Остается еще один вариант. Мой дорогой супермен меня жестоко обманул. Не знаю, как и в чем именно, но он ловко обвел меня вокруг пальца, предварительно запудрив мне мозги и притупив мою бдительнось. Не удивлюсь, если он и в кофе утром какую-нибудь гадость подсыпал. Я потрогала живот, кажется, не болит, голова тоже не кружится. Да нет, слишком много времени прошло. Если он что-то и подсыпал, я это уже давно переварила без видимого ущерба для себя.
Однако надо действовать. Я вскочила с дивана, Фимка вопросительно мяукнул.
– Спокойно, дружище, мы себя в обиду не дадим, – приободрила я скорее себя, чем его, откопала записную книжку и взялась за телефон.
– Здорово, мать, какими судьбами? – мой телевизионный коллега пребывал в неизменно оптимистическом расположении духа.
– Понимаешь, слушала сейчас новости на вашем канале, там упоминалось про девушку…
– Понял, понял. Короче, что надо-то?
– Меня интересует, какая сорока принесла на хвосте эту информацию.
– Ну, мать, ты вопросы задаешь, – он многозначительно помолчал.
– Очень надо, – взмолилась я. – В долгу не останусь, ты же знаешь.
– Ну ладно, чего уж там, – благодушно отозвался собеседник, – это я так. Я поломался, но ты меня уговорила, тебе – мелочь, а мне приятно. Да, в общем-то, никакого секрета здесь нет. Официальное сообщение из правоохранительных органов.
– Официальное? – Я была разочарована.
– Ну да, позвонили из их центра по связям с общественностью. И не только нам, насколько мне известно. А вас, коллега, что же, обошли стороной?
– Не ехидничай, умник. Может, я просто не в курсе. Спасибо, звони, если что понадобится.
Я нетерпеливо набрала следующий номер. Трубку взял сам Фима.
– Лапушка, я сижу на месте, жду, как и договаривались. Какие претензии?
– Не претензии, Фима, просьба.
– Излагай, я весь внимание, – изрек Резовский.
– Тебе знакома такая фамилия – Бородин, Бородин Олег Дмитриевич?
Фима помолчал.
– А почему ты спрашиваешь?
Я тихонько застонала, из-под стола тут же диким воем отозвалось чудовище.
– Резовский, оставь свои замашки, просто скажи: да или нет.
– Ну, допустим, да. Ну, да, да, ты только так не волнуйся.
– То есть? – не поняла я. – А-а-а, – я рассмеялась, – что ты, я так еще не научилась. Это твой крестник.
– Кто-кто?
– Да котенок, которого ты приволок.
– Мощный голос, – оценил Фима. – А почему крестник?
– А вы с ним тезки, – счастливым голосом сообщила я, – его Фимкой зовут.
Теперь Резовский замолчал надолго.
– Злая ты, – наконец выдавил он.
Я поспешила с извинениями:
– Фимочка, дорогой, надо же было его как-то называть. Разве тебе не нравится это имя?
– Я к нему привык, – Фима рассмеялся, – а когда ты называешь меня "дорогой", я просто таю.
– В таком случае, дорогой, расскажи, что тебе известно о капитане Бородине? Хотя бы в двух словах.
– Если в двух словах, то он был откомандирован в Москву, а недавно его, скажем так, вернули обратно.
– Дальше, – потребовала я.
Фима помолчал.
– Только не говори, что он твой клиент, поэтому ты отказываешься обсуждать его персону.
– Вот сама же знаешь, что я не могу это делать. Этика профессии и все такое. В общем, не дави на меня.
Я не верила своим ушам.
– Так он что, действительно твой клиент?
– Ну да, – растерялся Фима. – Ты хочешь сказать, что была не в курсе? А зачем спрашивала?
– Надо, – уклончиво ответила я. – А может, он и фирму эту по недвижимости тебе посоветовал?
– Почти в точку. Посоветовал не он, но познакомились мы с ним именно там, вместе квартиру смотрели. Ну так что, ты приедешь?
– Приеду, приеду, – успокоила я его. И уж тогда вытрясу все, что ему известно.
