…Вечером после обыска в квартире Водорьяпова Изольда Аксенова приходила к Лыковой домой. Сначала посокрушалась о несчастье. Потом стала расспрашивать Лыкову, не появлялись ли у Леонида Николаевича накануне убийства неизвестные люди. Лыкова ответила, что не видела никого, кроме своих деревенских. Тогда Изольда заговорила об обыске, мол, чего следователи искали в квартире Водорьяпова и что нашли? Особенно интересовалась, сколько наличных денег обнаружили у Леонида Николаевича и сколько на сберкнижке. Ну а больше всего Изольду интересовал какой-то черный портфель…
- Что вы рассказали Аксёновой? - спросил Антон.
Лыкова чуть помялась:
- О сберегательных книжках, которые нашли в тайнике под книгами, и о наличных деньгах я, честное слово, не сказала Изольде. Меня ведь предупреждали перед обыском, что распространяться об этом на людях не нужно. Ну а о черном портфеле что я вообще могла сказать, если его не было.
- И Аксенова прекратила расспросы?
- Нет, она долго про портфель выпытывала. Даже спрашивала, мол, в ту ночь, когда убили Водорьяпова, не утащил ли кто портфель тайком из квартиры? Ну я ответила, что ничего подозрительного в соседней квартире не слышала. "Но куда же подевался портфель, если следователи не нашли его?" - снова спросила Изольда. "Наверное, сам Леонид Николаевич к кому-то унес". - "К кому, Маруся?" - "Да, возможно, тому же Виталию отдал. Леонид Николаевич с Виталием теперь на совместной аренде". Это я предположительно сказала насчет Ложникова, но Изольда, подумала-подумала и тоскливо говорит: "Витя, конечно, ни копейки мне не отдаст, а я ведь, откровенно говоря, много лет была неофициальной женой Ленечки. Совместные планы у нас с ним были. Но как теперь доказать мое право на наследство?" Посидела молча еще с минуту, попросила таблетку снотворного и ушла.
- Раньше она часто к вам приходила?
- Когда при Манаеве с выпивкой было свободно, ни разу не заглядывала. А как только новый председатель запретил пьянство, иногда прибегала по вечерам. За снотворным. По-моему Изольда настолько втянулась в алкоголь, что без спиртного не могла заснуть… - Лыкова робко глянула в глаза Антону. - Я об этом сужу еще и по словам Леонида Николаевича. Однажды, помню, спросила его: "Чего вы, такой интересный непьющий мужчина, бобылем живете?" Он вроде удивился: "На какой невесте здесь жениться?" - "Да хотя бы на Изольде Аксеновой, - говорю. - Вон какая энергичная женщина! Молодая, красивая, веселая. Куда вам еще лучше невесту?" Водорьяпов захохотал: "Изольда все пропьет, гармонь оставит, танцевать меня заставит. А я под чужую дудку плясать не умею".
- О самоубийстве Аксенова не заговаривала?
Лыкова задумалась:
- Напрямую - нет, не заговаривала. Так, что-то неопределенное намекала, мол, теперь и без денег, и без мужского покровительства, хоть помирай. Я, помнится, возразила: "О чем говоришь? Живешь без забот, сама себе барыня. Не нравится в деревне - поезжай в город. Там мужиков - располным-полна коробушка. Только глазом подморгни - инженера подцепишь или кандидата наук. Я вон своего; алкаша с треском выгнала, с двумя ребятишками осталась и то нюни не распускаю". Изольда вздохнула: "Если б у меня ребенок был, может и я бы какую цель имела; А так - живу, словно кукушка. Только небо куревом копчу. Тоска зеленая - не жизнь". Вот такой разговор еще состоялся. Однако ушла Изольда от меня, хотя и невеселая, но не сказать, чтобы совсем уж горем убитая. Ни за что бы не подумала, что она такое отмочит…
Закончив писать протокол, Лимакин облегченно пошевелил уставшими от напряжения пальцами и протянул Лыковой два стандартных листа:
- Прочитайте, Мария, внимательно. Если нет возражений, подпишите.
Лыкова быстро прочла протокол, молча расписалась и глянула на Антона:
- Честное слово, больше ничего не знаю.
