- Это ты у нас - вольная птица… - хмыкнул Колобов. - Ладно, потом созвонимся.
Он вошел в кабинет Забельского, когда тот, моложавый, с холеным лицом и благородной сединой, вел с кем-то переговоры по телефону. Хозяин прикрыл рукой микрофон, кивнул на параллельный аппарат:
- Проверь и послушай… Да, слушаю тебя внимательно, Ансар.
- Гриша, я на тебя не наезжаю, - услышал Колобов знакомый голос с кавказским акцентом. - Я тебя как уважаемого мной человека спрашиваю: когда? Ты обещал неделю назад, помнишь?
Колобов достал из кейса и подключил переносной сканер с небольшим мерцающим экраном. Вроде чисто. И утвердительно кивнул хозяину: на линии никого посторонних.
- Ансар, дорогой… - вздохнул Забельский. - Ты ведь понимаешь, в каких условиях мне приходится работать! Все и так меня подозревают… Ты же телевизор смотришь, да?
- Смотрю, Гриша. Вчера только смотрел и слушал по ящику этого Фоменко, этого шайтана и прислужника Корецкого! Ну есть совесть у человека, а? Мне уже мои ребята говорят: может, заткнуть глотку этому подонку?
- Не приведи бог, Ансар! - испугавшись, взмолился Григорий Иванович. - Никаких акций! Корец-кий - уважаемый, честный бизнесмен… Ну и что, что он мой конкурент? Здесь вам не горы! И ни от кого не спрячешься. Неужели ты до сих пор не понимаешь, чем это сейчас чревато? Сразу такое поднимется…
- Я-то понимаю, дорогой… Сам жил в столице. А им разве объяснишь? Веришь, не выдерживали, из автоматов в экраны стреляли, представляешь? Столько мне уже этих телевизоров перебили…
- Так пусть смотрят не КТВ, а наш РТВ! И сэкономишь на телевизорах.
- Я своим то же самое говорю: а вы не включайте КТВ, это же канал Корецкого! Он там врет все про нашу Ичкерию… Нет, говорят, там все время красивых девушек показывают! Особенно эту журналистку, Олю Замятину любят смотреть. Такой, говорят, у твоего Григория Забельского нет!
- Что ж, с пожеланиями телезрителей мы не можем не считаться… - кивнул Забельский, делая себе заметки в блокноте. - Завтра же поставлю этот вопрос перед дирекцией канала. Побольше молодых красавиц на экран. И боевиков - самых современных. Но ты их попридержи пока. Жалко телевизоры.
- Здесь ты можешь не волноваться: ситуация под контролем. Но как снова увидят этого Фоменко, так, говорят, руки сами к "калашу" просятся.
- Вот и я примерно в том же положении, - пожаловался Григорий Иванович. - Никому здесь в Москве не могу втолковать элементарное: инвестиции в Чечню - это создание новых рабочих мест! Это, и только это, отвлечет безработную молодежь от участия в бандформированиях!
- Гриша, тебя точно сейчас никто не слушает? - спросил Ансар после паузы.
- Наконец-то ты обеспокоился… прекрасно знаешь, что можно, а что нельзя говорить по телефону. Это касается твоего вопроса. - Забельский отвел взгляд от шефа своей безопасности. - С чего ты взял, что слушают?
- Ты на публику играешь, дорогой, как на митинге выступаешь… - заметил Ансар. - Или в Думе. Может, ты это сказал для тех, кто тебя слушает, откуда я знаю?
- Ансар, ты же меня знаешь… Это все нервы, нервы… - вздохнул Забельский, - уже сам путаю, где нахожусь. То ли на пресс-конференции, то ли у себя в кабинете.
- Гриша, а вот ребята меня теребят, правда ли, что эта Оля Замятина живет с этим… Анисимовым. Ну тем самым, кто пришел на твое место в правительство? Правда, что это он тебя подсидел?
- Это не телефонный разговор, - нахмурился Забельский и, перехватив взгляд Колобова, развел руками, прижав трубку ухом к плечу: а что я могу поделать?
- Понятно… Гриша, скажи, нужны еще заложники? Для тебя не опасно?
