– Ни хр…! Вот это да! – оторопел Чистяков. – Значит, мы с тобой не ошиблись. Вот это связь, вот это дела вскрываются! Ты понимаешь, что это может означать? А если лысый и есть тот самый Реутов? Черт, в лицо мы его не знаем.
– Вот именно, – согласился Мостовой. – Это может означать только одно: что бизнес Сухинина Реутов в покое не оставил. Этот тип – его глаза и уши в доме Сухининых. И теперь понятно, почему Ирина теребила своего покойного мужа с продажей бизнеса и переездом в столицу. Ее обрабатывал любовник. При условии, что лысый – это Реутов.
– А если все обстоит еще хуже? – от возбуждения Игорь даже схватил друга за руку. – Если они с целью захвата бизнеса несговорчивого ресторатора убили его жену, а потом и самого Сухинина?
– Это, конечно, пока еще не факт, а домыслы. Но факт связи Ирины с Реутовым, пусть она ее и не осознает, существует. Заводи, поехали за ними. Надо проследить их в любом случае.
Чистяков завел двигатель, выждал несколько секунд и тронул машину вслед удалявшейся по улице иномарке. Пару раз пришлось нарушить правила, чтобы не потерять преследуемую машину, лавировать в плотном потоке машин, но в целом Чистяков справился без эксцессов. Мостовой несколько раз морщился от действий Игоря за рулем, но ни разу не высказал своего мнения о его водительских способностях.
Наконец машины выехали на окраину. Иномарка свернула с шоссе на второстепенную дорогу, которая вела в сторону каких-то строений в тени деревьев. Оказалось, что это загородный клуб на берегу большого, скорее всего искусственного или сильно расширенного естественного пруда. На веранде над водой расположился открытый летний ресторан. Часть его помещалась в стеклянном павильоне с раздвижными во всю стену дверями, а часть – под навесом у самой воды. Бритоголовый припарковал машину и двинулся со своим спутником к открытой веранде.
– Что будем делать? – спросил Чистяков с видом, который говорил, что решение у него уже созрело.
– Хорошо бы послушать, о чем они будут разговаривать, – с сомнением заметил Мостовой.
– Тогда пошли, сядем за соседний столик и будем чинно обедать.
– Ты забыл, что этот тип знает меня в лицо? Он же видел меня у Ирины.
– Ты уверен, что он запомнил тебя? – засомневался Чистяков. – Он же видел тебя пару секунд.
– А если у него хорошая зрительная память? Ладно, давай так. Ты иди напрямик к веранде и садись за столик. Старайся особенно не привлекать к себе внимание, веди себя скромнее. А я обойду павильон и подойду к твоему столику так, чтобы оказаться у любовничка за спиной. Только ты оставь мне кресло, которое стоит спинкой к их столику.
Выйдя из машины, спасатели разделились. Чистяков ленивой неспешной походкой направился на веранду, осмотрелся по сторонам и уселся за соседний с Реутовым столик. Пока не подошел официант, Игорь достал сигареты, зажигалку и положил перед собой на стол. Курить не хотелось, хотелось есть, но паузу нужно было как-то заполнить. Чистякову казалось противоестественным просто сидеть и тупо глядеть перед собой. Наконец появился молоденький официант в стилизованной рубахе под старину, вежливо поздоровался и положил на столик меню. Пока Чистяков рассматривал предлагаемые блюда и цены, старательно прислушиваясь к разговору за соседним столиком, с подносом в руках появился тот же официант.
Соседи принялись за холодные закуски и напитки, пока готовилось горячее, а Чистяков жадно ловил каждое слово. Молодой называл бритоголового дядей Лешей, а тот его Сергеем. Это было хорошо, потому что Реутова звали, как выяснили недавно спасатели, Алексеем Дмитриевичем.
