- Ладно, - с досадой сказал баритон. - Придумаем, что с ней делать. Где их взяли?
- У института гинекологии. Еле-еле этого типа вычислили. Хорошо вон Флинт помог. Этот тренер хренов в квартиру свою вчера не пошел, где его ребята караулили. Он по окрестностям, где дом его стоит, прошвырнулся и наткнулся на нашу тачку. Флинт от джипа в магазин как раз отлучился, ну а когда Гладышев к остановке пошел, он его и засек. Ребят из подъезда выдергивать времени не было. Вот Флинт в машину заскочил и за мужиком поехал… Да чего я объясняю? Пусть сам Флинт расскажет, как дело было.
- А Гладышев в город поехал, ну и я на тачке за ним, - с готовностью подхватил смуглый. - С ребятами созвонился, сказал, что козла этого засек и теперь за ним еду. Стас вон, - Флинт кивнул в сторону борца, который у четверки, по-видимому, был за старшего, - наскоком решил его не брать, дабы казуса какого, как у стадиона, не вышло, а сказал, чтобы я вычислил, где он осядет, и звякнул ему. Вот я к Гладышеву на хвост и сел плотно. В общем, довел его до дома этой шлюхи, а потом восвояси убрался. А утром, когда мы к ее дому вчетвером подкатили, там менты отирались, видать, в дом девки попасть хотели. Да только парочка эта перехитрила их, из окна выпрыгнула и была такова. Брать сразу Гладышева со шлюхой мы не стали, мало ли что, вдруг менты у них на хвосте сидят, проследили за ними до института гинекологии и, только убедившись, что их никто не пасет, взяли в оборот.
Если бы у меня были руки свободными, я бы почесал затылок. Да-а, опростоволосился ты, Игорек, не засек слежки.
- Ладно, Стас, - сказал, обращаясь к верзиле, "приятный баритон", однако окинул беглым взглядом всех стоявших рядом с Дашкой парней. - Спасибо за то, что типа этого заарканили. С меня премия. Можете быть свободны. Встречаемся завтра, как обычно.
- Пока, - недружно ответила компания приятелей, захватившая меня, и, бросая в мою сторону недобрые взгляды, потянулась к выходу.
- Вот, возьми, - сказал проходивший мимо "приятного баритона" Флинт и сунул ему в руку ключик. - От наручников, - пояснил он.
Отморозки скрылись за моей спиной, и вскоре на лестнице, ведущей из подвала, послышались удаляющиеся шаги. Когда они стихли, длинноволосый, являвшийся, как я понял, хозяином не только пребывавшей здесь недавно компании, но и дома, где я находился, приблизился ко мне и заявил:
- Ну, что, Игорек, поговорим?
- Мы разве знакомы? - искренне удивился я, глядя на длинноволосого неприязненным взглядом, ибо любить мне его было не за что, да и ничего хорошего я от него не ждал.
- Нет, но ты разыскивал меня, чтобы познакомиться, - на лице "баритона" появилась кривая усмешка, отчего приоткрылся уголок рта, обнажив неплохо вставленные коренные зубы.
Я недоверчиво произнес:
- Серьезно? Мне кажется, вы ошибаетесь, я понятия не имею, кто вы.
- Правда?! - насмешливо произнес за моей спиной знакомый голос. Я думал, что человек, кому он принадлежал, ушел вместе с бригадой Стаса, однако он все еще находился здесь.
Неизвестный вышел из-за моей спины на свет, и мне сразу стало понятно, откуда я знаю этого обладающего приятным баритоном человека, кто он и где я нахожусь. Хозяин был тем самым мужчиной с удлиненными волосами, который бежал в тот злополучный день первым по переулку; звали его Паштет, а находился я в его недостроенной загородной резиденции на улице Алексеевской, дом двадцать два, в Рясном, куда приезжал позавчера. К такому умозаключению я пришел благодаря выстроенной в уме нехитрой логической цепочке, так как вышедшим из-за моей спины типом оказался Витек Вещагин - широкоскулый, узкоглазый большеносый парень, который все в тот же проклятый день стрелял в переулке в охранников. Его физиономия после того, как познакомилась в квартире его возлюбленной "Барби" с моим кулаком, а потом и с кроссовкой, до сих пор была распухшей, хотя местами опухоль и стала спадать. Одет он сегодня был по-иному, чем пару дней назад, - в черную майку и джинсы.
