Линн не умолкала, рассказывая, как хорошо, что женщина проезжала мимо, ведь ей было так страшно ночью на пустынной дороге посреди леса, об этом столько жутких историй. Она окончательно уверилась, что это Вики, когда та на большой скорости миновала въезд в Майфлит и свернула на объездную дорогу к Майрингему. Линн продолжала изображать доверчивую девушку и ничем не выдала своего беспокойства. Она пригляделась внимательней, и уже не сомневалась, что густые волосы - это парик, потом принялась рассматривать салон, - "какая симпатичная машина", - полюбовалась видом за окном и сообщила, что никогда здесь не была.
Тут Вики наконец сказала то, чего Линн давно ждала.
- Меня зовут Вики.
- Линн.
- Скоро будет твоя мастерская. Надо свернуть налево.
Вики свернула налево, на очень узкую дорогу, не шире двуспальной кровати. По окнам заскользили ветки - на высокой насыпи по обе стороны дороги росли деревья. Пора уточнить, решила Линн (и как можно истеричнее), действительно ли они едут в мастерскую, - даже та наивная девушка уже могла что-то заподозрить, - но почему-то смолчала, а Вики этого, кажется, не заметила.
Где они сейчас? На дороге в Майрингем? Ясно, что до Сэйла и бунгало миссис Чорли отсюда добрых пятнадцать миль. Но, кажется, Вики тем и зарабатывала, что присматривала за чужими домами. А после "Солнечного склона", где она держала Рэчел Холмс, наверняка были другие. Сейчас она сама направлялась в один из таких домов, и от волнения у нее перехватило дыхание. Девушка посмотрела на часы. Десять минут десятого. Господи, она не собиралась задерживаться так поздно, но если другого выхода нет.
Машина медленно ехала по узкому мокрому зеленому туннелю, затем с фыркающим звуком, словно вздохнув от облегчения, выкатилась на дорогу пошире. Женщина свернула налево еще раз, и Линн увидела светящийся дорожный указатель "Майрингем - 5 миль; Верхняя долина Бреде - 3 мили". Подходящий повод проявить беспокойство, - решила Линн.
- Я не вижу нигде мастерской, - сказала она.
- Та была закрыта, - ответила Вики. - В Бреде тоже есть одна, круглосуточная.
Линн не хотела показаться этой даме слишком умной. С другой стороны, чрезмерная глупость тоже вызовет подозрение.
- А механик у них есть, не знаете? Или там только заправка?
- У них есть механик, - сказала Вики. - Не волнуйся. Я сама к ним не раз обращалась. - И улыбнулась так, будто смотрела на Линн, а не на дорогу. - А пока расскажи мне что-нибудь интересное. О себе, например. В конце концов, я ведь тебе помогаю. Так что хотя бы развлеки меня.
Последние слова она произнесла с неожиданным негодованием. Видимо, это намек, что пора бояться, подумала Линн. Но сделала, как ей велели, ну или почти, на ходу сочиняя историю о девушке, которая живет в Стовертоне с родителями, этим вечером возвращалась из Кингсмаркэма от школьной подруги. Ей девятнадцать лет и - Вики, наверное, удивится, - у нее еще нет парня. Работает она ассистентом в ветеринарной клинике в Кингсмаркэме, работа более чем скромная, только название громкое. В основном она убирает за животными и драит полы! Линн была довольна собой, что сумела ввернуть столь эффектную концовку.
- Какая увлекательная жизнь, - произнесла Вики.
Прежнюю добродушную даму было не узнать. За каких-то десять минут она перешла к едва ли не открытому презрению. А когда они свернули еще на одну дорогу и почти сразу на проезд, что вел к большому ярко освещенному современному зданию, она произнесла тоном тюремного надзирателя, обращающегося к непокорному узнику:
- Ладно, вылезай! И не вздумай дурить, я с тебя глаз не спускаю.