Разговор сводился примерно к следующему. Сергей ныл, что он в этом деле плохо соображает и ему трудно. Дядя Леша убеждал, что учиться нужно всегда и даже медведя можно научить на велосипеде кататься. Оказывается, он вложил в это дело приличные деньги, а Сергей не старается. По мнению дяди Леши, какая-то "роль" Сергея ему слишком дорого обходится. Сергей предлагал поступить проще, без этого спектакля, и открыть свой бизнес. Дядя Леша возражал, что город не выдержит нагрузки в виде еще нескольких элитных ресторанов. Для такого количества жителей и уровня жизни два – это практически предел, потом бизнес начнет быть убыточным или низкоприбыльным. Дядя Леша убеждал Сергея, что, женившись, тот станет рулить этим бизнесом – если, конечно, возьмется за ум, а не будет просто прожигать жизнь. Сергей снова с нытьем в голосе стал возражать, спрашивать, почему дядя Леша не может просто купить ее бизнес. Тут уж Реутов, а то, что это именно он, Чистяков уже нисколько не сомневался, стал раздражаться не на шутку. Бизнесмен, называя Сергея недоумком, стал объяснять, и, как видно, не в первый уже раз. Слишком много существовало очевидцев того, что он предлагал Сухинину продать его ресторанный бизнес, предлагал настойчиво. Как будет выглядеть в глазах общественности и деловых кругов, что после этих предложений погибает жена Сухинина, потом умирает сам Сухинин, а потом все тот же Реутов покупает этот самый бизнес? Нет уж. Человек, который собирается делать политическую карьеру, должен быть чист, как слеза. Предвыборная кампания провалится в два счета, когда конкуренты докопаются до таких нюансов в его бизнесе. Чистяков понял, что бизнесмен начал мостить себе дорожку не иначе как в депутатство.
Соседям принесли горячее, и они принялись за серьезную еду. Разговор несколько поутих. В этот момент как тень появился Мостовой и занял приготовленное для него кресло, спиной к бизнесмену и его собеседнику. Чистяков в ответ на вопросительный взгляд Бориса поднял большой палец руки и радостно сверкнул глазами. Мостовой только кивнул головой и молча закурил. К спасателям шел официант с блокнотом для записи заказа.
Реутов со своим собеседником уехали довольно быстро. То ли у бизнесмена были какие-то дела в этой части города, то ли он любил здесь обедать, что очень сомнительно, учитывая качество кухни, но он очень спешил. Когда спасателям подали горячее, они остались уже одни, не боясь быть узнанными. Чистяков во всех красках рассказал Мостовому то, что удалось услышать из разговора Реутова и Сергея.
– Вот тебе и ответы на все мучившие нас вопросы, – удовлетворенно сказал Борис.
– Нет, не все, – возразил Чистяков. – Остался очень важный вопрос, ответ на который мы не получили. Это вопрос о причастности Реутова к смерти Светланы и Петра Сухининых.
– Тогда и третий вопрос, – добавил Борис. – Это вопрос причастности Реутова, Сергея или Ирины к несчастному случаю с Валентиной Сухининой. Представь себе, что они или кто-то из них причастен к наезду на Валентину. Это сразу, без всяких натяжек будет означать, что они приложили руку и к двум предыдущим смертям.
– Хорошо, Боря. Допустим, что мы приедем домой, отследим машину Ирины и увидим, что на правом борту есть следы удара тела. Допустим, что мы сообщим это милиции. Милиция устроит проверку и установит, что машина, обрати внимание на изящное умозаключение, что машина, но не Ирина, была в то время и в том месте, где пострадала Валентина Сухинина. Что это даст для всего нашего расследования практически?
– Для нашего – даст, а для милицейского – нет, – вздохнул Мостовой. – Даже если докажут, что Валентина была сбита машиной Ирины Сухининой, вдову привлекут только за это. Даже выяснять не станут, что она делала в Пятигорске. Это будет иметь значение только для нас. И означать это будет только то, что нам нужно продолжать копать в этом направлении.
