Глаза викария остановились на фигурах кариатид, державших на себе непосильную тяжесть, на их искаженных лицах. Наверное, они были ему понятны, потому что и его ноша была так же тяжела.
Хэмиш сказал: "Он любил ее".
Но Ратлидж вынуждал викария произнести то, что хотел услышать.
И дождался крика души.
- Я беспокоился о ней, потому что она была в опасности! Но ничем не мог помочь. Со всей мощью веры и церкви за мной. Не было ничего, что я мог сделать, чтобы помочь ей!
Глава 17
В наступившей тишине Ратлидж ждал, когда мистер Симс придет в себя.
И, выждав достаточное время, спросил:
- Как ее звали? Виктория? Вера?
- Я не скажу ее имени, - устало сказал викарий, - ради бога, инспектор. Да имейте хоть немного здравого смысла! Она давно мертва, и вы разворошите то, что лучше оставить забытым. Я сам отдал эту фотографию отцу Джеймсу, чтобы он сохранил ее. Это было одним из обещаний, которое я дал и сдержал его. Я сделал то, о чем она меня просила, когда была жива, и я постарался захлопнуть дверь в прошлое, когда ее не стало. Понятия не имею, зачем он захотел вернуть фотографию мне. Я думал, он давно ее сжег. Но не хватало смелости спросить. Кто еще знает об этом? Гиффорд? Я с ним должен поговорить.
- Отец Джеймс оставил ее не вам, - наконец сказал Ратлидж, - он хотел, чтобы ее получил другой человек.
Кажется, Симс был так потрясен словами лондонского инспектора, что на какое-то время потерял дар речи.
- Не мне? Милостивый боже! - Он пытался осмыслить услышанное, потом спросил: - Если не мне, то кому? - И, не дождавшись ответа, продолжил: - Послушайте, вы должны мне сказать. Эта фотография может нанести непоправимое зло.
- Но если фотография мертвой женщины может кому-то нанести вред, не могу вообразить причину, по которой отец Джеймс долго хранил ее, а потом захотел кому-то передать. Насколько я составил мнение о нем исходя из всего услышанного, он не был ни жестоким, ни бессердечным.
- Но разве вы не видите? Ведь ее отдали мне. Это был невинный жест дружбы, который мог быть истолкован иначе и запятнать ее имя без всякого основания. Если не объяснитесь, я пойду к Гиффорду и…
Ратлидж перебил викария:
- Я не могу вам сказать. Но если это для вас имеет значение, он завещал ее женщине, а не мужчине.
Симс откинулся на спинку кресла и с облегчением перевел дыхание, вид у него был совершенно опустошенный.
- Да, это имеет значение. Слава Богу! - И тихо повторил: - Слава Богу, - еще раз, как будто шепча слова молитвы.
Когда автомобиль Ратлиджа выезжал из ворот церкви, Хэмиш сказал: "Он не спросил, кто эта женщина. Это не имеет для него значения".
- Думаю, что имеет. Но он считает правильным, что именно она получит фотографию. Означает ли это, что он уже знал ее имя? Или думает, что знает. Интересно, правда?
Миссис Барнет пересекала холл, когда вошел Ратлидж. Он остановил ее и попросил передать для Мэй Трент сообщение: где и когда они могут встретиться, чтобы поговорить. По официальному вопросу, прибавил он.
- Она до сих пор не вернулась из Кингс-Линна, - сказала миссис Барнет и, записав его сообщение, положила бумажку на видное место на столе под конторкой. - И вероятно, останется там ночевать.
Неужели мисс Трент избегает его?
У себя в комнате он снова просмотрел вырезки, пытаясь найти связь между Мэй Трент и другими пассажирками, чье имя начиналось на В.
Но не находил.
Затем спустился в холл, чтобы позвонить в Ярд. У сержанта Гибсона талант выуживать нужную информацию. Пусть взглянет на корабельные документы компаний "Ллойд" и "Уайт Старлайн" и найдет пассажирку, чье имя начинается на В. Скорее всего, сержант сначала поворчит: "Какого еще чуда, сэр, вы потребуете от меня на этот раз?"
Навстречу ему спешила миссис Барнет:
- Звонят из Скотленд-Ярда, инспектор. Говорят, срочно.
