- "Пойти"! "Купить"! - казалось, развеселилась собеседница. - Номера-то все небось переписаны! - Она опять подмигнула и встала, снова применяя силу к поручню.
- Что? О чем вы? - переспросил Алексеев, но тут же замер, обратив внимание на одну из рук Марии Даниловны. Вместо привычной кисти она умело действовала крюком, торчащим прямо из рукава и вполне заменяющим пальцы…
- Что это? - расширив глаза, тихо спросил он. - Я никогда раньше не замечал…
- Это? - не поняла вначале собеседница. - Ах это! - Она взмахнула сверкнувшим крюком. - Да пустяки, дело житейское!
- Что вы такое говорите? Как же пустяки?
- Да ну, бросьте вы! Мы же взрослые люди!
- Да откуда? Когда? Как? - недоумевал опер.
- Вот привязались! - кокетливо погрозив необычным завершением руки, женщина широко улыбнулась: - Эх… Придется вам все рассказать…
- Да уж! - обрадовался Алексеев. - ' Слушаю вас!
- Мне… руку… - понизив голос до свистящего шепота и беспрестанно оглядываясь, таинственно сообщила Мария Даниловна, - откусил… в неравной схватке… Чуть было сама не погибла… Да удалось отделаться… Швырнула в него… А он и проглотил… Кстати, - уже громко и весело добавила она, - вы не знаете, который сейчас час?
- Не знаю, - пожал плечами Петруха, не много понявший в странном признании.
- А напрасно! Может, вы на работу опаздываете? - она подняла одну бровь.
"Вот чудеса! - изумился в глубине души Алексеев. - Уж что-что, а это-то - одна бровь! - у нее никогда не получалось! Всегда обе вверх ползли! Ну нет, что-то тут не то! Во что угодно поверю, но чтоб она так лихо одну бровь заламывала?! Нет! Это не она!"
- А я бы, на вашем, конечно, месте, - продолжала ехидно говорить пенсионерка Сухова, - все же поинтересовалась! Как бы не опоздать!
- А где же? - оглянулся Алексеев. - У меня часов нет, станций тоже, похоже на то, не предвидится…
- А вы туда, туда загляните! - подсказала Мария Даниловна, кивая в сторону кабины машиниста. - Только - тсс! - Она прижала палец к губам, затем, отвернувшись, принялась за работу.
"Хм… Странно…" - покачал головой Алексеев и неуверенно направился вперед. По мере приближения слышалось все более громкое тиканье. "Ага! - обрадовался он. - Не знаю, как насчет машиниста, а часы-то там точно есть!" Он распахнул на себя дверь…
…Огромный крокодил, развернувшись, смотрел прямо ему в глаза и плакал. Петруха вздрогнул и попятился назад. Крокодил, промокнув слезы рукавом плаща, валяющегося возле кресла, зевнул, обнажив два ряда неопрятных, казалось прокуренных, желтых зубов… Тиканье стало еще более громким, совсем невыносимым… Ровные удары звучали как набат… Превозмогая отвращение, Алексеев привстал на цыпочки и заглянул в пасть, держась при этом все же на безопасном расстоянии.
Застрявший в горле крокодила большой круглый будильник вдруг резко и громко зазвонил… Алексеев вздрогнул вновь - крокодил, захлопнув рот, уже встал и надвигался на опера, возвышаясь огромной махиной своего тела… Петруха хотел было бежать, осознав, что ничего иного ему и не остается, но с противоположной стороны к нему двигалась Сухова, угрожающе размахивая обеими выломанными металлическими палками…
- Нужно всегда быть в хорошей форме! - качая головой, злобно усмехнулась Мария Даниловна. - Вот вы, Петечка, разве в хорошей форме?
