- Клянусь, что этот юнец Гор, сын Осириса, не станет царем, пока мы не померяемся силами! - надрывался криком Сет. - Мы не будем драться, не будем проливать кровь. Мы построим себе ладьи и поплывем наперегонки. Ладьи из камня! Мы будем в одинаковых условиях, и победит тот, кто придет первым, никакого обмана! Победитель и станет владыкой!
- Он лжет! - воскликнула Исида.
"Это же видно! - поддержала ее пенсионерка Сухова. - Такое гадкое существо… Да гоните его в шею, и дело с концом!"
- Хорошо! Я согласен! - неожиданно даже для своей матери Исиды вдруг объявил Гор во всеуслышание. - Но это состязание будет последним!
Все приготовления к решающей схватке были закончены. Сухова видела, как Сет, убежав высоко в горы, отколол дубиной вершину скалы и вытесал из нее ладью, а сын Исиды построил себе ладью из кедрового дерева, обмазав его сверху гипсом. С виду его лодка ничем не отличалась от каменной.
"Молодец! - похвалила его Мария Даниловна. - Против этого подлого обманщика все средства хороши! Я лично считаю, что нельзя такой важный вопрос полагать на волю случая… Мало ли кто лучше лодкой управляет! К царским-то обязанностям это никакого отношения не имеет! А трон по праву принадлежит Гору! Этот красноглазый гад, покровитель гадов, обманом отнял его у его отца… Все в порядке, удачи тебе, малыш!"
…Соперники уселись, каждый в свою ладью, и по команде взмахнули веслами. Лодка Гора легко заскользила по воде, лодка же глупого Сета, едва отчалив от берега, с бульканьем ушла под воду.
Разъяренный Сет превратился в гиппопотама и бросился вдогонку за противником.
- Я убью тебя! - хрипел он. - Ты никогда не будешь царем!
В страхе замерла Исида, наблюдая с берега:
- Боги, помогите Гору! Этот коварный злодей убьет моего сына! Я же говорила - ему нельзя верить!
Боги переполошились, один только Гор сохранял невозмутимость. Не проявляя ни малейших признаков волнения, он ждал, когда Сет подплывет поближе, затем встал во весь рост, держа в руках гарпун.
Глаза гиппопотама округлились от ужаса.
- Спасите! - завизжал он. - Великий Ра! Спаси меня! Я признаю, что проиграл, и никогда больше не буду оспаривать у Гора власть!
Все в нетерпении замерли, ожидая решения верховного бога.
- Пощади его! - приказал Ра. - Ты царь Египта, Гор! Ликуйте и падите ниц перед вашим властелином!
Клокоча от досады, поверженный и униженный гиппопотам-Сет поспешил скрыться долой с насмешливых глаз…
"Обманули дурака на четыре кулака!" - ликовала Мария Даниловна, но тут же с удивлением обнаружила, что все перед ней изменилось. По небу величаво плыла ладья, вспенивая острым носом воду небесного океана. В шатре, на украшенном искусной резьбой золоченом троне, восседал Ра. У подножия трона, скрестив ноги, сидел бог мудрости, держа в руках развернутый папирусный свиток. Посреди ладьи, разливая вокруг себя сияние, лежало солнце.
Вся свита владыки была здесь - известные и неизвестные зрительнице боги почтительно замерли вокруг. Но как же была удивлена она, заметив ненавистного, побежденного, казалось бы, навсегда Сета, наравне с другими оберегающего солнце от таящихся на пути его следования опасностей!
Она бросила взор на землю - и увидела множество храмов и святилищ, украшенных символикой бога войны… Фараоны вступали на престол один за другим, и некоторые из них воздавали неимоверные почести злобному Сету…
"Какая несправедливость! - расстроилась пенсионерка Сухова. - Что же это они такие неразборчивые? Все равно кому поклоняться - лишь бы поклоняться? Или он их каким-то особенным могуществом наделяет?"
Повсюду раздавались торжественные гимны, славящие бога войны, пустыни и стихийных бедствий.