- Это мои проблемы, - нахмурился Григорий Иванович. - И потом, что здесь дурного? Я возвращаю матерям их сыновей за свои кровные. Не беспокойся. Схема хорошо отлажена. Хотя мои завистники утверждают, что выкупы заложников не могут продолжаться до бесконечности. И они правы, если честно.
Ансар промолчал.
- Я им так и говорю, - продолжал Забельский. - А вы матерей этих несчастных солдат спросили?
Ансар по-прежнему и очень неопределенно молчал. Только недовольное посапывание доносилось в трубку.
- Опять забылся, перед кем выступаю… - опомнился Григорий Иванович.
Ансар продолжал молчать.
- Ты меня слышишь?
- Слышу, слышу…
- Ладно, договоримся так. Я все понимаю, все помню и ничего не забыл. В том числе понимаю, как подставляю тебя в этой ситуации. Но с деньгами дай мне еще пару дней.
- От меня же требуют, Гриша, ты, мол, обещал, а народ у меня, сам знаешь, молодой, горячий…
- Значит, мы с тобой их разбаловали… - устало ответил Забельский. - Хорошо. Два дня ты мне дашь?
- Без ножа режешь, Гриша… Ладно! Но чтобы точно. Уже третья неделя пошла…
- Тогда не будем терять время… - нетерпеливо ответил Григорий Иванович. - До свидания, Ансар.
Положив трубку, он взглянул на Колобова.
- Дети гор… Столь же непосредственные, сколь и наглые. Все им отдай, все им расскажи. Особенно по телефону. Но ты точно знаешь или уверен, что ФАПСИ нас не услышало?
- У них там еще нет такого прибора. - Начальник службы безопасности кивнул на свой сканер. - Я бы знал.
- Обнаглели до потери пульса… - продолжал Забельский. - Только на той неделе с таким трудом перевел им… - Он показал на пальцах.
- Аппетит приходит во время еды.
- Пять! Представляешь? А ведь я рискую всем: репутацией, положением, рейтингом…
- Собираетесь избираться? - приподнял брови Колобов. - Или обратно в правительство?
- Там посмотрим… - пожал плечами Забельский. - Для начала устроить бы хороший правительственный кризис, на западный манер, и свалить бы Анисимова… Чтобы потом с триумфом войти в новое… И чтоб меня долго уговаривали, а я отнекивался… А какой для этой цели может быть лучше повод, чем неудачи в Чечне? Или, на худой конец, аморальное поведение вице-премьера Пети Анисимова? Кстати, какой день жду от тебя обещанной кассеты о его интимной жизни. Как там у него дела с Олей Замятиной? Есть подвижки в сторону койки? Сколько еще ждать?
- Пока ничего интересного, - пробормотал Колобов, чувствуя себя виноватым. - Восемнадцатый век. Вместе читают стихи, он ей рассказывает о своих детях, как они учатся, какие пишут ему письма, когда уезжают в Англию… Держатся за руки, не сводят друг с друга глаз. Вот и весь адюльтер. Не силой же их подталкивать в постель? И потом, не забывайте, она племянница Корецкого, а с ним надо быть осторожным.
- Будем ждать… - помрачнел Забельский. - А ведь так хочется, чтобы люди были счастливы, раз нашли друг друга… Эта чертова политика им только мешает… Избираться в депутаты, говоришь? Нет, мне еще рано играть на понижение. Могут решить, что я конченый, вышел в тираж и довольствуюсь депутатским креслом.
- А вы этим воспользуйтесь. И застанете своих противников врасплох.
- Ты не прав, Федя. Политическая смерть - это когда про тебя забывают. Перестают обращать внимание, опасаться. Тогда очень тяжело снова подняться.
Лучше скажи: у тебя есть какие-нибудь предложения по проблеме Ансара?
- Чтобы за два дня… - покачал головой Колобов.
- Федя, я тебя прошу… - Хозяин прижал руки к груди. - Ты же все слышал. И я знаю, что в экстремальной ситуации ты всегда что-то придумываешь… За что и держу. Иди и думай. Дня хватит?
- И еще останется, - хмуро ответил Колобов. - Хотел вам сказать, чтобы не забыть: кажется, с этим журналистом из "Гражданской" возникает проблема.
