Машина капризничала, не хотела заводиться под чертыхания и проклятия Ходжа, перемежаемые русским матом. Оксана, успокаивая, гладила его по плечу, он ее отталкивал, пинал ногой шину, и тогда она тоже ругалась по-чеченски, почти без акцента. Наконец, Сатане или Аллаху надоело их слушать, "шестерка" завелась, чихая и кашляя сизым дымом, какой получается только из здешнего самопального бензина, будто предупреждая хозяина, что в следующий раз она не будет столь покладиста…
Они спешили в махачкалинский аэропорт, нервничали, совали по пути на блок-постах и гаишникам крупные купюры, а когда приходилось задерживаться и кто-то из солдат заглядывал к машину, Сергей, сидевший на заднем сиденье рядом с охранником, тоже улыбался, чувствуя через одевду, как ему в бок упирался ствол пистолета. Но взгляды солдат, как правило, застревали в глубоком вырезе блузки Оксаны, и даже купюры не всегда выводили их из этого состояния.
Когда они проезжали Махачкалу и затормозили на красный у первого перекрестка, охранник, сидевший рядом, перегнулся вперед, спросив что-то по-чеченски у Ходжа. Сергей неожиданно для всех, в том числе для себя, толкнул дверь, с намерением вывалиться из машины на мостовую.
Но тот успел его схватить, подмять под себя, заломить руку за спину. Сергей ткнулся лицом в жесткое сиденье, застонал от боли и сначала услышал стук, потом увидел вывалившуюся из кармана охранника гранату Ф-1.
Рванувшись еще ниже, до хрусту в плече, он дотянулся, схватил ее, потом зубами вырвал чеку и, закрыв глаза, сжался, ожидая оглушительного взрыва, удара и страшной боли во всем теле.
Но не успел ничего почувствовать.
Зато ее испытали другие. Оксана прожила дольше всех - умерла на второй день в реанимации, обезображенная и обожженная, после долгих мучений. Охранник погиб сразу, Ходж скончался, не приходя в сознание, в "скорой".
Забельский вылез из своего "кадиллака", подъехавшего по специальному разрешению прямо к взлетно-посадочной полосе. Он подал руку матери Сергея Капустина, галантно помогая ей выбраться из машины. Теплый ветер шевелил его редкие волосы.
- Хороший знак, Вера Петровна! - громко сказал он, чтобы она услышала его голос сквозь шум турбин. - Ветер с. юга. Так что наш самолет прилетит с попутным.
- Не опоздает? - спросила она.
Телевизионщики в комбинезонах с огромными буквами РТВ уже стояли с камерами, развернув аппаратуру.
Он, широко улыбнувшись, приветственно им помахал. Они улыбнулись в ответ, наведя камеру на хозяина и счастливую мать простого солдата, вызволенного из бандитского плена.
- Сережа, а что там происходит? - спросил Забельский у режиссера, кивнув на чужаков, спешно разматывающих кабели от своей машины с белой тарелкой антенны, на которой было крупно выведено КТВ. Их окружила охрана РТВ, закрывая ладонями камеры и угрожая дубинками.
- Как они сюда попали? Скажи охране, пусть гонят их в шею, я потом разберусь… Только их здесь не хватало. Неужели Корецкий и здесь пронюхал? Невозможно ни жить, ни работать, когда вокруг одни утечки и сливы… - ворчал Григорий Иванович. - Слушай, если я не ошибаюсь, это же Оля Замятина приехала со своей группой?
- Кажется…
- Григорий Иванович! - донесся из группы конкурирующего канала девичий голос. - Это я, Оля! Почему ваши люди не позволяют нам снимать? Боитесь конкуренции?
Стройная, светловолосая девушка, улыбаясь, приветственно махала ему рукой.
