Взбешённый тем, что так и не организованы поиски Луизы - он считал, что власти упорно отказываются смотреть фактам в лицо, - Армстронг сел на поезд и отправился в Лондон. Он хотел посоветоваться со мной лично, предпочитая не обсуждать это дело по телефону. Ребекка Алтамонт, обеспокоенная отчаянием человека, который должен был стать мужем её сестры, настояла на том, чтобы отправиться вместе с ним. Она молча молила меня о помощи, и я попытался успокоить её взглядом.
Армстронг, буквально падавший от усталости и обезумевший от страха за Луизу, так ещё и не спал. Каким-то образом он удержался и не вздремнул в поезде, вместо этого он то беседовал с Ребеккой, то пытался сочинять статью о событиях прошлой ночи для своей американской газеты.
- Даже мои друзья на Флит-стрит, Уотсон, - к примеру, один мой знакомый редактор - даже они не могут понять. Он теперь жалуется, что я передал ему по телефону якобы ничем не подтверждённые сведения. Он не верит, что Лу жива. Все твердят, что мне нужно отдохнуть. Но как я могу отдохнуть, Уотсон? Как?..
- По крайней мере, вы можете сесть, - посоветовал я. - Вам нужно беречь силы, ведь они ещё понадобятся.
- Да, это верно, совершенно верно. Позвольте мне в таком случае отдохнуть - всего несколько минут. - Передвигаясь неуверенно, как старик, он опустился на диван. - Что-нибудь слышно от мистера Холмса?
Я терпеливо повторил, что нет никаких известий. Между тем Армстронг, позволив себе сесть, тотчас же растянулся на диване во весь рост, словно его заставила принять горизонтальное положение неодолимая сила притяжения. Через несколько минут он уже крепко спал.
Склонившись к своему гостю, теперь ставшему моим пациентом, я расстегнул ему воротник, измерил пульс и провёл беглый осмотр. Мои действия не разбудили молодого человека. Очевидно, у него было полное истощение и моральных, и физических сил.
- Пусть он поспит, - шёпотом попросила его белокурая спутница.
Я выпрямился и кивнул:
- Конечно. Но нет необходимости говорить шёпотом. Его нелегко разбудить, даже если бы мы очень постарались. - Затем, взглянув на молодую леди профессиональным взглядом, я добавил, что у неё тоже измученный вид.
Мисс Алтамонт устало опустилась в кресло, отреагировав на моё замечание взмахом руки.
- Доктор Уотсон, что на самом деле случилось с моей сестрой? Вы знаете?
Я увильнул от прямого ответа:
- А я надеялся, что вы просветите меня на этот предмет.
- Я не могу это сделать, - печально ответила Ребекка. Потом посмотрела на спящего Армстронга, и в этом взгляде к жалости примешивалось какое-то более сильное чувство. Она покачала головой. - Мартин уверен, что именно Луиза пришла к нам в библиотеку вчера ночью, но я сомневаюсь даже в этом. Пока мы ехали в поезде, он… на него было так жалко смотреть, что я притворилась, будто разделяю его мысли.
Откашлявшись, я сделал попытку, возможно, довольно неловкую, сменить тему.
- Скажите, мисс Алтамонт, а ваши родители не возражали против того, чтобы вы ехали в Лондон подобным образом?
Словно вернувшись откуда-то издалека, она удивлённо взглянула на меня:
- С какой стати они бы стали возражать, доктор Уотсон?
- Я имею в виду, что вам предстояло совершить такую дальнюю поездку в сопровождении молодого человека, который не является вашим близким родственником.
Она не сразу поняла, о чём идёт речь, затем отмахнулась от моих викторианских предрассудков, - у меня сложилось впечатление, что этот жест стал привычным для Ребекки Алтамонт. Что касается моральных соображений, по которым я или её родители могли счесть нежелательной поездку без компаньонки, она дала мне понять, что мы живём в двадцатом веке и больше нет необходимости беспокоиться о таких вещах.
Думаю, именно в ту минуту я впервые действительно почувствовал себя старым.