"Тьфу ты!" - плюнула в сердцах Мария Даниловна и открыла глаза. За окном стучал дождь, унылый серый свет скрытого за плотными облаками солнца тоскливо освещал комнату. "Что это там Ра на своей ладье, о чем думает? Светить, сиять надо! - покачала головой она и засмеялась: - Вот уже и поверила во всю эту чушь… Ну да ладно, хотя бы не остается такого гнетущего настроения, как после снов о метро… Интересно, но непонятно! Почему мне с таким постоянством снится эта странная тема… Ладно, метро - ведь езжу я в нем чуть ли не ежедневно… А! Наверное, я в детстве мифологией увлекалась? И теперь подсознание выталкивает информацию на поверхность? Да нет, что-то не припомню такого… До мифологии ли было? Война, голод… А может, еще вспомню что-нибудь, мало ли, все-таки разберусь, зачем это…" Она посмотрела на часы и, осененная блестящей, как ей показалось, идеей, подбежала к телефону.
Несколько раз, едва она набирала "восьмерку", линия была занята. Наконец раздался длинный гудок, Мария Даниловна радостно принялась крутить диск. Номер и код она знала наизусть - столько раз хотела позвонить, да все не могла собраться.
- Слушаю вас…
- Алло! - волнуясь, произнесла Сухова. - Это канал "Доброе утро"? "Сновости"?
- А пошла ты! - почему-то обиделись на том конце провода и повесили трубку.
Расстроившись таким неудачным началом дня, Мария Даниловна не стала перезванивать и невесело побрела обратно в комнату.
Ожидающие трамвая люди даже, наверное, не обратили особого внимания на подъехавшую к расположенному рядом с остановкой обувному магазину "Волгу" с зеленой полосой. Человек с инкассаторской сумкой привычно вошел в магазин, выполняя свои профессиональные обязанности.
Пожилая, но явно следящая за своей внешностью женщина в модной аккуратной одежде, в элегантной шляпке на тщательно уложенных волосах и с сумочкой, из которой мило выглядывали спицы, воспользовавшись кратковременным перерывом в движении транспорта по шумной Садовой улице, перебежала через трамвайные пути и остановилась около "Волги", не обратив, казалось, никакого внимания на профиль работы машины.
Она постучалась в стекло и робко начала, обращаясь к водителю:
- Молодой человек! Молодой человек! Пожалуйста, будьте так любезны…
Водитель, находящийся при исполнении весьма серьезных обязанностей, смерил ее взглядом и пришел к выводу, что в течение пары минут он явно свободен, а представление о гипотетической угрозе никак не вязалось с обликом пожилой, приятной наружности дамы.
Он чуть-чуть подопустил стекло и, вопросительно взглянув на нее, спросил:
- Да?
- Молодой человек! Пожалуйста, помогите мне! Вот, посмотрите… - она дрожащей рукой протягивала ему бумажку с какими-то каракулями.
"Как она похожа на мою бабушку! - растрогался водитель. - Все никак не могу съездить… Каждый год обещаю… Как бы не опоздать… Ведь приеду-то, похоже, только на похороны… А она там, у себя… такая же беспомощная…" - мелькнуло в голове у молодого человека за рулем, и он опустил стекло еще ниже, намереваясь взять бумажку, прочитать и ответить пожилой женщине.
