- Ну как там телята на выпасах? - спросил председатель.
- По первому разу всех обработали, - пробурчал зоотехник. - Через неделю будут чистыми.
- Давно бы следовало этим заняться.
- Так ведь чемерицы не было.
- Надо было мчаться в район, кулаком стучать, а не на телефоне висеть.
- Надоело по каждому пустяку глотку драть.
- А как ты хотел?.. Сложить ручки и ждать манны небесной? Нет, Федорович, так у нас с тобой дело не пойдет!
- Это еще посмотрим…
- Чего смотреть! И без того все видно, словно на ладошке. Или надеешься сам в председатели проскочить?
Баранов ухмыльнулся:
- Нужен мне такой хомут, как собаке пятая нога.
- Нужен, Федорович, нужен! Ты спишь и во сне его видишь. Пупынину о каждом моем шаге сплетничаешь! Дояркам мозги заправляешь: вот, мол, нагрел вас новый председатель с зарплатой, я никогда такого бы не сделал, я бы вам платил по-королевски. А за какие шиши, спрашивается, им платить, если они запустили коровенок и ни черта не надаивают?.. Еще хуже, вчера опять три тонны молока проквасили!
- У них же с горячей водой плохо, - хмуро возразил Баранов. - Молочные фляги кое-как моют.
- Выходит, председатель колхоза должен воду кипятить?
- Почему председатель… Гоше Клепикову надо хоть маленько думать, он же бригадир, не пешка.
- А главный зоотехник чем думает?
- У меня других забот хватает.
- Ну, делово-о-ой… Не выкручивайся! Ты же знал, что на ферме кавардак, но ни разу на планерках об этом не обмолвился. Слушай, как мы с тобой дальше будем работать?
- Не нравлюсь - пиши приказ. Без работы не останусь.
- Останешься! Вот только фермерство укрепится да рынок в стране заработает, все управленческие тунеядцы из колхозов по миру пойдут!.. - Сергей внезапно сник. - Ладно, Эдуард, катись на выпаса, долечивай телят.
Баранов, не попрощавшись, быстро вышел из кабинета. Антон Бирюков с упреком посмотрел на брата:
- Чего расходился, как самовар?
- А-а-а, зла не хватает… - Сергей выдернул из кармана джинсов измятый номер районной газеты и сердито швырнул ее на стол перед Антоном. - Прочитай на четвертой странице, как "Верный путь" шагнул в пропасть…
Антон расправил газету. В глаза сразу бросилась рубрика "Тревожный сигнал" и чуть пониже - заголовок заметки "Что же у нас происходит?.." Начиналась заметка своеобразно:
"Передовой наш колхоз в прошлом году оказался на краю экономической пропасти. С избранием председателем правления С. И. Бирюкова хозяйство сделало крупный шаг вперед, а именно: значительно снижена финансовая задолженность перед государством, получена большая экономия от сокращения управленческого аппарата, уменьшился расход горюче-смазочных материалов…"
Перечислив еще несколько достижений, не указавшие под заметкой своих фамилий доярки обрушились критикой на нового председателя за то, что "срезал" им заработки с трехсот рублей до ста восьмидесяти. Заканчивали письмо в редакцию они так:
"Несправедливость творится у нас потому, что С. И. Бирюков по специальности является механиком, а хозяйство наше в основном животноводческое. Естественно, специалисту-механику трудно разобраться в тонкостях животноводства. Между тем в "Верном пути" более десяти лет добросовестно трудится главным зоотехником Э. Ф. Баранов - человек всеми уважаемый. Почему бы товарищу Баранову не возглавить хозяйство? Мы думаем, руководство района обратит внимание на наше предложение и сделает соответствующие выводы, пока не поздно".
Антон передал газету следователю.
- Понял что-нибудь? - сразу заговорил Сергей. - Передовой колхоз докатился до края пропасти. Пришел новый председатель, сделал крупный шаг вперед и… закувыркались в пропасть!
- Не придирайся, - сказал Антон. - Публикация, по существу, анонимная.
