Он не сразу понял, что проснулся, но, оглядевшись, увидел незнакомую обстановку - тяжелые, достающие до пола портьеры по бокам открытого окна, низкий, инкрустированный серебром, двустворчатый шкаф на гнутых ножках и туалетный столик с зеркалом, выполненный в том же стиле. Красные обои на стенах гармонично сочетались с вишневым балдахином над головой Чувака и алой шелковой простыней, на которой он лежал.
Чувак не любил шелкового постельного белья. Он находил его скользким и необоснованно дорогим. К тому же очень неприятно сознавать, что ты спишь на ткани, нити которой высрала из себя какая-то омерзительная гусеница. Нет уж, старый добрый хлопок, символ американского Юга, куда лучше.
Балдахин поддерживался четырьмя резными деревянными столбиками, к каждому из которых была привязана одна из конечностей распятого на кровати Чувака. Пеньковая веревка неприятно кололась.
Доктор Далия не любила наручники после того, как один из ее любовников, приковав ее к кровати, в экстазе проглотил ключ и вызволять Далию пришлось бригаде спасателей, вызванной по номеру 911.
Одежда Чувака валялась справа от него, на полу. Если не считать веревок на запястьях, он был абсолютно голым. Первым желанием было закричать, но у Чувака хватило ума не поднимать шума, тем более что веревки были затянуты не очень-то туго и при определенной настойчивости можно было освободиться от пут самостоятельно. Далия так устала, перетаскивая Чувака в спальню и укладывая его на кровать, что не смогла как следует привязать его.
Чувак напряг слух, чтобы оценить обстановку, и услышал приглушенный разговор на непонятном языке. Разговаривали двое - мужчина и женщина.
"Все ясно. Эта развратница привязала меня к кровати, намереваясь хорошенько поразвлечься, но тут к ней, на мое счастье, приперся очередной клиент. Что ж, надо попробовать освободиться и удрать через окно. Ну, спасибо тебе, дядя Дэйв, удружил, ничего не скажешь".
Чувак подергал конечностями, оценивая крепость веревок, и обнаружил, что хуже всего привязана левая рука. Несколько рывков, и ему удалось ее высвободить…
Этой ночью Усама спал плохо. Ему снились голые женщины, всячески его соблазнявшие. Бесстыдно раскинувшись на своих ложах, они принимали искушающие позы, трясли всем, чем можно трясти, оглаживали себя, строили глазки, призывно стонали, облизывали губы соблазнительным языком… Короче говоря, пускали в дело весь тот богатый арсенал искушений, который им подарила природа.
Беспрестанно ворочаясь на своем ложе из подушек, Усама шептал молитвы, пытался думать о возвышенном, щипал себя за ухо, но все его действия оказались тщетными - соблазн не желал отступать.
"Чрезмерное воздержание губительно для тела", - подумал Усама и решил, что утром, сразу по завершении неотложных дел, отправится к своей землячке Далие, с которой он познакомился еще в ранней юности и с тех пор многократно удовлетворял при ее содействии свою страсть. Он привязался к ней настолько, что таскал ее за собой повсюду, извлекая из этого двойную выгоду - Далия не только ублажала его в постели, но и благодаря своей психоаналитической практике способствовала установлению контактов с полезными людьми. Именно она свела Усаму с Дэйвом, когда ему и его людям понадобилось надежное укрытие.
Как всегда, Усама явился без предупреждения, позвонив у входа двери как раз в тот момент, когда Далия, освободившись от одежды, в позе всадницы взгромоздилась на лежавшего на спине Чувака. Бормоча проклятия в адрес некстати явившегося клиента, Далия поспешила одеться и впустить гостя. Она прекрасно знала, что неукротимый в страстях и буйный в гневе Усама вполне способен высадить дверь или окно.
При виде Усамы Далия поспешила изобразить великую радость. После долгих и страстных поцелуев она провела Усаму в маджлис, иначе говоря - гостиную, оборудованную коврами и подушками в восточном стиле и предназначенную для приема гостей из числа земляков.
