- О, Оксана, здравствуй, дорогая! Ты куда пропала?
Вполне нормальная реакция человека, ответившего на звонок по сотовому телефону. А как еще должен ответить тип, на дисплее телефона которого высветилось имя "Оксана"? Кто еще может позвонить ему с мобилы, принадлежащей девушке? Резонный вопрос задал тип на том конце телефонной цепочки, но я был уверен, что он лжет - он отлично знает о том, что Оксана мертва.
- Здравствуйте, извините, это Джон? - справившись с волнением, произнес я.
- О да, да, йес, это Джон, - с оттенком легкого недоумения ответил англичанин, как ответил бы любой мужчина, который вместо ожидаемого чарующего голоса возлюбленной вдруг слышит грубый голос какого-то мужика. - Кто вы?
- Я друг Оксаны, - признался я, не называя своего имени, и напрямик спросил: - Вы знаете, что Оксану убили?
На том конце телефонной цепочки установилась тишина, потом человек как-то глухо спросил:
- Что вам угодно?
Сразу видно, англичанин деловой человек, с ходу быка за рога ухватить норовит. Но вопрос он задал именно тот, который мне был нужен.
- Хочу с вами встретиться и поговорить.
Акцент, оказывается, у иностранца был приличным, потому что в следующую секунду мой собеседник, коверкая слова, произнес:
- Ви думайт, есть необходимость?
- Конечно, причем в ваших же интересах, - попробовал я заинтриговать Джона.
Получилось. Абонент потянул немного время, потом кашлянул в трубку и произнес:
- Ол райт. Но я сейчас идти на работ. Если хотите, мы с вами будем видеться в обед. Я кушайт в кафе "Гулливер". Знаете, где оно находится?
Кто же из жителей города не знает, где находится кафе "Гулливер"? Глупый вопрос - конечно, в парке Горького.
- Знаю, Джон, отлично знаю. Когда вы там будете?
- В один час дня.
"Поздновато вообще-то, где же все это время болтаться?" - подумал я, но сейчас был не тот случай, когда можно диктовать условия.
- Да-да, Джон, - сказал я. - Договорились.
Я хотел отключить связь, но иностранец поспешно сказал:
- Карашо. Но как вы меня будет узвават?
- Я вас узнаю, не волнуйтесь, - пообещал я. - До встречи.
Я отключил мобильник и задумчиво уставился на Дашку. Девица, в свою очередь, пялилась на меня. Парочка дураков, влипших по глупости в идиотскую историю. Впрочем, главный дурак, влипший в историю, - я. Дашкин случай по сравнению с моим - детская шалость. Запросто оправдается перед ментом за разбитый у того на голове горшок. Мне же за убийство, которое я не совершал, срок светит.
- Вы думаете, Оксану убил этот самый Джон? - наконец нарушила установившуюся в комнате тишину девушка и кивнула на мобильник в моих руках.
- А у нас есть другой подозреваемый? - задал я риторический вопрос.
На плече у Дашки до сих пор висело яркое полотенце, которым она вытерлась после умывания. Девица зачем-то еще раз промокнула им абсолютно сухой лоб и бросила полотенце на спинку кресла.
- Да, в общем-то, нет, наверное. Вы пойдете на встречу с англичанином?
- Могла бы не задавать дурацкий вопрос, - произнес я обиженно. - Я с таким трудом вычислил этого Джона и, что же теперь, не встречусь с ним?
- Да нет, я просто так спросила, - стушевалась Дашка. - Ну что, будем собираться?
В ответ я лишь кивнул.
- Жаль, что солнцезащитные очки дома забыла, - посетовала девица, выходя в коридор. - Я обычно редко когда их снимаю. За темными стеклами глаз отечных не видно.
- И синяков тоже, - буркнул я, выйдя, в свою очередь, в коридор, и глянул в висевшее там на стене зеркало на свою распухшую физиономию. - А на тебе все равно очки бы не сохранились - Паштет со своими ребятами их точно разбили бы… Но идея насчет очков хорошая. Нужно их и тебе, и мне раздобыть, прикрыть ими синяки да опухоли, а заодно замаскироваться - менты и бандиты теперь нас наверняка по всему городу ищут.