- В том-то и дело! Когда я на ферме устроил громкую читку, доярки обалдели. Ни одна из них не писала этого бреда, хотя на понижение зарплаты жалуются все. Однако никто из доярок не мечтает, чтобы во главе колхоза стал "всеми уважаемый" Баранов! Уж кто-кто, а доярки знают главного зоотехника как облупленного.
- Кто же, по-твоему, написал?
- Я не гадалка. Вот если бы рукопись посмотреть… - Сергей мельком глянул на телефон. - Пупынин без меня не звонил?
- Нет.
- Странно, почему молчит Михаил Михалыч?..
- Меня вот что интересует, - сказал Антон. - Баранов утверждает, что ночью, когда убили Водорьяпова, Манаев куда-то отлучался со сторожевого поста. У вас на складе есть бензоколонка для частников?
- Есть.
- Баранов, возвращаясь из райцентра, хотел заправить свой "Запорожец" и не смог. Вечером Иван Данилович ездил верхом на лошади к Клепикову на пасеку за медом. Надо бы как-то узнать, в какое время он оттуда вернулся?
- Этот ребус проще простого! - Сергей снял телефонную трубку, резко накрутил цифры и, кое-как дождавшись ответа, нетерпеливо выпалил: - Шура, седлай кобылу и - галопом ко мне!
Вскоре в кабинет вошел синеглазый с рыжеватыми усиками крепыш, судя по солдатским брюкам и рубашке, недавно вернувшийся с армейской службы. Остановившись у порога, громко поздоровался:
- Здравия желаю!
- Здорово, Шура, - ответил Сергей и представил парня: - Наш главный и единственный конюх. Внук Тимофея Григорьевича Слабухи, зовут Александром.
Парень белозубо улыбнулся:
- Шурой, а то и вообще Шуркой меня с детства называют.
По сравнению с мрачно замкнутым дедом внук оказался жизнерадостным бойким парнем. На вопросы он отвечал без запинки. Шура вспомнил, как накануне той ночи, когда в Выселках убили Водорьяпова, Иван Данилович Манаев около шести вечера пришел на конный двор и попросил лошадку, чтобы съездить на пасеку. С разрешения Шуры оседлал бывшего своего выездного мерина по кличке Мощный. Пригнал же его обратно только на следующий день утром, около восьми часов.
- Для чего он всю ночь продержал коня у себя? - спросил Антон.
- Сказал, что вечером торопился на дежурство. Бросил Мощному охапку сена, и тот простоял у него во дворе до утра.
- Это на самом деле было так?
- Не знаю. Я у деда живу, рядом с манаевской усадьбой. В тот вечер мы ужинали в восемь часов. Из окон нашей кухни двор Манаевых виден, как на ладони. Мощного там не было. Потом мы с дедом возле сарая пилили дрова до самой темноты. В двенадцатом часу дед стал укладываться спать, а я пошел на конный двор. Всегда там ночую, чтобы за лошадьми присматривать.
- Коня у Манаева в это время не видели?
- Откровенно сказать, не обратил внимания.
Антон посмотрел на Сергея:
- Какой распорядок дежурства у Ивана Даниловича?
- Летом - с одиннадцати вечера до семи утра.
"Ребус", казавшийся Сергею проще простого, оказался не разгаданным. Воспользовавшись случаем, Антон поинтересовался у Шуры, не уходил ли куда из дома в ту ночь его дед.
- Куда ему было уходить!.. - сказал Шура. - Мы так уработались, что бабушка утром говорила, мол, вот старый умотался, даже "соску" ночью ни разу не почмокал. Это она про курево.
Показания Шуры вскоре после его ухода подтвердил вернувшийся участковый. По словам бабы Вари, с которой Ягодин проговорил около часа, Тимофей Слабуха действительно в ту ночь из дома не выходил. После пилки дров он так заспался, что утром не успел побриться, когда приехал на машине председатель колхоза и забрал его в понятые. Сама баба Заря встала рано, в шесть часов ее разбудил Виталий Ложников, возвративший давно взятую в долг бутылку водки, которую старуха тут же запрятала подальше от глаз Тимофея Григорьевича.
