- То, что всегда говорил и всем буду говорить: надо считаться с реалиями! Мы даже сейчас с тобой договариваемся и переговариваемся на так называемом языке межнационального общения, на русском. Мы присосались к России, мы пользуемся русским оружием, бензином, хлебом, бабами, бабками и рынком сбыта мандаринов. Мы без нее не обойдемся в обозримом будущем. Мы еще долго, как ослик к своему колышку, будем к ней привязаны.
Ансар рассеянно слушал, искоса наблюдая за своими охранниками, которые таскали хворост к гаснущему костру. Пора бы заканчивать этот базар и возвращаться, подумал он.
- Ты, Зураб, не обижайся. Но мне пора возвращаться. Скоро стемнеет, а в Ичкерии не та обстановка, чтобы надолго оставлять ее без нашего внимания… Ты мне начерти схему, по какой идет согласование и продвигаются решения по созданию нефтяного консорциума. Кто эти люди, кто из них визирует и потом отправляет бумагу наверх? Сколько их, сколько они хотят.
- Ну не все же берут… - протянул грузин, наблюдая, как Ансар достает толстый конверт.
- Хорошо. Напиши, с кем можно просто поговорить, а кого лучше припугнуть.
- А если это сам президент?
- Это уже не твоего ума дело…На, бери, не стесняйся! Или ты тоже не берешь?
Зураб оглянулся на свою охрану, замедленно протянул руку, но схватил конверт быстро и сразу положил в карман. Ансар усмехнулся, мотнул головой и добавил:
- И пофамильно распиши, кто какой пост у вас занимает… Их телефоны обязательно. Но, главное, кому сколько надо дать.
- Начиная с меня?
- Тебе я уже дал, - усмехнулся Ансар, вставая с гамака. - Но все равно можешь записать.
Зураб корпел и сопел над своей бумагой минут двадцать, пока не стемнело. Костер уже затухал, и пришлось ему посветить ручным фонарем. Закончив, он протянул ее Ансару.
- Ну вот, другой разговор… - кивнул чеченец, пробежав ее взглядом. - Автандил Гоголадзе, тот самый? С кем мы втроем в Москве в "Арагви" пили на брудершафт? А сейчас он уже во главе компании?
- Как видишь, - кивнул Зураб. - Растут люди.
- Приятно слышать… Ну да ладно. - Ансар протянул руку и улыбнулся, как бы сожалея о предстоящей разлуке. - Ну, будем прощаться? Рад был тебя видеть, дорогой!
- Взаимно. - Грузин схватил его руку двумя руками.
- И вы, ребята, - не отпуская руку собеседника, обратился к его охране Ансар. - Не стесняйтесь, попрощайтесь с моими парнями, все-таки неплохо отдохнули и с пользой посидели, а?
Охранники, молча сгрудившиеся возле джипов, заулыбались, встали, пошли навстречу бородатым чеченцам, протягивая руки.
Три чеченских автомата "борз" ударили в упор одновременно. Огонь толчками изрыгался из коротких стволов, прошивая тела грузин насквозь. Охранники рухнули, некоторые на догоревший костер, взметнув пепел, но не успев ни сделать выстрела, ни издать звука.
Ансар продолжал удерживать руку упавшего на колени, скорчившегося Зураба.
- Прощай, Зурабик, - сказал он. - Жить буду, никогда не забуду, как твоя мама угощала меня своим лобио…
- За что, Ансар?.. - прохрипел тот.
- А это наш вклад в борьбу с коррупцией в вашей республике, - пояснил чеченец. - Очень уж вы жадные. А нам на всем приходится экономить.
И выстрелил ему в лоб.
- Они ваши, - сказал Ансар уже по-чеченски и сделал жест в сторону трофейных джипов.
Чеченцы их осмотрели. Машины были почти целы, только у одного пробило пулей радиатор, у другого - шину. Запаску быстро поставили, радиатор заклеили японским клеем. Обыскали убитых, загрузили в машины их автоматы. Ансар забрал у мертвого Зураба перемазанный кровью конверт, вытащил доллары, раздал своим телохранителям со словами:
- Это тоже теперь ваше.
Он обнялся с ними по очереди, и все сели в машины.