Поблагодарив хозяйку гостиницы, он прошел за стойку в ее крошечный офис и взял трубку:
- Ратлидж слушает.
Голос сержанта Уилкерсона походил на рев пароходной сирены в тумане:
- Это вы, сэр? У меня плохие новости. Или хорошие, как взглянуть.
- Я весь внимание, сержант.
- Насчет той Айрис Кеннет, что выловили в реке, сэр. Так вот, оказалось, что это не она. Потому что Айрис Кеннет вдруг появилась на пороге пансиона, и хозяйку, эту старую каргу, чуть не хватил удар. Подумала, что к ней явилось привидение. Но это было очень рассерженное привидение. Она стала угрожать хозяйке, что обратится в полицию и привлечет ее за кражу вещей, которые, как вы помните, эта достопочтенная леди давно распродала.
- Но вы уверены на этот раз, что женщина действительно Айрис Кеннет?
- О да, сэр. Там дело чуть не дошло до драки, пришлось вмешаться паре констеблей. Все жильцы клянутся, что это Айрис, хотя, естественно, сама миссис Роллингс клянется, что впервые ее видит. Ну и если, конечно, принять во внимание прежнее утверждение при опознании утопленницы и продажу вещей, - тут в голосе сержанта прозвучали злорадные нотки, - то ей, вероятно, будет предъявлено обвинение.
Ратлидж представил сцену, достойную пера трагика, когда перед миссис Роллингс возникла ее утонувшая жиличка.
- Где Айрис была, она не сказала?
- Когда мы приехали, там уже установилось относительное спокойствие. Она призналась, что была с друзьями в Кардиффе, где надеялась получить роль. По моему мнению, она совершенно без денег и задержалась в провинции в надежде, что подвернется какая-нибудь работа. Я взял на себя ответственность и связался с полицией в Кардиффе, они подтвердили, что она говорит правду.
Если молодая женщина была Айрис Кеннет, то кто была та утопленница? И какое отношение ее труп имеет к Уолшу Мэтью?
У Хэмиша был ответ: "Никакого".
- Вы спросили ее об Уолше?
- Я так и сделал, сэр! И она сказала, что он просто ублюдок, способный задушить собственную мать! - Уилкерсон разразился громоподобным смехом, снова оглушив Ратлиджа, так что тот вынужден был держать телефонную трубку на некотором расстоянии от уха. - Она не нашла работы с тех пор, как Уолш ее выставил, - продолжал сержант, - и если бы у нее была возможность указать на него как на Джека-потрошителя, она бы это сделала с большим удовольствием. Девица явно мстит ему. И не испытывает никакого страха перед ним - только ярость. Я спросил, не угрожал ли ей Уолш, может быть, бил, но она поклялась, что он ни разу ее пальцем не тронул, а если бы посмел - у нее есть небольшой кинжал для защиты, хотя все равно он - животное, самодовольное и наглое.
- Что ж, если узнаете, кто была та утопленница, дайте мне знать.
- Ее уже похоронили на кладбище для бедняков. И больше никто не станет ею интересоваться. Жаль ее, конечно, но она не первая и не последняя. Если что-то всплывет, обязательно сообщу.
Ратлидж спросил про сержанта Гибсона. Оказалось, тот на два дня был откомандирован в суд для свидетельских показаний.
Блевинс пожал плечами в ответ на новость.
- Мы тоже далеко не продвинулись. Старый цыган, точильщик ножниц, вряд ли станет охотно помогать полиции, потому что раньше его забирали много раз и обращались с ним как с парией. Он этого не простил и будет врать. Ему наплевать, убил Мэтью священника или нет.
- Этот точильщик ножниц, Болтон, что на него есть в полиции? Кроме того, что он возмутитель общественного спокойствия.
- Ничего серьезного. Бесполезно с такими разговаривать. - У Блевинса была своя точка зрения на цыган: все они грязные воры, лгуны и контрабандисты. - Инспектор Арнольд, который допрашивал его, считает, он по уши в этом деле и потому до конца будет стоять на своем и врать ради своей шкуры, а не Уолша.
Ратлидж промолчал.