Тем временем моя юная гостья вновь вернулась к теме, от которой я старался её отвлечь:
- Я не знаю, доктор Уотсон, кто приходил в наш дом прошлой ночью - была ли то моя сестра или нет. Несомненно, это не привидение, хотя так считают мои родители. Но если это в самом деле была Луиза, то с ней что-то случилось. Она самым кошмарным образом изменилась.
Девушка ждала от меня ответа.
- Изменилась? Как именно?
- Я не знаю! В том-то и ужас. - И Ребекка разразилась слезами. Я забеспокоился, что она и сама может свалиться от усталости и переживаний.
Затем, уняв рыдания и как будто пересилив что-то внутри себя, она твёрдо заявила:
- Всё было бессмысленно с того самого дня, как утонула Луиза. - Девушка с вызовом заглянула мне в глаза, словно предвидя мою реакцию на то, что собирается сказать. Потом сделала глубокий вдох и добавила: - С того дня, когда я увидела, как из воды показались бледные руки, которые опрокинули лодку.
ГЛАВА 9
Стены нашей гостиной на Бейкер-стрит, 221-b слышали много странных историй, но все они не шли ни в какое сравнение с тем, что поведала мне мисс Ребекка Алтамонт о том дне, когда её сестра была так трагически вырвана из лона семьи.
- До сей минуты, доктор Уотсон, я скрывала одну вещь, которую, как мне кажется, видела в тот день. Потому что сомневалась, в здравом ли я уме, и боялась, что остальные тоже в этом усомнятся. Но теперь, когда одни всерьёз верят, что спиритические сеансы откроют нам истину, а другие убеждены, что Луиза, которую мы считали мёртвой, всего лишь загипнотизирована - о, я не могу больше этого вынести, - я должна кому-нибудь рассказать!
Я погладил руку своей гостьи, пытаясь успокоить.
- Если вы хотите мне что-то открыть, надеюсь, вы это сделаете. Быть может, вопреки ожиданиям, вы найдёте во мне не такого уж предубеждённого слушателя. Более того, вы можете помочь нам в расследовании.
Девушка вздохнула и откинулась на спинку кресла.
- Вы слышали заявления, которые я и Мартин сделали на дознании. Они не совсем верны. Вы видели Шейд, доктор. Эта речка всегда спокойная, а ширина её не более двадцати-тридцати ярдов. Мы взяли с собой корзину для пикника, и она почти опустела, поскольку мы всё время угощались. А ещё мы пели: Луиза захватила своё банджо. Конечно, грёб в основном Мартин, а мы иногда ненадолго садились на вёсла. Было так хорошо и спокойно… а потом случилось это. - Тут мисс Алтамонт умолкла, её голубые глаза подёрнулись пеленой слёз.
- Продолжайте, - подбодрил я её.
- Вы не вызовете санитаров и не отправите меня в сумасшедший дом?
- Ни в коем случае.
- Вы произнесли это очень убедительно. Ну что же, вызывайте их в случае необходимости, и всё же мне нужно выговориться.
Мы с Лу сидели на корме и смотрели вперёд, на нос. И тут, как мне кажется, я увидела… это промелькнуло передо мной, и много дней я убеждала себя, что ошиблась…
- Да-да, продолжайте, - снова сказал я: ей явно требовалась поддержка.
Девушка ещё немного поколебалась, но в конце концов решилась.
- Мне показалось, что я увидела… сначала руки. Большие руки, которые высунулись из воды и схватили лодку спереди, с обеих сторон - вот так. - Ребекка продемонстрировала своими маленькими ручками, как это было. - А потом я ясно увидела, как из воды, слева от лодки, поднимаются голова и тело мужчины.
- Мужчины? Кого именно?
- Я не знаю. Ведь это было всего мгновение, если только мне не померещилось. Однако я не помню, чтобы видела его прежде. Передо мной промелькнули рыжие волосы и борода. Губы у него были приоткрыты, а зубы были белые и острые. Его глаза… они были зелёные, и когда я вспоминаю, всегда приходит образ дохлой рыбы…
Мисс Алтамонт спрятала лицо в ладонях. Когда она опустила руки, я спросил её очень мягко:
- Не заметили ли вы в нём чего-нибудь ещё?