Однако та, не дожидаясь, когда водитель протянет руку, сама пропихнула листочек внутрь. Едва человек прищурился, силясь разобрать непонятные надписи, она стремительно изъяла длинную острую спицу из сумочки и с силой воткнула ее в глаз ни о чем не подозревающему водителю, рукой зажимая ему рот. Так же быстро выдернув спицу, она пронзила ею второй глаз, вынула и, резко проведя ею по плечу мертвого уже человека, уничтожила следы крови на страшном в руках убийцы орудии…
Умело, за считанные секунды, проведя операцию, оставшуюся совершенно не замеченной никем из прохожих, женщина как ни в чем не бывало обошла машину и остановилась неподалеку. Инкассатор не заставил себя ждать. Сделав несколько шагов по направлению к машине, он неожиданно почувствовал, как необыкновенно сильным рывком кто-то выдернул у него сумку с деньгами, одновременно с тем чем-то острым и могильно-ледяным коснувшись незащищенного участка тела чуть выше бронежилета… Так ничего и не успев понять, инкассатор рухнул на землю. Пожилая женщина резко вытащила спицу из горла инкассатора и бросилась бежать. Она неслась в сторону находящегося рядом переулка Бринько, изобилующего, несмотря на малую свою протяженность, проходными дворами… Она распихивала попадающихся на пути людей с такой силой, которой позавидовали бы лучшие игроки американского футбола… Люди отлетали на несколько метров… Если у кого-то из законопослушных граждан и возникла было идея пресечь побег преступницы, они оставили ее как заведомо бессмысленную…
Отделение милиции находилось неподалеку, благодаря чему, - хотя, возможно, как раз несмотря на это, - на место преступления бригада прибыла сразу же. Тем не менее почти все свидетели успели весьма предусмотрительно скрыться, воспользовавшись кстати подвернувшимся трамваем, вероятно даже совсем не того номера, который они ожидали на той самой остановке, возле которой произошло двойное убийство. В действительности же только три с половиной человека терпеливо дожидались приезда милиции, каждый по своим причинам. Продавщица овощного лотка никак не могла бросить свой товар так внезапно; мужчина лет пятидесяти в когда-то дорогой, но теперь заметно изношенной одежде искренне стремился помочь следствию, а молодая женщина с семилетним ребенком остались из-за любознательности последнего.
Оперуполномоченный Петр Алексеев как раз возвращался с обеда, а заодно и из ближайшего книжного магазина, не порадовавшего его, как и прочие, ассортиментом канцелярских и школьных товаров… Издали заметив скопление людей, он с ходу включился в работу.
- Ну что, как всегда? Никто ничего не видел? - оценил он обстановку, бросив взгляд на нездоровое оживление на лицах множества праздно толпящихся зевак.
- Почти никто, - поправил его опер Семенюк.
- Да? А кто же? И что они говорят?
- Пока - пишут, вон, загляни в автобус, - посоветовал коллега.
Из специального автобуса, в который обычно загружали торговцев кавказской национальности и прочих торговцев с близлежащего Сенного рынка, ранее задержанные были спешно отпущены под честное слово больше не попадаться, и теперь в нем же ценные свидетели давали показания.
- "Видела, видела"! - возмущалась женщина лет тридцати пяти. - Ни хрена я не видела! У меня фруктов-овощей знаете на сколько? Да еще этот мудила привязался из-за каких-то поганых ста рублей… - Она неприязненно посмотрела в сторону другого свидетеля, немолодого мужчины. Тот запальчиво воскликнул:
- Положим, не из-за ста рублей! Хотя и сто рублей тоже деньги! Если, скажем, для вас это не деньги, конечно, я понимаю, такие, как вы, в день на миллионы обвешиваете…
- Какие миллионы! - крикнула продавщица. - Постоял бы тут в любую погоду, да целый день на ногах! Умный нашелся - учить…
- Почему это вот никогда не дадут больше, не обвесят в нашу пользу? - размышлял вслух незадачливый покупатель. - Все только в свою… Туда сто рублей, сюда сто рублей…
- Итого двести, - сосчитал Алексеев. - Ладно, а по делу что?
- Читай, - протянул ему показания кто-то из коллег.
- "Видел со спины…" Замечательно! "Шляпа отбрасывала тень на лицо…" Зорро, что ли, новый объявился? А этот представитель подрастающего поколения тут зачем? Наркотики попутно толкал?
- Что вы себе позволяете? - возмутилась мать мальчика.
- К сожалению, ничего… - признался Петруха. - А если чем обидел - так извините, работа такая… Радовались бы, что ваш… Это ваш? Что он не толкает… Почему, кстати? Не думали? Все толкают… Вон буквально на днях…
- Он фотографировал, - подсказал опер Семенюк.
- Чего? - не понял Петруха.
- Ну, фотографировал! Спасибо Анатолию Александровичу, презентовал каждому первокласснику к новому учебному году по фотоаппарату, - пояснил осведомленный коллега. - Не слыхал, что ли?
- А, точно, что-то краем уха… Ну чего вы опять о грустном, о первоклассниках? - поморщился Алексеев. - Итак, чего у него там?