- И на этом спасибо, - сказал Антон.
Когда фельдшерица вышла из кабинета, Лимакин, словно размышляя, заговорил:
- С гражданкой Аксеновой, по-моему, все ясно: лопнувшая, как мыльный пузырь, розовая мечта о красивой жизни в Крыму, алкогольная горячка и… петля на шее. Зато по убийству Водопьянова-Водорьяпова чем дальше, тем глубже в дебри влазим…
- Коллективом, Петя, из любых дебрей выберемся. Коллектив - это… - оптимистично начал глядевший в окно Слава Голубев и вдруг, оборвав фразу, воскликнул: - Игнатьич! Тимофей Слабуха к конторе топает.
- Позови его сюда, - попросил Антон.
Слава, чуть не опрокинув стул, на котором только что сидела Лыкова, устремился в коридор. Вскоре он широко распахнул дверь кабинета и услужливо пропустил впереди себя нерешительно затоптавшегося у порога Слабуху. На этот раз старик был чисто выбрит и совершенно трезв. Только глаза его, как и прежде, смотрели настороженно-угрюмо. Усевшись на предложенный Бирюковым стул, Слабуха недовольно проговорил:
- Мне, ребята, некогда балакать. К председателю по делу зайти надо.
- Постараемся долго не задерживать, - сказал Антон. - Нам, Тимофей Григорьевич, хотелось бы получить у вас консультацию по немецкой винтовке. Что это за штука такая?
Слабуха нахмуренно уставился в пол:
- Я не оружейник, чтобы по таким вопросам консультировать следователей.
- Но говорят, вы хорошо в оружии разбираетесь.
- Говорят, в Москве кур доят, - пробурчал старик, однако тут же добавил: - Когда помоложе был, разбирался. Теперь и глаз не тот стал, и руки, как крюки. А в чем дело?
- Дело серьезное, Тимофей Григорьевич… - Антон помолчал. - Экспертиза показала, что Водорьяпова убили из винтовки немецкого образца.
Слабуха еще больше нахмурился:
- Откуда в нашей глухомани такое оружие взялось?
- Вот и мы над этим головы ломаем. Может, после войны кто-то из демобилизованных завез?..
- Винтовка - не иголка, чтобы ее незаметно в такую даль привезти.
- Но ведь немецкий бинокль вы привезли…
- То бинокль. Такую трофейную ерунду разрешалось демобилизованным брать. Одежду, фотоаппараты или другую житейскую дребедень тоже брали. Что же касается оружия, было строжайшее указание: сдать все до последнего пустяка.
- Куда вы дели тот бинокль? - не давая собеседнику слишком далеко уклоняться, спросил Антон.
- Манаев выцыганил всего за сто рублей до хрущевской реформы. Иван Данилыч тогда лосей крупно промышлял.
- Тимофей Григорьевич, с какого расстояния обычно стреляют лося? - поинтересовался Антон.
- Это от формы пули зависит, - ответил Слабуха. - Круглая пуля уверенно бьет на дальности до шестидесяти метров. А ежели взять жакан, то можно завалить самого матерого сохатого метров с семидесяти и даже поболее.
- Кроме дальности, чем удобна та или иная пуля?
- Круглой удобно стрелять в зарослях кустарника или камыша. Она не отклоняется, когда зацепит ветки, и не меняет своей формы при этом. А жакан хорош тем, что при ударе в зверя разворачивается и увеличивает поражение. Однако из-за этого же свойства жакановские пули непригодны для стрельбы в кустарниках и других зарослях. Они рикошетят, ударившись об ветки, и улетают в сторону от цели.
- А винтовочные?
- В густом кустарнике винтовочная пуля тоже может срикошетить, но зато дальность стрельбы из винтовки не сравнить с ружейной. Когда у охотника точный глаз да винтовка пристреляна, можно и за сто пятьдесят метров сохатого уложить.
- Значит, с винтовкой удобнее промышлять лося? - спросил Антон.
- Это и ежику понятно.
- А почему самодельные свинцовые пули применяют при стрельбе лосей из винтовок?
Слабуха усмехнулся:
- Ну, когда нет боевых патронов, то приходится свои делать. Тут надо только выверить точную норму пороха да вес пули, чтобы убойную силу не потерять.
