На следующей неделе его провожали на пенсию. Если вдуматься, это было горестное событие. Жизнь заканчивалась. Работать, правда, надоело и особенно надоело рано вставать. Недавно дочь прочитала Ивакину газетную статью о том, что только шестая часть людей на планете - жаворонки. Сов в два раза больше. Эта информация потрясла Ивакина, как два года назад его жену потрясла автоматическая стиральная машина, как всех их после рождения второго внука потрясли памперсы. Оказалось, что столько страданий в жизни были напрасными! "Кто изобрел памперсы? - воскликнула его жена, пеленая второго внука. - Кто этот человек?! Дайте мне его адрес, скажите, куда слать цветы, за кого молиться в церкви, наконец!" Невестка, растившая первого ребенка еще без памперсов, стояла рядом и с невыразимой печалью качала головой. Видимо, у всех были свои "напрасные страдания".
Теперь он был хозяином своих утр. Это радовало Ивакина, но он ожидал от своей радости и какого-нибудь нервного срыва: все-таки старость - мало дел и много мыслей, а мысли расстраивают, а если не расстраиваться, то еще хуже - все Фрейда читали, все знают об этих штучках с загнанными внутрь переживаниями.
"Глупости, - говорил сын Алешка, словно читал отцовские мысли. - Живи и радуйся! Ты у нас парень психически здоровый. У тебя, мать говорит, и кризиса среднего возраста не было!" - сын вздыхал, потому что сам чуть с ума не сошел от этого кризиса, о чем родители, конечно, не знали. "Кто его знает, был он у меня или не был! - ответил Ивакин. - Ведь в наше время об этом и не слышали". Он с неприятным чувством вспоминал, что примерно лет в тридцать пять единственный раз изменил жене, причем с особым цинизмом. Может, это оно и было…
Уход на пенсию Ивакин отмечал дома - это был праздник для родственников и стариков с работы. Но вот молодые сослуживцы его неожиданно удивили и растрогали: накрыли в кабинете стол, подготовили концерт, под гитару спели переделанную песню из "Семнадцати мгновений весны" - "Не думай о коллегах свысока". Это был намек на то, что он проницателен, как Штирлиц. Или таковым себя мнит.
Потом была официальная часть, уже в зале: Ивакину вручили грамоту и премию - на три тысячи больше, чем он рассчитывал.
- Думали путевку дать, - сказал генерал, тряхнув как следует его руку. - Но у вас, говорят, дача имеется. Фазенда. А с фазендой копеечка нужнее! По себе знаю.
Шутку одобрительно восприняли только в первом ряду, галерка же угрюмо вздохнула: все знали, что генеральская фазенда оценивается в астрономическую копеечку.
- Меркантильно это как-то, - тоже пошутил ивакинский начальник. - И удовольствия никакого. Сейчас накупит лопат, семян, а так бы человек на море съездил!
- Там дожди, - возразил сидевший в третьем ряду Прохоров. Он смотрел прямо в глаза Ивакину, и взгляд его был чрезвычайно странным.
- А пенсионеру что нужно, солнце, что ли? Наоборот, для его возраста это прекрасная погода! - возмутился ивакинский начальник.
- О каком море речь? - добродушно спросил Ивакин, освобождая руку.
- Вы еще спрашиваете, Владимир Александрович! - сказал районный глава. - Неужели вы ни разу в нашем санатории не были на Черном море? Мы же раньше много путевок выдавали.
- И я не был! - сказал кто-то на галерке. "Господи, так вот откуда мне знакомо это название -
Лазурное! - Ивакин чуть не произнес это вслух. - Там же наш санаторий!"
- Поди приватизировали уже, - опять заговорила галерка. Заместитель начальника по кадрам заерзал в своем первом ряду, борясь с искушением встать и посмотреть, кто это размитинговался.
- А что, - сказал Ивакин. - Хорошая мысль. Дачу пусть сын достраивает. Я на море съезжу. А то стыдно признаться - ни одного курортного романа в жизни. Вспомнить нечего!
- Можем устроить? - спросил генерал заместителя начальника по кадрам.
- Роман?
- Путевку!
