В город въехал уже в сумерках.
За то время, что прошло с моего последнего визита, здесь все очень изменилось, и я с трудом вспомнил дорогу к Лениному дому.
Впрочем, самого дома как бы и не было: довольно обширная территория была обнесена высоким железобетонным забором, и за ним просматривались крыши каких-то складов арочного типа.
Я остановил машину и вышел. Да нет, место было то самое: я узнал мост через речушку, мы еще вечером гуляли здесь с парнями.
Я покрутил головой.
Со стороны донесся колокольный звон, и я порадовался: точно, тогда я тоже его слышал.
Ворота, ведущие на огороженную территорию, были плотно закрыты. Из-за забора доносился басовитый лай, наводивший на мысль о крупных собаках, который отбил у меня всяческое желание заглядывать через забор.
Прямо напротив ворот, на другой стороне улицы, располагалась небольшая заправка и автосервис. Двери помещения были широко распахнуты, оттуда доносились голоса и громкая музыка.
Я заглянул внутрь.
Молодой паренек возился возле какого-то станка. Рядом на яме стояла машина с открытым капотом.
- Не помешаю? - осведомился я.
Он кивнул, сделал музыку потише.
- Если насчет вашей машины, - он кивнул в сторону джипа, - то на выезде из города есть специализированный центр, вам лучше туда.
- Нет, машина в порядке. Человека я одного ищу. Когда-то она жила здесь, напротив. А сейчас смотрю - склады какие-то.
Он сощурился:
- Это когда ж это было-то?! Я живу тут неподалеку, и даже не помню, чтоб люди жили. Здесь всегда какая-то строительная организация размещалась. Нет, офис-то у них в центре, а здесь промбаза.
Я мрачно подумал, что и в самом деле, лет прошло немало.
Хотел уже уйти, но тут в мастерскую вошел немолодой мужчина.
Парень поздоровался с ним, кивнул в мою сторону:
- Вот, Андреич, человек уверяет, что раньше тут, напротив нас, люди жили. Ищет кого-то, может, ты вспомнишь?
Мужчина повернулся ко мне:
- Я ищу Лену Городецкую. Девичья фамилия у нее Каратаева, зовут Елена Алексеевна, лет тридцати шести…
Мужчина и парень переглянулись, и парень сказал:
- Здрасьте! С этого и надо было начинать…Конечно, все в городе знают, где они живут. Вам надо выехать на объездную, там указатель будет, метров через пятьсот, на Прохорово. В поселок не въезжайте, увидите там широкую бетонированную автодорогу и шлагбаум.
Пожилой кивнул:
- Только так просто вас туда не пустят. Люди там живут непростые, так что и не знаю…
- Давно они отсюда уехали? - спросил я у него.
Он словоохотливо сказал:
- Давненько. Лет восемь, как отец их, Алексей Ильич, уехал на свою родину. Тогда же Александр, брат Лены, дом за городом отстроил, а здесь базу свою разместил.
- Я смотрю, вы их хорошо знаете.
- Еще бы! Они и росли-то у меня на глазах. Хорошие дети у Алексея Ильича, ничего не скажу.
Паренек ухмыльнулся:
- Кто ж их не знает? Сам Каратаев мэром у нас был.
- Почему был?.. Сняли, что ли?
Пожилой недовольно и строго глянул на паренька, и тот мигнул.
- Убили его. Вот уж год, как похоронили. Хороший был мужик, правильный. Многие его добрым словом поминают.
- А промбаза теперь чья?
- Сейчас здесь вдова его хозяйствует. И ничего, управляется. Народ, что работает у них, не разбегается, за работу держится. А Лена с мужем отцовское дело продолжают, большегрузы у них, и техника всякая. У меня тут кум в охране, если хочешь, я попробую тебе узнать какой номерок, чтоб зря не ездить. Ленкиного, у него, понятное дело, не будет, а вот диспетчера ихнего телефон он знать должен. Те им часто краны и технику всякую дают.
Я свернул на бетонку и притормозил у шлагбаума.
