– Да... Но тем не менее... Это мое правило. А Жора... Жора просит слишком много, ничего при этом не гарантируя. Нет, эти деньги у меня, конечно, есть, но я... Вообщем, у меня есть определенные правила.
Хорошо, что его ладони были мягкими и гладкими, как у женщины. Шахтер давно бы стер ладони, потирая их друг о друга. Он начинал потихоньку раздражать меня.
– А чем, собственно, я могу вам помочь? – как можно более вежливо спросил я.
– Я должен получить определенные гарантии, что оговоренная утром сумма не пропадет даром.
– Наверное, вы что-то не поняли. Я не представляю никакую страховую компанию, меня пригласили возглавить службу безопасности кандидата в депутаты Ершевского.
– Нет-нет, я, собственно, хотел узнать ваше мнение как специалиста, – забеспокоился Яровой. – Вы же специализируетесь по всяким сложным, запутанным ситуациям. Говорят, у вас есть даже дар предвидения.
– Врут, – коротко прокомментировал я. – А специалист я все-таки больше в области криминалистики, нежели в области политических игр. Поэтому ничего, кроме того, что я приложу все усилия для того, чтобы ваши деньги не пропали, я пообещать вам не могу.
– Да? – задумчиво спросил Яровой. – Ну ладно... Но все равно вы меня успокоили.
– Я искренне рад, – сказал я и поднялся.
Он задумчиво последовал моему примеру и как-то неуверенно и медленно пошел к выходу. Этот человек производил впечатление, который купил дорогую вещь, но так до конца и не уверен, нужна она ему или нет. Ему не давала покоя мысль, что, может быть, не поздно еще отнести назад ее в магазин...
Я закрыл за ним дверь, вернулся в комнату и открыл купленную утром газету. В ней в частности сообщались фамилии кандидатов, зарегистрированных по Коровинскому избирательному округу Тарасова. Я обнаружил, что соперниками моего патрона и подопечного Ершевского выступали следующие фигуры: генерал Юрий Муханев, начальник воздушно-десантного училища (блин, подумал я, опять курсантики будут ходить с листовками и бессвязно объяснять, что их шеф самый лучший), Ярослав Пальцев, директор похоронного агентства "Банзай", депутат городской Думы прошлого созыва (жаль, что покойники не голосуют!), Сергей Пасленов, независимый кандидат, частный предприниматель (хоть бы указал, ларек у него или лоток!) и Игорь Филимонов, директор автобазы "Залетная" (этот наверняка будет обещать бесплатный маршрут по кольцу вокруг Тарасова...)
"Сколько?удаков!", – подумал я, не исключая из этого числа никого.
От этих мыслей меня отвлек новый звонок в дверь. "Кого еще черт..."
За дверью я обнаружил скромно улыбающегося Джаванидзе. Тот кузнечиком запрыгнул в прихожую и энергично потряс мне руку:
– Еще рад приветствовать вас!
– Взаимно, – ответил я, указывая на гостиную.
Джаванидзе не мешкая прошел в комнату. Он уселся на место, которое еще не успело остыть от зада Ярового и сразу интенсивно заговорил по делу без всяких преамбул:
– Валерий, выборы, конечно, очень важная вещь, но не самая главная. Человек, регулярно участвующий в выборах, пусть даже не слишком удачно, постепенно укореняется в общественном сознании как неизменное зло. И постепенно выборы, происходящие без его участия, становятся неполноценными. В конце концов зарабатывается авторитет постоянно действующего политика. И вообще без депутатской неприкосновенности, без мандата невозможно нормально заниматься бизнесом – сожрут предприниматели-конкуренты. Но это не самое главное. Главное – мыслить широко, я бы сказал – глобально.
Давно пора перевести головные конторы в Москву, чтобы выйти из-под непосредственного давления местных структур, частично находясь под московскими "крышами". Давно пора выходить на мировую арену, и начинать здесь надо прямо с Уолл-стрита. С нашим профессионализмом и опытом мы могли бы серьезно там поработать. А мы по-прежнему возимся в этой грязи как свиньи... И все потому, что меня никто не слушает! Как вы считаете? – спросил он.