- Ну, теперь понял, с кем имеешь дело? - усмехаясь своей знаменитой дьявольской усмешкой, спросил Вещагин.
Я уныло кивнул:
- О да. Тряпочку прикладывал?
- Какую тряпочку? - не понял Витек и подозрительно покосился на меня, чувствуя подвох.
- Мокрую, к лицу, чтобы опухоль спала, - на полном серьезе сказал я. - Я всегда так поступаю, когда мне физиономию разбивают.
Неправильно воспринял Витек заботу, проявленную о нем. Взъярился, как бык, перед которым тореадор развернул красную тряпку.
- Издеваешься, паскуда?! - рявкнул он и с кулаками наперевес ринулся ко мне, но его остановил досадливым жестом Паштет:
- Да погоди ты, Витек!
Повинуясь требованию хозяина, Вещагин остановился. Но, хотя и не стал распускать рук, он всячески демонстрировал готовность пустить их в ход - сжимал и разжимал кулаки, подергивал плечами, поигрывал мускулами.
- За тобой должок, братан, - сказал он грозно и, чтобы было понятно, за что именно, провел тыльной стороной ладони по своей разбитой физиономии.
- Становись в очередь; здесь, кроме Паштета, я всем должен! - заявил я гордо.
Нет, я ничуть не бравировал, просто не привык ни перед кем прогибаться, тем более в присутствии женщины, в данный момент Дашки, на которую время от времени поглядывал и бросал ободряющие взгляды, хотя того и не требовалось делать: девушка держалась молодцом - не ныла и не скулила, а стояла с поднятыми вверх руками, с ненавистью глядя на наших мучителей. Крепкий орешек, эта Дашка.
- Я набью тебе рожу без очереди! - рявкнул Вещагин, однако, помня приказ Паштета не трогать меня, остался стоять на месте.
Хозяин дома, дождавшийся наконец, когда Витек выговорится, вступил в разговор:
- Так зачем ты меня искал, Игорек?
Я некоторое время раздумывал над тем, что ответить, чтобы не выглядеть дураком, но так ничего путного не придумал и сказал правду:
- Хотел узнать, где находятся украденные вами картины, - я постарался согнать с лица весьма некстати выплывшую на нем глупую улыбку.
Я подумал, что Паштет поднимет меня на смех - мол, идиот, ишь чего захотел, - но к моему удивлению, хозяин дома отнесся к моим словам спокойно и более того - серьезно.
- И тебе это удалось, - сказал он, как мне показалось, сдерживая себя, чтобы не взорваться. - Где картины?!
Я подумал, что ослышался.
- Чего?! - Я убрал локоть, загораживающий мне обзор, с тем чтобы лучше видеть Паштета, который задал столь нелепый вопрос.
На скулах хозяина дома проступили желваки, но он усилием воли погасил в себе вспышку гнева и расслабил мышцы лица.
- То, что слышал. Где картины, которые ты забрал у Оксаны? - четко, выговаривая каждое слово, произнес Паштет.
- Карт-н… забрал у-у-у…..ксаны… - я до того был озадачен вопросом хозяина дома, что вместо фразы смог выдавить из себя лишь абракадабру. - Я что-то не понимаю, мужики, чего вы от меня хотите?
- Паша, дай-ка я ему врежу! - неожиданно сказал Вещагин. - Чего он здесь дураком прикидывается?!
Витек шагнул было вперед, но хозяин дома вновь остановил его взмахом руки. Он, очевидно, вначале хотел попробовать добиться от меня желаемого мирным путем.
- Ты ночевал у Оксаны, убил ее, а потом забрал из ее дома картины. Утром я пришел в дом девушки и видел, как человек, похожий на тебя и одетый так же, как ты, перелез через забор и убежал, так что отпираться бесполезно.