- Выходит, для той же немецкой винтовки можно самому сделать патроны?
- Невозможного ничего нету. У немецкого патрона лишь одна закавычка. Капсюльное отверстие у него по диаметру меньше нашего. Стало быть, наш отечественный капсюль в немецкую гильзу не вгонишь, ежели не расширить для него место.
- Как это сделать?
- На токарном станке можно расточить отверстие… - Слабуха словно осекся.
- Вам приходилось растачивать? - заметив его "оплошку", быстро спросил Бирюков.
Старик затянул с ответом, но все-таки сказал:
- Давно было, еще в пятидесятые годы. По просьбе Манаева растачивал десятка полтора немецких гильз. Тогда я токарничал в мехмастерской, ну и… чего душой кривить, не смог отказать председателю колхоза в таком пустяке.
- Значит, Манаев уже в пятидесятые годы постреливал такими патронами? - еще не веря в удачу, опять спросил Антон.
Слабуха угрюмо хмыкнул:
- Ежику понятно, что не для елочных игрушек Иван Данилыч готовил те гильзы.
- Тимофей Григорьевич, - внезапно заговорил Слава Голубев, - помните; лет десять назад вы угощали меня зайчатиной и мы долго беседовали о винтовках?..
Старик исподлобья глянул на него:
- Ну, припоминаю.
- Что ж вы в тот раз мне этого не рассказали?
- Ты о патронах не спрашивал. Тебе хотелось узнать, у кого из карауленцев есть немецкая винтовка, а я таковой в Караульном не видел.
- Но ведь гильзы Манаеву растачивали до того разговора. Могли хотя бы намекнуть…
Слабуха качнул головой:
- Ух, какой смелый!.. Что в ту пору от моего намека изменилось бы? Манаев тогда председателем колхоза был в самом расцвете. Пусть ты даже и нашел бы у него винтовку, все равно ни шиша с ним не сделал, а мне в отместку за "намек" житья бы не стало. Иван Данилыч не таких соколиков, как я, в бараний рог скручивал.
- Если бы милиция тогда изъяла винтовку, убийство в Выселках не совершилось бы.
На угрюмом лице Слабухи появилась растерянность:
- Да у Манаева, возможно, этой винтовки и не было.
- То есть как не было?..
- Вот так, обыкновенно… Иван Данилыч говорил, что те гильзы нужны какому-то другу.
Голубев, похоже, хотел что-то возразить, но Бирюков остановил его:
- Хватит, Слава, рассуждать на тему: "Что было бы, если"… - И вновь обратился к старику: - Тимофей Григорьевич, можете точно вспомнить, в каком году растачивали гильзы?
Старик задумался:
- А в каком была хрущевская денежная реформа?
- По-моему, в шестьдесят первом.
- Разве не в пятидесятые годы?
- Нет, - Антон, пошарив по карманам, нашел пятирублевую купюру и показал Слабухе: - Смотрите, тысяча девятьсот шестьдесят первый год указан.
- Без очков мелкие буквы не различаю, - Слабуха виновато вздохнул: - М-м-мда, значит, обмишулился я. Не в пятидесятых годах это было, а в январе шестьдесят первого. Почему запомнил? Манаев мне за работу бутылку поставил. И покупал ее уже за новые деньги. Старыми поллитровка стоила двадцать один двадцать. Иван же Данилыч заплатил всего два рубля двенадцать копеек. Мы еще посмеялись с ним, дескать, совсем водка подешевела, почти задарма пьем.
- Фамилию или имя того друга, которому делал гильзы, Манаев не говорил?
- Об этом не было разговора. После работы прямо в мастерской быстренько распили поллитровку и разошлись.
- Других "винтовочных" заказов не выполняли?
- Еще формочку для отливки пули вытачивал. Провозился долго - надо было калибр тютелька в тютельку соблюсти. Но все-таки сделал удачно.
- И все?..
- Все. Чего не было, про то сочинять не стану. - Старик хмуро посмотрел на часы. - Как бы мне председателя не проворонить. Он, неугомонный, круглый день челноком туда-сюда мотается…
- Сейчас следователь запишет ваши показания и можете быть свободным, - сказал Антон. - Кстати, если насчет арендного подряда хотите с председателем переговорить, то Виталий Ложников согласился взять вас напарником.
