но много! Как они меня замучили своими звонками. Особенно когда девки звонят - это просто умереть и не встать. Ну зачем они мне объясняют, что не могут больше жить в одном номере с "этим чудовищем". Мне совершенно все равно, что ее парень хоть и с нужным знаком, но не полностью соответствует ее представлениям об идеальном спутнике жизни! Не вышлю же я ей замену! Я уже тут как психотерапевт практически работаю.
- В смысле?
- В том смысле! Одной дуре тут как-то полчаса объясняла, что если единственное, что ее не устраивает в женихе, - это его манера читать в сортире, то она счастлива должна быть.
Люся только хмыкнула в ответ.
- Ну да! - возмущенно продолжила Галина. - И вот из-за таких мелочей они там и собираются разбежаться по разным углам. А другая - тоже хороша - закатила истерику из-за того, что ее парень, видите ли, страшный зануда и за весь отпуск не сказал ни про кого постороннего и ни про что вообще ни одного доброго слова, а просто поливает всех помоями. И что здесь страшного, скажите на милость?
- Я бы такое, честно говоря, тоже не смогла вынести, - призналась Люся.
- Это просто такой критический ум! В этом есть своя прелесть, - не сдавалась Галька. - Если уж очень раздражает, на крайняк - оберни все в шутку, преувеличь так, чтобы ему самому стало смешно на себя. Глядишь, и исправится. Он, например: "Кухня в этом ресторане отвратительная, и скатерти грязные". А ты ему: "Ага, и у официанта нос картошкой. И мухи в котлетах какие-то мелкие, да? И посетители какие-то мерзкие и злобные, правда? Особенно вон тот тип в красной рубашке. Прямо по лицу видно, что ничего хорошего у него на уме нет". Он начинает озираться: что за тип? А ты ему раз - ив зеркале его самого показываешь в красной рубашке. И смеешься так - заразительно.
Галина попыталась изобразить заразительный смех, так что Люся не выдержала и тоже рассмеялась.
- Простая вы Галя такая, вас послушать - так прямо нет у мужчин никаких недостатков. Бери любого на улице - ив загс тащи.
- Нет, ну бывают, конечно, отдельные экземпляры, - не согласилась Галя. - Вот, например, звонила мне тут одна. Говорит, ее кавалер как выпьет - так сразу начинает на весь отель горланить одну и ту же песню "По полю танки грохотали", пока не осипнет. Вот с этим я не знаю, как бороться.
- Пить не давать, - по-простому предложила Люся.
- Невозможно, - отрицательно покачала головой Галина. - Мужика легче кастрировать, чем уговорить совсем не выпивать. Поверь мне на слово. Это безвыходная ситуация. Бедную девочку от этих грохочущих танков уже тошнит.
- Да, - согласилась Люся. - Тяжелый случай. Тут только одно может помочь: если эту песню споет Боря Моисеев вместе с хором гомосексуалистов и пару раз ему видеоклип прокрутить. Тогда его точно от этой песни тошнить станет.
- Не факт, но идея неплохая, - рассмеялась Галина. - Вижу, что к семейной жизни готова.
Сорок минут спустя в Люсином углу уже громоздились четыре объемных пакета с различной ерундой. Со стен исчезли все "режущие глаз" плакаты и картинки. А в кофейном уголке закипал чайник и стояли вскрытые конфеты. Большой пьянки по поводу своего увольнения Люся решила не устраивать.
Уже уходя, Люся вдруг обернулась и подошла к Овсиенко.
- А ваша жена по-прежнему в церковном хоре поет? - спросила она.
- Она им руководит! - уважительно поднял палец к потолку Владимир Викторович.
- Вы знаете, у меня к вам будет небольшая просьба, - прошептала она на ухо бывшему сослуживцу. - Я, знаете ли, сама не бываю в церкви и не очень люблю туда ходить. Передайте, пожалуйста, своей Татьяне записочку - пусть она свечки за упокой поставит, ладно? Я вам сейчас списочек напишу.