Я во все глаза пялился на хозяина дома. Паша, сказал Витек… Смутная, блуждавшая где-то на задворках моего подсознания догадка о том, что прозвище Паштет мне напоминает какое-то хорошо известное имя, которое в последнее время было у меня на слуху, неожиданно обрела очертания. Паша - Паштет. Как же я сразу не сообразил. Созвучно же, черт побери!
- Так ты Паша?! - Я был настолько ошарашен сделанным мной открытием, что произнес вопрос полушепотом, словно боялся, что тайну того, что Паштет - это Паша, может кто-то услышать. - Тот самый Паша, с которым встречалась Оксана?
- Представь себе! - насмешливо изрек Паштет, но тут же вновь стал серьезным. - Вот именно, Оксана была моей девушкой, а ты, козел паршивый, влез в нашу жизнь и все испортил. Но об Оксане разговор особый, за ее убийство ты ответишь по полной программе, братан… но позже… а пока меня интересуют только картины. Пистолет, из которого ты грохнул девушку, а потом прихватил с собой, можешь оставить себе. Итак, где они?
То, что Паша, дружок Оксаны, и человек, укравший в музее картины, - одно и то же лицо, никак не укладывалось у меня в голове. Внутри у меня поднялась целая волна чувств: от недоверия - уж не разыгрывают ли меня тут? - и до обиды на Оксану - чего же она из меня дурака делала? Попутно возник десяток… да что там десяток, добрая сотня вопросов! Перед глазами у меня все поплыло, я безвольно повис на прикованных руках и откровенно сказал:
- Я ни черта не понимаю, мужики.
Не было веры мне в этом доме, это было понятно по глазам Паштета - злым, безжалостным, я уже не говорю о Вещагине - тот вообще напоминал рвущегося к глотке жертвы волкодава, которого удерживает на цепи хозяин. Но Паша-Паштет, по-видимому, дал сегодня себе зарок - при выпытывании из меня тайны вначале применить к моей персоне все известные ему методы психологического воздействия, а уж потом перейти к физическим.
- Хорошо, - сказал он, запасаясь терпением, - я дам тебе полный расклад того, что произошло, но лишь для того, чтобы ты понял, что мне все известно, и не валял ваньку. Но если ты и после этого будешь запираться, - Паштет направил на меня сухощавый палец, - то я тебя на куски порву. Уяснил? - Поскольку я молчал, хозяин дома продолжил: - Итак, мне предложили - не буду говорить, кто именно, - под заказ украсть в Музее искусств три картины. Я решил не привлекать к этому делу всю бригаду, а провернуть его малыми силами. Надеюсь, понятно почему? Вот именно - чем меньше народу, тем доля больше. Так что Стас, Флинт, Каспер и Вовка о картинах ничего не знают. Использовал я их для поимки тебя втемную. В деле участвовали я, Витек, Тропарь - тот парень, которого в переулке замочили, - и Оксана. Мы с девушкой давно друг друга любили и решили после того, как получим за картины бабки, пожениться. Моя, Витька и Тропаря задача была выкрасть из музея картины, задача Оксаны - прикрыть, в случае необходимости, наш отход. И такая необходимость возникла. Охранники раскусили нас и пустились в погоню. Девушка не растерялась. По плану она должна была отвлечь на себя внимание преследователей, что и сделала. Правда, накладка вышла: девушка думала, что ты охранник, и бросилась тебе под ноги, но в конечном итоге эта ошибка сыграла даже положительную роль. Охранники решили, что ты один из нас, набросились на тебя, а мы за это время успели смотаться. Это Оксана мне позже рассказала… Ну, так вот, по обоюдному согласию с заказчиком, сделку мы решили отложить на месяц, дождаться, пока шумиха вокруг ограбления музея уляжется, а потом уже в спокойной обстановке отдать полотна и получить причитающиеся за них деньги. Я посчитал, что самым надежным местом, где картины смогут пролежать в течение месяца, будет кладовка Оксаны, там я их тайком вместе с пистолетом и спрятал. Да вот просчитался - ты умник такой выискался…
- После того как ты из дома моей девки ушел, я тебя вспомнил, - вступил в разговор Вещагин, дыша злобой и ненавистью. - Ты тот самый, что по переулку бежал, а мы с Тропарем тебя обогнали. Я сразу же Паше позвонил и рассказал, что ты его разыскиваешь. Вот мы и взялись за тебя, а потом выяснилось, что ты все же разнюхал, где картины находятся, и выкрал их.
