- К одной женщине, оперной певице Нине Бретт, в Газетный переулок. Подождал, когда Бретт спустится, и потом повез их в ресторан "Дункан". И все, больше Кузнецов его не вызывал.
Видеокамеры ресторана действительно зафиксировали момент, когда из такси Филиппова выходили Кузнецов и Нина Бретт, Китаев лично показал мне фрагменты этого видео, и я, признаться, испытал волнение, когда увидел эту молодую женщину незадолго, по сути, до ее исчезновения. На ней было темно-красное вечернее платье с накидкой из черного бархата, отороченной черным мехом. Она была весела, держала Кузнецова под локоть, а он, слегка наклонив голову, говорил ей что-то смешное на ухо. Они вместе вошли в ресторан, это было без двадцати минут десять. Спустя примерно полчаса Кузнецов вышел на крыльцо ресторана, вид у него был озабоченный, он с кем-то разговаривал по телефону. Следом из ресторана вышла Нина, подошла к Кузнецову, они поговорили о чем-то, потом возле них остановился автомобиль "Фольксваген-Гольф" красного цвета (я быстро срисовал номера), парочка села и уехала. За рулем, как мне показалось, сидела женщина.
- Мы увеличили кадр, но все равно не удалось разглядеть лицо этой женщины. Машина же зарегистрирована на имя Григория Липкина, пенсионера, проживающего на Нижней Масловке.
- А что говорит Нина Бретт? - спросил я, чувствуя, что наступил прямо на лезвие бритвы.
- Ну, во-первых, нам пока не удалось с ней связаться, во-вторых, я раздобыл номер телефона ее мужа, вернее, жениха, настройщика Бориса Равенкова, который объяснил мне, что Нину сейчас лучше не беспокоить, что она сейчас репетирует, готовится к гастролям, что буквально через день-два она сможет ответить по телефону на все интересующие меня вопросы.
- И? Вы с ней так и не поговорили? - я был удивлен тому, с каким спокойствием Китаев рассказывал мне о том, что его попросту не допустили к Нине Бретт, он даже словно бравировал своим терпением. Его поведение меня удивило, ведь разговор с самым главным свидетелем мог бы пролить свет на многие события того рокового вечера и подсказать, в каком направлении двигаться, где искать Кузнецова. - Денис, как же так?
Я и сам был хорош, рисковал каждой фразой, однако мне полагалось вести себя естественно, поэтому я и задавал такие вопросы, выражал удивление и даже легкое возмущение.
- Да ты пойми: Нина Бретт - женщина высокого полета, я наводил о ней справки. У нее через месяц гастроли за границей, она будет представлять нашу страну… Словом, Равенков убедил меня в том, что нам следует просто немного подождать. Я же не какой-нибудь солдафон, который ничего не понимает в искусстве. Не думаю, что исчезновение Кузнецова как-то связано с Ниной Бретт, тем более что я разговаривал все-таки с Равенковым, с ее женихом, который видел ее после этого вечера, то есть она ночевала дома. Из этого я сделал вывод, что Кузнецов, после того как привез певицу домой, отправился куда-то еще… Но вот на какой машине? Филиппова в тот вечер он больше не вызывал. Его личные авто стояли на месте. Водителя с машиной он тоже не тревожил. Остается два варианта: либо он воспользовался красным "Фольксвагеном", чтобы добраться до места, либо другим транспортом.
Выяснилось, что красный "Фольксваген", принадлежащий пенсионеру Липкину, попал в объектив видеокамер при выезде из Москвы, отметился еще в нескольких точках видеонаблюдения на шоссе, после чего был зарегистрирован камерой, расположенной на въезде в поселок Ларино, двенадцатого сентября, а тринадцатого автомобиль выехал из Ларино. За рулем сидела женщина, лица которой разглядеть было невозможно из-за черной странной маски, оставляющей открытыми только глаза.
- Я думаю, что это была Сада… незадолго до того, как была убита. Вот только каким образом она вернулась в дом Кузнецова, на этой же машине или нет? Может, она въехала в Ларино с другой стороны, жаль, что там нет камеры, - поделился своими мыслями Китаев. - Сада… Остается узнать, что общего у этой мадам с пенсионером Липкиным.