Пока Усама пил поданный ему кофе, Далия напряженно искала выход из сложившейся ситуации. Оставить Усаму в одиночестве и потихоньку отвязать и выпроводить Чувака она не могла - это было бы крайне невежливо. К тому же Усама обязательно поперся бы следом за ней. "И чего ради я запала на этого рыжего придурка?" - в сто первый раз укорила себя Далия, прежде чем нашла простое и безопасное решение. "Сейчас я наброшусь на Усаму прямо здесь, изображая страсть, которую не в силах сдержать. Повалю его на ковер, раздену и как следует обработаю! Так, чтобы он после этого не смог пошевелить ни рукой, ни ногой…"
Чувак уже почти освободился - осталось отвязать левую ногу. Он начал теребить узел, который никак не хотел поддаваться, рассердился и сильно дернул ногой. Столбик не выдержал подобного обращения и повалился набок, а балдахин, лишившись одной из опор, с шумом рухнул на Чувака, громко вскрикнувшего от неожиданности.
Услышав подозрительный шум, Усама оттолкнул от себя озверевшую от похоти Далию, вскочил, достал из груды одежды кольт "питон" и устремился на звук. Вначале он решил, что шумят на улице, возле входной двери, но, выскочив в коридор, понял, что шумят в спальне.
"Кого эта распутница пустила в свою опочивальню?" - взъярился ревнивый Усама, для которого до сих пор амурные похождения Далии оставались тайной.
Выбив ногой дверь, он ворвался в спальню как раз в тот момент, когда Чувак, голый и злой, выбрался из-под балдахина.
Они сразу же узнали друг друга! Чувак и думать забыл о сумасшедшем бородаче, зато Усама не раз вспоминал своего врага, сопровождая это воспоминание самыми страшными ругательствами, на какие был способен.
Чувак был потрясен видом разъяренного Усамы, а тот, в свою очередь, был убит наповал видом голого Чувака.
- Сначала твоя собака обоссала меня, потом ты чуть было не лишил меня зрения, а теперь ты обесчестил мою женщину! - завопил Усама. - Так сдохни же, презренный шакал!
Чувак ничего не понял из сказанного. Во-первых, в гневе Усама, незаметно для себя самого, перешел на родной язык, а во-вторых, Чувак был не так глуп, чтобы мешкать в подобной ситуации. Наплевав на приличия и условности, он, как есть - нагишом, выскочил в окно, удачно приземлившись на четвереньки, и дал стрекача.
Усама подбежал к окну и четыре раза подряд выстрелил в спину бегущему, держа револьвер обеими руками, но ни разу не попал. Тогда он перевалился через подоконник, неудачно упал на четвереньки, но тут же вскочил на ноги и бросился вдогонку за Чуваком, вопя на бегу:
- Никуммак! Хаволь! Элиф аир аб тизак!
Голый Чувак бежал по улицам Катарсиса, ничуть не комплексуя по поводу своего вида, точнее говоря, не заморачиваясь отсутствием одежды и обуви. Он спасал свою жизнь, и делал это со всей ответственностью и без всяких скидок на отсутствие спортивной экипировки. Хотя он бежал босиком, Усама с самого начала сильно отстал от него, и разрыв между ними понемногу увеличивался.
"Отвянь, урод!" - подумал Чувак, оглядываясь в очередной раз на Усаму и мельком отмечая удивление на лицах прохожих.
Он начал петлять по улицам и переулкам, но впопыхах потерял ориентацию в пространстве, заложил круг и выскочил из-за угла прямо на Усаму, опешившего от неожиданной удачи.
Чувак среагировал моментально: развернулся и помчался обратно, но теперь разрыв между ним и Усамой сократился до минимума.
"Не буду стрелять, - решил Усама. - Догоню, свалю с ног, свяжу, заберу с собой и буду медленно резать ножом. Долго-долго".
Однако в этот момент с ближайшей пальмы на него прыгнула собака. Так ему показалось в первый момент. Но оказалось, что это была обезьяна. Она вцепилась ему в бороду, и ее никак не удавалось освободить. Превозмогая боль, Усама наконец-то освободил бороду, но маленькая бестия устроилась у него сзади на плечах и лапами закрыла ему глаза.