- Черт… Точно, она… - вполголоса сказал Забельский и тут же в ответ улыбнулся и замахал ей рукой. - Олечка, здравствуй, милая, я сейчас во всем разберусь… Сейчас же пропустите и не мешайте работать! Просто безобразие, что творится. Мы никогда не боялись конкуренции, мы всегда рады нашим конкурентам, и это наш главный принцип! Черт с ними… - сказал он телережиссеру Сергею. - А то будут потом шуметь. Такое разведут… Пусть снимают. Скажи Кате, пора начинать…
- Все готовы? - спросил Сережа. - Камера!
- Мы ведем прямой репортаж с Внуковского аэродрома, - сказала знакомая всей стране ведущая канала РТВ Света Зиновьева. - Скоро здесь должен приземлиться рейс с Кавказа, на котором прибудет наш солдат, простой русский парень из города Моршанска, освобожденный из плена благодаря усилиям, быть может, самого сегодня обсуждаемого, пусть с разным знаком, общественного и политического деятеля Григория Ивановича Забельского!
Забельский выслушал эту тираду, склонив голову набок, как бы вслушиваясь в то, что впервые о себе услышал.
- Здесь солдата ожидает его мать, Вера Петровна Капустина. По просьбе уже позвонивших нам зрителей мы зададим ей несколько вопросов… Вера Петровна, я понимаю, что вы сейчас испытываете как мать, но, возможно, вы захотите передать всей стране те чувства, что переполняют вас в эту минуту?
- Прямо не знаю… - Пожилая женщина всплакнула и вытерла глаза. Ведущая, утешая, обняла ее за плечи. - А Сережу домой пустят хоть на пару денечков? - спросила она дрогнувшим на "паре денечков" голосом и махнула рукой.
- Товарищ министр обороны! - обратилась в камеру Света. - Вы видите слезы матери, пережившей бессонные ночи после случившегося с ее сыном. От имени нашей передачи, от имени всех наших зрителей, а также сослуживцев Сергея, которые, я уверена, к нам присоединяются, отпустите сына к матери! На самый большой срок, какой только возможно! Или совсем отпустите. Только он сможет ее утешить!
"Ауди" Колобова, стремительно вырвавшуюся на летное поле, Григорий Иванович увидел еще издали. И заподозрил неладное, увидев, как тот машет рукой из окошка. Забельский сделал нетерпеливый знак оператору, чтобы тот увел камеру в сторону.
Машину остановили подбежавшие охранники аэропорта, но Колобов и его телохранители растолкали их.
- Спокойно! Все под контролем, это мои люди! - крикнул издали Забельский, размахивая своим пропуском. - Что случилось? - спросил он у Колобова, отведя его в сторону.
- Этого солдата нет на борту! - сказал тот. - Только что мне передали.
- Как нет?.. - спросил Григорий Иванович, чувствуя, как у него похолодело где-то под диафрагмой. - А деньги? Федя, что значит - его нет?
- Я только что звонил Ансару, - ответил Колобов. - Он сам ничего не понимает. Короче, солдата нет, говорят, он погиб, а деньги у наших инкассаторов они отняли силой.
- Да кто они, ты можешь сказать? Налетчики, бандиты?
- В том-то и дело, что нет… Люди Ансара. Он это сам признал. И просил передать, что весьма сожалеет. Говорит, машина подорвалась на фугасе по дороге в аэропорт. Двое погибли, одна женщина тяжело ранена. Он уточнит, что там случилось, и через какое-то время обязательно вам перезвонит…
- Что я скажу матери и моим телезрителям… - простонал Григорий Иванович.
- Держите себя, в руках… - посоветовал Колобов. - Идите обратно и ждите вместе со всеми. На вашем месте я бы очень огорчился тому обстоятельству, что освобожденный вашими стараниями заложник не прилетел с этим бортом.
- Тогда объясни мне: как и почему здесь же оказались люди с канала Корецкого? - спросил Забельский, вцепившись в плечо своего начальника службы безопасности. - Илья заранее знал, чем это закончится? Уж не он ли-это все организовал, включая убийство солдата?
- Во всяком случае, если это так, он грамотно воспользовался тем, как вы подставились с прямым эфиром… - Колобов вывернул свое плечо из руки шефа. - Не стоило это затевать! А кто и как им это передал, я обязательно узнаю. Идите к камерам! Видите, самолет уже приземляется.
