Лежащий на полу бузотер плакал в объятиях Расти.
- Донни, Донни… - ворковала она, ласково гладя его по волосам. - Бедненький ты мой. - Донни пробормотал что-то неразборчивое. - Что? Что ты говоришь? Я не слышу.
- Ронни, - повторил он громче. - Меня зовут Ронни.
Эми Сью, худощавая брюнетка в блестящем мини-бикини синего цвета, щелкала кнопками на музыкальном автомате, выбирая песни. Малочисленность публики ее не смущала. Под звуки первой композиции она поднялась на сцену, и выступление началось.
- Вставай, Ронни. - Сидни легонько стукнул битой о подошву его ботинка. - Тебе пора.
- Да, идем, Ронни, - позвала Расти. - Посидим у меня в машине, пока твои друзья будут смотреть номер Эми Сью.
Она помогла ему встать, потом накинула халат Эми Сью, а сверху надела дубленку своего героя, который все всхлипывал и шатался. Казалось, он и не заметил, как его раздели, ошеломленный болью в ногах и неожиданным вниманием своей богини.
Когда они вышли, его приятели, пожав плечами, уселись досматривать шоу. В конце концов, у них еще оставался почти полный кувшин пива.
Сидни вернулся за стойку и поставил новое пиво для Чарли.
- Господи, - вздохнул бармен, - что-то будет дальше?
Каллиган, еще недавно полный энтузиазма, вдруг охладел к Эми Сью и решил поболтать с Чарли. Доковыляв до стойки, он с трудом взобрался на высокий стул и спросил:
- А ты, случайно, не собираешься сегодня в "Раму", Чарли?
Час назад у него не было таких планов, но теперь появились: он хотел изъять у Билла Джерарда фотографию, чтобы передать ее Ренате.
- Ну да, собираюсь. Тебя подвезти?
Голова Каллигана дернулась сверху вниз, как у деревянного болванчика.
- Конечно.
Чарли осушил свой бокал до пенистого дна и поднялся.
- Я еще вернусь, - сказал он бармену.
- Приводи друзей, - ответил Сидни, - а то сегодня выручки кот наплакал.
- Обязательно.
Эми Сью проводила их обиженным взглядом - они уходили, не дождавшись конца выступления. Впрочем, они о ней совершенно забыли.
Глава 3
- Этот парень меня все-таки помял, - говорил Каллиган, брызгая слюной на переднее стекло машины. Его левая рука, согнутая в локте, болталась из стороны в сторону, точно маятник, норовя задеть правую руку Чарли. - А руку мне еще в сорок третьем покалечили.
- На войне?
- Да на какой к черту войне? Я не воевал. На хоккее! Тогда каждый авиационный завод имел свою команду, и мы играли на коробке по воскресеньям. А в то время парни в тылу чувствовали себя неполноценными какими-то. Нам казалось, что все вокруг должны видеть в нас фриков, гомиков или трусов. И мы постоянно стремились доказать, что мы не хуже других. И потому больше дрались, чем играли в хоккей. Я думаю, зрители приходили, чтобы поглазеть на драку, а не на игру.
- Я помню, как отец брал меня раз или два на хоккей. Мне тогда было лет шесть-семь, в самом конце войны.
- Выходит, сэр, что первые увечья я получил довольно рано. Как-то раз один толстый сварщик припечатал меня к борту, сломав руку и бедро. Я, правда, успел его достать клюшкой - чуть глаз ему не выбил. - Старик мечтательно улыбнулся, смакуя приятные воспоминания.
С неба посыпался снежок. Темное шоссе освещали лишь редкие фонари. Попутных машин почти не было. Чарли знал, что в клубе сейчас пусто, и девочки станут ныть и жаловаться на недостаток посетителей, будто он нарочно устроил Рождество, чтобы досадить им.
Сидевший рядом Каллиган заунывно бубнил, описывая муки, которые выпали на долю его многострадального тела за годы пьянства: контузии, вывихи, переломы, ожоги третьей степени - и всякий раз, явно или косвенно, виноват был он сам. Словом, юный поклонник Расти был далеко не первым, кто не сдержался и полез в драку на Каллигана.