Из понятых Тимофей Григорьевич заявился домой к обеду. Был мрачным. На вопрос бабы Вари - чего там в Выселках? - пробурчал, мол, застрелили Водорьяпова, и стал настойчиво требовать поллитровку. Видимо, узнал о ней от Виталия. Дело чуть не дошло до скандала. Баба Варя плюнула и отдала бутылку старику. Только было тот уселся за стол - Манаев принес большую миску карасей. Иван Данилович и раньше изредка угощал соседей свежей рыбешкой. Пришлось Тимофею Григорьевичу пригласить соседа к столу. Манаев, понятно, не отказался. После первой же рюмки он принялся "пытать" Слабуху о том, что случилось в Выселках. Баба Варя не стала слушать болтовню выпивших мужиков и ушла в огород полоть грядки.
Участковый не упустил случая, чтобы порасспрашивать бабу Варю о Манаеве, и узнал от нее более конкретное, чем рассказал внук Шура. Оказывается, когда Слабуха с внуком пилили дрова, находившаяся в кухне баба Варя видела через окно, как Иван Данилович с желтеньким бидончиком входил в свою ограду. Однако лошади возле его, дома в это время не было. Утром же на следующий день, после дежурства, Манаев у крыльца оседлал коня, кое-как взобрался на него и поехал вроде бы в сторону конного двора. Откуда этот конь взялся в ограде Манаева, баба Варя не знала.
- Другие соседи тоже говорят, что Манаев вечером на лошади к своему дому не приезжал. Только утром на другой день его видели в седле, - закончил сообщение Ягодин.
- Вот тебе и "ребус"… - посмотрев на Сергея, мрачно изрек Лимакин.
Сергей заходил по кабинету. Резко остановившись, он вдруг сказал:
- Пешком от пасеки до Караульного Данилыч прийти не мог! С его астматической одышкой шагать больше трех километров - занятие непосильное. Скорее всего он отдал кому-то мерина у околицы села. Надо выяснить: кому и для какой цели?..
Не успели обсудить сказанное Сергеем, пришел невеселый Слава Голубев.
- Пусто? - спросил Антон.
- Пусто, Игнатьич. Не ко времени оказался я у Широниных. - Слава присел на подоконник. - Старик какой-то пришибленный, а старуха - злее цепной собаки. Вдобавок я неудачно к ней обратился…
- Бабушкой назвал? - быстро спросил Сергей.
- Ну а она терпеть этого не может.
- Точно! Широнину надо называть только "тетя Клаша" или, на худой конец, "Клавдия Бонифатьевна".
- Жаль, раньше мне этого не подсказали, - вздохнул Слава.
- Что ж ты так долго у Широниных сидел? - спросил его Антон.
- Хотел разговорить Кузьму Никифоровича. Не получилось.
- Не пригласить ли нам старика сюда?..
- Бесполезно, - вместо Голубева ответил Сергей. - Если Кузьма начал запираться, никакими клещами из него правду не вытянуть. Через день-другой найду к нему ключик.
- Давай сделаем так, - сказал Антон. - Мы сейчас уедем. Без Анны Ивановны здесь пока делать нечего. Как только она появится в Караульном, сразу звони мне. А в ближайшее время попробуй вызвать на откровенность Широнина и разгадать манаевский "ребус".
- Слух, будто убийцу Водорьяпова уже поймали, распустить по селу можно?
- Со слухами будь осторожным, чтобы еще больше клубок не запутать. Сам увязнешь.
- Не увязну, не беспокойся, - Сергей подозрительно посмотрел на телефон. - Странно, почему молчит Пупынин?.. Позвонить ему, что ли?..
- Не скреби на свой хребет, - ответил Антон. - Если молчит, значит, есть причина.
Глава 16
Причину молчания председателя агропромышленного объединения Бирюков узнал, вернувшись домой, от Марины. Оказывается, Пупынин рано утром уехал в Новосибирск на совещание. Свежую районку он не видел, но о публикации письма доярок из "Верного пути", по всей вероятности, Михаилу Михайловичу известно, так как вчера к нему приходил редактор газеты Тямкин и они долго о чем-то беседовали.