Блевинс кисло улыбнулся:
- Я рад, конечно, за эту Айрис, что она жива и здорова. Ваш сержант Уилкерсон уверен, что это она?
- Да, все жильцы пансиона подтвердили, а у них-то нет причин лгать.
- Понятно, - согласился Блевинс, бесцельно перебирая бумаги на столе, и вдруг заявил с горячностью: - Но я знаю, что это Уолш! Больше некому. - В его глазах, устремленных на Ратлиджа, был вызов.
- У него пока самый подходящий мотив для убийства, - сказал тот спокойно. - Так вы сообщите Уолшу сами? Что Айрис жива.
- Сообщу. - Горячность инспектора пропала, голос прозвучал устало, как будто он больше не хотел сопротивляться обстоятельствам. Помолчав, он с надеждой спросил: - Мы ведь не можем его обвинить в убийстве той настоящей утопленницы, верно?
Ответа не требовалось, это были скорее мысли вслух.
- Вы когда-нибудь слышали, что отец Джеймс интересуется кораблями? - спросил Ратлидж.
- Кораблями? Его интересовали лодки, он прекрасно управлялся с веслами, как человек, который привык к воде. Мы вместе рыбачили пару раз, но он ни разу не говорил о кораблях. Почему вы спросили?
- Просто интересно. Я нашел у него вырезки о гибели "Титаника".
- Не удивлен. Ужасная катастрофа. Мы все были в смятении.
- Верно. - Оба помолчали, и, когда молчание затянулось, Ратлидж добавил: - А "Лузитания"? Он говорил о ней?
- Не помню, но уверен, что, как и все, переживал. Но я не понимаю, почему вы спросили?
- Не знаю. В данный момент это мало что меняет.
Блевинс невесело ухмыльнулся:
- Ну и дела.
Вечером Ратлидж ужинал один.
- Сегодня четверг, - объяснила миссис Барнет, - а в этот день всегда пусто. Пока ни слова от мисс Трент. Вы ведь ждали, что она присоединится к вам за ужином?
- Нет. То есть да. У меня есть к ней несколько вопросов, - ответил Ратлидж.
Хозяйка посмотрела на него настороженно:
- Вот как?
Он улыбнулся:
- Хотел спросить о фотографии, которую нашел. Подумал, что ей может быть интересно.
- Не понимаю, каким образом. Она не местная. Может быть, я могу помочь?
- Фотография у меня в номере. Принесу после ужина.
Они услышали, как распахнулась входная дверь, кто-то вошел в холл. Оба взглянули в ту сторону.
Это была Мэй Трент.
Она заметила их взгляды, и, кажется, ей это не понравилось, потому что, не говоря ни слова, она направилась прямо к лестнице. Ратлидж вскочил и, бросившись за ней, перехватил ее уже на площадке второго этажа:
- Я должен с вами поговорить.
- Простите, но я очень устала.
- Нет. Не принимаю отговорок. Если вы зайдете ко мне, все дело займет не более пяти минут. - И когда она хотела возразить, он надавил сильнее. - У меня остывает ужин. Вы идете или нет?
Она взглянула вниз, в холл, как будто надеялась увидеть там миссис Барнет, но та ушла на кухню.
- Хорошо. Пять минут.
Она прошла к его номеру, он открыл дверь, отступил, пропуская ее, и оставил дверь открытой, все равно некому было слушать разговор.
Она вошла и огляделась с таким видом, как будто сравнивала обстановку с той, что была у нее в комнате.
Ратлидж прошел к столу и, повинуясь внутреннему импульсу, достал сначала фотографию.
- Вы узнаете эту женщину? - Он протянул Мэй Трент снимок.
У него не было намерений ее расстроить, и поэтому он был абсолютно не подготовлен к последовавшей реакции. Ее лицо исказилось, и ему показалось, что она сейчас расплачется. Но слезы так и не показались, глаза остались сухими. В них читалась ярость.
Выдернув у него фотографию, мисс Трент швырнула ее на кровать лицом вниз, как будто она обжигала ей пальцы.
- Нет. Я не стану с вами разговаривать. - Она повернулась, чтобы уйти, но он остановил ее, схватив за плечо. - Отпустите меня! - крикнула она, кровь отхлынула от ее лица.