- Да можем. Но там сейчас не сахар. Все развалилось. Даже кроватей не хватает, - сказал тот.
- Все на фазендах, - прокомментировала галерка.
- Ты поосторожней с романами-то, - предупредил ивакинский начальник. Он был у них в управлении главным специалистом по здоровому образу жизни. - В нашем возрасте вредно. Можно инфаркт подхватить…
- На курортах не инфаркт подхватывают! - засмеялась галерка. - А другое!
- И питание там неважное, - добавил заместитель по кадрам.
- А вот это хорошо, - одобрил ивакинский начальник. - Много есть тоже вредно.
- Ну что, лучше путевку? - спросил генерал.
- Да, - сказал Ивакин. - Путевку. В Лазурное. - Он весело глянул в глаза Прохорову.
- Горбатого могила исправит! - сказал тот.
Заместитель по кадрам не выдержал, встал и грозно глянул на последние ряды.
6
После ранней и жаркой весны наступило холодное и дождливое лето. А с десятого июля небеса по-настоящему разверзлись. Ливни забушевали по всему побережью - не только черноморские, но и все южные курорты Европы были залиты небесной водой.
Плохая погода моментально обнажила то, что жители и власти курорта пытались скрыть: бедность и грязь. За поникшей зеленью показались потрескавшиеся фасады, холод загнал отдыхающих в гостиницы - и убогие интерьеры номеров сразу показались невыносимыми. В обшарпанных столовых и кофейнях не сиделось, по разбитому асфальту не гулялось - лужи стояли в метр глубиной. "А если б не на премию поехал, а честно накопленное заплатил?" - с ужасом думал Ивакин, ковыряясь в перловой каше. Он и не подозревал, что она еще где-то, кроме армии, осталась.
Одна дамочка средних лет (это если считать продолжительность жизни равной ста годам) уже обратила на него внимание. Она была не в его вкусе, но понаблюдав за ней два дня, Ивакин решил все-таки откликнуться: погода была просто невыносимой. Однако поговорив с ним минут пять, дамочка неожиданно разочаровалась и, не прощаясь, ушла. "Чувствует, что я верный муж", - утешил себя Ивакин.
Пробовал он и гулять по пляжу. Но его представления о дожде были по-московски наивными. Зонт мгновенно выворачивало наизнанку, но он бы и не помог: из-за сильного ветра казалось, что дождь льется сбоку и снизу. Море было невероятно грязным; эта грязь как-то сразу напоминала, что море, как лужа, имеет свои границы.
Впрочем, Ивакин всегда толковал происходившее с ним, плохое ли, хорошее, мягко говоря, тенденциозно, и потому слыл упрямым и суеверным, хотя сам себя считал покладистым и рациональным. Вот и сейчас он сказал себе: "Что я, в последний раз на курорте?" - и достал записную книжку.
С замначальника местного ГУВД он учился когда-то в Омской высшей школе милиции. Лет двадцать назад они даже делали попытки дружить семьями, но Ивакин постеснялся: во-первых, Семенов уже тогда занял этот пост, что считалось многообещающим, а во-вторых, с жителями курортов много таких, умных, желают дружить семьями. Так отношения и заглохли, не успев расцвести. Семенов не настаивал. На телефонный звонок он, однако, ответил с большим энтузиазмом. Заставил записать адрес, спросил, прислать ли машину.
- Зачем мне время экономить, Сергей Палыч? - ответил Ивакин. - У меня теперь одна забота - как его тратить.
- Ну, в общем-то, - согласился Семенов. - Тогда с ночевой!
Старый однокурсник сильно раздался вширь. Говорил он, как и все начальники, категорическим и подчеркнуто дружеским тоном, но в целом, видимо, остался прежним балагуром и незлым человеком. Попенял Ивакину, что тот ни разу не погостил у него, а на предложение заезжать, если будет в Москве, ответил:
- Да ну эту вашу Москву! Как ты живешь там, не понимаю!
- Привык, - улыбнулся Ивакин.