- Только то, что он, по-видимому, был совсем голый, и кожа была очень бледной. Впрочем, не исключено, что всё это я лишь вообразила. Вы понимаете?
- Понимаю.
- Думаю, что Луиза тоже его увидела, так как она тихонько вскрикнула. Правда, это могло быть оттого, что лодка начала переворачиваться. Мне никак не избавиться от мысли, что этот мужчина действительно опрокинул лодку. Но это невероятно.
- Любой человек мог опрокинуть лодку, - заметил я с полувопросительной интонацией.
Мисс Алтамонт промокнула глаза платочком:
- Да, обычный человек мог бы это сделать, но постепенно, навалившись всем своим весом на один борт, чтобы один планшир ушёл под воду. Но было совсем по-другому. Мы находились в центре речки, в глубоком месте, и я не понимаю, как мог этот мужчина встать там на дно. И тем не менее он чуть-чуть подтолкнул тяжёлую лодку, словно детскую игрушку.
Я ободряюще кивнул:
- Вы думаете, Мартин тоже мог увидеть этого мужчину?
- Да, мог, - ответила девушка. - Но он ничего не сказал мне об этом. Правда, сначала Мартин смотрел в противоположную сторону, но, быть может, он его увидел, когда лодка начала опрокидываться… Доктор Уотсон, - обратилась ко мне Ребекка изменившимся голосом, - неужели вы мне правда верите?
- У меня нет причин сомневаться в том, мисс Алтамонт, что события могли развиваться именно так, как вы их описываете. Мне только жаль, что вы не рассказали нам раньше.
Её голубые глаза широко открылись. Она явно не ожидала от меня подобной реакции.
- Как странно!
- Что я вам верю? Ну что же, с годами я убедился, что на свете случается много странных вещей. Нет ли ещё каких-нибудь деталей касательно этого бледного мужчины, которые вы можете сообщить?
Леди содрогнулась:
- Как я сказала, в следующую минуту все мы оказались в воде, и я больше никогда не видела этого… призрака, фантома. Но он преследует меня во сне, доктор. И там я вижу его омерзительное лицо, похожее на лицо мертвеца. У него рыжие волосы, потемневшие, оттого что намокли, спутавшиеся на лбу. И он злобно смотрит - нет, улыбается, но это ещё страшнее. Улыбается мне и моей сестре, и с таким кошмарным злорадством! А ещё во сне я вижу его тело и белые мускулистые руки, сжимающие планширы возле носа лодки. Наверно, он очень сильный… если только на самом деле существует. - И снова моя прелестная гостья задрожала. Потом она спросила: - Но кто же это был, доктор Уотсон? Как это объяснить?
- С объяснением придётся подождать. Я пока не могу его дать.
До сих пор было не понятно, удалась ли моя попытка связаться с Дракулой. Я надеялся, что смогу каким-то образом удалить со сцены мисс Алтамонт, прежде чем он появится.
Успокоив Ребекку в меру своих сил, я принялся уговаривать её отдохнуть, попутно наводя порядок на рабочем столе Холмса. Я закрыл и убрал старую книгу и частично сгоревшую свечу, выбросил осколки маленького зеркальца.
- У вас тут что-то стряслось? - рассеянно осведомилась гостья, наблюдая за моими действиями. Она поднялась с кресла и бродила за мной по гостиной, бездумно, как ребёнок, следующий по пятам за родителем. - Я изучала химию в школе, - добавила она с непоследовательностью, свидетельствовавшей об усталости.
Я пробормотал что-то уклончивое. Меня всерьёз беспокоило здоровье юной леди, так как она выглядела немногим лучше Армстронга. Казалось, она в любую минуту может лишиться чувств.