– Что? – очнулся я от дремы, в которую он меня упорно опрокидывал своим монологом.
– Я спрашиваю, как вы считаете, я правильно говорю?
– Да-да, конечно, – быстро согласился я. – А какой у вас, собственно, вопрос?
– Какие еще вопросы! У меня нет вопросов, у меня одни ответы, но меня мало кто слушает! – горячо воскликнул Джаванидзе. – Всегда важно, чтобы тебя понимали и одобряли. Мне кажется, в вашем лице я нашел человека, мыслящего так же широко и глубоко. Надеюсь, мы с вами сработаемся. Кстати, вы не хотите вступить в члены нашей ассоциации? Это очень легко – нужно лишь написать заявление и составить бизнес-план на ближайшие полгода.
– Я подумаю, – сказал я, – но обычно дальше завтрашнего дня я ничего не планирую. А какое у вас, собственно, дело-то?
– Какое может быть дело?! – снова горячо заявил он. – Я пришел поближе познакомиться с незаурядным человеком, с которым придется работать, надеюсь, что очень долго.
– Очень был бы рад этому, – тяжело вздохнул я.
Джаванидзе посмотрел на часы и сказал:
– Ну, мне, кажется, пора.
– Было очень приятно послушать вас, – соблюдая правила хорошего тона, произнес я. – Глобальности мысли действительно многим не хватает.
– Всегда к вашим услугам, – радостно заявил Джаванидзе и шустренько побежал к выходу.
Я закрыл дверь и радостно вздохнул. Но увы, визит глобально мыслящего кавказца оказался не последним в этот "тихий вечер". Я успел прочитать только три полосы газеты и перешел к самой интересной, последней, где говорилось о скандалах недели, как в дверь снова позвонили.
Открыв ее, я увидел туловище в спортивном костюме. Оно нагнулось, и моему взору стала доступна голова Димы Столярова, который по росту не вписывался в мою старую дверную коробку. Пройдя в помещение, он протянул мне руку и аккуратно пожал. Я был ему очень благодарен за это, и тут же спросил:
– Вы по какому вопросу?
– Да я... собственно... как бы... вообще без вопроса, – несколько смутился он.
– Тогда на кухню, – решительно проговорил я.
Усадив его на самую широкую и прочную табуретку, на которой он с трудом поместился, я поставил чайник.
– Я просто познакомиться поближе... ты у нас теперь вроде как за безопасность в ответе, – начал Дима.
– Если иметь в виду хулиганов, то тебе их опасаться, по-моему, нет причин. Скорее нужно заботиться о их безопасности.
– Да, – криво усмехнулся Дима. – Я же раньше это... боксировал, до камээса... дошел. А потом вот... бизнесом занялся... И ничего себе так...
– Я это уже заметил. Первое – по твоему свернутому носу, второе – по твоей новенькой "Ауди".
– Ничего, будешь работать с нами... у тебя такая же появится... тачка, – успокоил меня Столяров. – У нас мало никто не получает. Ты... давай... получше заботься о нашей защите, и все...
– Какая же тебе еще нужна защита?
– Ну как?... Сейчас... выборы пойдут... Кипеж подымется... Жорка в депутаты опять лезет... Опять, наверное, шмонать будут... Ты это... бди... Как что там наметится... сразу звони...
– А что, собственно, может наметиться?
– Ну как?... Налоговая, например, может прийти... Ты нам заранее стукни, чтобы мы... ну, подготовились... Я в долгу не останусь... Сейчас, правда, с наликом напряг... мы тебе по бартеру... Сахар, мука... По десять мешков скинем, и нормально... Консервы есть хорошие, севрюга... амурская.
– А в Амуре разве есть севрюга? – спросил я.
Дима задумался так глубоко и серьезно, как будто это был вопрос его жизни.
Я решил прервать его размышления и сказал:
– Ну, если что узнаю, я завсегда стукну, звякну, шмякну... Короче, не боись...
Столяров, казалось, был удовлетворен услышанным, поскольку встал и пошел к выходу. Перед уходом он еще раз аккуратно, я бы сказал, ласково, пожал мне руку.