Кое-как изловив кота, количество царапин на руках при этом значительно увеличилось, я запихала дико орущее чудовище в сумку и двинулась в путь. Уже закрывая дверь, я услышала звонок телефона. Возвращаться страсть как не хотелось. Рассудив, что, кому надо, тот меня найдет, я побежала вниз по лестнице.
В машине, правда, сумку пришлось открыть. Возмущению Фимки не было предела. Некоторое время он, естественно, поорал, как же без этого, еще пару минут яростно вылизывался, а затем, нисколько не смущенный новой для него обстановкой, приступил к исследованию машины. Погоняв по салону, он усиленно заинтересовался педалями, пока на очередном перекрестке я нечаянно не придавила его любопытный нос. Тогда Фимка забрался на спинку заднего сиденья и принялся жизнерадостно ругаться на проезжающие мимо автомобили.
Когда мы подкатили к офису Резовского, чудовище уже добровольно забралось обратно в сумку, которую я бросила на заднее сиденье, и с чувством выполненного долга мирно задремало. Должна признаться, меня немало обрадовал тот факт, что не надо будет снова запихивать его в сумку, загнав перед этим в какой-нибудь угол.
Убедившись, что Фимин "крокодил", "БМВ" ядовито-зеленого цвета, стоит, где ему и положено, я остановилась у тротуара. Пока я прикидывала, как бы половчее ухватить сумку, не выпустив при этом ее содержимое, дверца машины распахнулась, цепкие пальцы впились мне в шею и слегка сдавили.
– Какая изящная шейка. И какая хрупкая. А ну-ка, подвинься.
Я пересела на пассажирское сиденье. Водитель "Вольво" забрался в машину, посмотрел на меня с ненавистью:
– Шейку я твою сейчас отпущу, но предупреждаю: дернешься – пришибу.
Что-то мне подсказывало, что в этот раз церемониться со мной он не будет. Я молча кивнула.
– Умная девочка. Ключи?
Ключ все еще торчал в замке зажигания, я скосила на него глаза. Тип выпустил мою шею, убедился, что я сижу смирно, завел двигатель. Мы лихо объехали "Вольво", которая стояла тут же, а я, идиотка, ее даже не заметила. Я повернулась к бандиту.
– Замолкни, – отрезал он.
У меня неприятно затряслись коленки. Я бросила взгляд на сумку, котенок сладко спал. Хоть это радует. Через несколько минут мы въехали на тихую улочку с одно– и двухэтажными скворечниками по обе стороны, удобства цивилизации их обитателям были явно недоступны. Указатель на угловом доме гласил, что узкая грязная улица носит гордое имя Николая Васильевича Гоголя. А что, местность вполне соответствовала духу его бессмертных произведений. Думаю, великий писатель по достоинству оценил бы юмор потомков.
Машина остановилась около массивных металлических ворот. Тип посигналил, немного подождал. Шевеления за воротами не наблюдалось. Я прикинула, в какую сторону уносить ноги. Не бросит же он здесь мою тачку, слишком глаза мозолить будет, следовательно, ему придется выйти и открыть створки ворот.
Прошедшая ночь, однако, кое-чему его научила. Он схватил меня за руку и выволок из машины через водительское сиденье. Тип захлопнул дверцу и так же бесцеремонно потащил меня к узкой калитке рядом с воротами. Оглянувшись, я увидела, что Фимка проснулся и теперь беспокойно мечется по салону. Бандит этого, к счастью, не заметил.
Двухэтажное здание во дворе нелепо выделялось на фоне окружающего унылого пейзажа шикарно отремонтированным фасадом и витыми решетками на окнах. Окна первого этажа были освещены, но плотные жалюзи не позволяли заглянуть внутрь. Несколько ступеней вели к стеклянной двери, скромная табличка рядом с ней гласила, что в оном здании располагается спортивно-оздоровительный клуб "Геркулес и К°".
Мы зашли в стеклянный "аквариум" и остановились перед внушительной металлической дверью, ведущей уже непосредственно внутрь. В углу над косяком виднелся глазок видеокамеры. Бандит позвонил. Примерно через минуту щелкнул замок, тип потянул на себя тяжелую дверь.