Наконец ему удалось отодрать от себя обезьяну и стукнуть ее по голове рукоятью револьвера. Обмякнув, та упала к его ногам. Усама чуть было не растоптал ее со злости, но вовремя опомнился. "Это, должно быть, та самая обезьяна, о которой говорил Мустафа, - догадался он. - Надо взять ее с собой и проверить, будет ли она слушаться пульта".
Подняв обезьяну одной левой рукой, он прижал ее к себе и продолжил преследование, моля Всевышнего о том, чтобы обезьяна не очнулась раньше времени. Ведь бежать с царапающейся и вырывающейся обезьяной в сто раз тяжелее, чем с обезьяной в отключке. Он почти потерял надежду догнать нечестивца…
Чувак окончательно оторвался от погони, но продолжал бежать в том же темпе, ритмично покачивая из стороны в сторону обнаженным пенисом. Навстречу ему попалась брюнетка в синем платье с белым кружевным воротничком, выдававшим ее принадлежность к Союзу воинствующих матерей.
- Распутник! Эксгибиционист! - заверещала брюнетка, однако Чувак уже был далеко.
Петляя по городу, он добежал до своего трейлера, заперся в нем и рухнул на пол…
Истеричка в синем платье по инерции пыталась преградить дорогу Усаме, но бородач отшвырнул ее с такой силой, что та рухнула навзничь. "Ну ладно, нечестивец, - подумал Усама, дрожа от ярости, - узнаю, где ты живешь, и пошлю братьев. Тебе не уйти от моей мести… И Далие тоже".
Усама вернулся к особняку Далии, надеясь застать ее дома и пристрелить на месте. Однако та уже неслась к мексиканской границе на своем "Эксплорере", выжимая из мощного двигателя все, что только возможно. На заднем сиденье лежала сумка, в которую Далия впопыхах побросала все самое ценное - шкатулку с драгоценностями, косметичку, две пачки стодолларовых банкнот и несколько паспортов экзотических государств, выданных на разные имена и фамилии, но с одной и той же фотографией Далии. Больше всего она радовалась тому, что ей удалось сбежать от Усамы. И немного жаль было, что не удалось порезвиться с рыжим Чуваком.
Глава 19
Бегство с препятствиями
Собирая вещи, Чувак старался передвигаться по трейлеру так, чтобы не мелькать в окнах. Кто знает, вдруг тот психованный бородач выследил его и затаился снаружи? Или пошел за подмогой и явится с минуты на минуту, чтобы разнести его дом на колесах в клочья? Чувак был уверен, что это произойдет очень-очень скоро. Надо было торопиться.
Сборы проходили в атмосфере подавленности и предчувствия беды. Если ты привыкаешь разъезжать повсюду в доме на колесах, то одновременно привыкаешь и ко всему барахлу, которым этот дом забит. Удобно всегда иметь все необходимое под рукой, и очень трудно решить, что из этого тебе необходимее всего…
- Жаль, что технику придется оставить, - с грустью сказал Чувак, включая в последний раз любимый телевизор. - Вот если бы у нас был автомобиль…
- Ав! Ав! Ав! Ав! - громко пролаял Чамп, имея в виду: "Если бы у нас был автомобиль, то нас бы тут давно уже не было!"
- Ты прав, Чампи, но я просто рассуждаю сам с собой. Это помогает успокоиться, взять себя в руки и принять адекватное решение. Вот чего не хватает в этом гребаном Катарсисе, так это адекватности. Кругом одни уроды и психи.
- Ав!
- Наш капитал - шестьдесят два доллара. С такими деньгами нечего и думать о покупке автомобиля.
- Ав-ав!
- Согласен, нам надо рвать когти и залечь на дно. Найти себе подходящую берлогу и переждать, пока пыль не осядет. - Незаметно для себя Чувак перешел на гангстерский жаргон, так хорошо знакомый ему по голливудским фильмам. - Если мы останемся здесь, то нас непременно замочат, причем очень скоро.