– Ну, давай, – сказал он мне.
– Угу, будь, – ответил я ему на прощание.
Он сильно наклонился и вышел.
Постояв несколько минут в коридоре, я подумал, что с меня на сегодня, пожалуй, достаточно визитов из ассоциации "Защита предпринимателей от произвола". Можно даже сказать, что я сыт этими людьми по горло. И тут неожиданно зазвонил телефон.
Я взял трубку и сказал:
– Алло!
– Валерий Борисович? – услышал я звонкий голос.
– Да.
– Это Веселов говорит с вами, – радостно проговорила трубка.
– А-а! – громко заорал я. – Ну кто же еще! Как же я сразу не догадался! Вы как сговорились все... Один за другим, один за другим...
– Я плохо слышу и не совсем понимаю, о чем вы говорите... У меня к вам есть небольшое предложение и заодно просьба.
– Вы знаете, – перебил я его грубо, – я сегодня завален предложениями, а просьбы я по вечерам не принимаю. Давайте завтра в рабочем порядке в моем кабинете.
– А где он у вас? – недоуменно спросил Веселов.
– Черт его знает! Спросите у Гайдука, – и отключил связь.
Я подумал, что мне надо срочно позвонить Чернобородову с тем, чтобы попросить его ни в коем случае не приезжать, но тут в дверь снова позвонили. Я яростно вздохнул и уже приготовился к прослушиванию ароматных историй о гнилом картофеле и испорченной помидоре.
Со злостью швырнув газету на диван, я рывком открыл дверь в прихожей и обнаружил стоящего на пороге Тополянского. Последний широко и радостно улыбался. В руках он держал средних размеров картонную коробку, на которой крупными буквами было написано "Jack Daniels".
– Бля-я-я! – вырвалось у меня что-то мне знакомое. Я молча отодвинулся.
– Ну? – радостно спросил Тополянский. – Ты что, не рад меня видеть?
– Я просто в восторге! – ответил я.
– А я вот ехал мимо, дай, думаю, заеду, – сказал он, как будто совершает подобные визиты каждую неделю. – А в бардачке у меня как раз ящик виски завалялся. Так что, командир, я у тебя здесь до утра...
И направился в гостиную. Я почувствовал, как на глаза у меня наворачиваются слезы. Но мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
– А закусь-то у тебя есть? – спросил он, поставив коробку с виски на стол.
– В холодильнике, – коротко ответил я.
Он ринулся на кухню, внимательно осмотрел содержимое холодильника и, видимо, вид сосисок, вареной колбасы и нескольких банок консервов не произвел на него должного впечатления.
– Да у тебя и пожрать-то нечего! – резюмировал он.
Он вынул из кармана сотовый, набрал номер и сказал:
– Вась, вообщем, я здесь осел, парень оказался нормальным, мы с ним договорились. Можешь ехать домой, только сначала купи нам что-нибудь пожрать в легкую.
Вася, видимо, принял заказ, поскольку, бросив сотовый на кресло, Тополянский бросился вскрывать ящик с виски. Вынув толстую пузатую бутылку, он решительно свернул ей горло, понюхал и воскликнул:
– О! Не левак! А то я однажды залетел, целую неделю тяжелый ходил... Так и пришлось целый ящик грузчикам отдать. А им, понимаешь, понравилось! – сказал он и заржал.
Я про себя подумал, что, вообщем, я конечно, не пью, если выпивка не халявная. Но, насколько я понял, в данном случае она как раз халявная, и уж если ничего нельзя поделать с визитом Тополянского, то почему бы и не выпить рюмку-другую?
Через десять минут, которые я провел, слушая как Тополянский рассказывал о каких-то двух "телках", с которыми и поговорить есть о чем и "покувыркаться" можно, прибыл шофер Вася и привез снедь. Вариант "в легкую" по Тополянскому означал пару банок балыка, ветчину, небольшой кусок бастурмы, полиэтиленовый пакет с фруктами, два турецких батона и три больших бутылки "Спрайта".
– Ну, вообщем, жить можно, – сказал Тополянский, скептически оглядывая привезенное шофером.