- Не знаю, не знаю! - Семенов налил еще по рюмочке. - Я со всем в Москве могу смириться, кроме одного - расстояний. Я ведь здесь как живу: с работы пришел - через пять минут на пляже. Не хочется на пляж - через десять минут на рыбалке. Понимаешь? Через десять минут после окончания службы я уже сижу с удочкой! Через десять минут, Володя! - он строго погрозил Ивакину пальцем, как бы подозревая, что тот недостаточно внимательно относится к этой цифре.
Семеновская жена, тучная женщина с недовольным лицом, вышла из кухни с блюдом хинкали.
- Расстояния - это да, - философски согласился Ивакин, решив свою рюмку оставить на следующий семеновский раз, но тот с такой обидой уставился на него, что Ивакин, морщась, выпил.
- И какая рыбалка! - продолжал свое Семенов.
- Бычки?
- Это ты, Ивакин, бычок! А наша настоящая рыбалка - это когда мы едем в Дагестан, к шурину моему, и там на мощнейших байдах на осетра ходим. Эх! У меня шурин знаешь какой? Он раньше браконьером был, пулевые ранения имеет. Фурами рыбу возил. Однажды провез полтонны икры в машине, замаскированной под свадьбу. Все как надо было: и ленточки, и кукла на капоте, и жених с невестой. Крупно работал, с фантазией… А теперь он начальник рыбнадзора.
Ивакин от неожиданности подавился соленым помидором. Семенов тоже засмеялся.
- Да-да, я не шучу. Ну, он хороший парень! Надо и за него выпить, не забыть. Ты надолго приехал?
- На две недели. Но уже три дня проотдыхал.
- Не, не успеем. Ты надолго приезжай, тогда свожу тебя на настоящую мужскую рыбалку.
- Стар я уже на байдах гоняться.
- Да ладно! - Семенов игриво ткнул его в бок. - Все только начинается в нашем возрасте. Это ведь, если вдуматься, вторая молодость! Вот я, скажу тебе откровенно…
Тут в комнату вошла семеновская жена с блюдом баклажанов и с недовольным выражением лица: осуждающим то ли неизбежное старение, то ли какие-то издержки семеновской второй молодости.
- Ты, мать, посиди с нами. - Семенов изо всей силы хлопнул ее по спине, так что блюдо с баклажанами вылетело у нее из рук и приземлилось посредине стола. - Ты помнишь Володьку? Это же друг мой был! Как мы с ним в Омске куролесили, а!
Жена подозрительно посмотрела на Ивакина, как бы говоря: "И ты туда же?"
…Ивакин обратился со своей просьбой уже в конце вечера, когда были съедены и голубцы, и хинкали, и жареные баклажаны, и осетрина ("Шурин прислал. Конфискат", - признался Семенов), когда уже чай попили, и хозяйка пошла стелить гостю постель.
- А что такое? - удивился Семенов.
- У меня в этом деле личный интерес.
- Родственница? - присвистнул Семенов. Ивакин неопределенно поиграл бровями. - Ну, ознакомься. Я позвоню ребятам… Эх, Володя! Зачем на пенсию пошел? Видишь, еще и месяца не прошло, а ты уже скучаешь.
- Так, Сережа, заскучаешь тут! Ни покупаться, ни позагорать.
- Тоже верно. Значит, говоришь, личный интерес. Там, насколько мне известно, убийство с целью ограбления. Вообще-то, для наших мест это не очень характерно. Это не Москва. У нас, конечно, грабят, машины угоняют, морду курортникам набить могут, но чтобы убийство… Правда, мне сказали, что у нее какие-то бриллианты были.
- Бриллианты?!
- Какой-то антиквариат, что ли. Я врать не буду, особенно не интересовался, я ведь зам по внутренней безопасности, так что ни уголовные преступления, ни следствие ко мне впрямую не относятся. Так, слышал кое-что. Следователь возмущался, что с такими ценностями люди на пляж ходят. Еще деньги большие в ее вещах нашли. Она богатая была?
- Да ты не понял, она мне не родственница. Я тут кое-что проверял, а эта убитая рядом проходила. Но, может, совпадение. Тем более если, как ты говоришь, убийство с целью ограбления.
