– А как же общак?
– Найдётся. Ты же подтвердишь, что смотрящий выстрелить пытался?
Андрей сразу сообразил.
– Конечно, вон его оружие валяется.
Андрей подобрал трофейный "парабеллум", обтёр рукоять платком, вложил в руку бандита, кисть мёртвую прижал к оружию, чтобы отпечатки чёткие были.
Не по закону, он это понимал. Но оставлять в живых смотрящего, даже если бы он никому о разговоре с Андреем не сказал, не следовало. Смотрящий – как судья и контролёр над преступным сообществом. Феклистов пистолет в карман убрал.
– Погоняло-то у смотрящего пророческим оказалось.
– Не понял.
– Кличка была – Голова. Наверное – умный и хитрый был.
Вдвоём обошли все комнаты. В живых никого. И Варёный здесь с ножевым ранением в живот, и Гога с пулевыми ранениями в грудь. То ли воры его убили, то ли пули оперов. Феклистов выглянул в окно.
– Парни, можно зайти.
Сам подошёл к телефону, снял трубку.
– Дежурный, это Феклистов. Звони в прокуратуру, пусть едут на хутор. Название не знаю, по Калужскому шоссе. Я "маячком" туда такси вышлю. И пусть судмедэксперта прихватят. А из райотдела труповозку и эксперта-криминалиста.
Феклистов положил трубку, оглядел трупы.
– Теперь возни до утра.
Николай Иванович выслал на шоссе одно из такси. А после того, как приедут прокурорские, можно быть свободными. Пока прокуратура не прибыла, оперативники по-быстрому осмотрели избу. Причём и комнаты, и подвал, и чердак. Денег, как и предполагал Феклистов, не обнаружили. Зато много оружия, в кармане у одного – набор отмычек. Документы, необходимые для идентификации, оказались не у всех убитых. Андрея интересовал вопрос – захватил ли Гога общак и признался ли Голове, где его спрятал? Вопрос существенный, ведь по словам Гаевого, одному бандиту всё же удалось уйти. До шоссе недалеко, и он вполне может поймать попутку до Москвы, и, не исключено, что к утру уже доберётся до воровского общака. Но сейчас предпринять ничего нельзя. Опергруппа должна ждать приезда экспертов и прокуратуры.
Возни в самом деле оказалось много. Эксперт-криминалист сделал снимки, откатал отпечатки пальцев у убитых. Потом прокуратура довольно долго беседовала с оперативниками.
Разъехались с хутора почти в полдень.
– Парни, у кого нет срочных дел, позволяю сегодня отдыхать.
Опера встретили распоряжение одобрительно. Все устали, сказывалась бессонная ночь, боестолкновение. Счастье, что никто из оперов не убит, не ранен. И это при том, что у бандитов был автомат, а сами они были под прикрытием стен. Не иначе – повезло!
Андрей на трамвае, а потом пешком добрался до дома, вошёл в подъезд. Лифта в доме не было, надо топать. Поднялся на шесть ступенек, до площадки первого этажа, а сзади знакомый голос, который слышать сейчас он хотел меньше всего.
– Что, мусор? Думал – всех положили? Руки подними и повернись, только медленно.
Говорил тот мужчина, который его уже встречал у подъезда, проводил к "ЗИМу" со смотрящим. И которому он звонил, когда вышел на убийц Бугая.
Андрей повернулся, перед ним стоял один из подручных убитого Головы, в руке пистолет.
– Что, мусор, думаешь, всех на хуторе положил? Ты за нами проследил, о хуторе не знал никто! Убью я тебя, и о пощаде не проси.
– Последняя просьба есть, в ней даже приговорённым к казни не отказывают.
– Говори, – кивнул бандит.
– Гога сказал, где общак?
– Не нашёл он его, мы на тебя надеялись.
Бандит вскинул пистолет, нажал спуск, курок сухо щёлкнул, а выстрела не произошло, осечка. Патроны-то ещё фронтового выпуска, да после войны почти десять лет прошло, подвели. Андрей моргнул непроизвольно. Трудно стоять под стволом без права на помилование.
