В "пабе" было довольно людно, хрипела музыка - что-то из семейного творчества Пугачевых. Олег потолкался несколько минут, взял кружку местного пива, отошел в сторону и только собрался, благословясь, сдувать обильную, как в рекламе моющих средств, пену, как его кто-то подтолкнул под локоть.
- Мужик… - На него снизу взглянуло некое морщинистое, дурно пахнущее существо неопределенного пола и возраста. - Хлебнуть оставишь?
Олег пожал плечами, хотел отойти в сторону, но существо, внутренним чутьем определив, что этот очкарик никуда не денется, двинулось за ним.
- Так оставишь, нет? - В голосе послышались угрожающие нотки.
- Лучше я возьму тебе кружку, - нашелся Олег. - А ты мне за это кое-что расскажешь…
- Да не, ты пей, а я лучше после допью… - смутилось оно от такого предложения.
По-видимому, саму возможность пить из своей полной кружки оно относило к несбыточным иллюзиям.
- Вас как звать? - спросил журналист, краем глаза заметив, что несколько кудлатых голов столь же неопределенных существ повернулось в их сторону, явно прислушиваясь.
- Женька… - еще больше смутилось оно, отвыкшее от светского обращения. - А закурить дашь?
_ Олег взял вторую кружку, они вышли на улицу, но за ними вышли еще несколько человек, явно состоящих с Женькой в одном закрытом клубе, и остановились поодаль, глядя, что будет дальше.
- Ты кури, - отмахнулся Женька, когда Бородин купил недалеко от "паба" в небольшом ларьке пачку московского "Мальборо", - а мне оставишь.
Похоже, этот бедняга уже не мог преодолеть в себе привычку ко всему дармовому, пусть вторичному и уже кем-то использованному.
- Я вообще-то некурящий… - сообщил Олег.
- Ну да, врачи запретили, - посочувствовал Женька.
- Но чтобы вы не испытывали дискомфорта, я, пожалуй, закурю…
Бородин давно не курил, поперхнулся дымом, закашлялся. Женька терпеливо и даже корректно ждал. Его товарищи по клубу приблизились еще на несколько шагов.
Увидев это, Женька почти выхватил сигарету из пальцев Олега и затянулся, как последний раз в этой жизни.
И поэтому тоже поперхнулся, но быстро справился и, кивая, торопливо взял из рук Олега наполовину выпитую кружку.
Он жадно пил пиво, краснея, с утробным бульканьем глотая и кося взглядом в сторону приближавшихся сотоварищей по несчастью.
- Щас бить будут. Отдай им другую, слышь… - Он толкнул Олега локтем, когда те подошли совсем близко. - И сигареты отдай.
Олег так и сделал: молча протянул им полную кружку и початую пачку, задержав дыхание, чтобы не вдыхать совокупный запах, исходивший от них. Они буквально вырвали у него из рук добычу, уронив сигареты и расплескав часть пива в дорожную пыль.
- Тебя как звать? - спросил Женька, когда его. сотоварищи отошли, переругиваясь.
- Олег…
Протянутую руку Женька пожать не решился. Дернулся было, но тут же опустил руку.
- Это ты насчет Кольки Егорова хотел узнать? - спросил Женька.
- А… Откуда вы знаете, что я хотел?
- Я тут все про всех знаю, - туманно сообщил Женька. - Сегодня у нас пацаны говорили: мол, приехал корреспондент из Москвы, хочет интервью, что ли, у Кольки взять… Второй день его ищешь, найти не можешь, я правильно говорю?
Журналист механически кивнул. Опустив руку в карман, включил там диктофон. Любая информация в разных местах имеет разную цену, подумал он. В столице понимающие люди содрали бы не одну тысячу баксов. Здесь, кажется, обойдусь кружкой пива. Главное достижение нашей демократии и реформ: бесплатной информации в стране больше не будет.
- Ну да, в общем-то… - согласился Олег. - Не могу найти.
- Не там ищешь… - негромко сказал Женька, склонившись к уху Олега и одновременно оглянувшись.
- А где он?