5
- Это становится невозможным, - сказал Олег Бородин Денису. - Хожу в собственном доме как сомнамбула. Или зомби, как сказала бы моя дочь. Боюсь сказать лишнее слово. Какой смысл это продолжать, если вчера вечером и жена и дочь вдруг стали меня расспрашивать: что со мной происходит, отчего я вдруг стал заторможенным и тихо разговариваю? Люся даже решила, правда в шутку, будто меня мучает совесть… Сами понимаете, что им приходит на ум, когда мужик ведет себя неадекватно.
- А те, кто за вами следит, эти вопросы услышали… Вы, надеюсь, ничего им не сказали? - поинтересовался Денис.
- Нет. А что? - спросил Бородин.
- Услышав вопросы вашей жены и дочери о вашем поведении, они должны насторожиться. Выходит, вы что-то знаете…
Они сидели одни в агентстве "Глория", было время обеда, и разговор шел все о том же, что сегодня везде обсуждалось: гибель пленного солдата в Дагестане, которого будто бы выкупил Григорий Забельский и ждал его во Внукове вместе с матерью несчастного.
- А что прикажете делать? - пожал плечами Олег. - Как я им должен что-то объяснить или сказать? Чтобы они тоже ходили по стеночке и не спали ночами? Одного зомби на семью из трех человек, живущих в трехкомнатной квартире, вполне достаточно.
- Пожалуй, я тоже не знаю, - посерьезнел Грязное, набирая номер на своем мобильном. - Раз пошли такие разговоры… Я сейчас проконсультируюсь с генералом Турецким… Алло, Александр Борисович? Это опять я, Денис. Здесь у меня известный вам и общественности Бородин Олег Петрович… Извини, если оторвал и, надеюсь, еще не окончательно надоел, но тут возникла одна проблема…
Он говорил с недовольным Турецким не больше пяти минут.
- Ну, вы все поняли? Александр Борисович советует вам сегодня же найти, будто случайно, эти закладки. Пусть в вашей газете поместят об этом статью, поднимут скандал, а заодно тираж… И чем больше шума, тем естественнее это будет выглядеть.
- Если бы так… - покачал головой Олег. - Но вам не кажется, что я могу тем самым подставить эту женщину, назвавшуюся Катей? Они будут искать тех, кто мог мне сказать, и обязательно выйдут на нее.
Что значит, начитался детективов, подумал Денис. Или насмотрелся… Но что-то здесь есть.
- Она, кстати, до сих пор о себе не напоминала, - продолжал Бородин. - Хотя я ей еще не заплатил ни копейки. Сколько в этих ведомствах берут за утечку, не знаете?
- Не знаю, не брал… - сощурился Денис. - На вашем месте я бы сейчас задумался о безопасности ваших близких. Теперь будут следить и за ними. И могут попытаться что-то от них узнать… Надо бы их предупредить. У вас кто-нибудь сейчас есть дома? Дочка пришла из школы?
- Пожалуй, должны быть обе… - Олег взял трубку его телефона, набрал номер. - Странно, никого… Но жена точно должна быть дома.
Он порывисто вскочил и выбежал из кабинета.
…Люся услышала телефонный звонок, будучи уже в дверях, вернулась, но не успела снять трубку.
- Граждане, побыстрее! - повторял с улицы все тот же голос, усиленный мегафоном. - Ваш дом заминирован и подлежит эвакуации. Возьмите все самое ценное, документы и отойдите за ограждение! Это опасно!
- Ну где ты там! - крикнула Надя уже с лестничной клетки.
- Иду, иду… - Люся выбежала вслед за ней, захлопнула дверь.
Они быстро спустились вниз, отошли вместе со всеми жильцами, как было велено, за сто метров.
- Делать кому-то нечего… - переговаривались соседи. - Наверняка ведь ложное сообщение! Неужели нельзя поймать хулиганов, кто позвонил в милицию?