Я подтолкнул замешкавшуюся в коридоре Дашку к входной двери и, когда она вышла, покинул следом за ней квартиру.
Глава 23
Небо второй день хмурилось, пряча за облаками поблескивающий время от времени желтый зрачок солнца; наконец пролилось дождем. Сразу стало прохладно, а оттого, что было раннее утро, прохладнее вдвойне. Зонтиков у нас с Дашкой не было, поэтому мы, прячась от дождя под деревьями, побежали к автобусной остановке. Добравшись до нее, укрылись под навесом и только потом стали размышлять, что нам делать дальше.
- Ты можешь отправляться домой, - ответил я Дашке, когда она поинтересовалась, куда мы теперь пойдем. - Участковый твой наверняка уже успокоился. Поругает тебя немножко, протокол составит, а потом отпустит. Так что, как говорится, дуй по холодку, пока трамваи ходят. Да и мне одному без обузы проще будет.
Я, конечно же, лукавил, Дашка была мне очень нужна - для прикрытия, для кое-каких поручений, да и мало ли для чего беглецу да изгою товарищ нужен. Но, как джентльмен, я просто обязан был предложить даме ретироваться, пока возможность была.
Дашка надула свои и без того пухлые, как у аборигенки с острова "Амба-Ханамба", губы.
- Да что вы такое говорите! - воскликнула она и для того, чтобы и вовсе походить на аборигенку, выпучила глаза. - Что же вы меня совсем за бессовестную держите? Даша друзей никогда не предавала…
"Да ладно, - чуть не ляпнул я, но вовремя сдержался. - Знаем мы, на что ты надеешься. Пой, светик, пой! Сердце у меня сейчас свободное - с женой жизнь не заладилась, с Оксаной тоже ничего не удалось; возможно, с проституткой, алкоголичкой, а то и наркоманкой задастся". В душе я был рад решению девицы пойти со мной в огонь и воду, но виду не подал - пусть считает, что я ей одолжение делаю, - больше подчиняться будет, может, повлиять на нее смогу, глядишь, и пить перестанет.
- Как хочешь, - сказал я безразлично и зябко передернул плечами - подул холодный ветер. - Но домой тебе смотаться все же придется. Деньги нужны, ты говорила, они у тебя есть; ну и окно заодно закроешь, да очки возьмешь.
- Ладно, поехали, - согласилась Дашка.
Мы с девушкой сели в подкативший автобус и отправились в те края, где жила Дашка.
Домой я к ней из соображений безопасности не пошел, остался дожидаться на неприметной остановке и, пока Дашка ходила, пялился на редких то приезжающих пассажиров, то отъезжающих.
Наконец заявилась Дашка - в чистой одежде, с сумкой через плечо, в очках, веселая и счастливая. Я сразу заподозрил, чем вызвано превосходное настроение девицы.
- Ну-ка, сними очки! - потребовал я, когда Дашка размашистой походкой старающегося держаться ровно человека приблизилась ко мне.
Девица неохотно, но все же подчинилась. Что и требовалось доказать - физиономия расплывается от счастливой улыбки, глазки бегают и светятся.
- Выпила? - поинтересовался я.
- Да так, бутылочку пива, - произнесла Дашка мимоходом, словно, мол, такая мелочь, что и говорить не стоит, и напялила очки. - А что, нельзя?
Врет моя подруга. Могу с кем угодно поспорить, что она успела принять на грудь никак не меньше ста пятидесяти, а то и все двести граммов водки. Но не выкачаешь же теперь их из нее. Пусть балдеет.
- Да нет, отчего же, можно. Я где-то слышал, что алкоголь благотворно действует на организм. Повышает тонус, укрепляет печень, а самое главное, восстанавливает разрушенные вследствие трезвого образа жизни клетки головного мозга. И если пить хотя бы по бутылке водки в день, то можно прожить очень долгую и счастливую жизнь.
Настроение у Дашки отчего-то испортилось. "Кхм!" - только и произнесла она, глядя куда-то в сторону, а я поинтересовался:
- Деньги принесла?
Настроение у девицы испортилось еще больше - придется, по-видимому, в скором времени еще граммов двести поднести, чтобы его поднять.