- Если вы не хотите поговорить со мной здесь, придется вас доставить в полицию, - сказал он, тоже разозлившись. - Выбирайте!
- Я сейчас же покидаю Остерли. Приехала забрать свои вещи. Меня ждут друзья…
- Они уже уехали в Лондон, - сказал он наугад. - Я могу вас арестовать, если сочту нужным, чтобы задержать здесь. Рядом с Уолшем есть свободная камера.
Она посмотрела на него, и он увидел настоящую муку в ее глазах.
- Я не стану об этом говорить, слышите?! Я все равно вам ничего не смогу сказать, даже если бы захотела, как вы не поймете! Я просто ничего не знаю. Я ничего не помню!
Хэмиш предупредил: "Кто-то идет".
В коридоре послышались шаги, это была миссис Барнет. Она остановилась в дверях, и ее глаза расширились от ужаса при виде Ратлиджа, удерживавшего за плечо Мэй Трент, которая пыталась вырваться.
- Инспектор! - воскликнула она и двинулась к ним.
Тогда он сказал тем командным голосом, которым привык приказывать на войне. Ему было не до церемоний, он слишком устал.
- Миссис Барнет! Сядьте немедленно!
Женщина открыла рот в изумлении, но повиновалась.
- На постели лежит фотография, о которой я вам говорил. - Он продолжал удерживать Мэй Трент, чувствуя тепло ее тела сквозь свитер, который на ней был надет поверх длинной юбки. - Возьмите ее и скажите - узнаете ли вы женщину на ней.
Миссис Барнет встала, подошла к кровати, взяла фотографию и, сдвинув брови, посмотрела на улыбающееся лицо.
- Я думаю… Вернее, я знаю - это Вирджиния Седжвик, невестка лорда Седжвика.
Мэй Трент вдруг заплакала, отвернувшись от Ратлиджа.
- Она была женой его старшего сына? Артура?
- Да, верно. Но почему вы так… Но почему из-за этого надо мучить бедную мисс Трент? Она никогда не встречалась с этой женщиной, насколько мне известно.
- Как умерла Вирджиния Седжвик?
- Она просто исчезла. Никто не узнал, как именно. Были слухи, что она убежала от мужа. По моему мнению, это не могло быть правдой. Она совершенно не походила на женщин такого сорта.
Хэмиш заметил: "Так всегда говорят о сбежавших женах, не зная, что случилось в действительности".
- Не понимаю, что все это значит. - Миссис Барнет протерла стекло на фотографии краешком фартука. - Прошу вас, отпустите бедную мисс Трент!
- Муж нашел миссис Седжвик?
- Нет. Вернее сказать, не нашел ее живой. Она, оказывается, села на этот корабль - "Титаник". Сначала этого не знали, она числилась в списках под другим именем, и никто не догадался искать ее под девичьей фамилией, пока лорд Седжвик не нанял кого-то сделать то, что не смогла полиция. - Миссис Барнет замолчала в смущении.
- Откуда вы все это знаете?
- Мой муж рассказывал мне - он встретил Эдвина в поезде, они вместе ехали из Лондона. Эдвин выглядел таким расстроенным. Он сказал, что его отец и Артур отправились в Северную Ирландию, чтобы привезти тело.
- Я читал, что большинство жертв было похоронено неопознанными.
- Так и было. Но Седжвик был уверен, что найдет ее. Он делал все ради сына. Поэтому нашел и привез ее. Я слышала, что была служба в маленькой церкви в его имении. Королева прислала цветы, говорили.
Ратлидж выпустил руку мисс Трент.
Хэмиш тут же подсказал: "Теперь спроси у нее!"
- Викарий знал, что вы были на "Титанике"? - спросил Ратлидж у мисс Трент. - Что могли встретить Вирджинию Седжвик и даже видеть, как она утонула? Или отец Джеймс пытался вернуть вам память?
- Нет! Я никому ничего здесь не рассказывала. У отца Джеймса были вырезки из газет, и он увидел там мое имя среди выживших. Он хотел… - Она замолчала, не в силах продолжать.
- И вы не смогли вспомнить, что произошло в ту ночь на корабле?