12
- …да, я все понял, Андрей Владимирович. - Турецкий жестом указал вошедшему в кабинет Денису Грязнову на стул. - Будем разбираться… Да, именно так мы и поступим…
Он положил трубку и взглянул на парня.
- Ты вчера вызывал в "Глорию" начальника телефонного узла Никодимова? - спросил он хмуро.
- Да… А что?
- Во сколько это было?
- Примерно в тринадцать тридцать, - почесал в затылке Денис. - Ты меня для этого вызывал?
- Через час Никодимов покончил с собой, - пояснил Турецкий. - Возбуждено уголовное дело.
- Кто сказал? - приоткрыл рот Денис.
- Только что это сообщил начальник Следственного управления Курбанов Андрей Владимирович… Сегодня жена и дочь Никодимова приехали с дачи и нашли его в ванне с перерезанными венами. Врач определил время смерти между двумя и четырьмя часами дня. Получается так, что он приехал от тебя домой и сразу покончил с собой. А я вроде тому способствовал… - Генерал пристально смотрел на Дениса. - Мне пока одно непонятно: это дело районной прокуратуры, почему шум поднялся у нас.
- А что ты так на меня смотришь? - прижал руки к груди Грязнов. - Я его не запугивал ц не угрожал…
- Но ты давил?
- Ну а как без этого? Хорошо, что я сделал аудиозапись нашего с ним разговора. Он мне очень понравился, это был порядочный человек. И мы с ним, как интеллигентные люди, быстро нашли общий язык. Кстати, кассета должна быть у меня с собой. - Молодой сыщик полез в свой "дипломат". - Вот она. Хочешь послушать?
- Хочу, - кивнул Турецкий. - Ты же понимаешь, что на меня и тебя могут повесить… Вернее, уже повесили… Вот диктофон, включай, что смотришь?
- Но я сейчас собирался поехать к Люсе Бородиной, посмотреть там видеозаписи… - пробормотал Денис.
- Потом поедешь, - отрезал Александр Борисович, взглянув на часы. - Сошлешься на автомобильные пробки. Сейчас это самое конвертируемое извинение.
Они молча прослушали кассету, не глядя друг на друга. Потом Турецкий так же молча протянул Денису копию предсмертной записки.
- Такие, как он, именно так пишут… - подытожил Грязнов после небольшой паузы. - Мол, никого не хочу винить в своей смерти…
- Да… Довольно шаблонный текст, - согласился генерал. - Но еще он написал там, это я запомнил: "сегодня я узнал о своем позоре".
- То есть ты считаешь, после посещения "Глории"? - Денис даже изменился в лице. - Странная фраза, тебе не кажется?
- Кажется… Так в чем его позор, как ты думаешь?
- В том, что он, как начальник телефонного узла, позволил прослушивать частных граждан без судебного решения…
- Это ты так считаешь… А там, - Александр Борисович указал глазами на потолок, - считают иначе. От вызова в частное сыскное агентство еще не режут вены. Если, конечно, его там не запугают так, что бедняге ничего другого не остается…
- Про тридцать седьмой год небось говорил? - спросил Грязнов с иронией. - Мол, мы не позволим здесь устраивать тридцать седьмой год!
Турецкий не ответил, только сурово посмотрел на Дениса.
- Еще было сказано: твой предлог для разговора с Никодимовым был надуманным и неправомочным. И что я с твоим дядей излишне тебя опекаем и все позволяем. И вообще ему, - генерал поднял вверх палец, - надоела эта партизанщина… Здесь он прав.
- Пойми, я же хорошо помню, в каком настроении Никодимов от меня уходил! В приподнятом, понимаешь? Ты же слышал наш разговор! Он понял, что ему ничего не грозит! Он готов был нам помогать. И вдруг… Покончил с собой! С чего бы? Кстати, кстати… - Грязнов поднялся с места, глядя на Турецкого. - А тебя не смущает оперативность, с какой управление узнало о самоубийстве Никодимова?
Генерал ответил не сразу. Он с минуту молча смотрел на Дениса, потом обратился к компьютеру, вызвал на экран монитора сводку происшествий.
О смерти Никодимова там ничего не было.
- Вот видишь… еще ничего нет, а ваше начальство почему-то уже знает!