Чамп выразительно посмотрел сначала на холодильник, а потом на хозяина.
- Ладно, ты прав, холодильник мы оставим, но кто сказал, что мы должны оставить пиво?
Собравшись, Чувак не стал выключать телевизор. Он свернул из одеяла и подушек куклу в человеческий рост и усадил на диване перед экраном. Затем отыскал в куче одежды на полу галстук и повязал кукле на шею - для правдоподобия. Надел плащ и сунул в карман темные очки. Через полминуты Чувак и Чамп пустились в бега, причем сделали это по всем правилам. Вначале на улицу выскользнул Чамп, которому предстояло оценить обстановку. Спустя пару минут он вернулся и тихо поскребся в дверь, подавая сигнал Чуваку. Тот повесил на плечо сумку, в которой находилось снаряжение, полученное от Хэллса, револьвер, банки с пивом и немного одежды - две чистые футболки, почти чистые джинсы. И, как всегда, надел свой любимый длинный плащ.
На улице Чувак настороженно огляделся, надел темные очки, поднял воротник плаща и тихо сказал Чампу:
- Уходим.
В лучах уходившего за горизонт солнца пустынная окраина Катарсиса сначала показалась Чуваку оазисом спокойствия. Затем он увидел, как трое пьяных мексиканцев сосредоточенно избивают лоха, не пожелавшего по-хорошему расстаться со своей наличностью. Чуть дальше бледный, тощий доходяга пытался вскрыть дверцу ржавого "плимута-каравеллы". Две шлюхи, визжа, как свиньи, дрались прямо посреди тротуара, не поделив клиента, а невменяемого вида негр пытался пристроить пойманную им кошку в качестве глушителя к своему пистолету. Все были заняты своим делом, поэтому никто не обратил на чужаков ни малейшего внимания. Чувак немного расслабился и заявил Чампу:
- В такие минуты я особенно остро ощущаю себя американцем, гражданином великой страны с великими возможностями.
- Ав! - согласился Чамп.
- Ну, я имею в виду, что передо мной открыты все дороги, и я могу свободно выбирать, по какой из них идти. И главное в том, что в любом случае я достигну своей цели…
- Ав! Ав! - снова согласился Чамп.
И вдруг насторожился. Навострив уши, он развернулся в сторону покинутого трейлера. Со стоянки доносились звуки выстрелов, затем раздался взрыв гранаты. Чувак посмотрел в ту же сторону и увидел столб черного дыма. Все ясно: их дому на колесах пришел конец. Назад пути нет, только вперед! Куда же податься? Где искать убежище?
С дядюшкой ему без крайней необходимости связываться не хотелось. Как подсказывал опыт, каждая предыдущая попытка такого рода заканчивалась плачевно. Может быть, обратиться к федеральным агентам? Реальный ход! Рэнди наверняка поможет, но тащиться с Чампом в "Черную дыру" ужасно не хотелось. Перед глазами Чувака возникла Джен! Уж она-то не откажет ему в крыше над головой! Так что самый приемлемый вариант - трейлер Джен.
Но и этот вариант имел свои недостатки! По настоянию Дэйва несчастная Джен была вынуждена - пока еще была вынуждена - оказывать внимание мэру Катарсиса, подлому, жирному, гадкому, отвратительному ублюдочному ублюдку и мерзкому мерзавцу Хомо. Вдруг он там, в ее трейлере? Как отнесется к появлению Чувака и Чампа мэр Катарсиса? Не пострадает ли из-за этого репутация Джен?
"Она может сказать ему, что наняла меня помогать по хозяйству, - решил Чувак, вспомнив страшный хаос и беспорядок в трейлере Джен, - а Чампа пригласила для охраны. Нам с Чампом лучше будет сделать вид, что каждый из нас сам по себе. Так легче запутать следы. Все, решено, идем к Джен!"
Поделившись соображениями с Чампом и сообщив ему о своем решении, Чувак стал петлять по Катарсису, отрываясь от возможной слежки. В конце концов он так запутался, что Чампу пришлось взять на себя роль проводника.