Андрей бросился на бандита. Промедли он миг, и несостоявшийся убийца успеет передёрнуть затвор. Опер прыгнул и ударил бандита головой в солнечное сплетение. Бандит выронил пистолет, рухнул, Андрей начал его молотить кулаками по морде. Бандит уже недвижим, Андрей продолжал бить и бить, не соображая. Всплеск адреналина требовал выхода. Скрипнула входная дверь, в подъезд вошла соседка – старушка. Только тогда Андрей прекратил бить. Стало неудобно. Сидит опер на мужике и молотит его, что соседка о нём подумает? Поднялся, платком поднял пистолет, сунул изъятый пистолет в карман пиджака. Потом обыскал лежавшего, из брючного кармана достал нож-бабочку, тоже убрал в карман. Во внутреннем кармане пиджака бандита обнаружил записную книжку, пролистал. Записи непонятные, явно зашифрованные, вроде Яша 2800. Или кличка и цифры, похожие на телефонный номер. Надо будет изучить в спокойной обстановке, на светлую голову.
Кулаки в кровь разбиты, костяшки саднят, но сам цел, а вот у мужчины не лицо, а кровавая маска. Андрей бегом поднялся в квартиру, своим ключом отпер дверь, схватился за телефон, висевший на стене в коридоре. Набрал номер дежурного в своём райотделе.
– Николай, ты? Это Фролов. К моему дому, адрес, надеюсь, не забыл, срочно "воронок". Есть клиент, срочно, ты понял?
И, не выслушав ответ, повесил трубку. Из комнаты на голос мужа выглянула Мария.
– Обедать когда?
– Позже, времени нет!
И кубарем по лестнице вниз. У мужчины уже двое сердобольных соседей. Одна тётка из тридцать седьмой квартиры платочком ему лицо вытирает.
– Распустилось хулиганьё! Прямо в подъезде приличного мужчину избили!
Завидев Андрея, загомонили.
– Куда милиция смотрит!
– Этот приличный человек – убийца, с пистолетом по мою душу явился! Желание ему помочь ещё не пропало?
Женщины в страхе отшатнулись.
– Ужас какой. Днём в подъезде!
И быстренько убрались. Мужчина дышал, даже пытался двигать руками. Жалости к нему не было. Если бы не осечка пистолета, сейчас бы он лежал на полу в подъезде. Через четверть часа подкатил "воронок", в подъезд зашёл водитель – милиционер Соломенцев.
– Андрей Михайлович, здравия желаю! Что у вас?
– Покушение на меня. Этого надо в отдел доставить, в КПЗ.
– Я, конечно, доставлю. Но, может, его лучше в больницу?
– Много чести! А сдохнет, Родина по нему плакать не будет. Берись!
Вдвоём вынесли мужчину из подъезда, погрузили в "воронок". Пришлось и Андрею ехать, писать сопроводительные документы.
Дежурный, как увидел избитого, замахал руками.
– Товарищ Фролов! Куда же его в КПЗ? Ему в больницу надо. Отдаст концы в камере, кто отвечать будет? Это же ЧП!
– Я отвечу. Вызови "Скорую", пусть осмотрят, помощь окажут. И в камере этот гад должен быть один. Ты меня понял?
– Понял.
Были случаи, когда в камеру помещали нескольких задержанных. Посаженных за мелочовку утром, после штрафа, отпускали. Серьёзные уголовники ухитрялись передать своим подельникам записку или устные указания, серьёзно влияющие на ход дела.
– Я ушёл, до утра не беспокой.
– Соломенцев, отвези Фролова, пока срочных дел нет.
Андрей позорно уснул в машине. Уже во дворе водитель деликатно кашлянул, потом тронул за рукав.
– Андрей Михайлович, приехали. Ваш дом.
– Спасибо, выручил.