Алексеев задумался и в недоумении окинул себя взглядом. Обнаружил он удивительные вещи: мало того, что был он в штатском, это было бы еще полбеды, - одет он был отчего-то в короткий купальный халат и резиновые тапочки. Почувствовав себя более чем неуютно, он растерянно переступил голыми, несколько нестройными и чуть мохнатыми ногами, ощущая, что зверски замерзает…
- Вот видите, молодой человек! - торжествующе продолжала добивать его пожилая женщина. - Ай-ай-ай! Фи! Какой дурной вкус! Вот, взгляните на меня - я всегда в хорошей форме, хотя даже не догадываюсь об этом! А не догадываться - это и есть лучшая форма!
Слегка повернув голову, Петруха заметил, что крокодил, уверенно кивавший в течение всей этой тирады, принялся медленно распахивать широкую пасть…
- А оттуда, улыбаясь, вылезает Бармалей! Сюрприз, сюрприз! - весело закричал выпрыгнувший из недр крокодила Бармалей с лицом инспектора Маркина.
- На абордаж! Все на одного! - размахивая наганом и кривой саблей, воззвал Маркин, и кольцо врагов вокруг Алексеева начало сужаться… Он метался, будто затравленный зверь… Все громче звонил будильник, не переставая оглушительно тикать…
Карман халата неожиданно стал тяжелеть… Петруха сунул в него руку и, к великой своей радости, обнаружил там оружие.
Оперуполномоченный Алексеев выхватил пистолет… Бух!!! Бах!!!..
…Он открыл глаза. Телефон заливался трелями. Потянувшись к аппарату, опер заметил валяющийся на полу будильник…
- Алло! - рявкнул он.
- Мужик, ты че? А Маринка где?
- Какая еще Маринка? - сердитый спросонья, гаркнул он.
- Обыкновенная! Гы! А то не знаешь! Ну позови, не будь падлой! И че ты у ней ваще делаешь?
Петруха бросил трубку, разозлившись на такое дурацкое начало дня. Было уже достаточно поздно, о чем можно было узнать, взглянув на бодро тикающий на полу будильник, давно свое отзвонивший.
Опер вздохнул и полез в шкаф за припасенной бутылкой кагора.
- Вот так-то, Мария Даниловна, - покачал головой Петруха, выпив принесенного им вина. - И что-то вы там еще говорили… Много всего, я уж точно и не припомню… И вообще, действие - почище Спилберга! А крюк этот ну просто врезался в память намертво!.. Как лихо вы им трясли! Н-да… Еле ведь ушел… Или не ушел? Уже не сообразить… Чем же все кончилось?.. Вам налить?
- Спасибо, Петруша, я попозже… Как-то, знаете ли, с утра… Не в моих правилах… - Мария Даниловна сидела за столом в своей комнате, подперев голову рукой с самыми прозаическими пальцами, и кивала в продолжение всей истории.
- Что же за чертовщина с этими снами! - воскликнул опер, вновь наполнив себе рюмку. - Бред полный! А вот засядет в голову и мурыжит потом целый день…
- Ну наконец-то! - обрадовалась Сухова. - А я вам что говорила? А вы все не верили! Нет, сновидения игнорировать нельзя! Это скрытая информация, она нам не зря посылается! Важно только научиться читать ее! Просто мы пока неспособны…
- Да какая информация! - отмахнулся Петруха. - Ну что, по-вашему, может означать крокодил, проглотивший часы? Что у человечества не осталось времени, поскольку движется угроза с Востока? Или с Юга - оттуда, где крокодилы живут?
- А что, не исключено, - хозяйка, задумавшись, почесала голову.
- Да ладно! - поморщился опер. - Ничего это не означает, кроме того, что я иногда племянникам книжки читаю, Питера Пэна, к примеру! Или то, что вы на меня бросились, будто черепашка-ниндзя, размахивая палками! Прикажете ждать от вас подвоха?
- Приказать не прикажу, - потупилась Мария Даниловна, - но, знаете ли, я теперь как-то странно себя все время чувствую… Не то к психиатру пора обращаться, не то к гадалке… Я вон даже газетки отложила, схожу, быть может, к колдуну какому-нибудь…
- Что вы! - ужаснулся Алексеев. - Ни в коем случае! Это же вы себе только навредите! Все эти экстрасенсы, маги - они же бесовской силой могущественны!