- Не факт, - пробормотал Александр Борисович. - И ни о чем пока не говорит.
Генерал нажал на кнопку звонка, чтобы вызвать секретаря.
- Зоя, принеси нам сводку происшествий за вчера и сегодня.
…Они вдвоем просмотрели обе сводки, потом сели на свои места и дружно забарабанили пальцами по столешнице.
- Похоже, у твоего руководства есть какие-то другие, неофициальные источники информации, раз здесь об этом ни слова? - сказал наконец Денис. - Может, тебе стоит затребовать дело о гибели Никодимова?
- Не тот случай… - махнул рукой Турецкий. - Мне популярно объяснили: пусть косвенно, но Никодимов фактически тебя назвал виновным в своей смерти. А потому мне, как твоему куратору, следует ожидать служебного разбирательства.
- Откуда мне было знать, что он такой впечатлительный!.. - воскликнул молодой сыщик. - А с экспертами по психиатрии ты не хотел бы посоветоваться?
- Чтобы они поговорили с трупом? - усмехнулся генерал.
- Что ж теперь делать?!
- Подумаем… - Турецкий встал и немного прошелся по кабинету. - Не все так плохо. Кое-что ты нарыл. Я обратил внимание на одну его фразу. Это там, где он узнал по телевизору офицера ФСБ, когда тот занимался выемкой документов в офисе Забельского, а у него требовал прослушивания домашнего телефона Олега Бородина.
- Хорошо помню, - оживился Денис. - Так… Что же тогда получается? Может быть, Никодимов рассказал ему о нашем разговоре?
- Меня больше интересует взаимосвязь обыска в офисе Забельского и прослушивание домашнего телефона Бородина… - рассеянно сказал Турецкий, прохаживаясь по кабинету. - Похоже, этим занимается один и тот же офицер ФСБ.
- Я уже слишком опаздываю к Люсе Бородиной, - напомнил Грязнов, взглянув на часы.
- Я тебя не задерживаю, - ответил Александр Борисович. И понизил голос: - Тебе пока рискованно высовываться, но на твоем месте, пока тебя не привлекли, я после просмотра сегодня же поехал бы на квартиру Никодимова. Твое удостоверение у тебя пока никто не отнимал… И своими глазами все как следует там осмотрел бы. Только я тебе ничего не говорил, ты понял?
- Спасибо… Я бы взял с собой еще Володю Камнева, - сказал Денис.
- Пожалуй… - согласился Турецкий. - Тогда сделаем это так. После пяти я вызову Володю. Пока я еще "важняк" и эту прерогативу у меня никто не отнимал. Официально туда поедет он. Возьмите такси где-нибудь подальше и дуйте туда, не теряйте времени. И держи меня в курсе.
Денис и Люся смотрели одну за другой видеокассеты, где была запись поиска бомбы в ее доме. И только при просмотре записи РТВ "Криминальные новости" Денис напрягся, когда камера зафиксировала двоих быстро удалявшихся мужчин спортивного сложения, в черных очках и в цивильных костюмах при галстуках. Один из них улыбнулся оператору, приветственно махнул рукой. Камера некоторое время смотрела им вслед, пока они не сели в машину.
- С чего вдруг им такое внимание? - удивился сыщик. - Кстати, они не из вашего дома?
- Нет, - пожала плечами Люся. - Но на таких мероприятиях всегда бывает немало мужчин в штатском… Вон видишь? Там еще трое.
- Их-то я вижу. Но они занимаются делом. То есть найденной бомбой. А эти быстро уходят, как если бы свое спецзадание уже выполнили и для них уже все позади. Еще раз прокрути, если не задерживаю…
- Одну минуту… - усмехнулась Люся Бородина и отмотала пленку назад до титров. - Видите, кто это снимал? Вера Игрунова, я ее немного знаю, она у нас работала. Хороший оператор, но разведенная и моложавая и всегда питала слабость к статным мужчинам. И она же, видишь, была в этом сюжете режиссером и монтажером… То есть не отказала себе в удовольствии.
- А мне она не откажет в удовольствии? - негромко спросил Денис, пока кассета снова перематывалась вперед.