Линн не была хорошей актрисой, поэтому не знала, как в подобных обстоятельствах повела бы себя девушка, которую она изображала. Так что она просто подчинилась. С видом напуганной овцы выскочила из машины и направилась к двери, которую кто-то уже открыл изнутри. Вики неожиданно толкнула ее в спину, Линн споткнулась о коврик и чуть не упала. Чуть, но не совсем. Странно, что в этот момент она вспомнила, как Вексфорд сказал однажды "чуть-чуть не считается", добавив, что эти слова произнес герцог Веллингтон, когда в него выстрелили в Гайд-парке.
Но она лишь оступилась. Линн подняла голову и встретилась взглядом с неподвижными мутными серыми глазами человека с поразительно пустым лицом. Вначале показалось, что оно перекошено, одна сторона будто тяжелее другой, но потом стало ясно, что нет. Это был худой темноволосый мужчина, чуть повыше нее ростом, с небольшими залысинами, в поношенном полосатом костюме. Мужчина выглядел печальным, будто никогда не улыбался, не умел, не знал, как растянуть лицевые мышцы. Линн через плечо посмотрела на Вики, потом опять на мужчину, видимо, того самого Джерри, и спросила то, что наверняка спросила бы наивная ассистентка ветеринара:
- Зачем вы меня сюда привезли? Где я?
- Не задавай таких вопросов, - сказала Вики, - потому что я не отвечу. С какой стати? У тебя нет выбора. Ты здесь, и останешься здесь до тех пор, пока я не решу, подойдешь ли ты.
- Для чего подойду?
- Для того, что мне нужно. Поздоровайся с Джерри. Тебя что, родители не учили хорошим манерам?
Линн поздоровалась с Джерри. Ответом был пустой взгляд.
Хозяйственные магазины открывались не раньше половины десятого, и Вайну пришлось пересмотреть свою гипотезу о том, что керосин для зажигательной смеси купили утром того дня, когда произошла трагедия. Он подумал, что с самого начала пошел неверным путем, ведь бензин с керосином не редкость, и свободно могут находиться в каждом втором доме. Тем не менее он добросовестно обошел и все хозяйственные лавки в надежде (оказавшейся все же тщетной) на то, что какой-нибудь продавец назовет ему постоянного покупателя, который часто спрашивает керосин.
Вечером он зашел в "Крысу и морковку", чтобы расспросить Энди Ханимэна еще раз. Вайн не понимал, как можно запомнить, что сказал человек, при каких обстоятельствах сказал, и не суметь описать этого самого человека. Ханимэн либо лжет, либо совершенно ненаблюдателен, либо страдает амнезией, поскольку упорно отрицает, что знает человека, который сообщил Колину Крауну рецепт бутылки со смесью. Он также не мог вспомнить, кто еще, кроме Колина и Терри Фаулера, был в его пабе тем вечером. Но в конце концов под нажимом Вайна, он признался, что была еще какая-то женщина, которую он знает только в лицо. Живет на Глеб-роуд и зовут ее, кажется, Джеки. Вайну эти новые факты не очень помогли. Он вернулся в Мюриэль Кэмпден и зашел к Колину Крауну и Терри Фаулеру.
Колин Краун действительно слег раньше того дня, когда взорвалась бомба и погиб Тед Хеннесси. Непонятно, из-за чего начался его лишай, но совершенно ясно, чем вызвано обострение болезни. Во-первых, отчим Лиззи недавно пытался выяснить у Мирослава Златича, как тот собирается обеспечивать ребенка Лиззи, но серб ничего не ответил, так как вопрос, заданный по-английски, видимо, не понял. Во-вторых, из Кингсмаркэмской социальной службы Колину пришло извещение, что он обязан возместить стоимость младенца-робота Джоди (в размере 1254,80 фунтов), и выплаты этой суммы сотрудники службы намерены добиваться любыми доступными средствами. Краун знал, на что способен суд графства и судебные приставы. Ему не хотелось разговаривать с Вайном, но Дебби уже сказала гостю, что муж чувствует себя лучше, и Колин был вынужден подняться с постели, одеться и спуститься вниз.