- Подожди-ка! - остановил Чувак Чампа, проходя по улице, на которой несколько дней назад он изображал огромную куклу Дроччи. - Давай заглянем к одному моему знакомому.
Но здесь их ждал облом. На месте магазина Пракаша он увидел парикмахерскую, в дверях которой покуривал длинную сигару лысый латиноамериканец.
- Добрый вечер! - поприветствовал его Чувак.
- Желаете постричься? - лениво процедил лысый, не отрываясь от своего приятного занятия.
- Не сегодня. Я просто хотел узнать, куда делся Пракаш, тот индус, который торговал здесь раньше. У него был секс-шоп…
- А! - оживился лысый, услышав знакомое слово. - Секс-шопа больше нет. Его разгромили какие-то бабы. Они пригрозили хозяину, что оторвут ему яйца, если он со своими родственниками не уберется отсюда…
- Куда он уехал?
- Кажется, в Финикс. Сказал, что там дела его пойдут куда лучше, чем здесь. Я вот думаю, может, мне тоже перебраться в Финикс?
- Из этого города, амиго, стоит перебраться даже в задницу к дьяволу, - чистосердечно высказался Чувак. - Не тяни резину - действуй!
- Сейчас докурю и начну паковать вещи, - пообещал лысый. - Все равно за целый день не было ни одного клиента! Дерьмовый город! Хуже, чем Сантьяго-де-Куба! Тьфу!
Он плюнул на тротуар и принялся размазывать плевок мыском ботинка.
Чувак и Чамп продолжили свой путь.
- Надо же, какими настойчивыми оказались эти чертовы матери, которые чуть не разорвали меня вместе с костюмом Дроччи. Все-таки выжили Пракаша из Катарсиса.
- Ав! Ав!
- Верно, он им еще спасибо должен сказать, я не спорю. Но они-то думали, что вредят ему, сгоняя с насиженного места. Как можно быть такими злыми? Или они попросту обзавидовались, глядя на пропорции куклы Дроччи, и оттого пришли в ярость?
- Ав!
- Да, ты прав, приятель. Это - Катарсис!
Микки сидела в углу подвала на длинной веревке, крепко привязанной к водопроводной трубе, и злобно скалилась, сверля взглядом своего похитителя. Усама с видом плантатора прохаживался по подвалу. Вызванные Мустафой боевики сидели рядами на ковриках, уставившись в пол перед собой.
- Я замечаю, что некоторые из вас недовольны моим решением привести сюда это нечистое животное. Я объясню вам, зачем она мне понадобилась! - воскликнул Усама.
Бородачи дружно подняли на него глаза.
- Как вам известно, скоро этот проклятый город будет стерт с лица земли! Всевышнему угодно было избрать нас для этой цели, и мы исполним свое предназначение! Не так ли, братья? Исполним?
- Исполним! - прокатилось по подвалу.
- Но нам пригодились бы деньги, которые хранятся в городском банке, не так ли?
- Лишних денег не бывает, - высказался один из боевиков, теребя черную бороду. - Только вот как до них добраться?
- Я подумал и об этом! - важно ответил Усама. - И притащил сюда эту обезьяну, которая поможет нам завладеть деньгами!
По рядам боевиков пробежал недоверчивый шепоток.
- Этой обезьяной можно управлять при помощи пульта с кнопками!
- Ах! - удивились слушатели.
- В назначенный час она проникнет в здание мэрии и взорвет его!
- У меня два вопроса к нашему господину! - Один из боевиков поднял руку, поросшую шерстью до самых ногтей.
- Говори, Зияд! - разрешил Усама.
- Как она взорвет здание?
- Ну, ты совсем тупой! Она пронесет на себе пояс со взрывчаткой.
Боевики восхищенно рассмеялись, им очень понравилось это остроумное решение. Смеялись они долго, громко и обстоятельно, хлопая себя по ляжкам и оживленно жестикулируя.
- Но деньги ведь хранятся не в самой мэрии, а в банке? - снова встрял Зияд.