Едва поев, Андрей разделся и рухнул на постель. Мария стояла рядом, смотрела на мужа, качала головой. Вот что в его службе такого, чтобы за маленькую зарплату так выматываться?
Андрей проснулся утром, быстро попил горячего чая, как любил, побрился, осмотрел одежду, почистил щёткой. И бегом к остановке трамвая. Успел вовремя. У оперов вид помятый, как с глубокого похмелья, а запаха соответствующего нет. Андрей на ухо Гаевому шепнул:
– В КПЗ сидит тот, кто вчера из избы ушёл.
– Да ну! Кто же его?
– Я. Выстрелить в меня в подъезде дома хотел, да осечка вышла.
– Везучий ты, Фролов! Счастлив твой ангел.
Слово последнее услышал Феклистов.
– Это кто про ангела? Реакция у Фролова отменная и стреляет, как снайпер. Учиться у него надо. Так, начинаем.
Разговор шёл долгий. Разбирали ошибки и недоработки вчерашнего захвата хутора, потом Феклистов о текущих уголовных делах заговорил. Сроки поджимали.
– Напоследок радостное известие. Партия и правительство уделяет большое внимание работе правоохранительных органов. Нашему райотделу в числе лучших выделено сразу два автомобиля. Один "ГАЗ-69", для дежурной части, а второй – "Победа", конкретно для уголовного розыска.
– Ура! – откликнулись оперативники. – Только пусть без раскраски будет.
Под раскраской понимали синюю полосу на борту с надписью "Милиция". Если для машины дежурного отделения такая надпись необходима – стражи порядка едут, то на машине оперативников надпись излишняя. Иной раз скрытно проследить за кем-то надо. Из-за желтой окраски машин милиции, да с синей продольной полосой, жулье называло их "канарейками".
Вообще, год оказался богатым на события. Каждый месяц "Правда" печатала о новостях. 19 февраля вышел Указ Верховного Совета о передаче Крыма в состав Украины. 13 марта создан Комитет Государственной Безопасности СССР. 2 марта Постановление ЦК КПСС "Об освоении целинных земель", выполнять которое поехали в Казахстан тысячи молодых людей со всего Союза. 14 марта объявили о завершении строительства кольцевой линии Московского метрополитена. 6 июня, в ознаменование 800-летия Москвы, на Тверской площади открыли памятник основателю Москвы Юрию Долгорукому. Нечасто бывало, чтобы большевики ставили памятник князю. Но были и другие события, не освещавшиеся в прессе. Так, 14 сентября на Тоцком полигоне в Оренбургской области был произведён ядерный взрыв и учения, в которых участвовали 45 тысяч военнослужащих, которые после взрыва преодолели заражённые участки местности, получив огромную дозу облучения. А 17 сентября на острове Новая Земля открыли ядерный полигон. СССР становился мощной ядерной державой. Но наряду с этим – восстание политзаключённых 18 мая в Кенгирском лагере в Казахстане, жестоко подавленное.
Цензура строго смотрела за средствами массовой информации. О выпуске на городские маршруты нового троллейбуса "МТБ-82" в весёлой жёлто-голубой раскраске – это пожалуйста. О трагических событиях – ни-ни. Нет и не может быть в стране победившего социализма печальных происшествий.
На этом фоне получение двух новых автомобилей райотделом милиции смотрелось жизнеутверждающе. Страна оправилась после войны, и у народа были радостные ожидания. А уж после Двадцатого съезда партии, когда Н. С. Хрущёв объявил на закрытом заседании только для коммунистов о культе личности вождя, о порочных методах его работы, повеяло свежим ветром перемен.