Парень в форме военизированной охраны проверил мои документы, и лихо козырнул:
- Проезжайте. Полина Витальевна звонила, просила пропустить вас.
Он объяснил, куда ехать, и уже через пару минут я притормозил у кованых ворот.
По дорожке от дома ко мне шла молодая женщина в темном платье.
Мы поздоровались, я представился.
Она протянула мне узкую прохладную ладонь:
- Полина. Лена звонила мне. Давайте вашу машину поставим в гараж, и я накормлю вас ужином.
Она терпеливо дождалась меня, и пошла вперед, показывая дорогу.
- Лена сказала, что завтра постарается вернуться пораньше. Они с Ильей поехали отвезти отца и внуков. Это не очень далеко, но Алексей Ильич уже немолод, и неважно себя чувствует. В общем, Лена решила, что будет лучше, если они с Ильей отвезут их на своей машине. Конечно, если бы она знала, что вы приедете…
Я прервал ее:
- Ничего страшного! Я не тороплюсь. И я так рад, что нашел ее. Ленка и Илья никогда не приезжают на встречи выпускников, и мы все их давно потеряли. Так что я даже рад оказии, благодаря которой я оказался здесь.
Полина полуобернулась и спросила:
- Вы ведь учились и с ее мужем, Ильей?
Я кивнул.
- Конечно, - и дипломатично добавил:- только он был в параллельной группе, и мы не слишком дружили.
Полина рассеянно кивнула.
Она устроила меня в гостевой спальне на втором этаже, вынула из шкафа свежие полотенца:
- Можете принять душ. Я займусь ужином, но это совсем недолго. Как освободитесь, спускайтесь.
Я выложил немногочисленные вещи в шкаф, забрал дорожный несессер и с наслаждением принял душ и побрился. Конечно, сейчас в машинах кондиционеры и все такое, но все равно, дорога есть дорога.
Я спустился вниз с мокрыми после душа волосами.
Полина накрыла стол на веранде. Из леса дул прохладный ветерок, и я с удовольствием устроился в плетеном кресле, ожидая хозяйку.
Видимо, она тоже была в душе, потому что спустилась босиком, в домашних светло-голубых джинсах и плотной маечке, которая ей шла необыкновенно. Я внимательно присмотрелся к девушке, и подумал, что она гораздо моложе, чем показалась мне вначале: лет 25–26, не больше.
Из кухни пахнуло чем-то вкусным, и я вспомнил, что сегодня не обедал, так что ужин, пусть даже и такой поздний, оказался кстати.
Полина принесла мне огромную тарелку с отбивной, картофелем-фри и зеленым салатом, сыр, свежие овощи, замечательно вкусный салат из зеленой фасоли и салатницу с непонятной красно-зеленой массой.
Я неуверенно подцепил вилкой смесь, попробовал и в изумлении поднял на нее глаза:
- М-м-м! И что это такое?
- Песто, - и пояснила: - баклажаны и помидоры пекут на костре, а потом все взбивается в блендере с зеленью и пряностями. Это очень вкусно!
Я покивал с набитым ртом.
В отличие от меня, Полина ела мало, в основном, она следила за тем, чтобы моя тарелка не пустовала. Она лениво ковыряла вилкой в салате, подозреваю, что, как вежливый человек, просто пыталась составить мне компанию.
Я присмотрелся к ее лицу, и мне показалось, что она очень устала.
Я с пониманием спросил:
- Что, сегодня выдался трудный день?
Она сглотнула и с трудом сказала:
- Не трудный. Просто плохой. Год назад погиб мой муж…
Я кивнул:
- Извините…
- Ничего, я уже вполне могу об этом разговаривать. Сегодня с утра был митинг, посвященный его памяти, потом отмечали годовщину в ресторане, потом я провожала Сашиного сослуживца с семьей, они гостили у нас последнюю неделю, потом собирала в дорогу детей…
- Детей?
Она кивнула:
- У нас двое, Тимка и Леша. Они близнецы, так что шкодят всегда хором. Им по три года, самый забавный возраст… Дед обожает внуков, и я отпустила их погостить. Там воздух замечательный, и река рядом. Прошлым летом они приехали, черные, как два негритенка. Сама-то я прошлое лето помню плохо, как-то так все неожиданно произошло… Толком и помню все только с того момента, как Алексей Ильич привез мальчишек, а до этого - как провал.