- Ну, не знаю, - позволила себе не согласиться пенсионерка Сухова. - Это ваша субъективная точка зрения. Я вот почти уверена, что меня сглазили! Сами посудите, на полчаса, можно сказать, домой заглянула, то да се захватить, лампочку опять же… А Семеновна на меня уставилась - чуть дырку глазами в спине не просверлила! Сглазила, не иначе! А мне-то какие сны снятся! Еще почище ваших! С ума можно сойти! - невесело закончила она, вдруг сообразив, что последнее восклицание гораздо ближе к реальности, чем ей бы того хотелось…
- Хрен с ними, со снами, извините за выражение! - промолвил опер, опустошив и снова наполнив небольшую рюмку.
- Нет уж, позвольте! - возмутилась собеседница. - Вы мне свой сон рассказали - теперь так просто не отделаетесь, придется и мой выслушать! Как же иначе?
- Ну давайте, - согласился Петруха и приготовился скучать.
- Ну, в общем… Вам как, все сны последних дней или только сегодняшний?
- Сегодняшний! - в ужасе вскричал Петруха и демонстративно посмотрел на часы.
- Ну ладно, спешите, я понимаю… А я, знаете, почему спросила? Сегодня мне как раз не самое интересное снилось, вот в те ночи… Ну хорошо, хорошо! - заметив жалобный взгляд опера, перешла она к сути дела. - Мало того, что постоянно - Египет и Египет, каждую ночь… Это маленькое предисловие! Чтоб понятней было! А сегодня вообще черт знает что! Будто я снова в Египетском зале Эрмитажа… Вы бывали там?
- Хм… Кажется, только в школе… Не помню… - задумался Алексеев.
- Вот и я никогда раньше не была любительницей подобного! Один раз только и занесло, случайно, когда родственница гостила… С тех пор ни разу в этом зале не была, а вот снится упорно, каждую ночь, то из мифологии что-то, то вообще фантасмагория какая-то…
- Ближе к делу, - решился все-таки оборвать ее Петруха, с самого начала догадывавшийся, что краткого рассказа он не услышит.
- Да уж куда ближе! - Глаза у Суховой горели, казалось, она села на своего любимого конька. - И вот сегодня во сне будто бы я снова в этом самом зале и вижу экспонаты, и преподробнейшим образом! Даже не нужно таблички читать - откуда-то я знаю, что это, зачем то… Ну откуда, скажите, мне могло бы это присниться, если я мельком все осматривала? Непонятно. Ну вот, дальше. Самое интересное то, что я в этом зале нахожусь как будто ночью - темно, никого нет, вроде бы где-то горит сигнализация… Скучновато вам слушать, согласна, действия особого-то нет… Но вы только представьте себе мой ужас! Меня этот сон в такое угнетенное состояние духа вогнал…
- Так выпьем же… - поднял рюмку Петруха, приготовившись произнести шутливый тост, но осекся, заметив сердитый взгляд женщины, совершенно не склонной в данный момент к шуткам.
- Ужас-то в том, что я не иду по залу, как вы могли вначале подумать…
- Летите? - предположил тоскующий Алексеев. - Если летите, это хорошо, это я вам могу объяснить: летать во сне - означает расти!
- Я где-то слышала иное мнение, - насупилась Мария Даниловна. - Не перебивайте! Не иду, не лечу, не плыву я! Я как будто на одном каком-то месте нахожусь и вижу, соответственно, только небольшую часть зала… Представляете - всю ночь, весь сон любоваться раскрашенными гробами и баночками для хранения внутренностей!
- Н-да, - усмехнулся Петруха. - Невесело! А вы идти не пробовали?