Я скромно вызвался помочь, съездить к Липкину.
- Отлично! А я еще раз позвоню Равенкову, добьюсь того, что он позволит мне поговорить с Ниной Бретт.
- А что говорит Лариса Кузнецова, жена? - спросил я. - Может, Кузнецов рассказал ей, куда собирается поехать?
- Лариса, мягко говоря, неконтактная женщина. Она, понимая, кто ее муж, отвечала очень туманно, намекая на то, что подобные исчезновения мужа - дело обычное, что он часто сопровождает высокопоставленных лиц на разного рода мероприятия, присутствует при переговорах, и может утром, к примеру, встречаться с делегацией из Германии, а вечером уже ужинать вместе с членами правительства Греции в Салониках. Я так понял, что она доверяет мужу и старается не вмешиваться в его дела. Да это и так понятно, с таким мужем надо уметь быть терпеливой и держать язык за зубами.
- Но почему же тогда вокруг его исчезновения поднялся такой шум? Если бы его отсутствие было связано с его службой, вряд ли устроили такой ажиотаж…
- Думаю, все дело в этой женщине, Саде. Ее убийство стало причиной интереса к Кузнецову. Хотя я знаю, что окружение Кузнецова делает все возможное, в частности проплачивает тексты в интернете, в которых говорится, что убийство проститутки в его доме связано исключительно с мошенниками-рабочими, позволившими себе за деньги сдать Саде чужой дом, и что в такой ситуации мог бы оказаться любой человек, доверившийся бригаде мошенников.
Я поблагодарил Китаева за информацию, заплатил ему и поехал на Масловку, где проживал пенсионер Григорий Михайлович Липкин.
Плешивый, сухонький восьмидесятилетний старик, встретивший меня на пороге, содержал свою трехкомнатную квартирку в кирпичном доме в чистоте и порядке. Ветеран войны, он получал хорошую пенсию, на завтрак ел икру, намазанную на белый хлеб (о чем он с удовольствием мне сам рассказал), и ни один ужин не обходился без рюмочки коньячка. Человек общительный, разговорчивый, он рассказал, что красный "Фольксваген" был куплен ему сыном Германом, журналистом. Где, в какой газете или журнале он работал, он так и не смог мне толком объяснить. Скорее всего, Герман Липкин был внештатным сотрудником и подрабатывал, где только мог. Скорее всего, он пользовался псевдонимами, иначе я и сам бы нашел его, хорошенько погуглив. Я показал старику Липкину фотографию Сады, которую мне перекинул Китаев, но никакой реакции не было - старик не видел прежде этой женщины. Я записал номера телефонов и адрес его сына Германа, позвонил ему, представился человеком, который может быть ему полезным, и мы договорились встретиться с ним вечером на Пушкинской площади.
Вернувшись домой, я пообедал куриным супом и сел за работу. Мне надо было систематизировать всю полученную мной информацию.
Самым интересным, как мне тогда казалось, был вопрос финансов Нины Бретт.
Мое предположение, что Нина специально затронула в своей записке тему банковских счетов, чтобы Борис опустошил их, чтобы деньги не достались мошенникам, преступникам, с которыми она была каким-то образом связана (или все же похищена ими), не казалось мне таким уж и абсурдным. С другой стороны, я этим советом ставил самого Бориса в трудное положение - предполагалось, что все деньги, к которым у него был доступ, имелись в виду российские банки, он переведет на свои счета.
- Если Нину будут искать и заберутся в ее банк, то увидят, что я перекачал все ее деньги себе. И тогда меня арестуют, - сказал он и был прав.
Очень важным обстоятельством было и то, что с тех пор, как пропала Нина, ни один рубль не был снят с ее счета при помощи банкомата.