- Да, это главная версия. Но ты проверяй. Мало ли чего. Может, и нашим поможешь? У нас ведь народ стал какой-то… Мелкий народ. Особенно молодежь…
На следующее утро Семенов уехал рано, гость еще спал. Но в одиннадцать позвонил, сказал, куда подойти и кто ведет дело. Ивакин допил кофе, взял у семеновской жены карту города, телефонный справочник и отправился под дождем расследовать дело Марины Леонидовой.
7
К одиноким женщинам, приезжавшим в Лазурное, местные, в том числе и милиционеры, всегда относились неважно.
- Приезжают приключения на свою задницу искать! - так это сформулировал молодой самоуверенный следователь Прокопенко.
Ивакин изумленно уставился на него.
- А что? - сказал Прокопенко. - Тридцать пять лет бабе, ни мужа, ни детей, две штуки баксов запросто в чемодане. Приехала оторваться. Разве не так? Журналистка. Могу себе представить, какая у нее… - он поиграл пальцами. Ивакин даже дышать перестал: ждал чего-то неприличного. - Мораль, - неожиданно закончил Прокопенко. Ивакин выдохнул.
- Вы быстро нашли ее родственника, - заметил он.
- Ее журналистские удостоверения помогли, они у нее в чемодане лежали. Удостоверение сотрудника газеты "Без цензуры", правда, внештатного. Даже и не удостоверение - пропуск. Выдан месяца два назад. Еще удостоверение обозревателя газеты "Малые города России". Просроченное. Что это за газета такая? - Ивакин пожал плечами. - Мы позвонили и туда, и сюда. В "Малых городах" сказали, что она работала у них полтора года, но два месяца назад уволилась, и они ничего о ее частной жизни не знали и знать не хотят. А в этой "Без цензуры" соединили с главным, он и сказал, что у нее есть брат. И назвал его телефон.
- Интересно, - сказал Ивакин. - Там полтора года работала, и ничего не знают. А здесь только два месяца. Внештатно. И знают телефон троюродного брата.
Прокопенко развел руками.
- Эксперт считает, что убита она была во вторник третьего июля, - продолжал он. - Место мы определили с вероятностью до девяноста процентов. На наше телевизионное обращение откликнулись свидетели, парочка влюбленных, они видели как раз во вторник в десять вечера в районе Комсомольского парка мужчину и женщину. Они шли к морю и негромко переругивались. Ну, или спорили. Точнее, она что-то говорила на повышенных тонах, а мужчина ее успокаивал, даже приобнимал за шею. Женщина похожа на эту Леонидову, мы показали им фотографию в полный рост - те двое, свидетели, почти уверены, что это она. У нее такая, знаете, фигура неправильная. Она полная, грудь очень большая. И одета эта женщина была так же, как Леонидова. Есть и описание мужчины. Но оно очень приблизительное. Светлый костюм, средний рост. Мы считаем, что ее убили там, в парке, на берегу. Течение, которое проходит вдоль бухты Лазурного, должно было вынести тело на пирс, где мы ее нашли. Мы всегда ищем в районе пирса тех, кто пьянствовал в парке и потом пропал. Но она была абсолютно трезвой. Прокопенко достал сигарету и закурил.
- Убийство сильно смахивает на убийство с целью ограбления. - Он выпустил в потолок почти безупречное по форме кольцо дыма. Ивакин невольно проследил за ним взглядом. - Я думаю, эта Леонидова познакомилась здесь с каким-нибудь красавчиком, который понял, что она обеспеченная дамочка. Думаю, он здешний.
- Почему?
- Выбор места убийства очень удачен. Надо быть здешним, чтобы знать особенности парка. Съездите, посмотрите, вы сами поймете. Есть одна важная деталь: хозяйка, у которой Леонидова снимала комнаты, утверждает, что та постоянно носила золотую цепочку с кулоном. Большим и, видимо, очень дорогим. Леонидова рассказывала, что это старинная вещь, досталась ей то ли от бабки, то ли от прабабки. Антиквариат. Что за камень прямо не сказала, но намекнула, что бриллиант. Если это так, то он немереных денег должен стоить. Хозяйка все изумлялась, что она этот кулон даже на пляж надевала. Спросила, не боится ли, что украдут или волна смоет.