Неделю почти все оперативники вынужденно общались с прокуратурой. Писали объяснительные о применении оружия. Шутка ли, сразу двенадцать трупов! И где – по соседству со столицей! Партия чётко требовала от надзирающего за законностью органа – прокуратуры, разобраться и наказать виновных. До сих пор действовал постулат, что уголовник – оступившийся пролетарий. А опера пролетария под пули, нехорошо! Прокуратура и сама видела, что по-другому действовать нельзя было, у преступников на хуторе не только пистолеты были, но и автомат. К тому же все убитые не раз были судимы за серьёзные преступления. Выход нашли – была разборка среди преступников, перебили-перерезали друг друга сами, оперативники подоспели уже к концу трагедии, фактически – бойни. За то, что не предотвратили, последовали наказания – Феклистову, как руководителю подразделения, объявили выговор, причём строгий. Хуже только неполное служебное соответствие, за которым следует снятие с должности.
За нападение на сотрудника милиции на избитого Фроловым в подъезде дело завели. По-хорошему на Коростелёва, это фамилия подручного при смотрящем, надо заводить дело по факту убийства и вооружённого сопротивления властям на хуторе. И Феклистов, и Фролов знали, что он был на хуторе. Но доказать как, если живых свидетелей нет? Сам Фролов, как потерпевшая сторона, лицо заинтересованное, дело Коростелёва вести не мог, его допрашивал Ватутин. Но, по договорённости, зашёл раз в кабинет. Ватутин вышел на несколько минут, оставив их вдвоём. На лице преступника коросты на месте ударов.
– Эх, об одном жалею, что осечка вышла, – сразу сказал Коростелёв.
Он был не раз судим, каждый раз под новой фамилией, кличку в воровском мире имел Шакал. Вероятно, за подлянки.
– И я тоже, что не грохнул тебя в подъезде. А встречу ещё раз, застрелю.
– Это не по закону!
– О законе вспомнил? Ты скажи, что из Гоги вытрясли?
– Не взял он общак. Мы его хату обыскали и Варёного – пусто. Клялся, что воровских денег не видел.
Андрей Шакалу не верил, для вора соврать оперу или в отказ уйти – святое дело, будет чем похвастать перед сокамерниками. Но денег на хуторе не нашли, а уйти с ними Шакал не мог. Он и без груза еле вырвался. Но где-то же деньги эти есть?
Дело на Коростелёва передали в суд. Убийства не произошло, хоть и по случайности, поэтому Шакал получил пять лет лагерей – за нападение на представителя власти и незаконное хранение оружия. Стрельбы-то не было!
Если выйдет через половину срока по условно-досрочному освобождению, уже через два с половиной года объявится в Москве. А такие, как он, могут мстить. Феклистов связи задействовал, и Шакала не отправили на Север или на Колыму, а этапировали на "Красную зону", где верх держали вставшие на путь исправления. Там ломали и авторитетных воров, и Шакала сломают, выйдет овощем, а то и опущенным, которого братва презирать и сторониться будет.
Несколько недель прошло в каждодневной рутине – кражи, пьяные драки, поножовщина. Андрей о происшествии на хуторе уже подзабыл. А одним днём позвонили ему из ОРУД.
– Фролов, ты?
– Я.
– Капитан Матвеев. Помнишь "Победу" на берегу реки?
– Как не помнить! А что?
– Нашли мы машину, с которой "Победа" столкнулась. Запишешь или запомнишь?
Лист бумаги и карандаш всегда на столе для таких случаев.
– Диктуй!
Андрей записал номер и марку машины, фамилию владельца, адрес.
– Спасибо! – И положил трубку на аппарат.
Дело за смертью преступников уже закрыто. Была авария угнанной "Победы" или нет, кому оно сейчас надо? Но что-то обеспокоило, а конкретно – адрес. Где-то он, похоже, встречался. Заело, начал рыться в уголовном деле. Раз авария была с "Победой", то и дело по убийству Бугаева. Опа! Адрес тот же, улица, дом, только квартиры разные. Занятно! И это не случайное совпадение, таких чудес не бывает. Вышел Андрей из того возраста, когда в сказки верят. А стало быть, надо ехать к владельцу, прощупать его. Что за авария, когда, при каких обстоятельствах?
Пошёл к Феклистову, доложил вновь открывшиеся данные.
– Это, выходит, убитый Бугаев и собственник аварийной машины в одном доме проживали? – спросил начальник угро.