- Ты о ком? А, об этом, о Бородине… - поморщился Забельский. - Опять статью про меня пишет? Ты ж говорил, он у тебя под колпаком и чуть ли не на поводке?
- Но до вчерашнего дня он ничего об этом не знал. А теперь заподозрил…
- Федя, я же просил, не грузи меня… - взмолился Забельский. - Иди и думай, что нам делать с этой треклятой проблемой… - Он кивнул на телефон. - Ну почему так? Почему Аллах наделил своих подданных лучшей в мире нефтью, а Иегова своих приверженцев - только проблемами, как ее добыть, купить, переработать и доставить?
- Наверное, они так разделили сферы своего влияния и ответственности… - хмыкнул бывший полковник, взглянув на часы.
- Ладно, кому ты хочешь звонить в своей бывшей "конторе"? - Забельский придвинул к нему телефон. - Звони. И кстати, когда закончится твое "выканье"? Я к тебе все время на "ты"…
- Привычка к субординации… - пожал плечами подчиненный. - Ничем не вытравишь. Опять же врачи вам не рекомендуют спиртное, а стало быть, насчет брудершафта ничего не получится. Да и в баньку совместно попариться, спинку потереть, тоже вам не рекомендуется… Наберите, если не трудно, номер Агеева Андрея Семеновича. Тоже мой преемник, кстати сказать. Вы его номер знаете наизусть. А я вот запамятовал.
- Все-то ты про меня знаешь… - бормотал Забельский, набирая номер. - И про здоровье, и вообще… Небось компромат собираешь… а? - И погрозил пальцем. - Что касается запретов врачей, то я готов их преступить в самое ближайшее время… Алло? Андрюша, здравствуй, дорогой, вот тут у меня сидит известный тебе Федор Андреевич и передает привет… Да, есть у нас проблемы с известным тебе журналистом. Да уж… Время тайных агентов прошло, а от этих журналюг, что не скрываются, а, наоборот, уже глаза всем намозолили, куда больше вреда и вони… Нет, ты лучше сам переговори с Федей… Все-таки твой бывший начальник. Ты ведь хорошо знаешь его? - вполголоса спросил Григорий Иванович Колобова, прикрыв рукой микрофон, прежде чем передать ему трубку. - Скользкий человек, по-моему.
- Как облупленного… - Колобов утвердительно кивнул, насупился и подобрался. - Когда-то ходил у меня в замах… А до того за водкой приходилось посылать… И ведь бегал, не отказывался… Алло, Андрей Семенович? - спросил он громко и уже другим тоном. - Здравия желаю!
- Федя, родной, приветствую тебя категорически! - хмыкнул голос в трубке. - О чем вы там шептались? Какие такие у тебя от меня секреты? Шучу. Есть проблемы?
- Есть кое-что… Только она скорее ваша, чем наша. Потому разговор не телефонный… И достаточно срочный.
- Значит, жду тебя, Федор Андреевич, у себя через два с половиной, нет… через три часа, чтобы наверняка. Подъезжай.
Колобов приехал на Лубянку ровно через три часа. Пока поднимался наверх и проходил по длинному коридору, нашел, что в "конторе" за последнее время появилось много незнакомых, молодых лиц. Он почти никого не узнавал, да и к нему не бросались с рукопожатиями. Не то что лет пятнадцать назад.
Агеев встал и вышел навстречу из-за стола, загородив своей массивной фигурой небольшой бюст Железного Феликса. Они обменялись рукопожатиями, пристально глядя друг другу в глаза.
- Чаю? - предложил хозяин кабинета. - Или цвет лица побережем?
Это была его обычная шутка, повторяемая уже лет пять, с тех пор как он обосновался в отдельном кабинете.
- Спасибо, но не надо. Только недавно пил… - ответил гость, усаживаясь.
- Небось у вас там и чаи особые, экзотические, - продолжал Агеев. - Наших, поди, не пьете… Ну так что, слушаю тебя, Федя, внимательно…
И придвинул к себе небольшую открытую папку с бумагами.
- Я об известном тебе Бородине, - сказал Колобов. - Что-то такое он заподозрил, как мне доложил Долотин.
- Это точно? - насторожился Агеев. - Похоже на утечку?
- Он просил Долотина осмотреть его рабочее место на предмет закладки. Тот с ребятами смотрел, естественно, они ничего не обнаружили.