- Хорошо, - согласился Овсиенко.
И Люся нацарапала на маленьком листочке: "раба Божья Екатерина, раба Божья Елена". Потом подумала и дописала: "и Щапа". Хотя сначала хотела написать "и невинно убиенная Щапа". Но передумала: вдруг Овсиенко какие-нибудь вопросы задавать начнет? Сложила бумажку вдвое и сунула ее Владимиру Викторовичу.
- А что за имя такое - Щапа?
- Это… это восточное, - нашлась Люся. - Но она тоже очень хорошая была.
- Крещеная? - настороженно спросил Овсиенко.
- А если нет - то нельзя? - испугалась Люся.
- Можно, по-моему. Скорее всего можно, - кивнул ей Овсиенко. - Кстати, если вы со своим "хорошим человеком" венчаться надумаете - милости просим. Танюша вам такие там песни устроит, что закачаетесь. Так что вы подумайте!
- Спасибо, - поблагодарила г-жа Можаева и отправилась обниматься на прощанье с Галиной Сергеевной и Надеждой Петровной.
Надежда Петровна попрощалась с Люсей крайне холодно, что, впрочем, г-жу Можаеву не очень-то и расстроило.
- А где Митя, опять в посольство поехал? - несмотря ни на что дружелюбно поинтересовалась Люся у матери Безбородова.
- Он в больнице, - не очень-то охотно буркнула та. - В очень хорошей ситуации ты нас оставляешь, дорогая. Ленки нет, Митька в больнице, и тут еще ты со своим замужеством.
- Ну извините, - соблюла политес г-жа Можаева. - А что с вашим сыном?
- Да не знаю, безобразие какое-то. У него на груди как-то все опухло, болит. Потом говорит: вижу все как в тумане. Поехали в больницу. Какая-то инфекция, ему уколы делают, вакцину. В общем, чувствует себя довольно скверно. Причем, поганец, скрывал от меня. У него это все считай две недели назад началось, а он мне - ни слова. А мне же и не видно - он всегда в футболке ходит. Пожаловался, когда уже совсем плохо стало.
- А в какой он больнице? - искренне заинтересовалась Люся.
- В 64-й, - скорбно ответила Безбородова и полезла за носовым платком. - Даже не знаю, что такое. Ну что за тридцать три несчастья? Ну что вы все надо мной словно издеваетесь? Одна умирать придумала, другой болеть, теперь ты. Что я вам плохого сделала?
Люся, которая совершенно не ожидала от Надежды Петровны столь эмоциональной реакции на свое увольнение, истово принялась утешать экс-начальницу и обещать ей светлое будущее. Правда, не за ее, Люсин, счет.
Г-жа Можаева поднялась на лифте на 5-й этаж дома по улице Черняховского и позвонила в квартиру № 18.
- Кто там? - раздался из-за двери недовольный голос.
- Деньги за беруши просили? - еще более недовольно отозвалась Люся.
- Открываю.
- 50 рублей хватит? - спросила г-жа Можаева и вытащила из сумочки полтинник.
- Пожалуй, хватит, - согласился плешивый мужик лет под сорок.
- Ну тогда до свидания! - Люся сунула ему в руки деньги и побежала по лестнице вниз.
Люся спустилась к машине, нажала на кнопочку отключения сигнализации. Открыла дверь, бросила внутрь сумочку и совсем приготовилась нырнуть в теплый автомобиль, как вдруг откуда-то сверху раздался голос:
- Эй! Можаева! Постойте!
Люся оглянулась и подняла голову вверх: из окна на 5-м этаже махал Упоров.
- Скажите, а какую скидку вы мне можете дать как постоянному клиенту, если я захочу поехать через ваше агентство на Новый год в Чехию? - вопил он на весь двор.
- Не знаю! - прокричала в ответ Люся. - Я там больше не работаю!
- А вы можете выяснить для меня? - не унимался Упоров.
- Позвоните сами! - отбрыкивалась г-жа Можаева.