- "Смена"! - гордо заявил ребенок. - Нам Екатерина Вячеславовна рассказала, какую кнопку нажимать, а сегодня мы с мамой шли из школы и купили пленку… Дядя в магазине помог ее зарядить…
- Неплохое начало первых шагов в фотографии! - усмехнулся Петруха. - И как же ты догадался, что нужно именно в этот момент снимать? Что ты перед этим видел?
- Мы стояли на остановке, потому что у мамы ноги устали со мной по магазинам бегать, - терпеливо начал рассказывать первоклассник. Мама поморщилась от обилия подробностей, но не прерывала, поощряя самостоятельное общение со взрослыми. Мальчик продолжал: - И пока трамвая все не было, зато было солнышко, и еще мне понравился дядя из "Волги", потому что мама сказала, что это инкассатор приехал, а это здорово!
- А почему?
- Ну не знаю…
- Ну а кто такие инкассаторы, хотя бы ты знаешь? - улыбнулся Алексеев.
- Не-а, зато похоже на терминаторов…
- Определенно сходство есть, - важно кивнул Петруха.
- Я его сфотографировал! Только жалко, что это не "Полароид", а то так интересно, получилось что-нибудь или нет…
- А мне-то как интересно! - согласился Петруха. - А что ты потом снял? После?
- Потом, кажется, ничего, - наморщил лоб ребенок. - Подумаю…
- Потрясающе! - воскликнул Алексеев. - А для чего же они тут парятся? - обернулся он к коллеге.
- Да он тебе не все сказал, - разъяснил тот.
- Да? Ну, рассказывай… Как тебя зовут? Коля? Молодец, Коля! Вот ты кем хочешь вырасти? Милиционером не хочешь? Правильно! Я тоже раньше не хотел! - признался Петруха. - Ну так что ты видел?
- Когда она побежала, а инкассатор упал, я, правда, сначала спиной стоял, но когда он упал, я ее сфотографировал!
- Ничего себе! Да ты ценный свидетель!
- Даже несколько раз, пока бежала! - добавил довольный мальчик.
- Вот это молодежь, я понимаю! Всегда начеку! - радовался Алексеев. - Хочешь, я приду в твою школу в форме и расскажу всему классу, как ты помог милиции…
- Не надо, а? - жалобно посмотрел на него школьник. - Засмеют…
Не обидевшись, Петруха переключился на опрос его матери:
- Ну а вы что видели?
- Ничего! - решительно заявила она. - И кстати, мы уже все рассказали, теперь мы пойдем?
- Ну как это "ничего"? - не поверил опер. - Раз были, значит, видели… Инкассатора не видели!
- Так еще живого, когда он в магазин входил! Потом я все время смотрела в ту сторону, откуда трамвай должен был подойти… Пятнадцать минут на остановке простояли, быстрее бы пешком дошли… Колька теребил меня за рукав, да я его не слушала: он же часто теребит, я никогда внимания не обращаю…
- Адреса, фамилии записаны? Хорошо, идите. Понадобитесь - придется вас вызвать, - сообщил Алексеев.
- Ну, я тоже пойду? - поднялся было мужчина. - Я все уже рассказал, все написал…
- Минуточку, товарищ… - Алексеев взглянул в бумаги и уверенно продолжил: - Александр Иванович Прохоренков? Так? Ну что, Александр Иванович, я, видите ли, позже подключился, так что не сочтите за труд, устно еще разок обрисуйте мне…
- Эх… - устало вздохнул свидетель, но, понимая, что долг перед отечеством есть долг и выполнять его следует до конца, покорно начал: - Как я только потом понял, она и того, первого, в машине тоже… Но я этого не видел, спиной же стоял… Она мне все гниль подсовывала, а у меня больная мама, она такое есть не станет… А я старался погнилее вынуть да за весами следил…
- За собой следи! - выкрикнула продавщица. - А если видишь, что на лотке гниль, так че берешь-то? Побегай по площади, выбери, где посвежее… Я, что ли, эти твои говенные помидоры вырастила?