– Ну и какого хрена ты тут делаешь, в натуре? – донеслось изнутри. – Ты, козел, уже десять минут как клиента обрабатывать должен.
Мой сопровождающий дернул меня за руку, я влетела в просторный холл, где были стол с монитором, пара-тройка кресел и кадка с пальмой. Около стола стоял Беня в спортивных штанах, сланцах и с большим махровым полотенцем, наброшенным на голые плечи. Одним концом полотенца он вытирал мокрые волосы. Увидев меня, Беня присвистнул и скривился.
– Ты, в натуре, совсем тронулся? Какого ты ее сюда припер? С девкой сколько геморроя было, а эту сучку сразу искать начнут. Ты че, в натуре, не догоняешь? Тебе Лысый че сказал?.. С девкой разберешься – и хана, больше в это дело не лезь!
– Так я ж как лучше…
– Во, придурок, в натуре, – Беня сплюнул. – Отведи ее в комнату для гостей.
Тип с готовностью закивал.
– Не, погоди. – Беня посмотрел на часы. – Я сам. Вали на адрес.
– Там, это, тачку ее во двор загнать надо, – тип вынул ключи от моей "Лады", потоптался, нерешительно положил их на стол. – Ну, я пошел?
– Вали, вали, пока Лысый не пришел, – пробурчал Беня.
Тип бросил на меня мрачный взгляд и заторопился к выходу, дверь за ним с грохотом захлопнулась. Браток поморщился, покачал головой.
– Правильно его Лысый сдать решил. В натуре, нюх потерял, – он уставился на меня своими рыбьими глазами.
Известие о том, что тип, похитив меня, проявил никем не предусмотренную инициативу и что находился он явно в опале, придало мне уверенности.
– Слушай, Беня, – решила попытать я счастья, – раз такое дело, я, может, пойду?
Беня моргнул, слегка обалдев от такой наглости. Я потянулась за ключами от машины.
– Ну ты, подруга, даешь, – браток закатился от восторга. – Куда торопишься, погости немного, раз уж здесь.
Он взял со стола ключи, поиграл ими. Я боком двинулась к двери.
– Да дел, понимаешь, много. А машину пока оставьте себе, я за ней пришлю кого-нибудь.
– Ты че, оглохла? Сказал, не рыпайся, – Беня сел в одно кресло, сделал приглашающий жест в сторону другого, – пара вопросов к тебе имеется.
Я остановилась. Пока буду разбираться с дверными запорами, Беня этот холл десять раз по кругу обежит.
– А если я на них отвечу, могу идти?
– Во смешная, иди, в натуре, на кой ты мне тут сдалась. Не сразу, правда, а как убедимся, что ответила правильно.
Я присела на краешек кресла.
– Вот это другой базар, – Беня повеселел. – Значит, так, говори, где пленки и документы, и можешь считать себя свободной как эта, как ее, ласточка.
Поэт, блин! Какие еще документы?
– Ну, че молчишь?
Я сделала озабоченное лицо:
– А где гарантии, что вы меня отпустите?
Браток посмотрел на меня с возмущением:
– Ты че, подруга? Обижаешь, в натуре, мы бандиты честные.
Я с сомнением покачала головой.
– Не, так не пойдет. Вы заберете то, что вас интересует, – хотела бы я знать, что именно? – А меня так же, как Сергееву… Ты вот что… Поедем вместе, я сама все отдам, а про вас тут же забуду.
Браток прищурился.
– Ты че меня, подруга, за идиота держишь? – Он потрогал припухшую скулу. – Чтобы меня там же и заластали?
– Беня, пошевели своим мозжечком, – разозлилась я. – Ты же сам сказал, что меня искать будут.
В любой момент мог приехать этот их Лысый. А кто его знает, на что он способен?
Глаза Бени налились кровью.
– Скажешь, где документы?
– Ни за что.
Я скрестила руки и отвернулась, демонстрируя, что считаю разговор законченным.
Беня вскочил, сдернул с плеч полотенце, скомкав, бросил его на кресло.
– Пошли.
– Куда это? – с надеждой поинтересовалась я.
Он ухмыльнулся.