- Хотели бы взорвать, не предупреждали бы. А рванули бы ночью, когда все спят, как всегда это делали…
Они наблюдали, как подъехал милицейский "рафик", откуда вылезли несколько кинологов с собаками и прошли в подъезды.
Мимо эвакуированных жильцов через оцепление медленно проехала еще одна машина, черная "Волга", в которой в хорошо пошитом штатском костюме сидел капитан Рощин и еще один молодой крепкий парень и тоже в штатском.
…Проезжая мимо жильцов, Рощин оглянулся на Люсю, сверился с фотографией.
- Посмотри, Гена, кажется, это и есть жена Бородина? - спросил он у сидевшего рядом.
Тот перебрал несколько фотографий, лежавших у него на коленях.
- Да, это она и его дочь от первого брака… Заканчивает школу.
Рощин набрал номер на своем сотовом:
- Где сейчас этот журналист?
- Только что вышел из "Глории", сел в машину. Кажется, он очень спешит домой.
- Я его понимаю… - хмыкнул Рощин. - Вот и вы поторопитесь. Следуйте за ним, не отставая. Если он едет в нашу сторону, предупредите нас.
Они первыми вошли в подъезд. Кинологи стояли, ожидая команды. Собаки возбужденно махали хвостами, поскуливали, рвали поводки, спеша по лестнице наверх.
Рощин с напарником поднялись на самый верх и заложили в люк мусоропровода толстый пакет, откуда едва слышно доносилось тиканье часов.
- Собаки-то найдут? Не рванет, пока мы здесь возимся? - вполголоса спросил Гена, когда они подошли к двери квартиры Бородина.
- Не рванет, - успокоил Рощин. - Эти собаки найдут раньше. Они проверенные. Издали почувствуют запах смеси тринитротолуола и гексогена, как ты - кавказского шашлыка. Все должно быть по системе Станиславского. Чтоб Константин Сергеевич встал из гроба и сказал: верю! И лег бы обратно.
- А нельзя было просить жильцов, чтоб, уходя, не запирали двери? - спросил Гена, возясь с замком.
- Можно, - кивнул Рощин. - Но лучше не надо. Все по той же системе, ради достоверности… Ну ты скоро?
- Сейчас… - Гена перебирал отмычки. - Кстати, у них там в квартире телефон звонит, не слышишь?
- Да пусть звонит… Ты бы поскорее, что ли, - снова недовольно поторопил напарника капитан Рощин. - Я, признаться, для подобных дел приглашал бы "медвежатников" из зоны. Стоит им пообещать скостить срок, так они землю будут рыть. Давно бы управились…
- Ну и пригласили бы… - обиженно кряхтел Гена.
- Хочешь сказать, придется ломать дверь?
- Готово, - сказал Гена, когда щелкнул второй замок. - Хуже нет, чем открывать отечественные замки, чтоб ты знал.
- Разве? - удивился капитан Рощин, войдя в квартиру. Там не переставая звонил телефон. - Вот не знал.
- Импортные более мудреные, больше степеней защиты, но зато открываются без сопротивления, если правильно подберешь отмычку… А наши тугие, детали плохо подогнаны, пружины сильные, отчего импортные отмычки только гнутся…
- Значит, и отмычки должны быть наши, - ответил Рощин. - А у тебя, гляжу, они хромированные, утонченные, над ними явно работал дизайнер. Пора бы и здесь поддержать отечественного производителя. А не только в пиве… Ну что, не забыл еще, где ставил свои закладки?
- Вроде нет, но хорошо бы свериться со схемой. Один только вопрос: закладки уберем, а как его дальше слушать?
Рощин усмехнулся:
- Будем его теперь слушать прямо через районный телефонный узел. Было много мутоты и возни, вроде санкций и решения суда, но уже все на мази…
…Они проработали минут десять, время от времени глядя на схему расположения закладок в комнатах и кабинете.
- Тут вот портрет его жены. - Гена ткнул пальцем в фотографию в комнате Нади, когда он вытащил из-под настольной лампы последнюю закладку, - это чтобы ты хорошо запомнил.