Вайн еще раз попросил его вспомнить, что происходило с того момента, когда он из чистого любопытства спросил, как готовить зажигательную смесь. Колин ответил, что он законопослушный гражданин и спросил об этом просто потому, что по телику однажды показывали, как люди бросают какие-то бутылки, и машины от них взрываются, и ему стало интересно, что в этих бутылках. При этом он не забыл замолвить слово за приятеля, сказав, что Джо Хебден тоже просто любопытствовал.
- Почему же вы не полюбопытствовали, как зовут вашего инструктора?
- Моего кого?
- Человека, который рассказал вам, как делать такие бутылки.
- Я у него не спрашивал. Он сам влез в наш разговор. Я спрашивал не его, а приятеля. Он подсел к нам и рассказал.
- Как он выглядел? - этот вопрос Вайн уже задавал.
Колин Краун ответил то же, что и в прошлый раз:
- Обычный парень. Лет двадцати, может, больше. Откуда я знал, что его надо запомнить?
У Фаулера дверь открыл один из его сыновей. Второй сидел с отцом на диване и смотрел "Слежку за следствием", хрустя кукурузными хлопьями. Дом Краунов не блистал чистотой, но такого беспорядка и грязи, как здесь, Вайн еще нигде не видел. После ухода жены Терри в доме ни разу не убирали. Заметив краем глаза нечто на полу перед телевизором, Вайн быстро отвел взгляд, надеясь, что это собачьи экскременты, а не человеческие, как подсказывал нюх.
На этот раз Терри принес некоторую пользу следствию. Сын сестры Джеки учился вместе с его мальчиками. Но кроме того, что сестры живут по соседству на Глеб-роуд, больше он о Джеки ничего не знал. Юные Фаулеры, воспользовавшись паузой, без тени смущения завели речь о другом школьном друге, шестилетнем мальчике, который приходился тому-то или тому-то двоюродным братом, имел собственный компьютер, летал на каникулы во Флориду и ходил в Диснейленд. Вайн подумал, что они слишком уклонились от темы - видимо, решили пройтись по всем кингсмаркэмским семьям, - и попытался вернуться к разговору о Джеки. Терри вспомнил, что как-то видел ее с Шарлин Хебден, но больше ничем помочь не мог.
Провожал сержанта тоже Ким Фаулер. Этот шестилетний мальчик, взрослый не по годам, как сказала бы бабушка Вайна, извинился за грязь на полу и толстый слой пыли.
- Обычно мама все убирала, - пояснил он. - Но она ушла, бросила нас, и убирать стало некому. Папа говорит, что это не мужское дело, а только женское.
- Есть такие мужчины, - сказал Вайн, - их еще называют "новыми мужчинами", которые убирают.
- Но здесь таких нет. - Ким встал на цыпочки, чтобы открыть дверь. - У Джеки есть дочка Кайли, - сказал он. - Знаете, что делал ее папа? Заставлял ее забираться в кошачий лаз и воровать у людей. Но его не посадили в тюрьму, потому что не смогли доказать.
Тэсним зашла в кабинет в тот момент, когда Сильвия положила трубку, закончив пятый за сегодняшний вечер разговор. Была уже половина девятого, стемнело, лил сильный дождь. Сильвия не опускала жалюзи, и от дождя на стекле словно переливалась серебристая вуаль. После этих тревожных и удручающих звонков (один раз звонил мужчина с ирландским акцентом и замашками фанатика, он грозил добраться до нее и сделать ей то же, что сделали Святой Агате) она всегда радовалась приходу Тесним, Трейси или той негритянки, чье имя так и не научилась выговаривать, или новенькой, Вивьен.