- А Леонидова что ответила?
- "Не мы для вещей, а вещи для нас". Да, так и записано. Кстати, она почти не купалась. Пасмурно было. Так, лежала на пляже, сверкала драгоценностями, мужика, наверное, хотела подцепить. Вот и подцепила.
Ивакин недовольно сощурился: он не любил, когда под готовую версию подгонялись любые факты.
- На трупе этой цепочки не было, - сказал Прокопенко. - На шее не обнаружено никаких следов от нее.
- А ушла она в ней?
- Да. Это абсолютно точно. Хозяйка еще подумала, что опасно вечером с таким украшением выходить. Обычно-то Леонидова по вечерам дома сидела, чай с хозяйкой пила, а тут ушла. Мы, конечно, на берегу все облазили, но украшения не нашли. Сейчас на всякий случай проверяем скупщиков, в ломбарде были; мало ли, может, хахаль ее и здесь пытался продать, если дурак. Хозяйка дома утверждает, что видела этого парня. Часов с семи он ошивался у соседнего особняка. Хозяйка шла из магазина и обратила на него внимание - в частных домах воров боятся. У нас, правда, не особо этим балуются, но теперь такие времена! Грузия вон рядом. - Прокопенко сердито махнул рукой.
- Он был похож на грузина?
- Почему на грузина? На русского он был похож.
- Фоторобот составили?
- Свидетельнице шестьдесят пять лет, и без очков она была. Спасибо, что очертания разглядела.
- Больше его никто не видел?
- Больше никто. Ну, мы продолжаем опрашивать. - Прокопенко снова выпустил кольцо. На этот раз кривоватое. - В девять Леонидовой позвонили. Наверное, как раз этот парень по мобильному или из автомата, и она вышла из дома. Нарядилась. Хозяйка решила, что на свидание, но расспрашивать не стала.
- То есть в дом он не заходил?
- Не заходил.
- И раньше не появлялся?
- Нет. Но она ему вроде бы сама звонила накануне. Хозяйка тоже считает, что он местный. Во-от… Как они добирались до парка, мы не знаем. Поздно уже было. Наверное, на машине. Может, на попутке? Свидетелей нет.
- Странно. Самый сезон.
- А вы видите, какой теперь сезон? Вы в каком санатории остановились? В эмвэдэшном?
Ивакин кивнул.
- Так у вас еще центровое место. И то, наверное, народу нет? А тут частный сектор. Тупик. Вот такая история… Да, самое главное забыл: ей много раз звонили и после того, как она ушла. Весь вечер и все утро. Один и тот же мужчина. Но думаю, не он, а сообщник.
- Почему не он?
- Второй звонок раздался минут через тридцать после первого. Тогда Леонидова еще была жива, и он был рядом с ней. Потом каждые полчаса звонил. То есть и почти в момент убийства и сразу после. Это какие нервы у него?
- Звонок местный?
- Да.
- Может, вообще к делу отношения не имеет?
- Нет, точно сообщник. Почему я так думаю: они наверняка хотели еще в доме пошуровать - две тысячи долларов, шутка ли! - но не ожидали, что там хозяйка. Она ведь должна была уйти на работу - по вторникам и четвергам эта женщина всегда работает в гостинице ночной дежурной по этажу, но именно на той неделе дежурство перенесли. Самой Леонидовой хозяйка сказала об этом только во вторник, так что красавчик, бродивший вокруг дома, про перемену эту точно не знал. Ребята прокололись - потому и названивали.
- Активную жизнь вела эта Марина, - заметил Ивакин.
- Я же говорю: оторваться приехала!
- В Лазурное? Оторваться?
Прокопенко обиженно выпятил губу и пожал плечами, как бы говоря: "Не нравится - уматывай".
- Вы сказали "одинокая баба, ни мужа, ни детей, оторваться приехала". Это показания брата?
- Не только - неожиданно ехидно ответил Прокопенко. - Это еще дедукция.
- Не понял.
- Брат показал, что Леонидова никогда не была замужем и кандидатов на горизонте тоже не появлялось.
- А любовник был?