– Это точно, – согласился Чистяков. – И остается в наших ближайших планах только одно – разыскать нотариуса по фамилии Броневой. Если было завещание, то его нужно обнародовать. Этим мы ударим по рукам злоумышленникам и спасем Вадика. И Валентину. Вряд ли они рискнут покушаться на них после того, как появится такой официальный мотив, как борьба за наследство. Это же первое, что придет в голову милиции и прокуратуре, случись что с мальчиком и его тетей.
– Тогда, что? Домой.
– Домой. Здесь нам делать больше нечего.
Синицкая выслушала рассказ друзей об их поездке в Пятигорск и Кисловодск без особого восторга. По крайней мере, Чистяков рассчитывал на похвалу. Как же, такую лихую оперативную работу проделали с Борькой – а тут лишь вялый кивок? Объяснение тому, что Ольга не обрадовалась полученной информации, он получил тут же и с некоторым разочарованием.
– Я примерно такого результата и ожидала, – сказала Синицкая. – Конечно, большая удача, что вы получили подтверждение связи этого Реутова и любовника Ирины Сухининой. Но, по большому счету, это практически ничего не дает. Все усложняет, добавляет различных версий, но ничего не объясняет. Нет, ребята, пока мы не познакомимся с результатами вскрытия тел Светланы и Петра Сухининых, выводы делать рано.
– А когда мы их получим? – спросил несколько уязвленный Чистяков.
– Завтра или послезавтра. Человек, который может обеспечить нам доступ к материалам, возвращается из отпуска.
– А там все железно?
– Папа обещал, что все решит. Это его бывший студент, так что не сомневайтесь.
– А если в материалах, до которых мы доберемся, нет никакого намека на криминал, тогда что? – не унимался Чистяков. – Если патологоанатом ничего не нашел, то ничего и не отразил в материалах вскрытия.
– Я же тебе рассказывала. Если не было сомнений, то ничего особенного и не искали. У Сухинина были проблемы с сердцем, причина смерти лежит в этой же плоскости. Что еще?
– А на что же ты рассчитываешь?
– На мнение патологоанатома. Если мы зададим правильные вопросы, то он сможет что-то вспомнить, что может иметь отношение к нашей версии. Со Светланой я, правда, не уверена. Даже гематомы на теле могли появиться после того, как ее волокло течением через камни. Скорее всего и причина смерти – утопление в воде. А вот с самим Сухининым могут быть вопросы. Что послужило причиной заболевания сердца? А если хроническое отравление ядом, который быстро разлагается, выводится из организма и влияет на ухудшение деятельности сердечно-сосудистой системы? А если некоторая концентрация все же была обнаружена, но этому не придали значение? Может, еще что-нибудь.
– Одним словом, – добавил Мостовой, который до этого молча слушал диалог друзей, – рассчитывать нам особенно не на что. Шанс слишком мал.
– Не отчаивайтесь, сыщики, – неожиданно улыбнулась Ольга и достала из кармана листок бумаги, сложенный вдвое. – Я кое-что принесла. Вот, смотрите, порылась в Интернете и распечатала список всех нотариальных контор в городе. Нужный адрес – улица Лермонтова, 11. Нотариусы: Никитина Нина Владимировна и Броневой Анатолий Кузьмич. Других нотариусов по фамилии Броневой в городе нет.
– Тогда завтра вечерочком, как отоспимся, рванем к нему? – предложил Чистяков, снова загоревшийся жаждой деятельности.
– Лучше послезавтра и утром, – возразил Мостовой. – Нотариусы обычно в конторе принимают до обеда, а после, как правило, работают на выезде или с организациями. С утра – надежнее. Ты как, Оль, с нами?
– Не могу. Папа просил быть на даче. У него какие-то важные гости ожидаются, хочет соблюсти приличия и представить семью в полном комплекте. Кстати, могу подбросить идейку, которую еще никто не озвучил.
– Бросай, – предложил Чистяков и расставил руки, как будто собрался ловить ее руками.
– Не изыскать ли возможность пообщаться с домработницей? Эта странная женщина много о семье Сухинина знает. Вот бы через общение с ней пролить кое-какой свет.