Агеев нахмурился, поднял трубку:
- Рощина ко мне.
Капитан Рощин - молодой, поджарый, спортивный - вошел через минуту, остановился в дверях.
- Садись, Миша… - Хозяин кабинета кивнул ему на стул. - Это капитан Рощин, один из самых способных и перспективных офицеров, а это… - Он сделал широкий жест в сторону гостя. - А это, Миша, ты сам знаешь… Сам Колобов, легенда нашей "конторы".
- Кажется, я вас уже видел, товарищ капитан, - перебил Колобов, обращаясь к офицеру. - Только в тот раз вы были в черной маске, когда приезжали к нам с обыском и занимались выемкой документов…
- Видишь, что значит профессионал! - сказал Агеев Рощину, кивнув в сторону гостя. - Но ты, Федя, не сердись, ты уже наше славное прошлое. А Миша - наше не менее славное будущее. Здесь, Федя, до сих пор тебя помнят и все жалеют, что ушел, что погнался за длинным баксом. А теперь ты всем известный человек у Забельского… Наш человек… - Он полувопросительно взглянул на Колобова. Тот промолчал. - Так вот к делу, Миша, Колобов утверждает, будто этот самый Бородин что-то там заподозрил насчет твоей закладки. Доложи теперь нам, что тебе стало известно по Бородину?
- Докладываю: ничего компрометирующего прослушка нам до сих пор не дала, - сказал капитан Рощин, прямо, без малейшего трепета, глядя в глаза гостю. - Но есть одно "но"…
- Какое еще "но"… - недовольно спросил Колобов.
- Это я тебе сам объясню… - Агеев предостерегающе выставил руку в сторону капитана Рощина, - подожди, Миша, сначала я выскажусь… - Он вышел из-за стола и прошелся по кабинету, потом остановился напротив гостя. - Федя, пойми одно: помогая твоему хозяину, мы ходим по лезвию бритвы. Делаем все на свой страх и риск. Малейшая ошибка, и они - он показал на потолок, - сдадут нас с потрохами. И сделают вид, будто ничего не знают, не понимают и понимать не хотят! Ты же знаешь: им всем подавай информацию. А как она добывается теми, кто гнобится и рискует за нищенские оклады, без разницы…
- Ах вон оно что… - хмыкнул гость. - С этого бы и начинал. Хорошо, я переговорю с Григорием
Ивановичем. Объясню ситуацию. Думаю, не откажет. Только скажи - сколько?
- Ты сначала дослушай… - поморщился Андрей Семенович. - А то забыл уже наше неписаное правило:. не все решается количеством зеленых бумажек… Для таких профессионалов, как мы, есть вещи поважнее.
- Например?
- Не изумляй меня, Федя… Ты, я погляжу, далеко оторвался от суровой действительности. Забыл, что информация важнее любых денег.
- Любая информация всегда в конечном счете о деньгах, - заметил Колобов.
- Она - результат длительной и изнурительной работы, - раздраженно продолжал Агеев. - И если его удается добиться, это вызывает чувство глубокого удовлетворения. Как у всякого советского человека. Даже бывшего.
- Чем ты выше поднимаешься по служебной лестнице, тем больше в тебе пафоса… - заметил Федор Андреевич. - Еще скажи: есть такая профессия - Родину защищать. Более конкретно можешь?
- Теперь конкретно, - уязвленно ответил Агеев, бросив короткий взгляд на капитана Рощина, чье выражение лица оставалось каменным. - И без излишнего пафоса. Так вот после длительной работы по заказу одного бизнесмена, которого ты очень хорошо знаешь…
- Не интригуй. О ком речь?
- О наиболее опасном конкуренте твоего босса в известном тебе деле предстоящей приватизации "Телекоминвеста"…
- О Корецком? - напрягся Колобов.
- Хорошо несешь службу, - кивнул Агеев. - Сразу принял стойку. Да, о нем, об Илье Михайловиче Корецком, некогда ближайшем друге Григория Ивановича, перебежавшем ему дорогу. Но дело здесь не только в нем. Мы добывали для него материал об одном высокопоставленном государственном деятеле. Его фамилию даже не спрашивай. Вслух такие фамилии в этих стенах произносят не в каждом кабинете.