- В вытрезвителе! Он там теперь по неделям лежит после запоя. Он как в последний раз от чеченцев вернулся, его сразу по телевизору показали. Так он тут всем поставил, наших пацанов напоил и сам не просыхает. Гудит десятый день. Тачку "ниссан" купил, японский, как я его ни отговаривал… Мол, все равно иль пропьешь, иль разобьешь. И как в воду глядел. Грохнул он его, "ниссан" этот, но не так чтобы очень сильно. Лучше тогда пропить, правильно? Морду разбил, ладно, а вот лобовое стекло напрочь и радиатор помял… А где тут отремонтируешь? Сам в больницу попал. Пока лежал, тачку угнали. Из больницы, как был весь в бинтах, сбежал и уж тут до самой белой горячки носился…
- Он в Чечне точно был?
- Был, - кивнул Женька. - По контракту. У нас тут работы никакой, колхоз прежний разбежался… Многие, кто помоложе, туда подались. Там его "чехи" отловили, а потом его этот, лигарх этот, хоть он и русский, взял его и выкупил оттуда. За мильон, говорят. По телевизору показывали, неужели не видел?
- Нет, - честно соврал Бородин. - Не видел…
- Ну ты даешь… - искренне удивился Женька. - Все видели, а ты нет? Ты, в натуре, телевизор вообще смотришь?
- А у тебя-то он есть? - в свою очередь поинтересовался журналист.
- Зачем он мне, - отмахнулся Женька. - Чего мне там смотреть? Голых баб с депутатами? Так я их здесь насмотрелся… - Он засмеялся, обнажив беззубый рот. - Не веришь? Могу как-нибудь показать. Если до воскресенья останешься. Они к нам на водохранилище на выходные приезжают, с нашими девками или с приезжими, вроде на рыбалку. А сами на всю ночь в парилку финскую. И бухают, а после визжат по ночам до посинения… Мой отец в финскую воевал, много чего рассказывал, только про ихние бани ничего не говорил. А я и не спрашивал.
- А как Егоров в Чечню второй раз отправился? Тоже по контракту?
- Какую еще Чечню… - Женька махнул рукой. - Тут загадка века. Он здесь, говорю тебе, не просыхал, а его снова из плена выкупили. И по ящику показали. Под другим именем, понимаешь? Сами тут до сих пор удивляемся. Кто что говорит. Может, его как секретного агента ночью к ним в тыл забрасывали, а мы про то ничего не знаем? А он в запое был для отвода глаз? Ты только смотри, никому ни слова.
- А потом тоже отсюда не выезжал?
- Ну. Но Надька, маруха его, говорит: два дня его не было. Мол, кажный день его поджидает, думала, совсем пропал, а он вернулся.
- С "ниссаном"?
- Угу. В апреле вроде это было. Может, Надька и не врет. Но приехал он, слышь, с "ниссаном" и деньгами, всем показывал, а где был, что делал, так никому и не сказал. Дак мы и не спрашивали… Нам-то без разницы. Вернулся, всем поставил, всех напоил, какие могут быть вопросы, я прав? Вот тут мы и решили: секретный агент он. И по пьянке этой "ниссан" купил, девок и ребятишек покатал, а потом его разбил…
Олег молча смотрел на Женьку, начиная что-то понимать.
- Скажите, Евгений… как вас, кстати, по батюшке?
- Да ладно тебе, Женькой меня зови! - отмахнулся тот. - Я ж им чего говорю: человек приехал, из самой Москвы, статью про нашего Кольку хочет написать, верно? А они мне: а может, он мент, посадить его хочет? Я им говорю: да какой это мент? Что я, ментов не видал? Кольку он не тронет. Интервью это у него возьмет и уедет. А чего ему еще тут у нас делать? Я правильно говорю?
- Спасибо вам. - Бородин теперь сам взял его корявую руку и с силой ее потряс. - Теперь только скажите, где ваш вытрезвитель?