Тэсним подошла к окну и вгляделась в темную дождливую ночь. Вряд ли что-то видно, особенно сейчас, но Тесним часто смотрела из этого окна в сторону, как знала Сильвия, Йорк-стрит и квартала Мюриэль Кэмпден, где остались ее Ким и Ли.
- Вы, наверное, не знаете, кто такая Святая Агата? - обратилась к ней Сильвия.
- Сильвия, у мусульман нет святых.
- Да, верно. У вас пророки.
Зазвонил телефон.
- Кризисный центр "Убежище". Чем могу помочь?
- Мой парень… - произнесли в трубке, запинаясь, - с которым мы недавно стали жить вместе… в общем, на прошлой неделе я въехала к нему. Был всегда таким хорошим, таким славным, все так говорили. А вчера вечером, когда я пришла с работы на полчаса позже, потому что автобус задержался, и не позвонила ему. Вы там? Вы меня слышите?
- Да, я тут, - ответила Сильвия. - Я вас слушаю. Продолжайте.
- В общем, я опоздала вчера на полчаса. Когда же пришла домой, он повел себя так, словно я совершила ужасное преступление, схватил меня, начал трясти и спрашивать, где я шлялась и с кем, - а всего-то была половина седьмого, - а затем хрясь по одной щеке, хрясь по второй. Я так поразилась, что просто не верила, если бы не громадный синяк на левой щеке. Он, конечно, извинялся, но потом сказал, что я ведь должна понимать, почему он так себя повел, он же так сильно переживал за меня.
- Где вы сейчас?
- У себя дома. Слава богу, я еще не выехала из своей квартиры окончательно. Вечером он куда-то вышел, а я увидела ваш номер на листовке в телефонной будке, прибежала к себе домой и вот, звоню вам. Нет, я, конечно, могу понять, что он за меня волновался - ну отчасти, конечно, могу - но ведь не бить же человека потому, что ты беспокоишься за него, правда?
- Некоторые бьют, - ответила Сильвия, - и, боюсь, теперь это знаете и вы. Слава богу, что у вас есть, где жить.
- Мне что, остаться дома и не возвращаться к нему?
- По-моему, вы знаете это и без моих подсказок.
- Если такое случилось в первую же неделю, что будет через полгода? Это вы имеете в виду?
Сильвия ответила, что девушка сама уже все решила, но вполне естественно хочет, чтобы кто-то ее убедил и поддержал. Положив трубку, она в общих чертах пересказала Тесним этот разговор.
- Терри тоже был таким - славным, хорошим, - с грустью сказала Тесним. - Когда мы еще только встречались. Все начинается, когда живешь под одной крышей, когда замыкаешься в семье. Я бы хотела работать на вашем месте, Сильвия. Я ведь многое знаю на собственном опыте. Терри часто называл меня дурой, говорил, что я не смыслю ни в чем, кроме плиты и веника. Но в чем я разбираюсь, так это в домашнем насилии.
Сильвия сжала ее ладонь.
- Если вы захотите, Тесним, то можете пройти подготовку по работе на телефоне доверия. Но она, к сожалению, не оплачивается, а у вас много времени будет отнимать учеба в университете. К тому же вряд ли вы захотите вернуться в "Убежище", когда получите свою квартиру.
- И тогда я смогу забрать своих детей, да?
- Я в этом уверена, - ответила Сильвия, хотя уверена не была, но тут зазвонил телефон, и разговор прервался.
Снова ирландец с угрозами. Она бросила трубку на его третьем слове, но три слова, которые он успел произнести, были очень обидными, и ее рука дрожала.
- Вот глупая, должна ведь уже к этому привыкнуть.
- К некоторым вещам никогда не привыкнуть, - с чувством сказала Тесним.
- Пожалуй. Надо сказать отцу об этом типе, вдруг удастся проследить, откуда он звонит.
В комнату заглянула Гризельда Купер и сказала, что в северо-западном крыле здания протекает крыша. Поэтому Вивьен придется на время переселить в комнату Тесним, если та не возражает. Тесним ответила, что будет рада компании, и Сильвия спросила Гризельду, что сделали Святой Агате.