Тополянский не очень аккуратно распаковал пищу, заляпав мне скатерть соком консервов, зато быстро и профессионально, уверенной рукой разлил спиртное в приготовленные мной рюмки.
– Ну давай, первый – за наши победы! – не конкретизируя, какие именно, опрокинул он содержимое рюмки в горло. Я последовал его примеру, ощутив качественное отличие спиртного в лучшую сторону по сравнению с тем, что я обычно пью в компании своих друзей.
Закусив выпитое балычком и прислушавшись к своему организму, я внутренне согласился с Евгением, что жить, вообщем, можно. Тополягский не стал закусывать и тут же налил по второй.
– Между первой и второй, как говорится..., – он поднял рюмку и усмехнулся, – давай, за нас с вами и х... с ними!
Мы опрокинули еще по одной, затем еще по одной, и еще... Поначалу я еще закусывал, позже все выпитое я "заслушивал" рассказами Жени о жизни, бабах и бизнесе. Нашу беседу я помню отрывками.
– Ты женат? – спросил Евгений.
Я фыркнул.
– Понял, – отреагировал он. – А я вот женат. И ничего... Но баба у меня в строгости. Все у нее есть, кроме вольностей. У меня с этим строго: да – да, нет – нет, пошла на х... И ты знаешь, получается, что все время – да!
– А ты?
– А что я? – Женя откинулся на спинку стула. – Я нормальный мужик, у меня еще две... Все довольны. Если бы я меньше пил, было бы три любовницы.
– А так только две, – задумчиво повторил Женя, с грустью глядя на бутылку "Джека".
Я, пока еще были силы, пытался перевести разговор в конструктивное русло:
– Ну, а что Ер... Ерш...?
– Жорка, что ли? – решил помочь мне Женя. – Да он нормальный мужик! Иногда просто любит повые...ваться. Мы с ним не один флакон раздавили... Но, честно говоря, в последнее время он зае...л!
– А... чем?
– Акциями. Что ни год, то акции! То выборы, то довыборы, то перевыборы! То демократы, то коммунисты, то вообще?удаки какие-то, и всем плати! Всем! Ну так же нельзя... Я ему говорю: Жор, ну не получается у тебя, может, у тебя рожа какая-то не та?!.. Ну, не выбирают тебя! И на хрен тебе это надо?... Я ему говорю: давай какую-нибудь бабу туда зарядим! В случае чего мы всегда найдем рычаг, которым на нее повлияем, – Тополянский глумливо ухмыльнулся. – Но он же упорный!! Вообщем, я считаю, что надо его избрать, пока он вконец всех не достал. А если не изберется, пошел он на х...!
– Да, правильно, – поддакнул я и потянулся за бутылкой.
– Ч-ч-ч, – успел перехватить у меня бутылку Тополянский и аккуратно разлил виски.
– За женщин! – провозгласил он очередной тост, и мы опрокинули.
– Кстати, – выпив, спросил я. – Что за бабу ты собирался в депутаты пихать?
– А какая х... разница! Кого угодно! Сейчас пригласим двух баб, кого-нибудь из них выберем, если Жорка не пройдет. Главное, чтобы у мужиков на нее нормальная эрекция была, тогда и законы будут нормальные принимать, – и он, шатаясь, пошел в комнату за сотовым телефоном.
– Алле, Кристина? А, мать вашу! Опять спите, вечно не дозвонишься! Нам двоих... Какой у тебя адрес? – отодвинув сотовый от уха, спросил он.
Я назвал. Он невнятно повторил его в трубку.
– О'кей! – сказал он и отключил связь.
Через пятнадцать минут в моей квартире стояли две дамы, одна из них была полногрудой пышнотелой короткостриженной брюнеткой, которую я про себя окрестил Матроной, вторая была стройной, миловидной, с рыжими волосами, которую я так и прозвал – Рыжая.
– Ну, какую тебе? – спросил Женя, засовывая пачку баксов в карман привезшего девочек громилы и дав ему знак, чтобы он убирался поскорее и не мешал.
Я думал недолго и ответил:
– Вот эту, Рыжую.