Она поднялась:
- Кофе?
Я кивнул, и Полина спросила из кухни:
- Вы любите натуральный?
Я отрицательно покачал головой:
- Вообще-то, предпочитаю растворимый, с молоком и сахаром. А еще лучше, со сгущенкой.
В кухне что-то зазвенело и покатилось.
Я поднялся и заглянул: Полина собирала с пола осколки чашки.
- На счастье, - резюмировал я.
Она промолчала, выбросила осколки в ведро.
Принесла мне кофе, именно так, как я люблю, в большой расписной чашке с толстыми краями. Отогнув крышечку банки, спросила со странными интонациями:
- Четыре ложки?
Я удивился:
- Нет, зачем так много? Вполне достаточно пары.
Полина задумчиво размешивала молоко в чашке, и я заметил, что она прикусила губу. Поставив чашку передо мной, она устроилась напротив, с крохотной чашечкой натурального кофе.
Я извиняющимся голосом произнес:
- Это я в армии приучился пить такой кофе. Очень сытно, и согревает сразу.
Она слабо удивилась:
- Вы служили?
- Ну, если это можно так назвать. Я попал после института офицером на два года. Сам я из Перми, и так совпало, что и служить пришлось в Перми, места там красивейшие. Родители мои до сих пор там живут, я к ним часто наезжаю. У нас в Москве последние зимы уж и вовсе малоснежные, а там - как положено. Так вот намерзнешься при минус сорока, да с ветерком - обхватишь пальцами горячую кружку, вдохнешь пар, а сладкий кофе прямо горячим клубком все в тебе так и растапливает…
Она засмеялась:
- Вы так здорово рассказываете! Действительно, я тоже заметила, что снега с каждым годом все меньше. Без него зимой скучно.
Мы еще поговорили, потом я отошел с сигаретой к перилам, а Полина собрала посуду на поднос. Еще некоторое время я наблюдал за девушкой сквозь окно кухни, и мне все больше нравилось на нее смотреть…
Постель оказалась удобной, подушка пахла свежим бельем, в общем, уснул я, едва коснулся ее головой.
Проснулся, как от толчка. Прислушался, но за окном было по-прежнему тихо, только где-то вдали лягушки давали концерт. По случаю летней жары я оставил на ночь открытой дверь, которая выходила на широкую веранду.
Я уже почти уснул, когда внезапно снова услышал посторонний звук, от которого, видимо, проснулся несколькими минутами раньше.
Я поднялся, натянул джинсы и вышел на веранду. Здесь уже четко услышал влажные всхлипы и нерешительно подошел к приоткрытой двери.
Полина лежала, уткнувшись лицом в подушку. Я присел возле нее и погладил щеку тыльной стороной руки.
Она замолчала, но не отстранилась, а потом… Потом она прижала мою руку к своему лицу, и прерывисто задышала, и как-то так вышло, что я уже целовал ее влажный полуоткрытый рот, и гладкую горячую кожу, и она, задыхаясь, нетерпеливо отвечала мне. Кажется, мы не сказали друг другу и слова…
Я лежал рядом с Полиной, испытывая сильное желание закурить, но не желая отправляться на поиски сигарет. После того, как я отпустил ее, она не издала ни звука. Я приподнялся на локте, и погладил ее волосы.
Не открывая глаз, она хрипло пробормотала:
- Если хочешь - можешь закурить. Я - в душ.
Полина уселась в постели, спустив ноги на ковер. Потерла лицо руками и провела по волосам. Длинная прядь упала ей на лицо, и она нетерпеливо заправила ее за ухо.
Что-то было в ее голосе, отчего я перехватил ее за руку и попытался притянуть к себе.
Она недоуменно глянула на меня и строго сказала:
- Зачем это? Оставь.
В душе она была минут сорок.
Я не удержался и заглянул, все ли с ней в порядке. В кабинке ровно шумела вода, а Полина, не шевелясь, стояла под струями душа, подняв вверх лицо с закрытыми глазами.
