– Эти две недели – нет, – ответил Морланд. – Я был за городом и только сегодня вечером, прибыв в город, услышал об убийстве, когда хозяйка моих комнат, как могла, рассказала о случившемся. Но я ни на секунду не мог предположить, что это связано с Уайтом, и я пришел сюда, чтобы повидаться с ним, как мы и договаривались, когда я уезжал. Бедняга! Бедняга! Бедняга! – переполненный эмоциями, он спрятал лицо в ладонях.
Горби был тронут очевидным горем, и даже миссис Хэйблтон позволила одной слезинке прокатиться по ее черствой щеке в знак сочувствия и сострадания. Морланд же поднял голову и заговорил с сыщиком хриплым голосом.
– Расскажите мне все, – попросил он, оперевшись щекой на ладонь, – все, что вы знаете об этом.
Он облокотился на стол и снова закрыл лицо руками, в то время как детектив изложил все, что ему было известно об убийстве Уайта. Когда он закончил, Морланд поднял голову и с грустью в глазах посмотрел на него.
– Если бы я остался в городе, – сказал он, – этого бы не произошло, ведь я всегда был рядом с Уайтом.
– Вы хорошо его знали, сэр? – спросил Сэмюэль сочувствующим голосом.
– Мы были как братья, – ответил Роджер с горечью. – Я прибыл из Англии на том же пароходе, что и он, и постоянно навещал его здесь.
Рубина кивнула, подтверждая правдивость сказанного.
– На самом деле, – сказал Морланд после некоторых размышлений, – мне кажется, я был с ним в ту ночь, когда его убили.
Миссис Хэйблтон, не сдержав крика удивления, закрыла лицо передником, но детектив не пошевелился, хотя последнее замечание друга убитого удивило и его.
– В чем дело? – спросил Роджер, поворачиваясь к хозяйке дома. – Не бойтесь, я не убивал. Нет, но я встретил его в прошлый четверг, а в пятницу около половины седьмого утра уехал.
– А во сколько вы виделись с Уайтом в четверг? – спросил Горби.
– Дайте вспомнить, – задумался Морланд, положив ногу на ногу и глядя в потолок. – Около половины десятого. Я был в отеле "Ориент" на Берк-стрит. Мы выпили вместе, а потом прогулялись до Рассел-стрит, где выпили еще немного. На самом деле, – сказал он спокойно, – мы немало выпили в тот вечер.
– Нехристи! – прошептала Хэйблтон.
– Так, – спокойно вымолвил следователь, – продолжайте.
– Понимаете, мне сложно о таком рассказывать, – сказал Морланд, глядя на обоих слушателей с приятной улыбкой, – но в подобной ситуации я считаю своим долгом отбросить все предрассудки. Мы оба сильно напились.
– Да. Уайт, как мы знаем, был очень пьян, когда сел в двуколку, а вы? – уточнил Сэмюэль.
– Не настолько, – ответил его собеседник. – Я знаю, когда стоит остановиться. Мне кажется, Оливер ушел из отеля, когда был почти час ночи пятницы.
– А что сделали вы?
– Я остался в отеле. Он оставил свое пальто, и я взял его и пошел за ним, чтобы отдать. Я был слишком пьян, чтобы понять, в какую сторону он ушел, и стоял, облокотившись на дверь отеля на Берк-стрит с пальто в руках. Затем кто-то подошел, выхватил пальто из моих рук и убежал, и последнее, что помню – я кричал: "Держи вора!" Потом я, наверное, упал, потому что на следующее утро проснулся в постели в грязной одежде. Я встал и уехал из города на поезде в шесть тридцать и поэтому ничего не знал о случившемся, пока не вернулся в Мельбурн сегодня вечером. Вот все, что мне известно.
– У вас нет впечатления, что за Уайтом следили в ту ночь?
– Нет, – честно ответил Морланд. – Он был в хорошем настроении, хотя сначала казался расстроенным.
– Какова была причина его расстройства?
Роджер поднялся и, подойдя к столику, принес альбом Уайта, который он положил на стол и молча открыл. В альбоме было все то же, что и на стенах, – актрисы театра и дамочки из балета, но Морланд пролистал его почти до конца, остановился на большом кабинетном портрете и пододвинул альбом к Горби.
– Вот причина, – сказал он.
Это был снимок прелестной молодой девушки с теннисной ракеткой в руке, одетой в белое и с морской шляпкой поверх светлых волос. Она немного наклонилась вперед, улыбаясь с видом победителя, а на заднем плане повсюду цвели тропические растения. Миссис Хэйблтон издала возглас удивления, узнав девушку.
– Боже, это же мисс Фретлби! – воскликнула она. – Откуда он ее знает?
– Он знал ее отца – тот помогал ему с работой, все в таком духе, – поспешно объяснил мистер Морланд.