- Как вы думаете, ваше начальство сильно испугается, если я пригрожу ему судебными разбирательствами за испорченный отдых в "Парадайз Инн"?
- Не советую вам кого бы то ни было пугать! - начала сердиться Люся. - Вас просто включат в "черный список", и уже ни одно агентство не захочет с вами связываться. Станете "невыездным", как советский инженер "почтового ящика".
- Это наглость! Это против всех правил! - завопил Упоров.
- Извините, мне пора! - развернулась Люся назад к автомобилю и дернула ручку двери.
Но дверь не открывалась. Пока г-жа Можаева беседовала с требовательным путешественником, машинка решила, что ее попросту забыли поставить на сигнализацию, и сделала это сама. Сколько раз раньше Люсенька радовалась этой особенности охранной системы "Мангуст" - автоматическому включению "сигналки" через 30 секунд после закрытия дверей при выключенном моторе! Но сейчас Люся готова была ругаться самыми грязными словами. Потому что и ключи от машины, и мобильник, и даже деньги лежали в портфеле. А портфель - на пассажирском сиденье самопроизвольно запершейся машины. И что было делать бедной Люсе, стоявшей на чужой улице глубоким вечером? Только глубоко вздохнуть и "через не могу" снова подняться на 5-й этаж к Упорову.
- Можно от вас позвонить? - спросила Люся.
К счастью, зловредный турист оказался не таким уж вредным и впустил г-жу Можаеву в коридор.
- Леш! - чуть не заплакала Люся в трубку. - Представляешь, какая история…
Соловьев обещал подъехать минут через двадцать-тридцать и "что-нибудь придумать". Г-н Упоров великодушно разрешил г-же Можаевой подождать спасения в его квартире, а не на осеннем ветру. Он даже предложил Люсе чаю.
"Пожалуй, он не такой уж противный, этот Упоров", - подумала Люся, уютно располагаясь в кресле и разглядывая внимательно квартиру своего благодетеля.
Конечно, первым делом она обратила внимание на до отказа забитые книжные стеллажи, занимавшие почти все стены в прихожей. Г-жа Можаева даже успела их рассмотреть, пока снимала ботинки: там оказалось очень много иностранных книг, а также современных российских и зарубежных авторов.
- Вы так много читаете, - попыталась Люся завязать светскую беседу.
- Приходится, - лаконично ответил Упоров.
Г-жа Можаева постаралась посмотреть на Упорова как можно более вопросительно. Но тот, по-видимому, совсем не умел читать по лицам. Так что ей пришлось спрашивать дальше:
- Вы, должно быть, книжный обозреватель в газете? Или редактор в издательстве?
- Нет. Я имею к книгам намного большее отношение. Я ими торгую.
- Да вы что? И у нас продавцы книжного магазина могут позволить себе отдых в Шарм-эль-Шейхе? - искренне удивилась Люся.
Упоров засмеялся:
- Продавцы, конечно, тоже могут себе позволить. Если будут долго копить. А вот владельцы книжных магазинов могут себе позволить. Раз в полгода.
- А-а, - понимающе кивнула Люся. - Я вот тоже очень книгами интересуюсь. Знаете, я сейчас планирую начать переводить современных иностранных авторов на русский язык и предлагать свои переводы издательствам.
- Пустое дело, - без интереса махнул рукой Упоров. - Во-первых, вы сначала спросите у издательств, нужны ли им эти иностранные авторы. Во-вторых, все лучшее переводят тут же, как только оно появляется за рубежом. А второстепенные писаки никому здесь не нужны. А, в-третьих, как книготорговец могу вам сказать: даже лучшие из иностранных продаются хуже, чем наши Донцова, Маринина и Акунин. Так что лучше найдите себе другое занятие.
- Простите, как вас зовут? - спросила Люся.
- Александр. Можно Саша, - представился хозяин дома.
- Саш, неужели прямо совсем-совсем бессмысленно?
- Совсем. Если это кому-то и интересно, то только таким библиофилам, как я. Но я, знаете ли, из-за границы все нужное привезти могу. А остальные предпочитают классику и наши отечественные истории.