- А зачем? Ну найдете вы там его и только время зря потеряете, - отмахнулся Женька. - Он же лыка не вяжет. По себе знаю. Как горячка эта начинается, никакой интервью не получится, кто б ни расспрашивал. Через пару недель приезжайте, может, отойдет. А вообще-то… - Он снова придвинулся к уху Бородина: - Езжал бы ты, милый, отседа. И поскорее. Ты меня слушай! Это я тебе как твой лучший друг говорю. - И он развернулся и поплелся в "паб", к своим.
И он о том же… Черт! - подумал Олег. Кажется, права тетя Глаша…. Действительно, есть что-то в них, в бродягах этих, угрожающее… Я сейчас здесь хожу, а в мой номер запросто могут забраться и влезть в мои записи… Сделаю сегодня же копии, на всякий случай, и отдам тете Глаше на хранение. Мало ли.
Когда Олег ушел, к Женьке подошел местный участковый, потный от водки и жары, в фуражке, сдвинутой на затылок, с огромным животом над спущенным ремнем и глазами навыкате.
- Че он тебя спрашивал, этот корреспондент? Про Кольку?
- Ну. Где сам, мол, и как его найти. Статью хочет писать.
- И че ты ему сказал? - Глаза участкового наливались гневом. - Ты помнишь, как я вас, придурков, инструктировал?
- Кость, а что я ему скажу, раз человек сам меня спрашивает? - помертвел Женька. - И еще пивом угостил. Так и сказал: не знаю я ничего. Лежит Колька в вытрезвителе, что твое бревно, и лучше его ни о чем не спрашивай. Может далеко послать. А в вашей газете это не процитируют. Я правильно говорю? Кость, ты, главное, не ссы! Ты меня знаешь. Уж мы Кольку, ироя нашего, теперь никому не сдадим, верно я говорю?
- Вот и не сдавай, - кивнул участковый по имени Костя.
- Дык на пиво-то отстегни… - протянул руку Женька. - За достоверную информацию. Как договаривались…
Вечером Костя доложил начальнику милиции:
- Там насчет этого журналюги вопрос стоял… Точно, ходил тут, вынюхивал насчет Кольки Егорова. Неспроста это, как ты думаешь?
13
Денис Грязнов и Володя Камнев подошли к опечатанной двери квартиры Никодимова и оглянулись по сторонам. Было тихо.
- Может, у соседей спросить ключи? - предложил Володя шепотом. - Или в милицию обратиться?
- Ты знаешь, с кем имеешь дело? - хмыкнул Денис, доставая перочинный нож. - Мне можно. Я частный сыскарь, а не следователь прокуратуры по особо важным делам. Моджахед, можно сказать… Нука в сторонку… И следи за атасом…
Он отодвинул растерянного Володю в сторону, аккуратно отклеил ленту с печатями, достал отмычку, поковырялся в замке, пока тот не щелкнул, и дверь открылась.
- Что смотришь? Откуда у меня отмычка? - угадал вопрос Грязнов. - У дяди на Петровке позаимствовал со склада вешдоков. Только он про это ничего не знает. Семенычу, что им заведует, я сказал: мол, ключ от квартиры потерял, где деньги на рояле лежат. Вечером надо вернуть. А то не даст больше.
Они осторожно проникли в квартиру, прикрыли дверь, сразу прошли в ванну. И только потом включили свет.
- А что мы хоть ищем? - прошептал Камнев.
- Не знаю пока, - отмахнулся Грязнов. - Но, сдается мне, что-то тут должно быть! Они ж пасли его, покойника!
- Да кто "они"? - удивился Володя, раскрывая свой кейс.
- Вот я и хочу узнать кто, - сказал Денис, внимательно осматривая ванную комнату.
- Но здесь уже побывали родственники, милиция… - задумчиво бормотал эксперт. - Я попробую, конечно, взять отпечатки, раз Александр Борисович просил помочь…
- Ты уж постарайся, - заискивающе попросил
Денис. - И побыстрей. Если нас застукают, отнимут ведь лицензию за волюнтаризм и моджахедство…
Камнев около получаса снимал следы и отпечатки в ванной, потом они вышли в коридор и направились к входной двери, когда Грязнов вдруг остановился.
- Что… - испугался эксперт. - Идет кто-то?