- Вы знаете, - как-то залебезила она, - я совсем забыла… я же деньги подруге одолжила, той, к которой на день рождения ездила… Ну вы же помните, когда ко мне домой приехали, я от нее вернулась…
"Вот дурак-то! - подумал я про себя. - Нашел кому верить. Ну откуда у нее могут быть деньги? Деньги в доме алкоголика не хранятся, как не хранится в холодильнике у сладкоежки кусок торта. Это же и идиоту ясно".
- Помню, - сказал я уныло. - Как же не помнить. Ты окно хоть закрыла?
- Закрыла. И даже посуду успела вымыть - ту, что в раковине с позавчерашнего дня оставалась. Ментов нигде не встретила.
- И то хорошо. - Я подумал немножко и принял решение. - Ладно, давай ко мне домой съездим. Авось и там ни ментов, ни бандитов нет. А деньги нам позарез нужны. А заодно время до встречи с Джоном скоротаем.
Мы влезли в остановившийся автобус. В салоне было мало людей, и мы обособились на заднем сиденье. Едва сели, Дашка начала болтать и трещала без умолку всю дорогу до моего дома, благо, находилась в подпитии, а язык без костей. Я не перебивал. Ее треп помогал мне отвлечься от мрачных мыслей об Оксане, при воспоминании о которой мне каждый раз хотелось выть.
В квартиру ко мне мы сразу не пошли, решили понаблюдать за домом издали из-за кустов живой изгороди, опоясывающей соседнюю, стоявшую на пригорке девятиэтажку. Хотя чего наблюдать - все равно, если полицейские устроили засаду, то наверняка замаскировались. Но кто знает, возможно, какой-нибудь неопытный сотрудничек как-нибудь да себя выдаст… Но нет, во дворе подозрительных - с моей точки зрения - лиц видно не было.
В подъезде было пустынно. В лифте мы поднялись на седьмой этаж, не доехав до нужного восьмого, вышли из кабины и прислушались. Стояла такая тишина, что слышно было, как у мусоропровода жужжали уже проснувшиеся весенние мухи.
Я пошарил по карманам, достал ключ от квартиры, протянул его Дашке и прошептал:
- Иди первая. Если все нормально, дашь знать, и тогда я тоже поднимусь.
Дашка аж протрезвела.
- Я?! - задохнулась она от возмущения и обиды. - Но… но почему я?! Там же может кто-нибудь быть!
- Вот потому-то ты и должна пойти первой, - спокойно возразил я, все еще держа в руке ключ, который девица демонстративно игнорировала. - Если там полиция, то тебе ничего не будет. Скажешь, в гости к Гладышеву пришла.
- А если там Паштет и его друзья?! - горячо зашептала Дашка, которой очень не хотелось одной идти в мою квартиру. - Они же меня схватят!
- Если бандиты тебя схватят, я приду и отобью тебя. Будет лучше, если они возьмут нас двоих?
Доводы были убийственными. Подумав, Дашка была вынуждена с ними согласиться.
- Ну, ладно, пойду, - сказала она, беря ключи. - Только как-то это не очень благородно с вашей стороны.
- Ладно тебе, благородно не благородно, много ты понимаешь, - натянуто улыбнулся я и шутя хлопнул Дашку пониже спины.
Девушка пошла по лестнице, а вскоре скрылась за шахтой лифта. Я замер, весь обратившись в слух. Как ни старалась моя подруга идти тихо, я все же улавливал звуки ее шагов. Вот она ступила на лестничную площадку восьмого этажа, подошла к моей квартире, остановилась. По-видимому, потрогала ручку двери, так как раздался едва различимый скрип металла. Потом стала быстро спускаться по лестнице. Пару секунд спустя она выглянула из-за шахты и поманила меня пальцем. Я в два прыжка преодолел лестничный пролет и, оказавшись рядом с девушкой, изогнулся в форме вопроса.
- Вы знаете, - обдавая меня горячим дыханием, зашептала Дашка. - Я хотела ключ в замок вставить, взялась за ручку, а дверь открытой оказалась.
Этого только не хватало! Новость была неприятной, но я виду не подал.
- Ну и что? Нужно было войти и посмотреть.