Слабуха вроде повеселел:
- Раз согласился, то станем работать. Лишь бы поскорее Анну Клепикову, чтоб ей тошно стало, на пенсию выгнали. А то опять с оплатой не разберешься.
- Она ведь теперь не главным бухгалтером…
- Эта баба и в экономистах прежнюю политику зажима крестьянина гнет.
- Тимофей Григорьевич, а у Водорьяпова с Клепиковой не было стычек по оплате? - внезапно спросил Бирюков.
Старик пожевал губами:
- Видишь, в чем тут дело… Леня наизусть знал все законы. Анна Ивановна, бывало, чуть против него взбрыкнет, он сразу - параграфом ее по носу! И деваться бабе некуда. Леня ушлый насчет этого был. К физическому труду, прямо скажу, с ленцой относился, но по части законов и пронырливости равных Водорьяпову в Караульном не было. Оттого Клепикова и не задирала перед ним хвост.
- Лично вы хорошо его знали?
- Неплохо. В первый год, когда Водорьяпов здесь объявился, он квартировал у меня. Ждал, пока колхозный дом достроят. Дело к зиме катилось. В одно из воскресений старуха моя в райцентр уехала, внуков проведать, а я по первому снежку отправился утречком с ружьишком зайцев потропить. Завлекся на охоте до темноты. Вечером вхожу в избу - холодрыга, хоть волков морозь. А квартирант мой завернулся в овчинный тулуп и на диванчике кемарит. Спрашиваю: "Леня, ты что это печку не протопил?" - "Дровишек, Григорьич, наколотых не нашел". - "Чурок пиленых - полон двор, топор - в сенях. Взял бы да наколол". - "Об этом, Григорьич, я не догадался"… - Слабуха исподлобья с усмешкой глянул на Антона. - Видишь, какой "недогадливый" на физическую работу был…
- А как Водорьяпов к директрисе Дома культуры относился?
- В то время, когда у меня квартировал, никак. Вроде бы косил на Изольду глаз, но не ухаживал за ней. Это они снюхались после смещения Манаева.
- В селе что-нибудь говорят об убийстве Водорьяпова? - снова задал вопрос Антон.
- В первые дни ничего не говорили. Теперь несут всякую околесицу.
- Что, например?..
- Сошлись вроде бы на том, будто городские таксисты прибили Леню за старые грехи.
- От кого вы слышали?
- От мужиков, с которыми могилу копал. Им же вроде Иван Данилыч Манаев такую байку рассказывал.
- Сами не верите в такое?
Старик пожал плечами:
- Тут хоть верь, хоть не верь. Три года с лишком Водорьяпов жил в Караульном, не тужил. Стоило за арендный подряд взяться - на тебе, Леня, подарок ко дню рождения…
Колхозная контора постепенно стала заполняться служащими. Захлопали двери кабинетов, в коридоре послышались голоса. Видимо, закончилась утренняя планерка.
Лимакин задал Слабухе еще несколько уточняющих вопросов и протянул ему листки протокола. Слабуха дрожащей рукой накорябал под показаниями подпись и сразу заторопился к председателю.
Антон Бирюков отправил участкового Ягодина за Манаевым. Попутно попросил его узнать в бухгалтерии, не появилась ли на работе Анна Ивановна Клепикова. Вышедший из кабинета Ягодин буквально через минуту вернулся и отдал Бирюкову небольшой листок.
- Анна Ивановна спозаранку приходила домой к секретарше Люде, - сказал участковый, - и оставила у нее записку для председателя…
На половинке листа машинописной бумаги канцелярским почерком было написано:
"Сергей Игнатьевич, я срочно уезжаю, чтобы отвезти Георгия Макаровича в областную больницу. У него совсем плохо стало с головой. Оформите мне на два дня отпуск без содержания. Вчера много раз пыталась к вам зайти для личного разговора, но вы были заняты со следователями".
Бирюков молча передал записку Лимакину и повернулся к участковому:
- Не мешкая сходи за Манаевым, пока Иван Данилович тоже куда-нибудь не уехал.