Убедив её присесть, я позвонил миссис Хадсон, которая вскоре зашла в гостиную. Как я и надеялся, она гостеприимно предложила мисс Алтамонт отдохнуть в своих собственных комнатах. Она также прислала Билли, молоденького слугу, с одеялом и подушкой для Армстронга и с последними выпусками газет для меня. Хотя в них по-прежнему уделялось большое внимание исчезновению Холмса, другие новости уже вытеснили этот материал с первых полос, и интерес к сверхъестественным аспектам данной истории поубавился.
Мартин Армстронг сладко похрапывал на диване, и Ребекка, у которой начали слипаться глаза, уступила настойчивости миссис Хадсон и согласилась немного вздремнуть в комнатах нашей хозяйки.
Как уже упоминалось, я проснулся в семь часов вечера. Тянулись долгие летние сумерки, и уже смеркалось.
Несколько часов беспокойного сна подкрепили мои силы, а после второй трапезы, приготовленной миссис Хадсон, я почувствовал прилив энергии. Сделав всё, что мог, дабы вызвать Дракулу, я принял решение незамедлительно вернуться в Эмберли и подключиться к поискам Холмса. Можно было успеть на поздний поезд, отправлявшийся до полуночи.
В Эмберли я намеревался, вопреки предостережению Эмброуза Алтамонта, повидаться с Сарой Керкалди наедине и хорошенько расспросить её. Перед отъездом в Лондон я узнал, что она находится не в местном полицейском участке, а сидит под домашним арестом в своей комнате у Алтамонтов.
Вспомнив, что в Норбертон-Хаус есть телефон, я позвонил туда: мне хотелось узнать, не слышно ли чего-нибудь нового о Холмсе.
Эмброуз Алтамонт, снявший трубку, говорил со мной довольно прохладно. Он выразил мне сочувствие по поводу случившегося с моим другом. Наш бывший клиент всё ещё был одержим идеей возвращения своей дочери из потустороннего мира с помощью спиритической материализации.
- Теперь я понимаю, доктор Уотсон, что в небесах и на земле существуют поистине великие силы, о которых я даже не подозревал.
- В самом деле? - резко произнёс я. - Вам было представлено новое доказательство этого?
В трубке послышался треск из-за помех на линии.
- Конечно, я имею в виду появление моей дочери на спиритическом сеансе. Вы там присутствовали и видели это собственными глазами. А вы о чём подумали?
- Простите, - пробормотал я. - Быть может, я не совсем расслышал. Что вы сказали?
- Конечно, я молюсь, чтобы все мы снова увидели мистера Холмса на этом свете. Но нас не должно удивлять, если этого не случится.
Тон Алтамонта оставался весьма сдержанным, и, когда я упомянул, что подумываю о скором возвращении в Эмберли, он только хмыкнул и не пригласил меня в свой дом в качестве гостя.
Я сообщил Алтамонту, что его младшая дочь в безопасности и сейчас находится в хороших руках. Думаю, он несколько опешил, услышав это: вероятно, он не знал или совсем забыл, что Ребекка уехала в Лондон.
Не успел я закончить разговор, как появился Билли и доложил, что какой-то таинственный посетитель настойчиво и, насколько я понял, самым хамским образом требует встречи с доктором Уотсоном. Юный слуга с негодованием сказал, что этот человек только выругался, когда его спросили, не желает ли он передать свою визитную карточку или записку.
По какой-то причине мне на ум сразу пришло имя неведомого графа Кулакова, но при первом же взгляде на своего визитёра я отверг данное предположение. Это был бедно одетый малый, неотёсанный на вид, который поначалу улыбался и кивал, лебезя передо мной. Что-то в его одежде напомнило мне данное Холмсом описание человека, наблюдавшего за нами через окно в "Симпсоне".
Мой посетитель вздрогнул, заметив раскинувшегося на диване Мартина Армстронга.
- Кто это? - спросил он. У этого человека был сильный иностранный акцент, который выдавал в нём выходца из Восточной Европы.
- Это вас не касается. Если у вас ко мне дело, вам бы лучше изложить его.
Посетитель злобно покосился на слугу:
- Когда мы останемся одни.