- Ты когда-нибудь был женат, Чарли?
- Что?
- Я говорю, ты был когда-нибудь женат?
- Да…
- Тогда ты меня поймешь. Бабы куда опаснее мужиков. Видишь вот это? - Каллиган указал кривой, узкий шрам у себя на лбу, рассекавший пополам левую бровь. - Еще чуть-чуть - и ходить мне без глаза.
- Жена постаралась?
- Спрашиваешь! Но я и сам был хорош.
- Может, ты ударил ее?
- Да я за всю жизнь ни одной бабы и пальцем не тронул! - возмутился тот. - Господи, за кого ты меня принимаешь?
- Ну, извини, - пожал плечами Чарли.
- Не бил я ее. Я просто бросил ее с двумя детьми-школьниками.
- Я и не знал, что у тебя есть дети.
- Есть. От нее двое, и еще одна дочка - твоя ровесница. Теперь они знать меня не хотят, потому что матери их против меня настроили.
- Жаль.
- А мне плевать. Не всем же быть хорошими отцами. - Помолчав, он спросил: - Ты не в курсе, Булочка сегодня выступает?
Когда они подъехали к клубу, Чарли рассеянно отметил, что неоновая реклама с фигурой танцовщицы снова нуждается в ремонте: высокие белые сапожки у девушки и две буквы в названии опять потемнели. На стоянке было только три машины.
- Похоже, шоу будет в твою честь, - сказал он Каллигану.
Снег пошел гуще.
В клубе одна из танцовщиц визгливо кричала, толкуя о чем-то бармену. Бармен посмотрел на вошедших, а она не обратила внимания.
- Я не собираюсь бесплатно пахать в Рождество! - Из одежды на ней были только стринги. - Какого черта я должна работать в праздники? Я могла бы сейчас встречать Рождество дома с детьми!
- Твой муж забрал детей, Фрэнси, - терпеливо отвечал бармен ласковым баритоном, - они уехали в Денвер.
- Да пошел ты к черту, Дэннис! И как тебе только не стыдно напоминать мне об этом? - Она села на стул и расплакалась.
- Брось, Фрэнси, не надо. Все не так уж плохо. Посмотри, Каллиган пришел.
Фрэнси подняла заплаканные глаза.
- Привет, Фрэнси. У тебя чудесная прическа, - сказал Каллиган, сияя от радости.
На Фрэнси был тот же парик, что и всегда, - черные кудри до середины спины. Чарли хоть и был знаком с ней десять лет, но понятия не имел, как выглядят ее натуральные волосы. Не исключено, что она вообще лысая.
Не удостаивая вниманием Каллигана, она напустилась на Чарли:
- Ты слышал, что я сказала Дэннису? Я не стану сегодня работать. С каких шишей я заплачу таксу в четвертак, если мне светит от силы десять баксов?
- Ты знаешь, Фрэнси, что я не жмот, - обиделся Каллиган.
- Ладно, двадцать. Все равно я попадаю на пять баксов. И я должна отдать Биллу Джерарду пять баксов, чтобы этот старый козел всю ночь дрочил на мой голый зад? Большое спасибо!
Чарли вздохнул. Знакомые речи, слышанные тысячу раз, - за шесть или семь лет от одной только Фрэнси раз сто.
- Фрэнси, ты не можешь работать, лишь когда тебе захочется. Ты должна выходить на работу в любое время - не важно, есть в клубе посетители или нет. Если ты хоть один раз без уважительной причины пропустишь свою смену, то лишишься места, понятно?
- Мне понятно, что сегодня Рождество, и никого нет, а я должна платить двадцать пять долларов за аренду сцены, танцуя для пустого зала!
- Но я-то здесь, - хриплым от похоти и обиды голосом возразил Каллиган.
- Давай, Фрэнси, станцуй для старика Каллигана, - прогудел из-за стойки Дэннис.
Она гневно обернулась:
- Я же тебе сказала: если он даст двадцать, то пять я остаюсь должна!
- Я согласен на двадцать пять, крошка, - заныл Каллиган.
- А работать я должна бесплатно?
Чарли поднял руку:
- Послушай меня, Фрэнси: если ты согласишься выступить, то арендная плата будет за счет заведения. В честь праздника.