- Если бы она была с похитителями, то ее по-любому бы заставили снимать деньги до тех пор, пока это было возможно, - рассуждал Борис, цепляясь за последнюю надежду считать ее пусть влюбленной, но не выкраденной преступниками. - С другой стороны, почему же она сама-то не снимает? Судя по ее поведению в Лопухине, она запасалась едой и одеждой, как человек, попавший в трудное положение, без денег… Может, потеряла карточки? Скорее всего… А в банк пойти не может, потому что все паспорта оставила дома…
Я предложил перевести деньги на счет ее преподавателя Наталии Петровны Самсоновой, но Борис сразу же отмел эту тему. Не стоило пугать женщину, начнутся вопросы. К тому же в случае смерти Самсоновой (всякое может случиться) кто станет ее наследником, кому в конечном итоге перейдут деньги Нины? Связываться с чужими людьми - глупо, это правда.
- Борис, я все-таки считаю, что по возможности как можно больше средств вы должны перевести на свое имя. Так они хотя бы будут находиться в безопасности. А Нина… она скоро найдется…
И только после этого я предложил размягченному надеждой Борису свой дичайший и отчаянный план, направленный на то, чтобы, скрывая ее отсутствие, как можно дольше поддерживать среди окружения Нины миф о ее усиленной подготовке к гастролям, подготовке, требующей ее уединения, спокойствия. Что как будто бы она занимается где-то за городом, в снятой специально для этой цели даче. Не в Лопухине, где ее вряд ли оставили бы в покое ее друзья и знакомые, а совершенно в другом, тайном месте. И тогда, оценив мою идею, Борис признался мне в том, что он и сам сделал кое-что в этом же направлении - обманул следователя Китаева, занимающегося поиском пропавшего чиновника Кузнецова и разыскивающего Нину как свидетеля, сказав (точь-в-точь, действуя в соответствии с моим планом), что ее пока что не стоит тревожить, поскольку она репетирует…
Нина исчезла, мы не знали причину этого, но только ради нее, ради ее будущего, не теряя надежду на ее благоразумие, цепляясь за любую возможность как-то помочь ей, сохранить ей имя, пока еще не очерненное дурно пахнущими версиями зубастых и злых журналистов, мы решили ее воссоздать, придумать, нарисовать, слепить. Она должна быть где-то рядом при полном ее физическом отсутствии.
- Ваша домработница Лена? Она согласна? - Он не разозлился, чего я боялся больше всего, напротив, он ухватился и за эту возможность превратить мою домработницу и няню Лену в Нину Бретт.
- Мы оденем ее в наряды Нины, я попрошу своего профессионального фотографа заснять вас двоих, входящих, я не знаю, в ресторан или театр… Да мало ли какие сюжеты можно будет придумать, когда есть женщина, которую мы представим как Нину! - я входил во вкус. - Главное, чтобы не видно было ее лица… Сначала будет как бы акварель, понимаешь?
Я постоянно сбивался, обращаясь к Борису то на "вы", то на "ты".
- Какая еще акварель? - Борис смотрел на меня глазами больного пса. - Я не понимаю.
- Вы с ней будете то здесь, то там… Вроде она в Москве, посещает выставки, концерты… А потом нарисуем портрет маслом - у вас будет помолвка! И я закажу такой фотоколлаж с вашего праздника в Лопухине, что ты, Боря, и сам поверишь, что Нина здесь, с нами.
- Коллаж?
- Ну, фотомонтаж, понимаешь? Нарядная Нина со счастливым лицом, ты хохочущий, влюбленный, кругом цветы, краски осеннего сада в Лопухине, соответствующий интерьер… Толпа гостей смазана, растушевана…
- Вы на самом деле сможете все это сделать?
- Конечно!
- Хорошо. Что я должен сделать?
- Привезти одежду Нины. Лена должна ее примерить.
- Какую именно одежду?
- Ту, в какой Нина обычно появляется на публике. Мы все это дадим Лене, купим ей парик…
- Она что, похожа на Нину? - в голосе Бориса звучало сомнение. И это было понятно! Он видел Лену, она была полной противоположностью Нины.
- Мы всех обманем. Положитесь на меня. Зато после, когда Нина вернется, а она точно вернется, то ей будет легче возвращаться в свою же жизнь, понимаете? Она вернется плавно, постепенно…
- Конечно, понимаю. Прекрасная идея. Спасибо вам, Ефим, большое! Вы дали мне надежду!