Я тихо вернулся в комнату, натянул джинсы и вышел на веранду.
Устроившись в кресле, закурил.
Через некоторое время услышал, как она вышла из душа и прошлепала мокрыми ногами по лестнице вниз. Чем-то звякнула, зашумела вода, и я понял, что она варит кофе.
Я спустился:
- Не спится?
Она мотнула головой, подошла с чашечкой к перилам и хмуро уставилась куда-то.
- Я вообще плохо сплю. Иногда засыпаю только под утро.
Я подошел ближе, но почувствовал, как она сжалась, и уселся на перила спиной к ней, чтобы не видеть ее лица.
Решившись, спросил:
- Полина, я чем-то расстроил тебя?
- Нет. - Она решительно повернулась ко мне: - Мы не должны были этого делать.
Я сердито сказал:
- Если люди стали почему-то дороги друг другу, если они смогли стать ближе - разве это плохо?
Она внимательно рассмотрела гущу на дне чашечки, подняла на меня тяжелый взгляд:
- Спать с кем-то в одной постели - это не значит стать ближе.
Сейчас она совсем не была похожа на себя вчерашнюю, и я вздохнул:
- Извини, но мне не хочется беседовать с тобой в подобном тоне. Если не возражаешь - я пойду спать дальше.
Она по-прежнему смотрела на дно чашки.
Когда я уже поднялся по лестнице наполовину, неожиданно позвала:
- Алексей! Спасибо тебе за то, что не сердишься, и не упрекаешь меня, что я сама на тебя набросилась, а теперь хамлю. Прости. - Она горько улыбнулась: - Если честно, сама не знаю, что на меня нашло.
Я сдержанно попрощался:
- Спокойной ночи.
У себя в спальне я проворочался без сна часа два.
Девчонка, да что она себе позволяет!.. Завтра же уеду отсюда. Да, точно, вот увижу Ленку, поговорю с ней, и уеду. Мне тридцать шесть лет, я - успешный состоявшийся мужик, и я не могу позволить девице с настроением, сменяющимся, как погода весной, манипулировать собой.
Да, сама набросилась. А как еще прикажете это называть?! Я и в мыслях не держал ничего подобного, когда подошел к дверям ее спальни. Просто все случилось так внезапно, скоростью и силой чувств напоминая лесной пожар, который я когда-то видел…
Неожиданно вспомнилась гладкость ее кожи под руками, и то, как она запрокидывала голову, и уж вовсе нестерпимо захотелось прижаться к ней сзади, обхватить руками и уткнуться носом в волосы.
Я не слишком люблю делить с кем-то свою постель. Во-первых, женщины по утрам выглядят несколько иначе, чем вечером, во-вторых, утром с ними надо о чем-то разговаривать, чтобы не казаться хамом, а в-третьих, я просто всегда любил спать один. Поэтому с девушками, как правило, встречался на нейтральной территории, благо это сейчас так просто. Кроме того, предполагало известную свободу маневра: со своими подругами я всегда встречался, когда мне было удобно.
Впрочем, люди меняются. Может, пришло мое время жениться, на радость мамочке, которая давно уже ждет этого события.
Я хмыкнул: так вообще неизвестно до чего додуматься можно. Велика беда: осчастливленная девица восторгов не выразила. Подумаешь…
Впрочем, все равно было обидно, пусть не восторгов, но человеческого отношения и тепла хотелось…
Утром я поднялся поздно, с тяжелой головой.
Внизу меня встретила чистая, умытая и гладко причесанная Полина.
Она отставила кофейную чашечку и вежливо улыбнулась:
- Доброе утро. Присаживайтесь к столу, сейчас принесу ваш кофе. Я заглянула к вам, но вы так крепко спали…
Ага, мы теперь снова на "вы". Ладно, пусть так.
Завтрак прошел в молчании.
По случаю выходного дня Полина осталась дома, и я слышал ее шаги, она занималась домашними делами, кажется, что-то готовила.