Она покачала головой, темные волосы упали на ее лицо, скрыв его, как завеса. Тем не менее отец Джеймс именно ей завещал эту фотографию. Он наверняка просил ее вспомнить, уговаривал найти в себе храбрость, как бы он выразился.
Священник не верил, что ее память о той ночи навсегда утрачена. И надеялся, что с годами, а он не собирался умирать, она вспомнит. И все-таки странный поступок - дописать пункт в завещании. Ведь если он умрет, какая разница, вспомнит Мэй Трент или нет.
Вырезки. Фотография. Завещание.
Почему все это было так важно для отца Джеймса?
И вдруг промелькнула мысль, которая могла показаться невероятной, - если Мэй Трент и убила священника, то для того лишь, чтобы он перестал наконец ворошить ее память, пытаясь вернуть воспоминания, которые она не хотела возвращать, чтобы больше никогда не видеть картины той страшной ночи. Она боялась, что не сможет этого пережить.
Более полугода тому назад он и сам чуть не убил доктора, который пытался вытащить на свет то привидение, которое терзало его, и тогда он окутал себя упорным молчанием, как темным защитным покрывалом. Вот и у Мэй Трент нашлась причина более веская, чем у Уолша, для убийства отца Джеймса.
Он заметил, что обе женщины смотрят на него с удивлением, и, сделав усилие над собой, заглянул в глаза той, что была моложе. Ему показалось, как что-то мелькнуло в них, словно она прочитала его мысли.
- Я его не убивала, - сказала она спокойно, и лицо ее осталось бесстрастным, лишенным эмоций. - Я говорю правду.
"А что, - спросил Хэмиш, - если священник не стал больше настаивать, а вместо этого написал дополнение в завещании, надеясь, что со временем она сможет вспомнить и сделать то, что было так для него важно?"
Но отец Джеймс не понимал, что трагический для него ход вещей, который спровоцировал он сам, уже не остановить.
Что-то не должно было выйти на свет, если он собирался ждать до старости.
Ратлидж сказал, обращаясь сразу и к женщинам, и к Хэмишу:
- Я не знаю ответа, но, видит Бог, хотел бы знать!
Глава 18
В комнате воцарилась тишина.
Миссис Барнет выглядела очень расстроенной и была не готова принять сторону одного из своих постояльцев.
Мэй Трент, на которую был направлен удар, нашла в себе силы совладать с собой и посмотреть в глаза инспектору.
- Как вы могли поверить в это! - воскликнула она, обращаясь к Ратлиджу, и он заметил, что теперь на ее ресницах блестят слезы.
Стены комнаты вдруг надвинулись на него, а поскольку обе женщины стояли между ним и дверью, ему показалось, что он в ловушке. Он сделал глубокий вдох, стряхивая волну паники, и прибег к испытанному методу, который всегда в таких случаях помогал, - призвал на выручку свою способность командовать людьми. И спокойно, хотя внутри бушевал вихрь эмоций, сказал:
- Миссис Барнет, можете мисс Трент подать ужин? Ей надо поесть, но она не в том состоянии, чтобы куда-то пойти.
- В комнату? - спросила с сомнением миссис Барнет.
- Нет, в обеденном зале, внизу. Мисс Трент, идите умойтесь и спускайтесь ко мне. - И добавил, видя, что она хочет возразить: - Я обещаю больше не говорить ни о миссис Седжвик, ни… о ваших собственных воспоминаниях. Но хочу послушать рассказ о том интересе, который отец Джеймс проявлял к "Титанику" и его гибели. Если расскажете, оставлю вас в покое.
Мэй Трент вспылила:
- Я не нуждаюсь в вашей жалости! - В ней заговорила гордость.
- Я и не предлагаю вам жалость. Я ищу ответы на свои вопросы. Если вы мне поможете, я приму помощь с благодарностью. - И уже с мягкостью, которая удивила женщин, он добавил: - Уверяю вас, так будет к лучшему.
Мэй Трент посмотрела на него, как будто сомневалась, как поступить, но ей явно не хотелось оставаться одной со своими мыслями и идти в "Пеликан", где ее состояние будет замечено и вызовет любопытство.
- Дайте мне пять минут.