Да, черт побери, как ни прикинь, все так и получается, как этот злыдень говорит. Но это же не так, в конце концов!
- Мужики, поверьте, я ни в чем не виноват, - вкладывая в слова всю имеющуюся у меня в запасе силу убеждения, произнес я. В голове был сумбур. Все то, что сейчас мне рассказал про Оксану Паштет, было настолько чудовищным, что разум отказывался в это верить. Силясь объяснить присутствующим, а еще больше себе, что же, в конце концов, произошло, я сбивчиво заговорил: - Нет, ей-богу, мужики, я, как говорится, не при делах. По-видимому, я очень понравился Оксане, она влюбилась в меня и стала искать со мной встреч. Мы с ней переспали, и она забеременела от меня…
- Что?! - вдруг вскинулся Паштет, и к лицу его неожиданно прилила краска. - От тебя беременна? Ты что, братан, совсем дурак?! Оксана от меня была беременна! Всем об этом известно.
"Если я сейчас буду доказывать, что это не так, да еще выдам тайну Паштета, заявлю, что он не может иметь детей, да еще, возможно, и импотент, то мне тогда уж точно ничего не доказать", - промелькнула в голове мысль, и я торопливо произнес:
- Ладно, ладно, от тебя, от тебя, просто я не так понял и потребовал, чтобы Оксана сделала аборт. Она согласилась, но не сделала. - Я чувствовал, что несу какую-то ахинею, все больше и больше увязаю в своем рассказе, но тем не менее продолжал: - После того как я встретил ее у института гинекологии, мы поехали к девушке домой. Я переночевал у Оксаны, а утром обнаружил ее труп в кладовке. Я все время мучился вопросом, за что убили Оксану, а вот теперь понял - из-за картин…
- Которые ты и украл… - затянул свою песню Паштет.
- Ну, как я мог их украсть?! - возмутился я, и от избытка чувств так дернул руками, что браслеты впились в запястья, причинив боль. - Ты же сам утром видел, что, когда я утром убегал из дома Оксаны, у меня в руках ничего не было.
Паштет, гад, так и не верил ни единому моему слову.
- Так, может, ты картины через забор перебросил, - с саркастической ухмылкой произнес он. - А там подружка тебя поджидала, вот эта… - и он пренебрежительно кивнул в сторону Дашки.
- Была ты там, сука?! - взвился Витек. У него давно чесались руки, а поскольку Паштет запретил до поры до времени прикасаться ко мне, он решил почесать их о Дашку, подскочил к девушке и размахнулся. - Говори, ну?!
- Да пошел ты, козел, - не проговорила, а будто выплюнула девушка.
Вещагин только этого и ждал. Он отвесил Дашке такую звонкую оплеуху, что звук от нее эхом откликнулся в пустом подвале.
- Ну ладно вам, ладно, мужики, чего к девушке пристали, не было ее там! - вступился я за Дашку и тут вдруг вспомнил то, что давно уже должен был вспомнить, но из-за избытка обрушившейся на меня чудовищной информации упустил из виду. - Послушай, Паштет, или как там тебя… А ведь я знаю, кто картины спер!
И Паша, и Витек, отвлекшиеся на Дашку, обернулись ко мне и в один голос недоверчиво спросили:
- Ну?!
В подвале было ужасно сыро и душно. С меня градом лил пот. Я промокнул лоб о плечо и заявил:
- У меня было два подозреваемых - ты и Джон. Но поскольку мотив убийства - картины и тебе убивать Оксану и воровать их у себя ни к чему, то подозрения с твоей персоны снимаются. Остается Джон. Он англичанин, и только пару дней назад приехал в город. Оксана собиралась за него… - я осекся, подумав, что если сейчас начну объяснять, какие виды девушка имела на англичанина, то окончательно запутаю присутствующих и запутаюсь сам. - Впрочем, неважно. Важно то, что девушка незадолго до смерти звонила ему по мобильнику. Джон хотел встретиться с ней, но Оксана отказалась. А позже он приехал… то есть я не знаю точно, что именно он приехал, но так думаю. Оксана выходила к нему за ворота и разговаривала с ним… А утром она была мертва… Вот…
Кажется, я не очень-то убедил окружающих в своих речах, Дашка вон и та смотрела на меня с сомнением, чего уж говорить о Паштете с Вещагиным. Те вообще пялились на меня так, будто я был бароном Мюнхгаузеном, рассказывающим небылицы.