– Именно. В случайности я не верю.
– Дело уже закрыто, – поморщился Феклистов. – Зачем ворошить старое? Или тебе делать нечего? Так я подкину работёнку.
– Николай Иванович, дай машину, я за час-полтора обернусь. Для меня факт аварии с машиной соседа любопытен. Представь, уже месяц после аварии прошёл, и ОРУДовцы нашли машину, причём владелец об аварии не заявлял.
– Ладно, езжай. Водителю скажешь – я разрешил.
На "Победу" водителем приняли нового сотрудника, Александра Чухно. Парень молодой, дотошный, в свободное время то под капотом машины возится, то натирает любовно. Добрались до Сокольников, путь к дому Андрей показывал. У первого подъезда стоит чёрный трофейный "ДКВ". После войны трофейных мотоциклов и машин в стране много было. Из-за отсутствия запчастей, из-за аварий количество их медленно и неуклонно снижалось, и уже сейчас в Москве редко можно встретить "Хорьх" или "Мерседес", "BMW". Статусные машины, в Германии на таких начальство ездило. Андрей к машине подошёл, осмотрел. Никаких следов аварии. Водитель Чухно тоже подошёл.
– Андрей Михайлович, что ищем?
– Следы аварии на кузове.
Александр наклонился, осмотрел машину, поводил рукой.
– Вот здесь, на заднем крыле, вмятина была. Отрихтовали, зашпаклевали, покрасили. А всё равно немного отличается.
Андрей следов ремонта так и не увидел, что поделать – не технарь.
– Посиди в машине, я в квартиру.
Андрей поднялся на этаж, надавил кнопку звонка. Как только дверь открыли, предъявил хозяину квартиры удостоверение.
– Уголовный розыск. Вы гражданин Сабуров?
– Я.
Мужчина отступил в коридор. Андрей видел – не ожидал визита милиционера Сабуров, испугался.
– Как же так, авария произошла, а вы о ней ничего не сообщили? – Андрей начал издалека.
Он понял, что-то мужчина скрывает.
– Ах, это? Небольшая вмятина, которую уже исправили. Можно сказать – мелочь.
– При каких обстоятельствах вы её получили?
– Сдавая задом, не усмотрел, на столбик наткнулся. Не на чужую машину, вреда никому не нанёс.
– Где же это произошло?
– Уже не помню, месяц прошёл, а то и больше.
– Будете говорить правду или мне вас доставить в отделение? С участием вашей машины произошла авария. Вам напомнить?
– Зачем? – облизнул пересохшие губы Сабуров.
– Вам знаком гражданин Бугаев?
– Мы соседи по дому, только он в другом подъезде жил.
– Есть свидетели, которые видели, как произошла авария. Вы остановились, двое мужчин выволокли из вашей машины Бугаева и пересадили в свою машину. Или не так было? – Андрей немилосердно врал, но для дела.
Сабуров побледнел.
– Не так? Учтите, чистосердечное признание смягчает вину, а упорство добавляет срок.
– Господи, какой срок, о чём вы?
– Не забыли "Победу" бежевую, которая вас ударила? На ней остались частицы краски с вашей машины, что подтверждается экспертизой. Отрицать бесполезно. И в той "Победе" убили Бугаева, соседа вашего. На заднем сиденье пятна его крови.
Надо давить психологически, мужчина перепуган, явно что-то знает и молчит. От слов Андрея Сабурова затрясло, опер испугался – не лишится ли хозяин квартиры и владелец автомобиля сознания или его хватит апоплексический удар. Андрей сбегал на кухню, налил стакан воды, подал мужчине. Пока Сабуров трясущейся рукой донёс стакан до рта, половину расплескал. Зубы мелко стучали о стекло. Вот же слизняк!
Попив воды, мужчина тяжело поднялся, вытащил из шкафчика корвалол, накапал в стакан, выпил.
– Сердце, знаете ли, слабое.
– Тюремные нары и лагерь на севере здоровья не прибавят.