– Надо же, – медленно произнес Горби. – Значит, мистер Уайт знал Марка Фретлби, миллионера. Но как у него оказалась фотография дочери?
– Она сама дала ему, – сказал Роджер. – Правда заключается в том, что Уайт был безнадежно влюблен в мисс Фретлби.
– А она…
– …была влюблена в кого-то другого, – закончил Морланд фразу сыщика.
– Именно! Да, она полюбила мистера Брайана Фицджеральда, с которым сейчас и обручена. Тот по ней с ума сходил, и они с Уайтом постоянно спорили из-за этой молодой особы.
– Интересно, – задумался Сэмюэль. – А вы знали этого мистера Фицджеральда?
– О господи, нет! – ответил собеседник. – Друзья Уайта не были моими друзьями. Он был богатым молодым человеком с хорошей репутацией. Я же всего лишь бедолага с задворок общества, пытающийся пробиться наверх.
– Но вы, конечно, знаете, как он выглядит? – заметил Горби.
– Да, конечно, я могу описать его, – подтвердил Морланд. – На самом деле он весьма похож на меня, что я принимаю за комплимент, ведь его считают симпатичным. Он высок, светловолос, говорит томным голосом, и он из тех людей, которых можно назвать важной персоной. Но вы ведь, кажется, его видели, – продолжил он, поворачиваясь к миссис Хэйблтон. – Уайт говорил мне, что он был здесь три или четыре недели назад.
– А, значит, это был мистер Фицджеральд, да? – удивилась Рубина. – В самом деле похож на вас, а та дама, из-за которой они ссорились, должно быть, мисс Фретлби.
– Весьма вероятно, – согласился Роджер, вставая. – Что ж, мне пора, вот мой адрес, – он дал следователю визитную карточку. – Я буду рад быть вам полезен в этом деле, поскольку Уайт был моим дражайшим другом, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам раскрыть это убийство.
– Мне кажется, здесь нет ничего сложного, – медленно произнес Горби.
– Стало быть, у вас уже есть подозреваемые? – спросил Морланд, глядя на него.
– Да.
– И кто же, по-вашему, убил Уайта?
Сыщик помолчал с минуту, а затем сказал:
– У меня есть мысли по этому поводу. Когда буду уверен, я озвучу их.
– Вы думаете, это Фицджеральд убил моего друга, – проговорил Роджер. – У вас это на лице написано.
Горби улыбнулся.
– Возможно, – сказал он уклончиво. – Подождите, пока я не буду точно знать.
Глава 7
Овечий король
Старинная греческая легенда о Мидасе, превращавшем в золото все, до чего дотрагивался, более правдива, чем многие думают. Средневековые предрассудки заменили человека, обладающего подобной силой, на философский камень, и множество алхимиков тщетно искали таковой в темные века. Но в девятнадцатом веке мы вернули в человеческие руки дар превращения.
Мы не ссылаемся более ни на греческих богов, ни на средневековые предрассудки. Мы называем это удачей. Тот, кто обладает удачей, всегда будет счастлив – по крайней мере, должен быть. Несомненно, найдутся умники, что вспомнят поговорку "Богатство счастья не приносит". Но удача имеет большее значение, чем богатство, – она означает счастье во всех делах, которые ее везучий обладатель решит начать. Решит он заняться спекуляцией на бирже – значит, достигнет в этом успеха, решит жениться – жена превзойдет все ожидания, стоит ему захотеть достичь высокого положения, политического или общественного, – и он не только получит желаемое, но и не приложит к этому особых усилий. Неслыханное богатство, семейное счастье, высокий статус – все это есть у того, кому сопутствует удача.
Марк Фретлби был одним из таких счастливых людей, и слух о его удаче разлетелся по всей Австралии. Если Фретлби решал пойти на какую-то сделку, остальные следовали его примеру, и каждый раз дело оборачивалось удачно, а часто даже успешнее, чем того ожидали. Он начал в колониях с небольшим количеством денег, но его непоколебимое упорство и неизменная удача вскоре превратили сотни в тысячи, а теперь, в возрасте пятидесяти пяти, он даже сам не знал точной суммы своего дохода. Он владел большими овцеводческими хозяйствами, разбросанными по всей Виктории и приносившими завидные барыши, очаровательным загородным домом, где в подходящее ему время одарял гостеприимством своих друзей, и великолепным современным особняком в Сент-Килда, который вполне смотрелся бы даже в центре Лондона.