- Денис, ты это чего? - удивилась Люся: - Сейчас твоей девушке позвоню… Только сначала узнаю ее телефон. Ты бы видел эту Игрунову, страшную, худющую…
- Каждый интерпретирует услышанное в меру собственной испорченности, - нравоучительно сказал Денис. - Может, я хочу потолковать с ней. Если ей нравятся такие мужики, значит, она его запомнила. Я не говорю, что это те самые, кого мы ищем… Но что-то мне подсказывает… Ну-ка останови кадр там, где они садятся в машину.
- Слушай, я же их там тоже видела! - вспомнила вдруг Люся. - Этих двоих. Да-да, они очень спешили.
- Остается пожалеть, что ты не увлекаешься статными мужчинами и потому не разглядела их повнимательнее, - заметил сыщик. - Честное слово, Олегу я бы не сказал ни слова на этот счет…
- Да ну тебя… - Она шутливо толкнула его в бок. - Бородин тоже когда-то был вполне статный… Ну не совсем, но я уже привыкла…
- Стоп! - прервал ее Денис. - Чуть назад… Здесь немного виден номер их черной "Волги"… Еще чуть…
Они с минуту приглядывались, но смогли разглядеть только три цифры.
- Уже что-то, - констатировал Грязнов, записывая. - Тройка, семерка… Туза только не хватает.
- Может, прервемся? - спросила Люся. - А то меня, наверное, уже разыскивают. Если меня выгонят с работы, Бородин семью не прокормит.
- Осталось немного… - попросил Денис. - Если тебя выгонят с работы, устрою к себе в "Глорию" уборщицей-стенографисткой. Теперь давай показывай эти последние "маски-шоу" в "Сигме", ну, обыск в офисе Забельского, только быстро. Не удивлюсь, если там увижу тех же мужиков, что и при поиске бомбы в вашем доме… Что смотришь? Ты кассету подобрала, как я просил?
- Да. Но только кого ты собираешься там увидеть? - удивилась она. - Все уже ясно. Если там и есть те, кого ты подозреваешь, то они же в масках…
- Во-первых, у нас уже есть черная "Волга"…
- Там у них все "Волги" черные. Белых не бывает.
- Сам знаю, - начал терять терпение Денис. - Я только что при тебе записал номер. Показывай…
Она поставила кассету, и он вскоре воскликнул:
- Ну и ну! Останови! На одну маленькую минуту… Видишь этого? Он только что снял маску, чтобы предъявить свой фейс, а также удостоверение охране, и снова надел.
- Так это же он был у нашего дома! - тоже взволнованно воскликнула Люся. - Он, точно он! Ты прав…
- Вот видишь… - Денис потер вспотевшие ладони. - Значит, не зря здесь торчим. Я и то подумал: уж не об этом ли фраере Никодимов мне говорил?
- Кто такой Никодимов?
- Долго рассказывать… Слушай, сохрани его образ для потомков. Или сделай с него фото, как там у вас делается…
Дальнейшее Грязнов смотрел вполглаза.
- Может, прервемся? - снова предложила Люся. - Могу я покурить? Это от беспокойства… Олег уже сутки как уехал в Дмитрову Гору, искать этого дважды освобожденного заложника, и еще ни разу не позвонил.
- Позвони ты ему, по сотовому.
- Ну да. Чтоб он наорал на меня, мол, я его проверяю и отрываю от дела? - обиженно сказала она. - Сам звони. А я пока поставлю другую кассету с "маски-шоу", их у нас несколько. Они уже дважды устраивали обыск в офисах Забельского… Ты меня слышишь?
Денис кивал, набирая на память номер Олега.
- Алло, я слушаю, - услышал он недовольный голос Бородина.
- Олег, это я…
- Здорово, Денис… - Голос Бородина потеплел. - Небось Люся надоумила? Если она рядом, дай ей трубку…
Грязнов вопросительно взглянул на Люсю, но она отрицательно замотала головой. И с другой стороны приникла ухом поближе к трубке мобильного.
- С чего ты взял? - спросил Денис наигранно. - Я звоню от себя.
- Как же от себя, если как раз сейчас ты с ней должен смотреть кассеты, думаете, я забыл?