– Ух ты, моя пампушечка! – устремился на всех парах Тополянский к Матроне. То, как он взял ее сразу в оборот, смутило даже меня, но совершенно не смутило Матрону. Она только похихикала в ответ на проведенный Тополянским эротический массаж, который, откровенно говоря, больше напоминал доение коровы.
Рыжая посмотрела на меня и ласково сказала:
– Закрой рот! – и, взяв меня за руку, повела в спальню.
– Тебе как, со светом или без? – спросила она, когда мы зашли.
– Я... не понял... а кто кого... собирается...?
– По идее, ты меня, – прервала мою бессвязную речь Рыжая. – Но, учитывая твое состояние, этим тяжелым трудом придется заняться мне.
Она слегка подтолкнула меня на кровать, на которой я тут же развалился и принялась раздеваться. Мне почему-то начала нравиться эта дама, хотя она вела себя несколько вызывающе. Еще больше мне понравилось, когда она разделась. "Ну, сейчас начнется", – подумал я и откинул голову на подушку. Это стало роковой ошибкой, поскольку я сразу же отключился.
Очнулся я через какое-то, видимо, значительное время. Я по-прежнему лежал на своей кровати в спальной. Я попытался встать, и на удивление, у меня это неплохо получилось, хотя меня слегка и "вело". Я вышел в зал и посмотрел на незакрытые шторы. Начинало светать. Часы показывали 6:30 утра. Я огляделся вокруг: как ни странно, все было чисто и прибрано. С кухни доносился какой-то странный звякающий звук и запах свежесваренного кофе. Я направился туда и обнаружил там вовсю хозяйничающую Рыжую.
На ней была одета длинная рубашка, которую, видимо, она взяла у меня шкафу и которая едва-едва доходила ей до ног. Пышные волосы она собрала на затылке в пучок. Повернувшись ко мне, она деловито спросила:
– Кофе будешь? Или, может, тебе лимонадику попить?
– Лучше кофе, – после некоторого раздумья сказал я.
– Ну и правильно, – одобрила мой выбор Рыжая и поставила передо мной дымящуюся чашку хорошо заваренного кофе.
– Тебе с сахаром?
– Угу.
– Одну, две?
Я на пальцах показал, что две. Она засыпала сахар и размешала. Я отхлебнул кофе и почувствовал, что мне стало значительно легче. Рыжая уселась напротив, положила оба локтя на стол, взяла чашку в обе руки и стала потихонечку потягивать кофе, глядя на меня.
– Ковбой, ты вчера отключился сразу, и я уже ничем не могла тебе помочь, – с усмешкой сказала она.
– И как вы здесь без меня?
– Я-то просто отлично. Впервые за долгое время выспалась с мужиком, не занимаясь с ним сексом.
– Молодец!
– Ты тоже.
– Ты не считаешь это извращением?
– Нисколечки.
– А Евгений с подружкой? – спросил я.
– Эти отвязались по полной программе, – она опять усмехнулась. – Сначала у него не вставал, и Томка работала на полную катушку в качестве лифтера, потом наконец процесс пошел...
– Ну и как? – вздохнул я. – Все получилось?
– Да-а! Только Томка потом жаловалась, что в горле першило.
– Как это? – не понял я сразу шутки. Потом, когда до меня дошел смысл, я заржал и... тут же резко осекся от головной боли в висках.
– Ой, – простонал я.
– Да, ковбой, перебрал ты, – сочувственно заметила Рыжая. – Может, тебе массаж головы сделать?
– Сделай, – согласился я с ее предложением. – Только прекрати называть меня ковбоем. Я вообще-то частный детектив.
– Да ну! – удивилась она, встав сзади меня и начав растирать виски и затылок. – И чем же ты занимаешься?
– А-а, – устало протянул я. – Всякой херней.
Неожиданно я почувствовал некий комфорт от присутствия в доме этой рыжеволосой, с вызовом говорящей женщины.
– А куда они делись? – спросил я.
– Твой приятель с Томкой? – уточнила она.
– Да.
– Поехали кататься. Кажется, в баню.
– Разве ночью баня работает?
– Это смотря для кого. Для твоего приятеля, может быть, и работает. Кстати, это твой партнер по бизнесу или просто приятель?