От удивления Фрэнси не сразу нашлась с ответом. Дэннис, скептически подняв бровь, загремел посудой. А Каллиган схватил Фрэнси за руку и потащил к сцене. Она растерянно обернулась, не зная, как воспринимать этот жест щедрости.
- Спасибо, Чарли.
- С чего это ты вдруг проникся симпатией к трудовой женщине? - спросил Дэннис, ставя перед ним пиво.
Тем временем Фрэнси задвигалась на маленькой сцене под сладкую эстрадную песенку. Каллиган завороженно следил за ней.
- Кто еще здесь есть? - в ответ спросил Чарли, отхлебывая пива.
- Булочка. Она в офисе. Я обещал позвать ее, если кто-то появится.
- Она уже заплатила за аренду?
- Конечно.
- Дай-ка сюда деньги.
Прежде чем открыть кассу, Дэннис искоса взглянул на Чарли и поинтересовался:
- А с Виком вы это утрясете?
- Не беспокойся. Я сам заплачу, если что.
Дэннис подал ему две купюры по десять долларов и одну пятидолларовую.
- Я не о том, Чарли. Я о том, что ты создаешь прецедент.
- Сегодня Рождество, Дэннис. Христос родился. - Сказав так, Чарли отправился в офис с деньгами для Булочки.
Тем временем Фрэнси, успевшая сбросить трусы, так и этак изгибалась на сцене, пытаясь выхватить пять долларов из протянутой дрожащей руки Каллигана.
Булочка, в блестящем золотом бикини, сидела за столом Чарли и читала книгу - дешевое бульварное издание биографии Ганди. Стул под ней подпрыгивал в такт музыке, доносившейся из зала. Когда вошел Чарли, она едва удостоила его взглядом.
- Музыка значит, что у нас клиенты. Так, что ли?
- Только Каллиган. Вот, возьми. - Чарли протянул ей деньги.
- А это что за хрень? Праздничный бонус?
- Это твоя арендная плата. Сегодня за счет заведения.
Булочка недоверчиво поглядела на двадцать пять долларов у себя в руках, затем пожала плечами и сунула деньги в сумочку.
- Спасибо. Лишний четвертак никогда не помешает. Между прочим, сегодня я видела детишек Дезире, - хмуро прибавила она.
- Где? - тихо спросил Чарли.
- В доме ее сестры. Я им подарки отнесла.
- Дети в порядке?
- О чем ты, Чарли? А сестре, похоже, нет никакого дела до Дезире. Уехала, мол, ну и скатертью дорожка.
Чарли тоже не хотелось думать о Дезире.
- В конце концов, она объявится.
- О да, это несомненно - как и то, что Санта сегодня ночью спустится в камин по трубе.
Чарли кашлянул, прочищая вдруг запершившее горло. Отводить взгляд от сейфа становилось все труднее.
- Иди-ка ты в бар и скажи Дэннису, чтобы выдал тебе пива бесплатно.
- Бесплатно? - переспросила Булочка.
- Ну да. Я буду через минутку.
Она закрыла книжку и встала.
- Какой-то ты странный сегодня, Чарли.
Она вышла, и вскоре из-за двери долетел ее радостный вопль: "Каллиган!"
Набрав секретный код, Чарли открыл сейф и вынул небольшой коричневый конверт. В конверте лежала узкая полоска черно-белой негативной фотопленки 35 мм. Он поднес негатив к свету, дабы убедиться, что это та самая пленка. Первые три кадра с вечеринки не представляли для него никакого интереса. Зато четвертый оказался подлинной жемчужиной: на нем был запечатлен пьяный член городского совета, совершающий акт содомии с Булочкой, которая равнодушно глядела прямо в объектив.
Чарли было немного совестно отдавать негатив Ренате, поскольку член совета был его однокашником по юридическому факультету и некогда их считали друзьями. Но рано или поздно Билл Джерард все равно дал бы ход этой фотографии. С этой мыслью Чарли вытащил флягу и отхлебнул виски. А надо ли рассказывать Вику? Нет, не стоит. Ведь к моменту их встречи пленка будет уже у Ренаты.