- Да страшно чего-то! - виновато произнесла Дашка. - Войдешь, а там кто-нибудь арматурой по голове как шарахнет…
- Да ну тебя! - психанул я и вырвал из рук девушки ключ. - А еще дзюдо восемь лет занималась…
Решительным шагом я поднялся по лестнице, приблизился к своей квартире, распахнул дверь и… замер.
Боже мой! Уж лучше бы меня по голове арматурой шарахнули, чем видеть то, что предстало моим глазам. Если бы по моей квартире пронесся торнадо, то он наверняка оставил бы меньшие разрушения, чем те подонки, что учинили погром в моем доме. В квартире, кажется, не осталось ни одной целой вещи. Вся мебель была перевернута, раскурочена, свалена в кучу вместе с кусками ваты и поролона из разодранных матрасов. Даже телевизор, скрашивающий в долгие, нудные, полные тоски вечера жизнь холостяка, - и тот, сволочи, не пожалели, грохнули об пол. И над всем царившим в квартире хаосом медленно кружился и оседал пух из вспоротых подушек.
- Черт, - против воли вырвалось у меня. - Как же я теперь здесь жить буду?
Дашка шмыгнула за моей спиной носом и тоном желающего успокоить человека произнесла:
- Может, вас посадят, так что вам здесь жить и не придется.
Я не нашелся что ответить, лишь скосил дикий взгляд на девицу. Она с невинным видом выглядывала из-за моего плеча, с любопытством рассматривая то, что осталось от моих вещей.
- И кто же это сделал? - намеренно не замечая моего шального взгляда, невинно произнесла девица.
Я прочистил горло, прежде чем ответить.
- Уж наверняка здесь не полиция обыск проводила. В квартире Паштет со своими друзьями побывал, и, скорее всего, они картины искали. Даже подушки, гады, вспороли… А раз ты моя подруга, то, возможно, ребята и к тебе на днях с подобным обыском нагрянут.
На сей раз у Дашки отнялся язык и вытянулось лицо.
Ужасно расстроенный, я впустил девушку в квартиру, вошел сам и, прикрыв за собою дверь, направился к сбитой со стены книжной полке, стекла в которой от удара об пол разбились. Присев на корточки, отыскал томик Рэя Брэдбери и раскрыл его. Моя заначка - все то, что осталось от некогда приличной суммы, большую часть из которой пришлось потратить на мнимый аборт Оксаны, - лежала на месте. Банда Паштета искала большие по размерам предметы, нежели купюры, а потому не наткнулась на них.
Сунув деньги в карман, я вернулся в коридор и осмотрел дверь. Косяк в том месте, где находился язычок замка, был выломан. Наверняка бандиты действовали фомкой. Сто раз хотел вставить железную дверь - и вот доигрался. Теперь на железной двери можно сэкономить, она не нужна - выносить из моей квартиры больше нечего.
Я принес из лоджии дощечку, ящик с инструментом и на скорую руку починил дверь, пришпандорив к косяку большими гвоздями дощечку. Пока сойдет, лишь бы дверь закрывалась, а там видно будет - может, действительно, как говорит Дашка, мне в моей квартире в ближайшие пятнадцать лет жить не доведется. Переодевшись и нацепив старые солнцезащитные очки, я прощальным взглядом окинул квартиру и собрался уж было вместе с Дашкой покинуть свою обитель, как в коридоре зазвонил телефон. Как это бандиты до него не добрались? Я снял с аппарата трубку.
Звонил Колесников. Черт возьми, я же совсем забыл ему вчера звякнуть, предупредить, что на работу не выйду. Я не ошибся - Иван Сергеевич звонил именно по этому поводу.
- Игорь! - рявкнул он в трубку, едва услышал мой голос. - Ты где болтаешься, черт тебя возьми?!
- Кха, кха, кха! - закашлял я в трубку и голосом простуженного человека проговорил: - Заболел я, дядя Ваня, ох как заболел… Температура под сорок… Если и дальше такое состояние продлится, то я вряд ли до конца недели смогу в ДЮСШ появиться.