Не успел участковый закрыть за собой дверь, в нее тут же заглянул возбужденный Сергей:
- Кабинет свободен, можете занимать. Скоро вернусь!
- Куда торопишься? - спросил Антон.
Сергей хлопнул ладонью по карману джинсов с торчащей оттуда газетой:
- Районная пресса подает тревожный сигнал. Надо срочно разобраться с доярками…
Глава 14
Иван Данилович Манаев с тяжелым вздохом опустился на предложенный стул и сокрушенно сказал:
- Вот, шут побери, заварилась у нас каша. Не успели одного зарыть - другой гроб строгать надо.
- Да, подобранные вами кадры оказались с сомнительным прошлым, - проговорил Бирюков.
Манаев моргнул заплывшими глазками:
- Пока я возглавлял колхоз, они работали добросовестно. Не пойму, какая вожжа им под хвост попала. Видать, к новым условиям не приспособились…
Антон заговорил об Аксеновой. Иван Данилович без утайки рассказал, что накануне дня похорон Водорьяпова поздно вечером она приходила к нему, чтобы поговорить о Леониде Николаевиче. За ужином попросила чего-нибудь выпить. Манаев достал бутылку водки, привезенную днем из райцентра, и вдвоем незаметно "уговорили" ее.
Изольда сказала, что кто-то из старых врагов свел с Леонидом Николаевичем счеты. Потом она призналась, что сама во многом виновата. Мол, проболталась подругам в новосибирском ресторане о своем нынешнем адресе. А подруги дали адрес бывшему мужу, который недавно привез ей повестку в суд для расторжения брака. Вот муженек по злобе, наверно, передал адрес врагам Леонида Николаевича.
- "Враги" из таксистов? - спросил Бирюков.
- Изольда конкретно ничего не говорила. Про таксиста мне Анна Ивановна Клепикова рассказала, как ехала с черным усатиком от агропрома на вокзал. Из таких двух рассказов я и сделал вывод относительно таксистов, - быстро ответил Манаев и, встретившись со взглядом Антона, смутился: - Не верите в мое предположение?
- Может, и поверил бы, Иван Данилович, да убили-то Водорьяпова… из немецкой винтовки.
- Разве не из револьвера?
- Нет. Что любопытно, самодельная свинцовая пуля отлита из охотничьей дроби… - сказал Антон и опять умышленно сделал паузу.
Манаев всплеснул пухлыми руками:
- Гляди, как хитро замаскировались, разбойники! Где это они выкопали иностранную винтовку?
- Не у вас?.. - в упор спросил Бирюков.
И без того узкие глаза Манаева совсем стали щелками, словно он хотел зажмуриться от внезапно охватившего его страха:
- Вы чего такое говорите?! Я никогда не имел запрещенного оружия. Можете проверить… Скрывать не стану, есть у меня разрешение милиции на владение двуствольным дробовиком, с которым охотился много лет подряд. К слову сказать, как с председательством неприятности начались, всю охоту забросил. Зачем мне в придачу к хорошему ружью поганая винтовка?
- И винтовочных немецких гильз у вас не было?
- Нет, нет! Никогда не было.
- А вот Слабуха нам рассказывал, как по вашей просьбе растачивал на токарном станке у гильз для немецкой винтовки капсюльное отверстие.
- Ничего не знаю! - решительно отказался Манаев. - Это чекист небылицу наплел на меня. Ей-богу, наплел!
- Зря, Иван Данилович, все категорически отрицаете. Это было в январе шестьдесят первого года. В благодарность за выполненную работу вы со Слабухой распили в мастерской бутылку водки, купленную за два рубля двенадцать копеек новыми деньгами. И еще пошутили, будто водка подешевела…
- Вот память у Тимофея! - смущенно воскликнул Манаев. - Надо же так крепко запомнить, а?.. У меня совсем тот случай из головы вылетел.
- Что это за гильзы были? - спросил Антон.
- Кто их знает… припоминаю, вроде Вениамин Юрьевич Шурыгин из областного управления сельского хозяйства просил меня довести до ума несколько патронов, в которые наши охотничьи капсюли не входили.
- Форму для отливки пули тоже он просил выточить?