В семейных делах он был не менее счастливым – у него была очаровательная жена, одна из самых известных и популярных дам в Мельбурне, и столь же очаровательная дочь, которая, будучи невероятно привлекательной девушкой и к тому же богатой наследницей, привлекала толпы ухажеров. Но Мадж Фретлби была очень капризна и отклоняла бесчисленные предложения. Она была крайне независимой юной леди, себе на уме, и решила ни с кем не связывать свою судьбу, поскольку еще не встретила человека, которого могла бы полюбить. Они с матерью вдвоем поддерживали гостеприимную репутацию сент-килдской резиденции. Но сказочный принц рано или поздно приходит к каждой девушке, и в этом случае он появился как раз вовремя: в лице Брайана Фицджеральда, высокого, красивого, светловолосого молодого человека родом из Ирландии. Он оставил в своей родной стране разрушенный замок и несколько акров неплодородной земли, населенной недовольными съемщиками, отказывающимися платить ренту. В расплывчатых фразах он рассказывал о Земельной лиге и прочих приятных вещах. Не получая ренты и не имея перспектив в будущем, Брайан предоставил замок своих предков крысам и призракам прошлого и приехал в Австралию, чтобы сколотить состояние. Он привез рекомендательное письмо к Марку Фретлби, и этот джентльмен, которому он сразу понравился, стал помогать ему чем мог. По совету Фретлби молодой человек купил овечье хозяйство и, к своему удивлению, через несколько лет обнаружил, что богатеет. Семья Фицджеральдов всегда была больше известна своими тратами, чем заработками, и для ее последних представителей стало приятным сюрпризом обнаружить, что деньги копятся, а не уплывают. Брайан начал строить воздушные замки по поводу своего настоящего ирландского замка, окруженного худородными землями и недовольными арендаторами. Он уже представил, как наследие предков восстает из пепла во всей красе, он видел худородные земли хорошо обработанными, а арендаторов довольными и счастливыми – хотя насчет последнего Фицджеральд порой сомневался. И все же, переполненный непоколебимой самоуверенностью всех своих двадцати восьми лет, он был настроен сделать все возможное и даже больше. Когда замок в его чаяниях уже был восстановлен и обставлен, Брайан, естественно, подумал о необходимости снабдить его хозяйкой, и на этот раз мечта тут же материализовалась.
Он влюбился в Мадж Фретлби и, решив, что лишь она, и никто другой, достойна осветить залы восстановленного замка, выждал положенное время и заявил о своем намерении. Мадж, как и любая девушка, кокетничала с ним какое-то время, но в конце концов не устояла перед пылкостью ирландского возлюбленного и призналась тихим томным голосом и с милой улыбкой на лице, что не может жить без него. Засим… в общем, поскольку возлюбленные были весьма консервативны и знакомы лишь с традиционными формами ухаживания, результат был вполне очевиден. Брайан обегал все ювелирные магазины в Мельбурне с рвением, подобающим рыцарю, и, заполучив кольцо, украшенное бирюзой цвета своих глаз, надел его на тоненький пальчик девушки, после чего наконец почувствовал, что его помолвка свершилась. Он собирался прийти к отцу возлюбленной, но не успел набраться мужества, как случилось нечто ужасное и отложило его разговор на неопределенный срок. Миссис Фретлби уехала по делам, и лошади испугались чего-то и понесли. Кучер и конюх успели спрыгнуть и остались невредимы, но мать Мадж выбросило наружу, и она скончалась мгновенно.
Это было первым по-настоящему трагическим событием, которое обрушилось на Марка Фретлби, и оно, кажется, потрясло его до глубины души. Запершись в своей комнате, он отказывался кого-либо видеть – даже собственную дочь. На похоронах он стоял с белым осунувшимся лицом, и это потрясло всех присутствующих. Когда все закончилось, когда тело покойной миссис Фретлби было предано земле со всем великолепием и роскошью, которые только можно купить за деньги, одинокий муж вернулся домой и продолжил жить своей жизнью. Но он никогда уже не был прежним. Он редко улыбался, а когда такое случалось, то была холодная механическая улыбка. Весь его интерес в жизни теперь был сосредоточен на дочери. Она стала единственной хозяйкой особняка в Сент-Килда, отец обожествлял ее. Было очевидно, что Мадж была тем единственным, что еще доставляло ему радость. По правде говоря, если бы не ее постоянное присутствие, Марк Фретлби уже бы лежал рядом со своей женой на тихом кладбище.
Некоторое время спустя Брайан снова решился попросить Фретлби руки его дочери. Но и во второй раз вмешалась судьба. Появился соперник, и вспыльчивый ирландский темперамент Фицджеральда разбушевался.
Мистер Оливер Уайт прибыл из Англии несколько месяцев назад, привезя с собой рекомендательное письмо мистеру Фретлби, который, по своей привычке, гостеприимно принял его у себя. Воспользовавшись ситуацией, Уайт не стал терять время и сразу же почувствовал себя как дома в доме в Сент-Килда.
С самого начала Брайан невзлюбил новичка. Он гордился своей способностью читать характеры людей, и его мнение об Оливере Уайте было далеко не лестным. Более того, Мадж разделила его отвращение к новому знакомому.