- Да нет. Послышалось… Ты бы вот что сделал, для очистки совести, чтоб уж совсем стало спокойно… - горячо заговорил Денис. - Посмотри еще в комнатах, ага? Ну пройдись, как всегда, по любимым точкам наших подопечных, куда они ставят закладки. Вдруг они там еще стоят… Или уже сняли, но пальчики оставили…
- А родственники сейчас не объявятся?
- Пугливый ты не по возрасту. Я в твои годы нахрапом привык брать! Чужое, как свое. А если придут - удостоверениями перед носом помахаем, извинимся на всякий случай… Но ты пойми, другого шанса нет и уже не будет! Ну? Уговорил?
Володя махнул рукой и прошел в первую же комнату.
- Закладок нет, но чьи-то пальцы, похоже, остались, - сообщил он через минуту, закончив свои манипуляции под столом.
- Вот видишь… А с чего бы хозяевам туда лазать, под свой стол, сам понимаешь, - удовлетворенно кивнул Денис. - Давай ищи, как хлеб ищут.
Они уже вышли из квартиры, когда Володя остановился в дверях.
- Стоп… Они же могли войти сюда точно так же, как вошли мы! - сказал он.
- Ну, - согласился Грязнов. - Давай, только быстро…
В квартире напротив щелкнул замок, двери приоткрылись, из-за цепочки выглянула старушка.
- Вы из милиции? - спросила она подозрительно.
- Из милиции, из милиции… - Денис подошел к ней ближе и помахал, как обещал, удостоверением у нее перед носом. - Не скажете, сюда до нас никто в эту квартиру не лазил?
- Что я, слежу за ней, что ли… - пробурчала старушенция, подслеповато присматриваясь к его документу. - С чего вы решили-то?
- Вы же бдительность проявили, верно? - допытывался сыщик. - И правильно делаете, между прочим. Мы вот пришли проверить, не сорвана ли печать, и видим: кто-то квартиру вскрыл. Вот и проверяем отпечатки пальцев… Да вы выйдите, посмотрите сами, если не верите!
- А чего я вам должна не верить? Я отсюда все хорошо вижу, - сообщила старушка, поджав губы. - Сорвана печать, это вижу. Утром еще была на месте…
- Все понятно, бабуля. Дальнозоркость в вашем возрасте вполне соответствует… Так, может, это ваши мальчишки безобразят? - подсказал Денис версию. - Вы ничего такого не видели?
- Да носятся тут с утра до ночи, лифты расписывают… - недружелюбно сообщила она, как если бы подозревала Дениса в этом предосудительном занятии.
- А где сейчас жена и дочь покойного гражданина Никодимова, не подскажете? - Грязнов решил "достать" соседку, хотя она стала уже прикрывать дверь.
- Не знаю, говорят, к родственникам уехали после похорон… - И старушка щелкнула замком.
Денис приложил ухо к ее двери, одновременно прижав к губам указательный палец. Ворчание доносилось сквозь дверь, потом зашумела вода. Судя по всему, звонить в милицию бдительная старушенция не собиралась.
- Гляди веселей! - сказал Денис Володе, когда они сели в лифт, действительно расписанный от потолка до пола. - Кстати, когда доложишь результаты своих прежних изысканий?
Он хлопнул Камнева по плечу. На что тот ответил:
- Слишком много срочной работы. А такого рода идентификация плюс поиск по картотекам занимает кучу времени. Я долго искал, но пока ничего похожего не нашел.
- Это говорит лишь о том, что искомые персоны не имеют отношения к прокурорской клиентуре, - заметил Грязнов.
- Но искать все равно надо?
- Надо!
- А этим мне приходится заниматься помимо основной работы.
- Но наша - самая срочная, - не отступал сыщик. - Ты же знаешь. Слабо положить протокол мне на стол к завтрашнему утру?
- Нет, ничего не обещаю… - не поддавался эксперт. - Ты же сам сказал: это не наша клиентура.