Глава 4
Когда Чарли вышел из офиса, его мутило, чесались глаза и в забитом носу щипало. Он толкнул дверь мужского туалета, встал у единственного писсуара, расстегнул ширинку и обильно помочился. В прошлом они с Виком хотели установить здесь несколько писсуаров и вторую кабинку, но пожалели денег. Дэннис тоже был против. Он сказал, что наличие второй кабинки будет потворствовать естественным наклонностям некоторых клиентов, которые станут запираться там и мастурбировать, зная, что те, кому необходимо справить нужду, могут воспользоваться соседней кабинкой.
"А ведь я тут в последний раз", - подумал Чарли, когда его взгляд упал на автомат с презервативами, висевший на стене над раковиной. Женщина из комиксов в платье кислотного цвета предлагала латексные изделия по пятьдесят центов штука, удобные, надежные, ребристые для повышения удовольствия партнерши. Чарли встряхнулся и вымыл руки.
Очень маленький персонаж в лазурном крапчатом костюме и с прической каре присоединился к Каллигану у алтаря Фрэнси. Булочка сидела за стойкой и читала свою книжку. Дэннис, облокотясь на полку с бутылками, листал помятый порнографический журнал, найденный им накануне в кабинке мужского туалета. Журнал он держал кончиками пальцев, точно дохлую крысу, из страха заразиться чем-нибудь или испачкаться. Чарли влез на стул рядом с Булочкой и спросил, указывая на книгу:
- Что там новенького у старика Махатмы?
- Он умер, - ответила Булочка, не поднимая головы. Перед ней стояла полупустая бутылка пива.
- Я запишу ее пиво в твой счет, - сказал Дэннис, ставя бутылку для Чарли.
В ответ Булочка возмутилась:
- Я же тебе говорила. Он сказал, что это бесплатно!
- Да слышал я. Чарли…
- Да, сегодня бесплатно. Могу я раз в сто лет побаловать танцовщиц в собственном заведении? - Чарли огляделся, чувствуя жаркую злость. Нужно выйти на воздух - охладиться, проветриться и возвращаться в "Сладкую клетку".
- Ладно, Чарли. Ты здесь босс. Однако мне не хотелось бы, чтобы Вик узнал об этом.
- Если ты не проболтаешься, он и не узнает.
- А кстати - почему он сегодня не приехал? - поинтересовалась Булочка.
- Решил взять отгул в честь Рождества, - ответил Чарли, отмечая, что язык начинает заплетаться - верный знак того, что пора на выход.
- Зачем ему отгул на Рождество? Он живет один. Ни Бонни, ни детей давно не навещает. У него и друзей-то нет, только вы двое.
- Думаю, он улетел в Цинциннати навестить мать, - соврал Чарли. Вместо "Цинциннати" у него вышло "цнати". Все, надо срочно отсюда сваливать.
- Ерунда, - возразил Дэннис. - Я видел его сегодня днем. Он приезжал с какими-то бумагами.
Дверь открылась, и вошли прежние студенты, за исключением драчуна Ронни. Увидев Каллигана, который глазел, открыв рот, на вращающийся передок Фрэнси, они нерешительно остановились. Тогда Булочка встала и направилась к вошедшим.
- Убавь отопление, Дэннис, - попросил Чарли, все больше страдая от жары.
- Как же! Наши голые сотрудницы это оценят.
- Ну что ж, - Чарли поднялся и допил пиво, - тогда я пошел.
Он направился к двери, мимо Каллигана. Ничего, кто-нибудь другой подбросит его до дома.
В дверях он на минуту задержался, чтобы ощутить, как ледяной ветер пробирается под пальто, швыряет в лицо колючие снежинки.
- Ты озверел, что ли, Чарли! - пронзительно взвизгнула Булочка. - Закрой дверь! Я голая!
Обернувшись, он увидел, что она и впрямь уже совершенно голая стоит на сцене, а трое студентов покорно расселись за ближайшим столом.
- Эй, ребятки, не скупитесь, Булочка заводит что надо! - было последнее, что успел услышать Чарли, закрывая дверь. Каллиган, разумеется, не узнал их.