На меня она совершенно не обращала внимания, а если и обращалась ко мне, то только исключительно как радушная хозяйка, принимающая малознакомого, но важного гостя.
Я злился на себя, на нее и чувствовал себя полным идиотом.
Не знаю, как долго все это продолжалось бы, но от ворот раздался сигнал, я спустился вниз, и через полминуты на меня налетела Лена. Неожиданно она бросилась мне на шею, и я понял, что она плачет, только когда мне удалось отстранить ее.
- Ленка, ну, ты даешь! Ревешь-то чего?
Утирая слезы загорелой ладошкой, она пробормотала:
- Лешик, ты даже не знаешь, как я рада твоему приезду! Я и Илью подняла пораньше, так хотела быстрее тебя увидеть.
Я про себя подивился такой силе дружеских чувств, а вслух сказал:
- То-то вижу, как ты скучала. Чего на встречи не приезжала ни разу? Весной, между прочим, пятнадцать лет отметили, с окончания института. Все наши приезжали, Боря и Вовчик Скоморохов даже из Америки подъехали, и Игорь Астраханцев на два дня из Австралии прилетел, вот только тебя и не было. И, главное, никто не знал, куда ты делась.
Лена вздохнула:
- Да не хотела я приезжать. Нет, вовсе не потому, что не скучала. Просто… Понимаешь, вы все стали успешными людьми, у всех семьи, дети, а я… Детей нет, с семьей тоже не все ладно. Сижу дома, поправилась ужасно, в зеркало на себя смотреть неохота.
В институте она была довольно крупной угловатой девушкой, и всегда стеснялась своего роста. На мой взгляд, она за эти годы только похорошела. Все углы ушли, Ленка была вся ладная и гладкая, и я с удовольствием ее рассмотрел.
Засмеялся:
- Каратаева, не прибедняйся. Ты и раньше хорошенькой была, а теперь - просто королева. А вот то, что дома сидишь - плохо, я ведь помню, какая ты умница, сам у тебя курсовой по деталям машин беззастенчиво передрал.
Сразу проглянула прежняя Ленка. Она захохотала и припомнила, как я на третьем курсе влюбился в дочку нашего нового декана, а она оказалась ему не дочкой, а женой! И как меня все прятали от декана, чтоб я ему на глаза не попадался.
Появившийся Илья пожал мне руку и довольно кисло улыбнулся.
Лена помогла Полине накрыть на стол, и мы выпили за встречу. Не уверен, но мне показалось, что Илья заметил холодность Полины в обращении со мной, и неожиданно расслабился. Он шутил, довольно много пил за столом, чего я за ним раньше не помнил, и даже рассказал пару институтских историй.
Мне показалось, что Ленка изменилась по отношению к Илье. Раньше она смотрела на него с немым обожанием, и смеялась всем его шуткам, а сейчас… Мне даже пару раз показалось, что она поморщилась. Впрочем, вполне возможно, что за прошедшие годы она лучше его узнала, и поняла, что парень он пустой.
После обеда Лена объявила всем, что институтские воспоминания никому не интересны, кроме самих сокурсников, и под этим предлогом утащила меня в кабинет.
Комната была обставлена тяжеловесной темной мебелью, вдоль стен стояли шкафы, набитые книгами. Правда, компьютер на столе был вполне современным, но куда ж без него. Я подивился про себя: неужто Илья здесь работает с документами?.. Насколько я его помнил, учился он посредственно, и слабо верилось, что в комнате без телевизора он мог провести больше пяти минут.
С овального портрета над кожаным диваном внимательно и чуть хмуро смотрел светловолосый мужчина. Учитывая внешнее сходство с Леной, я предположил, что это и есть ее старший брат. Кабинет, видимо, когда-то принадлежал ему.
Лена вошла в кабинет с небольшим хрустальным ведерком для льда в руках.
Она плотно закрыла за собой дверь, отрезав звуки спортивной передачи, которую смотрел Илья, подошла к столику, налила в два стакана виски и спросила меня:
- Тебе со льдом?
Я кивнул.
К моему изумлению, Ленка хватила полстакана неразбавленного виски, задышала и поднесла ладошку к губам.