– В комнату для гостей. Шевелись, – браток махнул рукой в сторону лестницы.
Я пересекла холл.
– Вниз, – Беня склонился в полупоклоне, – дамы вперед.
Я спустилась по лестнице в подвал. Сзади, что-то весело насвистывая, шлепал сланцами Беня. В начале длинного коридора я остановилась. По обе стороны коридора виднелись несколько дверных проемов.
– Шагай, – браток подтолкнул меня в спину.
Около одной из дверей он скомандовал:
– Стоп.
Я остановилась. Замка на двери не было, только металлическая задвижка. Следовательно, "комната для гостей" закрывалась снаружи. Меня охватило нехорошее предчувствие.
– Беня, может, не надо?
– Что, передумала? – Он облокотился о косяк. – Рассказывай.
– Что рассказывать? – на всякий случай поинтересовалась я.
– Где документы.
Я развела руками.
– Слушай, а если я скажу, что не знаю ничего ни о каких документах, ты мне поверишь?
Браток распахнул дверь, втолкнул меня внутрь.
– Ваши апартаменты, мадам.
– Мадемуазель, – пробурчала я, осматриваясь.
Кроме грязного матраса на полу и стула, в комнате больше ничего не было. По крайней мере, орудий пыток тоже не наблюдалось.
– Вернусь через час. Не скажешь, где пленки и документы, которые твоя маленькая журналисточка у нас сперла, говорить по-другому будем.
Беня захлопнул дверь, противно заскрежетал засов.
– Дурак, – крикнула я ему вслед, села на матрас и обхватила руками колени.
Они думают, что Ирка журналистка. Черт возьми! Я со стоном схватилась за голову. Иринка же мне должна была статью принести! Проба пера, так сказать. Я же сама ей предложила написать заметку на свободную тему, а если накопает что-нибудь интересное, так, возможно, ее статья будет даже опубликована. Вот и накопала на свою голову. Для этого ей и диктофон понадобился.
Мои мысли заметались сразу в нескольких направлениях. Во-первых, Иринка узнала что-то связанное с махинациями фирмы. Когда она вышла из конторы, при ней были пленки и какие-то документы, очевидно, с прямыми или косвенными доказательствами преступлений. Но куда она их дела? При ней, судя по всему, ничего не нашли, иначе бы меня здесь не было. Во всяком случае, от меня бы эти документы не требовали. Потому, кстати, и в редакцию пытались вломиться.
Во-вторых, непонятно, какую роль во всей этой истории играют Коротков и капитан.
А в-третьих, жива ли Иринка? Какого черта меня понесло к Резовскому, надо было сразу к Нине Петровне ехать. Вряд ли она замешана в грязных делах.
Ни к какому выводу прийти я не успела, Беня вернулся гораздо раньше, чем обещал. Когда засов снова заскрежетал, я похолодела. Наверное, уже приехал Лысый и меня сейчас ожидает жестокая экзекуция.
Но причина Бениного возвращения была совсем иная. Он влетел в комнату, прижимая к окровавленному лицу мокрое полотенце. Из глубоких царапин на руках также сочилась кровь. Браток успел облачиться в темно-синюю футболку, которая теперь местами висела лохмотьями. Надо полагать, он пытался загнать во двор мою машину. Я расхохоталась.
– Ты, сучка, – прошипел Беня, приближаясь, – урою и тебя, и твоего звереныша.
– Спокойно, спокойно, – я протестующе выставила ладонь, – тебе же Лысый велел меня не трогать. Хозяин недоволен будет. И, между прочим, стучаться надо, когда к даме в комнату заходишь.
Беня зло сплюнул, пнул от души ни в чем не повинный стул и выскочил из комнаты.
Я поднялась. Неужели отсюда никак нельзя выбраться? Методично, спешить было некуда, я исследовала каждый сантиметр комнаты. За матрасом я обнаружила Иринкину заколку для волос, пустила над ней слезу и спрятала в карман. Вот, значит, где ее держали, сволочи.
Закончив обследование своей тюрьмы, я снова уселась на матрас, закурила – ведь теперь сигареты и зажигалку я предусмотрительно держала в кармане – и подвела итоги.