- Гладышев! - не сбавляя тона, проговорил завуч. - Как тебе не стыдно! Дети второй день торчат у спортзала, ждут, когда их тренер появится, а ты даже позвонить не соизволишь…
- Телефон у меня не работал, простите, - я вновь закашлялся. - А детей отправьте по домам, скажите, тренер при смерти лежит. Мне так плохо, Иван Сергеевич… - пожаловался я и для иллюстрации, что это действительно так, задышал в трубку протяжно и сипло.
- Как ты мне надоел! - голосом, в котором напрочь отсутствовали нотки сочувствия, изрек Иван Сергеевич. - У тебя вечные проблемы - то с полицией, то с какими-то темными личностями… Давеча опять тот рыжий мент приходил, тебя разыскивал. Говорит, ты девушку какую-то убил. Мы здесь, конечно, не верим, но ты, как пацан, Игорь, ей-богу, все какие-то приключения себе на задницу ищешь. Пора уже за ум браться, в твои-то тридцать пять…
- Да уж… - выдавил я. - А если та рыжая обезьяна еще раз появится, дядя Ваня, дайте ей в морду, чтобы на честных людей поклеп не возводила. Не бойтесь, прямо от моего имени и дайте!
Наконец-то старик смягчился и, усмехаясь, произнес:
- Все балагуришь, Игорек… Отрадно, что ты ни при каких обстоятельствах чувства юмора не теряешь. Бить майора я, конечно, не стану, а вот насчет рыжей обезьяны твои слова ему обязательно передам. Ну, пока! На следующей неделе жду в ДЮСШ, причем с больничным… - И в трубке раздались гудки отбоя.
- Тренер один звонил, - пояснил я Дашке, вопросительно смотревшей на меня. - Ругался, что на работу сегодня не вышел. - Я положил трубку, несколько мгновений тупо смотрел в стенку, потом проговорил: - Дела плохи. Со всех сторон обложили меня, даже на работе менты пасут… Ладно, будем выкручиваться из дурацкой истории.
Я поднял было ногу, чтобы шагнуть к двери, но замер, заметив на полу свой старый мобильный телефон. Он был такой задрипанный, что бандиты даже побрезговали его взять. На счету телефона давно уже не было ни копейки. Я поднял мобилу и протянул Дашке.
- На, пригодится для связи со мной. Деньги вот только на номер положим.
С этими словами я вышел из квартиры, дождался, когда выйдет Дашка, и запер дверь.
Глава 24
Парк имени Горького - самый большой в нашем городе. Он занимает территорию в несколько квадратных километров и является излюбленным местом отдыха горожан. По нему протекает речушка, в нем много всевозможных качелей, каруселей и других аттракционов, без которых не обходится ни один парк культуры и отдыха. О деревьях я не упоминаю - их, конечно же, очень много, - ибо без них это будет и не парк вовсе, а пустырь. Еще в парке есть несколько кафе, и одно из них называется "Гулливер". Кафе летне-зимнее, то есть состоит из помещения и открытой бетонной площадки под навесом и находится в низине, у речушки, по обоим берегам которой растут плакучие ивы.
Тихо и прохладно в этот час было в парке. Мы с Дашкой прошли центральную аллею и разделились. Я стал спускаться по широкой бетонной лестнице с высокими перилами в низину, а Дашка пошла поверху с тем, чтобы найти подходящее для наблюдения за кафе место, дабы на всякий случай подстраховать меня.
Хотя был обеденный перерыв, в окруженном кленами и тополями кафе было малолюдно - "Гулливер" не то место, где обедает рабочий люд. Цены здесь не низкие. Я прошел между ног громадного Гулливера, представлявшего собой центральный вход в кафе, и ступил на бетонную площадку. Джона я сразу узнал среди десятка людей, сидевших за столиками на летней территории кафе, так как видел его фотографию у Оксаны дома. Сейчас он, правда, был без бородки, но все равно узнаваем.
Я приблизился к мужчине и на всякий случай уточнил:
- Извините, вы Джон?
Человек ничего не ответил, а лишь благосклонно кивнул.
Так вот ты какой, заморский гость, любитель русских девушек. Ну а раз ты именно тот, кто мне нужен, к твоей персоне стоит приглядеться получше. Я снял темноватые очки и сунул их в карман рубашки.