- Судя по документам, они только что поженились. Ты уже закончил?
- Да, все.
- Смотри, чтоб никаких следов, ничего там не осталось.
Они спускались по лестнице, когда раздался звонок на мобильнике Рощина.
- Бородин уже здесь, - доложили ему. - Только что подъехал, ищет среди соседей своих.
- Понял. - Рощин взглянул на часы. - А мы еще здесь. На сегодня вы свободны.
Они быстро спустились вниз и, минуя оцепление, прошли, не поднимая глаз, закрытых солнцезащитными очками, мимо собравшихся жильцов, окруживших майора милиции, и сели в свою машину.
- фу-у.. - протянул Гена, - Поехали, что ли.
- Граждане, тревога оказалась не напрасной! - объявил между тем майор. - Взрывчатка саперами найдена, сейчас будет вывезена и обезврежена. Можете возвращаться домой!
- А что, нельзя поймать тех, кто этим занимается? - наперебой спрашивали жильцы.
- Ищем! - сказал майор. - Если кто-то может дать информацию о подозрительных личностях, заложивших бомбу, сообщите по телефону ноль два. Возможно, это был кто-то из ваших знакомых. Не у вас первых случается подобное. В одном доме девушка отказывалась выйти погулять к своему обожателю, и он тоже позвонил по ноль два. Пришлось ей выйти на улицу, вместе со всеми… Так там хоть бомбы не было. А у вас нашлась.
- Чеченцы, как вы думаете? - спросили из толпы.
- Ну а кто еще…
Олег вернулся домой вместе со своими, прошелся по комнатам и сел в кресло, не скрывая облегчения.
- У тебя вид, как после тяжелой и продолжительной болезни, - сказала Люся. - Ты можешь объяснить, что за стихийные бедствия свалились на наш дом? То у нас меняют батареи отопления, то нас хотят взорвать…
Он взглянул на дочь, та фыркнула, пожала плечами, пошла к себе в- комнату.
- И нечего так на меня смотреть! - крикнула она оттуда. - Мне ваши тайны не интересны!
Но он не успел ничего объяснить Люсе, как Надя снова вышла.
- У меня в комнате кто-то был, - сообщила она.
- С чего ты взяла? - встревожилась Люся.
- Мужскими духами пахнет, как от нашего директора, - сказала Надя. - Что вы так на меня смотрите? Директор ко мне не приходил, а я знаю, как и чем должно у меня пахнуть! Думаете, я совсем?
И снова закрылась.
…На другой день капитан Рощин позвонил Колобову.
- Абгемахт, - сказал он. - Извините, что по-немецки, но так звучит выразительнее всего. Надо бы по этому случаю встретиться. Есть неотложный разговор тет-а-тет. Моего шефа я бы просил не беспокоить.
- На предмет? - спросил Колобов.
- Понимаю, вам сейчас не до этого… - Рощин говорил, а сам косил взглядом в автомобильный телевизор, где снова показывали тот самый момент, когда мать сначала похищенного, а потом погибшего солдата Капустина увозили на "скорой" от самолета, прибывшего из Махачкалы. - У вас, кажется, неприятности… А мне кое-что пришло в голову. Предмет разговора не может вас не интересовать. Речь пойдет о канале утечки, или, как теперь говорят, сливе информации в нашем общем деле.
- Подъезжайте. Знаете куда?
- А кто ж не знает этого райского уголка Подмосковья и тамошнего дачного рая, созданного вашим патроном, где вы и обосновались…
- Прямо сейчас сможете?
- Именно сейчас, - сказал Рощин. - Я как раз съезжаю с Рублевки на эту дорогу. Почему-то с самого начала был уверен, что вы мне не откажете… Минут через десять буду.
- Жду… - Колобов отключил мобильник, снова перевел взгляд на телевизор. Конкурентный канал КТВ по-прежнему крутил все те же кадры фиаско Забельского во Внукове. Его растерянное лицо. Побелевшее лицо матери похищенного солдата Капустина, которой оказывали помощь.