На следующий день по пути в прокуратуру Антон решил переговорить с редактором районки. Несмотря на ранний утренний час, дверь просторного редакторского кабинета была распахнута. Склонив крутолобую голову, Тямкин сидел за столом, заваленным бумагами, и через массивные очки выискивал ошибки в корректурном оттиске будущего номера газеты. При появлении Бирюкова он суетливо заговорил:
- Наконец-то вижу у себя прокурора! Спасибо, что зашли! Вы почему игнорируете родную газету? В районе множество проблем юридического плана, но из прокуратуры - ни одной статьи.
- Нам бы разобраться с чужими писаниями, - сказал Антон, присаживаясь к столу напротив редактора.
- Это не оправдание!
- Может быть, но зашел я к вам не со своей статьей, а по поводу вчерашней публикации письма из колхоза "Верный путь".
- Боевая публикация! Хотя, признаться, проскочил в ней досадный стилистический ляп насчет пропасти. Вчера по этому поводу на редакционной летучке состоялся принципиальный разговор. Сотруднику, готовившему материал к печати, сделано серьезное внушение.
- Вы разве не заметили, что публикация анонимная?
Тямкин снисходительно улыбнулся:
- Понимаю, газета задела честь вашего родственника…
- Дело не в этом.
- Извините, а в чем? Письмо подписано доярками. Мы просто не стали перечислять их фамилии.
- Почему?
- Остереглись опечаток. Подписи у авторов неразборчивые. К тому же нельзя забывать, что случаи гонения за критику у нас еще не изжиты, - потупясь, ответил редактор и опять оживился: - Злободневные критические выступления нынче под сукно прятать нельзя. Думаю, в несмелости нашу газету не обвинят.
- Пожалуй, - сказал Бирюков. - Особенно потрясающую смелость вы проявили в прошлом году, опубликовав статью об отчетно-выборном собрании того же "Верного пути". В ней тоже была задета честь моего родственника.
Тямкин потер наморщенный лоб:
- За ту публикацию каюсь. Поддался влиянию. Статья была санкционирована лично Пупыниным, но, к сожалению, не согласована с райкомом партии.
- А вчерашнюю с кем согласовали?
- Это инициатива селькоров. Достоверность фактов мы проверили.
- У Пупынина?
- В агропроме специалистов много, - увильнул от ответа Тямкин.
- Следствию нужен оригинал этого письма.
- Извините, для какой цели?
- Для экспертизы, чтобы выявить анонимщика.
- Заверяю вас, письмо подписано доярками. Сейчас найду его в редакционном архиве.
Редактор, перебирая связку ключей, вышел из кабинета. Скоро он вернулся и отдал Бирюкову исписанный синей пастой лист бумаги с подклеенным к нему почтовым конвертом. Даже при беглом взгляде можно было понять, что письмо написано измененным почерком - буквы плясали, наклоняясь то вправо, то влево. Поддельными были и разноцветные подписи под строчкой: "Доярки бригады № 1 колхоза "Верный путь"".
- Видите!.. - указал на подписи Тямкин. - Подписи разных цветов. Видимо, доярочки расписывались каждая своей авторучкой.
Антон достал из кармана пиджака четырехцветную шариковую ручку. Несколько раз щелкнув меняющимися стержнями, сказал:
- Все четыре цвета в одной упряжке…
- Об этом мы как-то не подумали, - сокрушенно проговорил Тямкин.
- Напрасно. В критике надо думать над каждым словом, - сказал Бирюков и внимательно стал изучать редакционную правку письма.
Собственно, заметка пошла в печать почти без правки. В ней было добавлено только начало первого абзаца об "экономической пропасти", на краю которой оказался колхоз "Верный путь", и о новом председателе правления, сделавшем "крупный шаг вперед", да кое-где были расставлены запятые.
Встревоженный серьезной заинтересованностью прокурора публикацией, редактор искренне рассказал, что недавно ему крепко всыпали за отсутствие в газете злободневной острой критики и он опрометчиво подмахнул в печать подвернувшееся под руку критическое письмо из "Верного пути".