Безумный, влюбленный Борис! Ему даже в голову не пришло засомневаться, высказать какие-то предположения, связанные с нашей авантюрой. Так, к примеру, сотни людей, знающие Нину, оборвут, что называется, телефон Борису, чтобы потребовать объяснения: какая помолвка, почему не знаем, где Нина? Но все это будет потом. Сейчас же просто потянем время, создадим иллюзию присутствия Нины в Москве ли, за городом. И тем самым, между прочим, возможно, сохраним контракты с оперными театрами мира. Не позволим испачкать ее репутацию.
В кабинет заглянула Лена.
- Пришел?
- Пришел.
Борис приехал с двумя чемоданами, набитыми роскошными нарядами Нины Бретт. Мы отнесли их в комнатку Лены - пусть посмотрит, подумает, примерит.
Я ждал, что Борис сразу же по возвращении ко мне начнет высказывать какие-то свои сомнения, но снова ошибся. Он так же, как и я, что называется, зубами ухватился за идею создания виртуальной Нины. Возможно, даже в таком виде "Нина", его возлюбленная, была необходима ему для поддержания сил. И конечно, он заразился от меня надеждой на ее скорое возвращение. Проглотил мою идею и сразу ожил.
- Борис, ты возвращайся домой, а мы тут сами… - сказал я исключительно из человеколюбия. Одно дело, когда Борис будет присутствовать при создании образа Нины, другое - когда увидит уже готовую работу, в парике, одетую… Мне хотелось увидеть его реакцию, когда где-то в толпе, на улице промелькнет сотворенная нами "Нина". Кажется, он все понял, а потому не обиделся и уехал.
Мы же с Леной принялись за работу. Сначала Лена демонстрировала мне платья и костюмы Нины, которые, к счастью, были ей почти впору. Оказалось, что Нина была не такая уж и хрупкая девушка, да и грудь у нее была пышная, судя по платьям.
- А вот обувь идеально сидит на ноге, - сказала Лена. Она была взбудоражена, увлечена, хотя, конечно, сильно волновалась. - Так все нормально, надо бы только парик подобрать, да очки… Темные очки. Вы позвоните и попросите его в следующий свой приезд привезти очки. Они скроют половину моего лица, а ему помогут увидеть во мне Лену.
К шести я поехал на Пушкинскую площадь. Германа Липкина я узнал сразу в целой толпе ожидающих - возле памятника Пушкину, где, думаю, все москвичи рано или поздно назначали встречи, как деловые, так и свидания. Герман был точной копией своего отца. И, судя по его молодому облику, он был поздним ребенком. Высокий, худой, с немного вытянутым лицом, толстыми губами. Лицо серьезное, взгляд встревоженный.
- Какой информацией вы хотите поделиться? - спросил он, и я заметил на его плече фотоаппарат. Журналист, да со своим фотоаппаратом - неплохо.
- Герман, нам надо поговорить… Разговор не на пять минут.
Я пригласил его в расположенный неподалеку ресторан "Урюк", сказал, что хочу угостить его ужином. Мой журналист и вовсе закрылся. В отличие от своих коллег, с которыми мне приходилось иметь дело, господин Липкин был не очень-то общительный, неразговорчивый и какой-то зажатый. Я предположил, что он был все-таки скорее фотографом, но, поскольку работал в паре с настоящими журналистами, то не мог не согласиться встретиться с человеком, посулившим интересный репортаж.
- Меня интересует ваш автомобиль, - я, видимо, очень сильно разочаровал его, поскольку, уже устроившись за столом, он успел сделать движение, чтобы встать. - Успокойтесь. Посидим, поговорим, поедим. Я очень голоден.
- Вы кто?
Подошел официант, я заказал на свое усмотрение селедку с картошкой, куриные котлеты с пюре. Герман заерзал на своем месте.
- Я частный детектив, моя фамилия Костров. Я выполняю самые разные поручения своих клиентов. В одной истории засветился ваш красный "Фольксваген", который вы подарили своему отцу.
Герман молча смотрел на меня, словно его мозг не мог вот так быстро переработать информацию, касающуюся его машины. Конечно, собираясь на встречу со мной, он меньше всего надеялся услышать о своем потрепанном "Фольксвагене". Мечтал заработать на какой-нибудь "горячей" информации, наверняка.