- Так мы уже их посмотрели, - выкручивался как мог Грязнов, гневно глянув на Люсю.
- Ладно, черт с вами… - буркнул Олег. - Конспираторы. Ну и что вы там увидели?
- Кое-что нарыли. Но не по телефону же. А у тебя как?
- Да никак. Нигде этого профессионального заложника Николая Егорова не могу найти, представляешь? Адрес есть, дом на месте, мать тоже. На мои вопросы она или плачет, или отмахивается. А самого нет, и никто из соседей не знает, где он. Все только косятся и отмалчиваются.
- М-да… дела… - посочувствовал Денис.
Люся властно отняла у него трубку:
- Лучше расскажи, как ты устроился и где остановился?
- Нормально устроился, - не удивился Олег ее появлению. - По-нашему, по-командировочному. У здешней вдовушки. Принимает нашего брата только с рекомендациями.
- Скажи, у твоей вдовушки по-прежнему все удобства на улице? - спросила она. - Не забудь, я там бывала в экспедиции и, как там обстоит с гостиницей, хорошо помню.
- Все, как ты в тот раз рассказывала: простыни сырые, ключ от уборной у администратора, - пожаловался Олег. - И дежурная по этажу смотрит, чтоб после восьми вечера посетители уходили из номера. Ты права: и через тыщу лет здесь будет все то же самое.
- Вы там скоро наворкуетесь? - Денис взглянул на часы.
- Сейчас… - отмахнулась Люся. - Олежка, ты сходи в милицию и спроси там про Егорова. Прикинься родственником, что ли. И еще: когда собираешься вернуться?..
Олег отключил мобильный, взглянул на себя в облупленное зеркало, потом отвернулся. Ну и где этого Колю Егорова искать?
Он хотел открыть дверь номера, чтобы выйти, когда к нему вошла уже знакомая ему горничная тетя Глаша, пожилая женщина с вечно усталым и от этого всегда добрым лицом. Она принесла и поставила на стол кувшин с полевыми цветами.
- Тетя Глаша, ну что вы… Я же не примадонна какая-то, - смутился журналист.
- Цветы всегда в радость, - сказала она. - Я утром их собираю и всем гостям ставлю. Гостиница у нас, сами видите, бедная, порадовать нечем. А вы, Олег Петрович, далеко ли собрались? Погулять решили или как? - вдруг спросила она. - Я не к тому, вы не подумайте, что не в свои дела вмешиваюсь, у нас-то поселок, сами видите, небольшой, приезжий человек всегда приметный… А уж про вас здесь кто что говорит. Особенно мужики. Вы только никому не говорите, а Костя, зять Верки, нашей буфетчицы, он в милиции работает, меня расспрашивал: кто вы такой, чем тут занимаетесь, кого расспрашиваете, не записываете ли чего… Говорят, будто вы у всех выпытываете про какие-то темные дела, насчет Коли Егорова, что ли. Ну, который в плену чеченском побывал. Вы бы поосторожнее с ними разговаривали. Костя, зять этот, нехорошо как-то отзывался о вас и все ухмылялся, а сам выпивши…
Бородин вышел на одноэтажную, пыльную и душную от вечернего зноя улицу, нерешительно оглянулся. Идти в милицию почему-то не хотелось. Да и стоит ли? А вот эту достопримечательность я еще не посещал, подумал он, глядя на здешний "паб" - павильончик, сшитый из металлических, проржавевших листов, с решетками на окнах. Что в нем было раньше, сказать трудно. Возможно, пункт по приему стеклотары. Сейчас же расположилась пивная под игривым названием "Загляни, не пожалеешь!". То есть теперь там в стеклотару наливают. Над входом был изображен благообразный толстячок с полной кружкой, смутно похожий на другого толстяка из телевизионной рекламы, который не мог оторваться от пива начиная с Нового года до Восьмого марта. И хотя неистребимые кислые запахи доносились из "паба" с той же интенсивностью, что и вчера, сейчас они казались Олегу не столь уж тошнотворными и отталкивающими.
Он побрел в сторону пивной, уговаривая себя, что это ненадолго, всего-то на одну кружку он имеет полное право, и не обязательно вносить ее в графу командировочных расходов, которые, впрочем, он оплачивал за свой счет…