В свою очередь, Уайт был весьма и весьма дипломатичен. Он старался не замечать, как холодно девушка принимает его. Напротив, он, к негодованию Брайана, начал оказывать ей знаки внимания. В конце концов он попросил ее стать его женой и, несмотря на безоговорочный отказ, поговорил с ее отцом. К большому удивлению дочери, Фретлби не только одобрил внимание, оказываемое ей Уайтом, но и ясно дал понять юной леди, что желает, чтобы она тщательно обдумала предложение руки и сердца. Несмотря на все протесты Мадж, отец отказывался менять свое решение, и Оливер Уайт, чувствуя себя в безопасности, начал относиться к Брайану с надменностью, которая крайне раздражала гордого Фицджеральда. Он пришел в комнаты к Уайту и после громкой ссоры покинул дом с криками и угрозами убить его, если он женится на Мадж Фретлби.
В ту же ночь Фицджеральд поговорил с мистером Фретлби. Он признался, что любит Мадж и что его любовь взаимна. А когда Мадж поддержала просьбу Брайана, Марк не смог устоять перед такой мольбой и дал согласие на их помолвку. Уайт был за городом следующие несколько дней после разговора с Брайаном и только по возвращении узнал, что Мадж помолвлена с врагом. Он увиделся с Фретлби и, узнав от него лично, что это правда, сразу же покинул дом и поклялся, что никогда больше не войдет туда. Оливер и не догадывался, какими пророческими оказались его слова, ведь в ту же самую ночь он встретил свою смерть в двуколке. Он исчез из жизни обоих влюбленных, и они, радуясь, что он больше их не беспокоил, даже не подозревали, что тело неизвестного мужчины, обнаруженное в экипаже Ройстона, оказалось телом Оливера Уайта.
Через две примерно недели после исчезновения Уайта Фретлби устроил званый ужин в честь дня рождения дочери. Это был замечательный вечер, и широкие панорамные окна, ведущие на веранду, были открыты, впуская легкий океанский бриз. Снаружи было что-то вроде стены из тропических растений, и гости могли разглядеть сквозь ветви воду залива, переливающуюся в бледном лунном свете. Брайан сидел напротив Мадж и то и дело украдкой ловил из-за фруктов и цветов, поставленных вдоль середины стола, ее радостные взгляды. Марк Фретлби сидел во главе и пребывал в очень хорошем настроении. Его напряженное лицо было расслаблено, он пил больше вина, чем обычно.
Суп только что унесли, когда кто-то опоздавший вошел с извинениями и занял свое место. Этим опоздавшим был Феликс Роллестон, один из самых известных молодых людей в Мельбурне. У него был свой доход, он пописывал что-то для газет, его можно было встретить в любом богатом доме Мельбурна, и он всегда был весел, счастлив и полон новостей. Если кому-то было необходимо узнать детали любого скандала, он мог смело обратиться к Феликсу. Этот человек знал все, что происходило и в стране, и за границей. Его знания были, может, и не всегда точны, но очень обширны, а разговоры всегда пикантны и временами даже остроумны. Калтон, один из ведущих адвокатов города, заметил, что Роллестон напоминал ему одного из персонажей Биконсфильда, о котором тот отзывался следующим образом: "Он не блистает интеллектом, но его карманы всегда полны монетами". В угоду Феликсу надо заметить, что монет у него было предостаточно.
Разговор, который начал было увядать перед его приходом, снова разгорелся.
– Прошу меня простить, так неловко, – сказал Феликс, сев рядом с Мадж, – но такому человеку, как я, надо быть осторожным со временем – столько претендентов на него.
– Не особенно вас это и заботит, – заметила мисс Мадж с язвительной улыбкой. – Признайтесь, вы только что из гостей.
– Да, – согласился Роллестон, – в этом недостаток большого числа знакомых. Они дают вам слабый чай и тонкий кусочек хлеба с маслом, тогда как…
– …вам бы хотелось пряных почек, – закончил его мысль Брайан.
Все посмеялись над этим замечанием, но Феликс не счел нужным обращать внимание на то, что его прервали.
– Единственное преимущество пятичасового чая заключается в том, – продолжил он, – что эта традиция собирает людей вместе, и можно послушать, что происходит вокруг.
– Ах да, Роллестон, – сказал Фретлби, глядя на запоздавшего гостя с заинтересованной улыбкой. – Какие у вас есть новости?
– Хорошие новости, плохие новости и такие, о которых вы еще не слышали, – заявил тот мрачно. – Да, у меня есть кое-что – разве вы еще не осведомлены?
Феликс почувствовал, что в его власти сообщить сенсацию. Ничто не могло доставить ему большего удовольствия.
– Знаете ли вы, – начал он, мрачно поправляя пенсне, – что выяснилось имя того бедняги, убитого в двуколке?