* * *
Надо бы поесть, думал Чарли, пока его "линкольн" плавно двигался к югу, обратно в город. Шел густой мокрый снег. Половина местных идиотов не в состоянии управлять машиной во время снегопада. Чарли нежно прижал педаль тормоза, отпустил, снова прижал, чувствуя, как машина каждый раз подскакивает, когда он убирает ногу, затем закрыл глаза, а "линкольн" совершил полный оборот на триста шестьдесят градусов и будто по волшебству вернулся в начальное положение.
Почувствовав, что машина вновь ему послушна, он включил радио - на коротких волнах собачий хор исполнял Jingle Bells. Настроение было отличное.
Менее чем через полмили начался город. Почти сразу Чарли заметил у дороги тусклый оранжево-коричневый знак "Хардиз". На стоянке было пусто. Выйдя из машины, он с силой толкнул входную дверь и немедленно должен был обеими руками вцепиться в ручку двери, чтобы не упасть на скользкий бетон. Под стеклом висело отпечатанное на машинке объявление:
"Дорогие друзья!
24 декабря мы работаем до пяти часов вечера.
На Рождество наш ресторан будет закрыт, дабы наши служащие могли провести праздник с семьей".
- А какого черта у вас тогда свет горит? - заорал Чарли и пнул дверь ногой. Зал ресторана и впрямь был ярко освещен. Чувствуя горячее желание швырнуть камень в зеркальное стекло, Чарли резко повернулся, ноги разъехались на обледенелых ступенях, и он со всего маху приложился копчиком к промерзшей дороге.
В первое мгновение он даже растерялся. Он сидел на земле с занемевшим от холода и удара задом и ведром холодных соплей вместо головы, напрасно пытаясь сдержать слезы унижения и ярости. На стоянку свернул зеленый японский седан и остановился в десяти футах от Чарли. Чернокожий парень лет пятнадцати опустил стекло.
- Эй, что с вами?! - крикнул он.
- Ничего. Я просто поскользнулся, - нехотя ответил Чарли.
- Поехали, - торопил водитель, - он в порядке.
- Вам точно не нужна помощь?
- Точно, черт подери. - Чарли уже зашевелился, соображая, как ловчее встать на ноги.
- С Рождеством! - Парень поднял стекло. Машина запыхтела, развернулась и исчезла среди метели.
Чарли похромал к своему "линкольну". Где же поесть в Рождество, если даже супермаркеты не работают?
Проезжая по опустевшей главной улице, он снова слушал полицейское радио. На этот раз диктор передавал подробности драки в таверне. Наконец, в одном заведении у дороги он заметил свет. Это был ресторан "Медная свеча".
Чарли пересек свободную соседнюю полосу и подъехал прямо под окно. Сквозь ветки сосны, росшей у окна, он видел, что официантка несет заказ к многолюдному праздничному столу. Он помедлил, думая, не отогнать ли машину на стоянку поблизости, но потом решил, что не стоит беспокоиться. Он просто умирал с голоду. Да и на стоянке, казалось, нет мест.
В желтоватом свете фойе, обшитого дубовыми панелями, зеленели сосновые гирлянды, рдели бархатные ленты, тускло поблескивали колокольчики и ангелы из золотой фольги. Музыка, смех и веселые крики доносились сюда из большого зала и бара. Все это напоминало скорее Новый год, а не Рождество. А вдруг и правда? От этой мысли Чарли похолодел. Нет, пробудь он в городе неделей дольше, все было бы кончено. Это было бы ужасно, непоправимо.
- Привет, Чарли. С Рождеством! - сказала распорядительница, пухлая миловидная брюнетка. Чарли все забывал ее имя. Что-то на "К": Кристина, Кэтлин, Кассандра? - Ты в бар?
Он по привычке собрался ответить "да", но вовремя вспомнил, что нужно поесть.
- А кухня еще работает?
- Конечно. Вот, пожалуйста. - Она протянула ему меню. - Для тебя есть свободный столик у окна.
- Отлично.
Чарли прошел через малый обеденный зал к окну, где ждал обещанный столик с хвойным букетом и длинной горящей свечой посередине. Он сел, огляделся в поисках знакомых и, поскольку знакомых не было, уставился в окно, забыв о меню.