- Где ваша машина?
Так случилось, что в тот момент, когда Герман Липкин крепко задумался о своей машине, мне позвонили. Я попросил прощения, вышел из ресторана, улыбаясь при мысли, как, должно быть, струхнул сейчас мой фотограф, представив себе, что я сбежал, предоставив ему право самому заплатить за обед.
Но звонок был настолько важным, что я просто пулей вылетел из ресторана, чтобы без свидетелей поговорить с моим экспертом. То, что он мне рассказал, сильно расстроило меня. Дело Нины Бретт по неизвестной мне причине коснулось моего сердца, сделало меня на время расследования сентиментальным и чувствительным.
Выяснилось, что ДНК Нины полностью совпало с ДНК крови, которой были пропитаны простыни в кузнецовском доме. И все те отпечатки пальцев, которые еще не были идентифицированы официальными экспертами, были следами Нины Бретт. Значит, те пару дней, что ее не было, она провела в доме Кузнецова. И с ней случилось несчастье. Возможно, ее уже нет в живых. Или же она, ударив подсвечником Саду и убив ее, понимая, что ее карьере пришел конец, решила исчезнуть, сбежать. Вот почему ей было уже не до гастролей, ни до чего… Она спасала свою жизнь.
Я вернулся в ресторан, где Липкин с унылым видом ковырялся вилкой в своей тарелке. Увидев меня, он усмехнулся, но ничего не сказал о моем внезапном уходе.
- Так что там с вашей машиной? Где она? Надеюсь, в гараже?
- У меня нет гаража. И я вообще не понимаю, откуда вдруг такой интерес к этому ржавому корыту?
Корыто! Сейчас, когда я кое-что узнал, для меня эта красная машина была зацепкой к делу исчезновения Нины Бретт. Во-первых, именно на этой машине разъезжала, по мнению Китаева, Сада. Я же осторожно предположил, что за рулем могла находиться Нина Бретт. Причем после того, как убила Саду. И если мы найдем эту машину, то, возможно, выйдем на след Нины.
- Совершено убийство. Возможно, преступник скрылся на вашей машине. Во всяком случае, у нас есть доказательства этого - ваша машина засветилась на видеокамерах города. И хорошо, если за рулем были все-таки не вы, Герман.
- Какое еще убийство? - сиплым нервным шепотом сорвался Липкин. - Вы что, с ума сошли?! Мой отец давно уже не пользуется машиной, он плохо видит, да и вообще возраст. Вот я и подарил ее своему приятелю, тоже фотографу, Олегу Барвину. Но это было сто лет тому назад! Вот найдите его и спрашивайте, где машина и кто на ней катается!
- Вы можете сообщить мне его адрес, номер телефона, почту?
- Да, конечно! Это известный человек, талантливый фотограф и уж точно не замешан в убийстве. Конечно, мне не хотелось бы, чтобы вы сообщили ему о нашем разговоре, потому что жизнь большая, а Москва - маленький город, вы понимаете меня? Мы с ним стали сейчас редко встречаться, он очень занятой человек, но время от времени перезваниваемся, он подкидывает мне халтурки…
- Но если он такой уж известный, то зачем ему ваша машина?
- О, у него не одна машина, он вообще любит хорошие, дорогие машины, но на моей работает, когда нельзя светиться, понимаете?
Герман достал записную книжку и продиктовал всю нужную мне информацию, касающуюся Барвина. Вот и еще одна ниточка, подумал я с грустью, поскольку никак не мог прийти в себя после разговора с экспертом. Откуда кровь на простынях? Что сделали с Ниной? И где был все это время Кузнецов? Теперь-то, когда я точно знал, что присутствие в доме Нины предполагало и присутствие там самого хозяина, Кузнецова, все остальные версии причастности к преступлению мастеров-мошенников, распорядившихся чужой недвижимостью, были отметены.
Образовался весьма странный треугольник: Кузнецов - Нина - Сада. Что общего могло быть у Сады с Кузнецовым? Кто она и кто он?