- Пробовала, но я вообще не чувствовала, что способна пошевелиться! И мне как-то не по себе было… Вот, вспомнила - и опять прямо мороз по коже…
- Да, печально… - подвел итоги Петруха. - Гулять надо больше, витамины кушать… Нервы беречь. Я вот все забываю: восстанавливаются или не восстанавливаются нервные клетки? То одно заявляют, то другое, я запутался… Так что не напрягайтесь, отдыхайте… Как все-таки хорошо на пенсии! А тут вкалываешь, вкалываешь… Только, казалось бы, отпуск отгулял, а такое ощущение, что несколько лет спины не разгибал… Эх, кому жизнь - карамелька, а кому - муки сплошные…
- Ну что вы, не преувеличивайте! - утешительно заявила Сухова. - И вот, кстати: что там все-таки с вашим товарищем? Выяснилось что-нибудь определенное?
- Гусь свинье не товарищ! - уверенно отчеканил Алексеев и на всякий случай разъяснил: - В смысле - я ему не товарищ! И вообще, ничего я в деле с инкассаторами не понимаю! Вчера просто день потрясений был! А с утра сделал пару звонков, узнал окончание истории… Ух! - Он вздохнул, покачав головой.
- Расскажите, расскажите!
- Вот… - отпив кагора, продолжил Петруха. - Где-то через пару часиков после окончания опознания Маркина выпустили… Коллега все-таки… Улик нет, а свидетельские показания хоть и важны, безусловно, но одних их все же недостаточно, учитывая к тому же множество неясностей во всем этом… Короче: тут же, представьте себе, раздался анонимный звонок, кто-то сообщил, что убийца движется по Вознесенскому проспекту, назвали номер машины… Ну тут все, конечно, на уши встали… И догнали… Маркина! В его машине, в багажнике, была обнаружена инкассаторская сумка! Пустая, к сожалению. Теперь предстоит деньги искать, но сама по себе улика неслабая!
- Ну и? - с напряжением спросила Мария Даниловна.
- Ну! Он психанул, попытался уйти… Дурак! Сами понимаете, милиция у нас хорошая, люди работают опытные… Уйти ему не удалось!
- И что? Подстрелили? Пал? - предположила пенсионерка Сухова.
- Пал… Скорее, секам! Секам башка ему теперь! Хотя и пал тоже, только в другом, как оказалось, смысле…
- Простите? Я, видимо, задумалась… Что-то ничего не поняла…
- Ну, поймали, посадили в кутузку, повели на допрос… Он там выл, на стены, можно сказать, бросался… Но алиби представить не мог…
- Как не мог? В смысле - глупости говорил? Ну, типа того, что спал, чему свидетелей не было? Это же неумно! Кто же спит днем? - размышляла собеседница. - Или вообще заявил, что не помнит? Это, ясное дело, чушь собачья! Понятно, я могу забыть, у меня, извините, годы не те, провалы в памяти… уже зловещие… Но милиционер же никак не может забыть, чем занимался в такой-то час такого-то дня! Если милиционеры станут такое забывать, чего же от простых граждан требовать?
- Его, между прочим, и не у нас в отделении допрашивали, - продолжал делиться опер. - Я и сам далеко не со всеми подробностями знаком, но мой однокурсник, оказалось, как раз работает там, где его допрашивали…
- Ваш? - перебила дотошная пенсионерка. - По семинарии?
- Ну, Мария Даниловна! - поперхнулся кагором собеседник. - Ну… Ну вы даете! Конечно же не по семинарии! А, вы решили, что он у Маркина последнюю исповедь принимал? Ха, а что, неплохая идея!.. Ну вот, и где-то к часу ночи он все-таки выдал свое алиби… А к трем взяли и свидетелей, подтвердивших его…
- А их-то за что? - ужаснулась Сухова. - Вот каково, выходит, свидетелем быть? Вот не знала… Спасибо, что подсказали…
- Ох… - устало отмахнулся Алексеев. - Маркин, оказывается, в момент этого двойного убийства вместе с помощниками… естественно, не у нас работающими… Вытряхивал деньги с какого-то должника… Это он так себе вторую зарплату… или, скорее, первую… сделал. Знаете, как это сейчас практикуется: был наемным работником по возвращению долгов… Работа по контракту…
Мария Даниловна непонимающе хлопала глазами:
- Гербалайф, что ли?
- Ох… Темнота… - устало пожал плечами опер. - Бандформирование! Так ясно?