- Слушай, ты! - голосом человека, смертельно уставшего от россказней собеседника, произнес Паштет. - Ты мне мозги не пудри.
- Да не пудрю я никому мозги! - воскликнул я в отчаянии, и тут меня озарила мысль. - Слушай, Паштет, ты же Джигу посылал за мной шпионить! Давай у него спросим, может, ему что-нибудь известно об убийстве. Он же все время возле меня крутился. И в день убийства у института гинекологии околачивался.
Терпению любого человека есть предел. Очень быстро выходят из себя те, кто чувствует над кем-то власть. Потому что знают - находящийся в их власти человек беззащитен. Поэтому я не очень-то удивился, когда Паштет, сбросив с себя личину интеллигентного человека, с угрожающим видом приблизился ко мне и с искаженным от злобы лицом змеей зашипел:
- Послушай ты, урод! Я ни за кем не шпионил, запомни! Это во-первых, а во-вторых, Джига вчера уехал по моему заданию в другой город и при-едет только через пару дней.
Но я не робкого десятка, меня словами, да и кулаками, не очень-то запугаешь.
- Так давай подождем, пока он приедет, и спросим! - произнес я невозмутимо.
Стоявший рядом со мной Паштет пыжился, плечи его подались вперед, сам он изогнулся в форме знака вопроса, отчего действительно стал походить на кобру, распустившую капюшон.
- К тому времени когда он приедет, - произнес он, пьянея от бросившейся в голову крови, - ты будешь трупом! Если, конечно, не скажешь, где находятся картины.
- Не скажу, - гордо заявил я, - потому что не знаю.
На висках Паштета вздулись вены, которые стали похожи на две присосавшиеся пиявки.
- Черт бы тебя побрал! - в конце концов, взорвался хозяин дома и без замаха коротко ударил меня кулаком в живот.
Классный удар. Мне показалось, будто из меня полезли внутренности, а я ими подавился. Издав нечто похожее на "ха-а!", я зашелся от нехватки воздуха. Но этот удар был невинной забавой по сравнению с тем, что последовало дальше. Отступив на шаг, Паштет глянул на Витька и кивнул в мою сторону, что равносильно было поданной команде "фас". Долго удерживаемый на "поводке", "волкодав" наконец-то получил свободу действий и рысью побежал ко мне. Я думал, он набросится на меня и вцепится в горло, но этого не произошло. Вещагин неожиданно с ходу ударил меня головой в лицо. Уклониться я не мог - руки мешали, - и я пнул парня в пах. Попал куда метил. Витек взвыл, отскочил и разъярился еще больше. Что тут началось! Он бил меня руками, ногами, головой и даже бросался всей массой тела, будто ломился в закрытую дверь. Я висел на балке, как подвешенный в спортзале мешок для отработки ударов. Через пару минут Вещагин выдохся, да и я устал - повис на наручниках, безвольно свесив голову, окропляя текшей из носа и рта кровью рубашку. В глазах пылало, внутренности горели. Я бы не отказался освежиться, если бы кто плеснул на меня сейчас ведро воды, как порой плещут в кинофильмах водой на избитых людей, чтобы привести их в чувство.
- Где картины? - вновь спросил меня Паштет, воспользовавшись техническим перерывом, так как Витек после первого весьма удачно проведенного им раунда стоял, отдыхая, потирая ушибленные руки.
Дурак этот Паштет! Да если бы я знал, где находятся эти картины, неужели бы я молчал, терпя побои и унижения? Хотя за десять миллионов, возможно, молчал бы и терпел.
- Висели картины в музее, пока ты их не спер, а где они сейчас, понятия не имею! - проговорил я разбитым ртом и сплюнул кровью под ноги хозяину дома.