В прокуратуре Бирюков появился позднее обычного. Лимакин старательно изучал подшивку бухгалтерских документов.
- Что-нибудь интересное обнаружил? - спросил его Антон.
Следователь пожал плечами:
- Наряды как наряды. Правда, часто мелькают фамилии Баранова, Клепикова, колхозного агронома, заведующей фермой. Есть несколько оплаченных токарных работ, выполненных пенсионером Слабухой. Многие фамилии для меня не известны.
- Водорьяпова нет?
- Пока не попадался. Я, наверное, договорюсь со специалистами-строителями и назначу экспертизу.
- Назначай, только оперативно.
- Понятно, тянуть не буду.
Бирюков отдал Лимакину "письмо доярок". Тот внимательно прочитал его, затем достал записку Анны Ивановны Клепиковой, в которой она предупреждала председателя колхоза, что уезжает сопроводить мужа в областную больницу, и стал сравнивать почерк. Бирюков тоже наклонился над столом. И письмо, и записка были написаны синей пастой на одинаковой бумаге. Но пляшущий почерк "доярок" отличался от канцелярского почерка бывшего главбуха, хотя в начертании некоторых букв смутно угадывалось что-то похожее.
- Назначь, Петя, почерковедческую экспертизу этих писаний, - предложил Антон. - В придачу к ним запроси официально у Пупынина собранную им коллекцию анонимок на Сергея. Может быть, как раз в них и отыщем какой-нибудь намек на трагедию в Выселках.
Следователь удивленно вскинул глаза:
- Думаешь, Пупынин их отдаст?
- Куда он денется, если прокуратура официально затребует. В журнале учета все анонимки зарегистрированы, так что утаить или отказаться от них Михаил Михайлович не сможет. А мы по закону имеем право изымать любые документы для приобщения к уголовному делу.
- Как-то непривычно требовать от начальников такого ранга, каким является Михаил Михайлович. Чего доброго, из кабинета выгонит.
Антон улыбнулся:
- Придется тогда уволить тебя за непригодность к следственной работе. Привыкай трудиться в новых условиях.
- Слушаюсь и повинуюсь! - тоже с улыбкой ответил Лимакин.
В девять часов Бирюков начал оперативное совещание, чтобы обсудить выводы экспертов, связанные со смертью Изольды Аксеновой. Совещались недолго. По заключению криминалиста Лены Тимохиной и судебно-медицинского эксперта Бориса Медникова, Изольда покончила с собой "без посторонней помощи". Отпечатки ее пальцев на люстре и крюке в потолке показывали, что она заранее привязала к крюку петлю, а затем, "накачавшись" коньяком до такой степени, когда и море по колено, привела задуманное в исполнение.
- И все-таки поза, в которой находилась повесившаяся, вызывает сомнение, - сказал судмедэксперту Бирюков.
- Нет. Ты, прокурор, учти, что потерпевшая находилась в тяжелейшей стадии алкогольного опьянения. В таком состоянии можно повеситься сидя. Для этого надо сунуть голову в петлю и повалиться набок. Кстати, Аксенова приняла такую дозу спиртного, что, если бы не петля, смерть вполне могла наступить от алкогольного отравления. Вероятно, замысел у Изольды был или - или…
- Бригадира Клепикова все-таки направили в областную больницу?
- Пупынин уговорил главврача.
- А твое мнение?..
- Остается прежним. Через неделю, может и раньше, Георгия Макаровича оттуда выгонят, что называется, по чистой. Для областной больницы Пупынин - не авторитет.
- Не ошибаешься?
- Не ошибается тот, кто ничего не делает, - флегматично пробурчал судмедэксперт.
Антон повернулся к Тимохиной:
- Лена, как документы, обнаруженные у Аксеновой?..
- Документы подлинные, без малейших подделок. Старое письмо и адрес на почтовом конверте написаны рукой Водопьянова-Водорьяпова.
- Значит, Леонид Николаевич, как я и предполагал, приехал в Караульное "отмывать" нетрудовые деньги, - сказал Антон следователю.