Я отослал Билли. Когда мальчик вышел из комнаты, мужчина снова заулыбался и закивал.
- Ваш друг, мистер Холмс, нуждается в вашей помощи. Он в большой опасности.
Очевидно, прочитав на моём лице явственное недоверие, незнакомец вынул и передал мне старую трубку из корня вереска, которую я сразу узнал: она принадлежала Холмсу.
Пока я задумчиво вертел трубку в руках, посланец твердил, что если я действительно хочу помочь Холмсу, то должен сейчас же отправиться с ним, ни минуты не медля.
- Так сказал сам ваш друг.
- Он не написал записку, чтобы вы передали её мне?
- Зачем вам нужна эта писанина? - Мой безымянный посетитель решительно тряхнул головой. - Он не мог писать.
- Что же помешало ему это сделать?
В ответ на мой вопрос он нахмурился:
- Говорю вам, он, быть может, умирает, и ему нужна ваша помощь. Вы не должны ни с кем говорить и оставлять записки, и вам нужно немедленно идти со мной.
Ещё раз внимательно осмотрев старую вересковую трубку с серебряным ободком вокруг чубука, я ни на минуту не усомнился, что именно её Холмс взял с собой в Эмберли. Вполне вероятно, она была у него в кармане в момент исчезновения.
Посланец бдительно наблюдал за мной, и я решил открыто пренебречь его распоряжениями.
- Что вы делаете? - спросил он, когда я взял с письменного стола ручку и бумагу.
- Оставляю сообщение, нравится вам это или нет.
Под его недовольным взглядом я набросал несколько слов для миссис Хадсон, кратко описав обстоятельства, при которых мне пришлось отлучиться, и дав ей инструкции уведомить полицию, если от меня не будет известий в течение шести часов. Я сложил и надписал записку и положил на письменный стол.
Затем, с весьма дурными предчувствиями, но не видя иного пути, я вышел на улицу вместе со странным сопровождающим. У двери поджидала извозчичья карета. Возница, лица которого было не видно из-за надвинутой шляпы и шарфа, наклонился с облучка, чтобы негромко обменяться несколькими словами с моим провожатым. Повинуясь нетерпеливому жесту последнего, я открыл дверцу кареты и забрался в неё.
Когда я сунул голову внутрь, то, к своему удивлению, обнаружил, что одно место уже занято. Сидевший в карете человек был под стать первому: он был так же неважно одет и выглядел так же подозрительно. Первый незнакомец запрыгнул вслед за мной в карету и закрыл дверь.
Не успела захлопнуться дверца, как кэб тронулся, кренясь из стороны в сторону, и я услышал щёлканье кнута: очевидно, предполагалось ехать с большой скоростью.
Я сразу же начал расспрашивать своих спутников, сидевших лицом ко мне. Один держал правую руку в кармане, у другого она находилась под пальто - скорее всего, там они прятали оружие. Окна кареты были завешены непрозрачной материей, так что я не видел, где мы проезжаем.
- Куда мы едем? - спросил я, стараясь, чтобы голос мой звучал твёрдо. - Где Шерлок Холмс?
- Вы скоро будете с ним, - впервые заговорил человек, который поджидал нас в карете. Усмехнувшись, он обнажил белые зубы, выделявшиеся на грязном и заросшем щетиной лице.
Я лишь кивнул, внутренне готовясь к бою, который казался неизбежным. Мне подумалось, что у меня было бы больше шансов, если выйти из кареты.
За пару минут до окончания нашей поездки (судя по времени, мы проехали около двух миль) звуки уличного движения стали более отдалёнными, словно мы оставили позади оживлённые улицы. Одновременно экипаж стало сильно подбрасывать и трясти - такого я не испытывал даже на самых запущенных лондонских улицах.
Экипаж ещё немного проехал, кренясь набок, и резко остановился. Один из мужчин, ехавших вместе со мной, сразу же отворил дверцу и спрыгнул на землю. Мне было велено выйти, и, очутившись на разрытой мостовой, в густой тени, я сразу же угодил ногой в глубокую лужу.