Одна из стен, судя по звуку, была тонкой перегородкой, отделяющей это помещение от соседнего. Можно попробовать ее сломать, но сомневаюсь, что у меня хватит сил. А если это и получится, то еще неизвестно, что за ней, может, такая же камера. Я взяла ножку от стула, который от Бениного пинка разлетелся на части, взвесила ее, примерилась. Нет, слишком много будет грохота, оставим это как крайний вариант.
Под самым потолком комнаты располагалось узкое окно. Решеткой оно забрано не было, но подняться к нему тоже не представлялось возможным, единственный стул браток разбил, а больше мебели в комнате не было. Я попробовала подпрыгнуть, пальцы скользнули по краю оконной выемки. Нет, не достать. Да и пролезть в него не только я, не каждый ребенок сможет.
Донесся звук отпираемого засова, я быстренько бросилась к матрасу и приняла отрешенный вид. Это снова был Беня, на этот раз с подносом, футболку он сменил на спортивную куртку. Я с любопытством взглянула на его физиономию. Да, неплохо его Фимка разукрасил.
Беня зашел в комнату, покрутил головой, не найдя ничего подходящего, поставил поднос прямо на пол.
– Жуй, – процедил он, – я б тебя голодом заморил, в натуре, но начальство велело покормить.
Я бросила взгляд на поднос. Кусок копченой курицы, хлеб, сыр, бокал с соком, даже о пепельнице позаботились. Неплохо для тюрьмы. Задобрить, значит, решили. В желудке у меня заурчало. Я отодвинулась подальше от искушения, упрямо отвернулась в сторону.
– Жуй давай, оплачено, – усмехнулся Беня, – полчаса тебе на обед. Еще чего-нибудь изволите?
– Отвали, – пробурчала я.
Дверь захлопнулась, я покосилась на поднос. Есть хотелось ужасно. А что я ломаюсь, в самом деле. Доведется ли сегодня еще поесть? Я потерла руки, с аппетитом набросилась на еду.
Закончив трапезу, я закурила и принялась составлять план побега. Беня заходит, а я его подносом по башке. Ну да, а он поворачивается и говорит: "Ты чего, подруга, в натуре?" Не пойдет, его подносом не возьмешь. А если так: Беня заходит, а я прячусь за дверью. Очень умно, там-то мне конец и наступит. Может, покричать? Я взглянула на окошко. Вряд ли кто-нибудь услышит мои вопли, к тому же окно, кажется, выходит во двор.
Нет, из этой комнаты надо выбираться. И чем скорее, тем лучше, потому как очень в туалет хочется. Я докурила, посмотрела на часы. Прошло всего двадцать минут. Я подошла к двери и забарабанила в нее кулаком. Н-да, если они сами не в подвале, то ничего не услышат. Я развернулась и заколотила в дверь каблуком.
Через некоторое время появился Беня. Он приоткрыл дверь, подозрительно осмотрел комнату.
– Че шум подняла?
– Мне надо в дамскую комнату, – жеманно сообщила я.
– Чего?
– В туалет, говорю, надо, – терпеливо пояснила я, – физиологическая потребность, понимаешь ли.
Беня хохотнул.
– Погоди чуток, я разрешения спрошу.
Я замотала головой.
– Не-е, я ждать не могу.
Браток почесал стриженый затылок, задел царапину на шее и поморщился.
– Ну что такого страшного случится, – торопливо продолжила я, – ты же не боишься, что я сбегу из этой крепости, тем более когда ты рядом? Ты глянь, какая я худенькая, слабенькая. А ты большой и сильный.
Я собралась петь и дальше, но последняя фраза возымела свое действие. Беня самодовольно расправил плечи и снисходительно сказал:
– Ладно, че уж там, пошли.
Ага, дружок, значит, мы на лесть западаем. Я почувствовала, что одержала маленькую, но победу.
Я вышла из своего "номера" и торопливо направилась в сторону лестницы.
– Эй, подруга, ты это куда? – услышала я сзади.
Я оглянулась.
– Ну, это, как же…
– Сортир там, – Беня с ухмылкой мотнул головой в другую сторону.