- Понятно, - тяжело вздохнула г-жа Можаева. - Выходит, я зря сегодня уволилась с работы?
- Возможно и зря, - согласился Упоров. - Ничего, новую себе найдете. Ведь сейчас этих турагентств - как грибов после дождя. Где-нибудь да сгодится такой терпеливый менеджер, как вы.
- Понятно, - грустно кивнула Люся и глубоко задумалась.
Из задумчивости ее вывел рев автомобильной сирены под окном. Люся поставила чашку, расплескав остатки кофе, и бросилась к окну. Так она и знала! Нельзя было оставлять без присмотра машину с сумочкой на переднем сиденье! Какой-то толстый тип расколошматил окно, вытащил сумку и сейчас рылся в ней. Кое-как натянув ботинки и толком не поблагодарив Упорова за гостеприимство, Люся бросилась вниз, на ходу застегивая пуговицы. Уже выскочив из лифта, она вдруг поняла, что ничего со взломщиком поделать не сможет: слишком разные у них весовые категории. Поэтому г-жа Можаева осторожно вышла из подъезда, изображая из себя прогуливающуюся дамочку. Одним глазом она принялась осматривать налетчика, чтобы запомнить его приметы для милиции. Тот, чертыхаясь, все еще рылся в сумочке, а сигнализация по-прежнему орала. Что-то в грабителе показалось Люсе знакомым: не то голос, не то тонкая дубленка. О боже! Это же Соловьев. Г-жа Можаева бросилась к нему.
- Какого хрена! - заорала Люся. - Кто тебя просил разбивать окно в моей машине?!
Соловьев раздраженно оглянулся и сунул г-же Можаевой ее сумочку в руки:
- Блин! Найди поскорее брелок, чтобы выключить сигнализацию! В твоей сумке просто кавардак какой-то - без пол-литры не разберешься!
Люся быстро нашарила брелок в самом углу портфеля- за косметичкой, носовым платком, под блокнотиком. Сирена наконец-то стихла. Леха облегченно вздохнул.
- А теперь объясни мне, зачем ты разбил окно? - с замашками молодой прокурорши в который раз спросила г-жа Можаева.
- Ты знаешь, я пока ехал, подсчитал, что это самый лучший вариант по соотношению цена/количество потраченного времени. Можно было бы, конечно, отжимать стекло потихоньку, но на это ушла бы уйма времени - всех жителей Ленинградки перебудили бы. А стекло новое вставить - всего-то рублей 800 обойдется. Зато практически бесшумно получилось.
- Ага, - скептически поддакнула Люся. - Тише, чем слон в посудной лавке. Понятно. А третьего варианта у тебя не было? - со скорбью рассматривая осколки стекла на сиденье, спросила г-жа Можаева.
- Не было, - закуривая, признался Соловьев.
- И что мне теперь делать? Прямо сейчас в сервис мчаться с дыркой вместо окна? И вообще - тут же везде стекло битое! Ты хочешь, чтобы Тарантино снял фильм про мою попу?
- Можно что-нибудь постелить. И вообще, я могу сесть за руль.
- А я?
- А ты поедешь на моей "Ауди".
- Не знаю я, как на ваших "Аудях" ездить! Я даже не знаю, какие кнопки там нажимать, - чуть не плакала Люся. - И вообще, она теперь у меня что, целую ночь будет под окном вот в таком виде стоять?
- Ну извини, - чесал затылок Соловьев. - Я хотел как лучше. Мы можем скотчем его заклеить…
Всю ночь Леша и Люся пили на кухне чай и тревожно прислушивались к тишине за окном. Г-жа Можаева в десятый раз объясняла, почему она оказалась глубоким вечером в квартире у какого-то постороннего мужчины, а не на прощальной вечеринке в "Попутном ветре", как говорила. Соловьев то верил всему, что рассказывает его благоверная, то снова начинал сомневаться…
С утра зевающий Леха отправился на работу. Люся же без задних ног рухнула в постель и сразу провалилась в сон.