- Ой, лучше не спрашивай. Ее не то к раскаленной решетке приковали, не то колесовали, в общем, что-то жуткое. А что? Кто-то из наших чудесных абонентов обещал сделать такое с тобой?
Видимо, из-за того, что она договорилась со своей похитительницей, думала Линн, ее не напоили рофинолом, как Лиззи Кромвель и Рэчел Холмс. Линн не сопротивлялась, даже не слишком возмущалась. Конечно, родители будут волноваться и сама она готова заплакать, но если Вики обещает отпустить ее утром, она согласна остаться на одну ночь в их доме. Можно ей позвонить родителям?
Вики такая просьба рассмешила. Она не стала утруждать себя ответом, оглядела Линн с ног до головы и заметила:
- Эти брюки не годятся. Завтра подыщем тебе другую одежду.
Вики даже не обыскала ее сумку, где лежал мобильный телефон. А покорность Линн она, похоже, сочла естественным поведением самостоятельной девятнадцатилетней барышни. Как Линн убедилась позже, Вики оказалась эгоисткой невиданного масштаба. Она не задавала вопросов, не обыскивала и даже ничего не заподозрила по той причине, что думала только о себе - о себе как о сильной, властной, правильной особе. Разумеется, кроме себя, она думала о Джерри.
Когда Линн села напротив него - точнее, когда Вики вдавила ее в кресло - она поздравила себя с тем, что не боится этого парня, что преодолела страх, который уже начал пробираться по спине. Главным образом, пугали глаза, казалось, что их белки шире, чем у большинства людей. Пугало также молчание, и Линн усомнилась, а умеет ли он вообще разговаривать. Какие, интересно, звуки он издает?
С первых минут пребывания в этом доме она не забывала о пропавшей девочке. Прислушивалась, не доносятся ли звуки, нет ли признаков ее нахождения в комнате. Но ничего не обнаружила. Люди, которые обустраивали дом, думали прежде всего об удобстве и уединении. Все выдержано в бежевых тонах, игрушек, интересных детям или взрослым, не наблюдается. Санчии здесь нет, если, конечно, Вики не оказалась умнее, чем Линн о ней думала.
Джерри минут десять смотрел на нее, не мигая, поднялся с кресла и принялся ходить по комнате, беря в руки разные предметы и тут же ставя их на место: книгу пепельницу, медное украшение в виде черепахи. Вытащив из букета голубой ирис, он понюхал его, бросил на пол и раздавил. Не просто наступил на цветок, а сосредоточенно растоптал. Затем отошел и уставился в плотно занавешенное окно.
Вики нагнулась и отскребла остатки ириса с ковра, на котором осталось синее пятно.
- Почистишь завтра утром, - сказала она Линн. - После того, как хорошенько выспишься.
Пока Джерри смотрел на Линн и слонялся затем по комнате, Вики немного объяснила, что к чему. Ровно столько, сколько посчитала нужным. Но девушка поняла, что дом чужой, что они с Джерри тут всего третий день и что она ухаживает за ним, пока хозяева в отпуске. Как Линн могла заметить, хозяева любят, чтобы в доме была идеальная чистота. Поддержанием чистоты она и займется, но первое, что Вики покажет ей утром, - как готовить завтрак для Джерри.
- А теперь спать, - сказала она. - Господи, да уже одиннадцать.
И тут Джерри, словно его особенно интересовало время, обернулся. Верхняя пуговица рубашки цвета хаки расстегнулась, и взору предстали две полоски пластыря на груди, приклеенные поверх ватного тампона. Вики подскочила к нему и застегнула пуговицу, будто не хотела, чтобы Линн это видела. Джерри дал ей это сделать, но только она закончила, сел на пол, скрестив ноги. На сей раз он развернулся спиной к окну. Закрыл глаза, уронил голову, и, казалось, тут он и уснет.