- Интересно, - произнес Петруха. - Если вас вот прямо сейчас выпустить на улицу, вы продолжите плодоовощную тему обсуждать или же каждый вернется к своим делам? Я отчего-то думаю, что вернетесь… Я прав? Так что заканчивайте свой базар и говорите четко и по существу дела. Пожалуйста, Александр Иванович.
- Да ничего, к сожалению, я и не видел! Вот если бы знал, что рядом такое происходит, - смотрел бы во все глаза! Боковым только где-то зрением заметил необычное такое движение вниз…
- Чего-чего? Попроще можно? - остановил его Алексеев.
- Упал то есть инкассатор. Ну а когда упал - тут уж я смотрел! Но она очень быстро бежала! Уж так быстро - просто невероятно!
- Сам момент убийства, выходит, не видели?
- Нет, к сожалению, - вновь сокрушался Прохоренков. - Но меня сразу поразило, с какой силой она распихивала прохожих! Это же просто подвиги Геракла!
- Она - это кто? - перешел к самому главному вопросу опер. - Лицо, одежда, детали всякие…
- Ну, лицо… - разочарованно протянул мужчина. - Когда она неподалеку от меня пристроилась, ну будто трамвая ждет, я даже и не обратил внимания, ну, может, мельком… Шляпа все закрывала, хотя видно, что в летах дама…
- В летах - это, по-вашему, сколько? - нахмурился опер, уставший от потока не слишком ценной пока информации.
- Ну старая - сразу же видно!
- Что за пенсионер несознательный пошел! - развел руками Алексеев. - Вчера, сегодня… Что же завтра она совершит?!
- Не сказала бы, что пенсионерка! - вставила реплику продавщица. - Даже вряд ли!
- Почему вы так думаете… Галина Игоревна? - обратился к ней Петруха.
- Да где вы видали, чтоб пенсионеры так одевались? Я, вот только как сюда встала, хоть начала дела поправлять…
- Оно и понятно - обворовываете, обвешиваете! - встрял Александр Иванович.
- Да пошел ты! Целыми днями вот такие - нервы треплют! Нет, я уверена, что это кто-то помоложе, и даже не обязательно женщина! Вон мужики эти бывают… ну как их? Втранссексуалы! Я уж молчу о просто голубых! Баба так драться не будет! А переодеться - любой может! Нет, наши пенсионеры так не одеваются! Я таких еще не встречала!
- Зато я встречал, - не согласился с ней Петруха, одновременно радующийся, что дело так скоро будет раскрыто, и злящийся на зарывшую себя с головой его знакомую пенсионерку Сухову.
Он принялся еще раз читать показания, качая головой. Несмотря на то что лица никто из свидетелей четко не разглядел, он был просто уверен в правильности своей догадки.
- А орудие? Не найдено? - поднял он голову.
- Можно идти? - жалобно вопросили свидетели.
- Идите, вызовут! - разрешил один из сотрудников и продолжал отвечать уже Алексееву:
- Нет, не найдено. Что-то типа иглы? Укол, что ли… Разберутся…
- Укол зонтиком… Зонтик свидетели видели? - задумался Петруха. - Хотя нет, откуда… Она же посеяла…
- Кто? - не понял коллега.
- Да нет, ерунда… А что в машине?
- Вот, хочешь - смотри, - Семенюк протянул Петрухе тщательно разглаженный листок бумаги.
- Это что за херня такая? - все более раздражался тот.
- Во рту водителя было. Зажато. Стиснуто, иначе говоря.
- Интересно… Что, он почувствовал опасность и решил сжевать? Только не успел? Что здесь вообще-то написано?
- А я знаю? - зло ответил коллега. - Но думаю, здесь нужно искать какую-то связь со шпионажем… Посольство надо запрашивать… Вот только не пойму какое…
- Разве что египетское, - мрачно посоветовал Алексеев, пристально глядя на бумажку, покрытую непонятными египетскими иероглифами…
Даже оказавшись дома, Алексеев все не мог забыть сегодняшнее двойное убийство на Садовой. На этот раз ему хватило соображения не заявить всенародно о своих далеко не смутных догадках по поводу личности убийцы, но легче от этого не было. Он разрывался от выбора между чувством привязанности к Марии Даниловне и долгом перед честными налогоплательщиками.