- Да ладно тебе… - усмехнулся Колобов.
- Хорошо. Это вице-премьер Петр Анисимов, - понизил голос Агеев. - Сменивший на этом посту твоего босса, использовавшего свой высокий пост в качестве лоббиста. Доволен? И мы до сих пор не знали, что с этим материалом делать. Мы искали на него компромат в свете предстоящих торгов акций "Телекоминвеста", которые будет проводить Анисимов, и нашли нечто неожиданное. Оказывается, он, Анисимов, тайно встречается с любимой племянницей Корецкого Ольгой Замятиной, работающей ведущей тележурналисткой на его канале!
- И сейчас, когда ты мне это рассказываешь, вы не знаете, что с ним делать?
- А ты не спеши… - сощурился Агеев. - Конечно, мы еще не просчитали все последствия. Иначе бы не было базара. Ты прекрасно знаешь: госструктура, каковой мы являемся, не имеет права копать под высокопоставленного государственного деятеля без соответствующей санкции. Но и гражданский долг не позволяет такую информацию скрывать от общественности.
- Сочувствую. От меня-то что требуется?
- Опять же не спеши. Сейчас все поймешь. Мы тоже решили войти в игру. Для этого мы скопируем файлы и видеокассеты этого материала, ты возьмешь себе копии, занесешь в ваш компьютер… И потом, разве твоему шефу не интересно про это узнать?
- Да, но тебе-то зачем, - удивился Колобов, - чтобы он узнал, если ты работаешь на Корецкого?
- Дослушай… - поморщился Андрей Семенович. - Миша, когда я был подчиненным Колобова, - обратился он к капитану Рощину, - Федор Андреевич очень не любил, если его прерывали. Терпеть не мог. И правильно делал, между прочим… Но как только подал в отставку, почему-то перестал следовать своему правилу… - Ладно, забудем. Так вот, Миша передаст тебе эти файлы и кассеты, а через пару дней он же заявится к тебе в черной маске с санкцией на обыск и выемку документов. И будто бы случайно, ах, кто бы мог подумать, у тебя их обнаружит, после чего изымет. И тогда у нас появится возможность в любой момент показать это широкой общественности, когда сочтем это нужным.
- А Забельский выкинет меня на улицу. Получается, не вы, а мы собирали компромат на Анисимова.
- Мы тебя, Федя, сразу подберем, - пожал плечами Агеев. - Такие, как ты, на дороге не валяются… Федя, ты же знаешь: наших заказчиков и работодателей лучше держать на крючке! - Он придвинулся ближе к Колобову. - Воспитывать их и направлять и одновременно быть от них независимыми. Мы в России живем, не забывай. Мало ли как оно повернется в будущем? Я никогда не поверю, чтобы ты не хотел, на всякий случай, заранее подстелить соломку! Ты же не против, ради страховки, повязать себя с Григорием Ивановичем какими-то общими тайнами?
- Но ты действительно не представляешь себе последствия… - привстал с места Колобов. - Получится, что это мы собирали компромат на Анисимова!
- Можете сказать, что вы искали компромат на Корецкого и случайно нашли это… Сейчас все чего-нибудь на кого-нибудь ищут. Ну а там деловая репутация, моральные убытки и прочая мутота… - усмехнулся Агеев. - Отбрешетесь. Вам не впервой. Схема у вас отработана. У твоего Забельского под рукой телеканал национального масштаба, газеты, целая свора продажных журналистов, чьи рожи не слезают с экрана… Когда эти кассеты и дискеты после обыска окажутся в ФСБ, они так взвоют о покушении правящего режима на свободу слова и права человека, что мало не покажется.
Растут люди, подумал про себя Колобов. Кажется, еще недавно за пивом бегал. Сейчас сам посылает. Настоящий волкодав. И очень голодный. Потому опасный.
- А если откажусь?
- Опять спешишь. Ты еще не все последствия этого необдуманного поступка представляешь… Например, какой-нибудь другой материал совершенно случайно попадет к тому же журналисту Бородину. И он там между делом узнает, что твоя служба его выслеживает.
- С вашей помощью, - буркнул Колобов.
- Но ты, Федя, заказчик.
- То есть я тоже у тебя на крючке?