- Слушай… - Денис хлопнул себя по лбу. - А ты сделай вот что: сравни на всякий случай отпечатки, что взяли здесь, и те, что брал у Бородина! Я ничего не утверждаю, но что-то мне подсказывает, что там будут совпадения.
Вечером Денис позвонил по сотовому Турецкому:
- Дядь Сань, докладываю: гости к покойнику таки приходили. Причем те же самые, что навещали Бородина. Володя только что сообщил результат сравнения отпечатков…
- Потом поговорим… - оборвал его радостный отчет Турецкий.
- Не можешь сейчас разговаривать? На ковер уже вызвали?
- Потом созвонимся, - в том же тоне сказал генерал и отключил трубку.
Денис был прав. Александр Борисович находился в кабинете Курбанова, который прослушивал кассету с разговором между Денисом и Никодимовым.
- Это случайно не племянник генерала Грязнова сейчас звонил? - спросил он, глядя поверх очков, после того как отключил диктофон.
- Да, он самый, - подтвердил Турецкий.
- Ты понимаешь, во что ты ввязался? И с кем связался? - Курбанов не сводил с него взгляда. - Мне с самого верха звонят: что, мол, за дела? Сам Турецкий, уважаемый человек, помогает какому-то мальчишке из частного сыскного бюро, как его… "Глория".
- Давай будем переживать неприятности по мере их поступления, - поморщился Александр Борисович. - Можно ли сказать исходя из этой записи, что Грязнов морально запугал, затравил или подтолкнул Никодимова на совершение самоубийства? Потом я отвечу на другие вопросы.
- Пожалуй, нет, - покачал головой Курбанов. - Если это та самая запись. Голоса еще предстоит идентифицировать… Но, судя по услышанному, Грязнов его не запугивал, хотя определенное психологическое давление оказывал… И все равно, де-факто, Грязнов вызвал Никодимова для дачи показаний по ложному поводу, а не для разговора.
- То есть это недостаточный повод для обвинения в запугивании?
- Нет, конечно… - пробурчал Курбанов.
- Ты же знаешь, Андрей Владимирович, как это бывает… - спокойно продолжал Турецкий. - Нет заявления от Бородина, и не было формального повода для возбуждения уголовного дела по факту незаконного прослушивания телефонов журналиста Бородина. Сам Бородин рассказал мне, что какая-то женщина преследует его, добивается свидания, и я предложил ему обратиться в частное агентство. Оказалось, эта женщина работает оператором в наших доблестных органах, где занимается санкционированным прослушиванием, в том числе Бородина, и решила ему об этом рассказать.
- А мотив? Она ведь пошла на должностное преступление. Мотив тебе известен?
- Санкции-то от нас на прослушивание не было, - пояснил Турецкий. - Остальное - от лукавого. Этого должно быть предостаточно, чтобы в прокуратуре заинтересовались данной историей, не так ли?
Курбанов хмуро молчал, глядя мимо Турецкого. Что-то чертил на бумаге.
- Я слушаю, слушаю…
- И вот что из этого вышло. Сначала в доме Бородина меняли батареи, потом в его же подъезде нашли якобы заложенную бомбу. Это дает повод предположить, что сначала Бородину закладку поставили, потом ее сняли во время проведения указанных мероприятий. И на другой день после обезвреживания бомбы телефон Бородина стали прослушивать уже через телефонный узел, где работал Никодимов. Может, это и совпадения. Но ты же никогда не верил в фатальные совпадения!
- И сейчас не верю… - кивнул Курбанов. - Но пока что у нас есть только показания человека, которого уже нет в живых. Ни один суд не примет к рассмотрению показания Грязнова. Любой начинающий адвокат поставит их под сомнение, поскольку они были записаны теми, кто заинтересован в их подтверждении, то есть Грязновым.
- Есть еще эта женщина - оператор…
- Ее фамилия?
Турецкий ответил не сразу.
- Извини, но не мне тебе рассказывать об участившихся случаях утечки информации из нашей конторы, особенно в последнее время, когда затрагивались интересы отдельных известных и весьма влиятельных политических и общественных деятелей…
Курбанов неопределенно молчал, по-прежнему глядя в сторону и постукивая карандашом по столу.