- Ну, так бы сразу и сказали! - повеселела Мария Даниловна.
- Ну, и попутно еще кое-что выяснилось, - продолжал Алексеев. - Например, помните, может быть, знаменитый случай, когда одной опасной преступнице прямо в камеру предварительного заключения кто-то передал пистолет с шестнадцатью боевыми патронами? Ну, это же еще так мусолилось разными средствами массовой информации. Документальные, художественные… или, скорее, низкохудожественные ленты снимали, чуть ли не каждая газета репортаж об этом печатала… Какой-то фильм даже премию на Каннском фестивале отхватил…
- Да… - задумалась Сухова. - Она, кажется, бежала, кого-то ранив? Или нет, ее ранили и бежали… Нет, что-то краем уха…
- Ну, это в телеверсии так преподнесли, - поморщился Петруха. - На самом деле ей не удалось, в решающий момент выяснилось, что патроны были холостыми, и тогда-то ее легко повязали и вернули обратно в КПЗ… Так суть не в том: до вчерашнего вечера следствие ломало голову, кто же принес ей оружие? Не только журналисты, - киношники и мои коллеги строили одно предположение за другим, сама преступница то и дело выдвигала логичные на первый взгляд, противоречащие одна другой и абсолютно лживые на деле версии, отработка которых заняла последний год… Так вот это он, Пашка Маркин, и передал! Он признался, что из личных симпатий, поскольку уверился, что дама невиновна… Она же, как стало известно, пыталась его выгораживать, но все сходится на том, что имели место и симпатии, и взятка… Вот из-за таких-то и растет неуважение к милиции!
- А зря! - поддержала опера Мария Даниловна. - Хотя понять обывателя можно. Я, признаться, и сама раньше вашего брата недолюбливала… Теперь-то я знаю, милиционер милиционеру рознь! Нельзя всех под одну гребенку!
- Нельзя, - кивнул Петруха. Заметив, что собеседница, уничтожившая в течение разговора как минимум дюжину бутербродов с вареньем, вновь потянулась к сладкому, он вспомнил свои подозрения последних дней и весело сообщил:
- Знаете, Мария Даниловна, теперь-то могу вам признаться…
- М-м-м? - вопросительно попыталась произнести она, жуя.
- Я вас подозревал… Сам не понимаю, ну почему, что ни произойдет, я первым делом на вас грешу? А? Ваша, видимо, школа… Это же вы у нас - мастер беспочвенных подозрений! Ну, не обижайтесь, пожалуйста, я просто хотел, чтобы между нами не было недомолвок…
- Но я точно не убивала инкассаторов! - надувшись, заявила Мария Даниловна. - У меня пистолета нет - это раз, и на Садовой я была днем, до обеда, - это два-с!
- Пистолет там вообще ни при чем, - заметил опер, - а на Садовой вы могли появиться и дважды, почему нет? Ох, ну вот, опять вы меня на подозрение выводите! Нет, этот вопрос я уже отработал, вы невиновны! Речь о другом: вы знаете, какое на днях забавное мошенничество вскрылось?
- Хм… - погрузилась в раздумья Сухова. - Нет, постойте, не говорите, дайте я сама угадаю!
Опер с возрастающим интересом взирал на собеседницу.
- Я слежу за криминальной хроникой в прессе! - гордо сообщила она. - Так… Вы имеете в виду тот потешный случай, когда в квартиру позвонили милиционеры, грабители же, увидев их в глазок, испугались и, не видя иного выхода, попрятались? Один залез на антресоли, а второй спрыгнул на балкон этажом ниже и накрылся половиком? Я хохотала до слез!
- Не смешите меня! У меня самого сейчас слезы от ваших историй потекут! Завязывайте вы с этим криминальным чтивом! А то как бы вам не увлечься слишком…
- Ну, а вы что мне хотели рассказать?
- Да я теперь уже и не знаю, стоит ли… Вы так все близко к сердцу принимаете…
- Ну пожалуйста! - жалобно заканючила старушка.