– Не свежо, – разочарованно сообщил Чистяков. – Думали. Если она за деньги или из каких других корыстных побуждений держит сторону Ирины, то – бесполезняк. Хотя подумать на досуге стоит. Мы же ничего о ней не знаем, а это непорядок. Кто она, как давно и откуда взялась в доме Сухинина?
– А что тут гадать? – удивилась Синицкая. – Сходите опять к этому мастеру-кузнецу. Если он давний друг покойного, то наверняка и о домработнице что-то знает.
– Не стоит через Трофимова больше ничего узнавать, – покачал головой Мостовой. – А то его заинтересует, что это мы так подробно все выясняем о его друге. Что мы ему ответим на закономерный вопрос? Что мы проводим частное расследование? А вдруг ему это по каким-то причинам не понравится? Замкнется парень, и все. А мне хотелось бы сохранить хорошие и непредвзятые отношения с ним на будущее. Может, возникнет ситуация, когда без него будет никак не обойтись.
– Ну, как знаете, – ответила Синицкая, несколько уязвленная тем, что ее предложение не было воспринято с должным интересом.
Чистяков, увидев, в каком состоянии перед ними предстало здание нотариальной конторы, даже присвистнул. Небольшой двухэтажный частный дом, видимо, когда-то переведенный в нежилой фонд и перепланированный под нотариальную контору, теснился между таких же домишек на тенистой и тихой улице Лермонтова. Пожар, очевидно, произошел несколько недель назад. Весь мусор и поврежденные огнем конструкции были удалены. Почти была уже закончена стропильная часть новой кровли, вставлены в проемы новые пластиковые стеклопакеты. Только на очищенных наружных стенах еще были видны следы сажи и копоти. Было видно, что и внутри активно ведутся отделочные работы.
– Вот тебе и ответ на вопрос, почему до сих пор не обнародовано завещание Сухинина, – сквозь зубы процедил Мостовой.
– Если таковое было, – добавил Чистяков.
– Было, Игорек, даю голову на отсечение, что было, – Борис ткнул пальцем в сторону следов пожара. – Вот тебе лучшее тому доказательство. А еще это доказательство того, что кто-то не собирается выпускать из рук наследство ресторатора. Ну-ка, угадай с трех раз, кто этот человек? Какого цвета у этого человека иномарка? На каком боку мы можем лицезреть вмятину от удара человеческого тела о машину в Пятигорске? Кто заинтересован в том, чтобы Вадик Сухинин так никогда и не вступил бы в права наследства и остался признанным недееспособным в силу своей психической неполноценности?
– Слушай, – проговорил Чистяков, задумчиво положив подбородок на руль и разглядывая здание конторы, – а ведь Реутов тут ни при чем. Реутов заинтересован в том, чтобы выкупить бизнес. Не для этого же он подсунул своего Сергея Ирине. Он его подсунул, чтобы тот, прикинувшись деловым человеком, запудрил ей остатки мозгов и женился на ней, а потом тихо-мирно прибрал к рукам ее бизнес. Она ведь в этом деле – ни ухом ни рылом, значит, управление бизнесом доверит мужу. А мужем управляет Реутов. Все тихо и без крови. А?
– Пожалуй, ты прав, – согласился Мостовой. – Не такая уж простушка наша Ирина Сухинина. Пожалуй, она сама прекрасно справляется со своими проблемами. Не сама, конечно, а ребятишек каких-нибудь наняла. Но если за всем этим стоит она, то смерть ее подруги, Светланы Сухининой, никак не случайна. Вот так!
– Самое обидное, Боря, – с раздражением заметил Чистяков, – что факты элементарно складываются в несложную мозаику, и трактовка их весьма однозначна. Но ведь в милиции нас с тобой не послушают, потому что нет ни одного прямого, и даже косвенного, доказательства ее причастности. Только мотив и возможность того, что она все это совершила. А совершила ли? Единственный прокол – возможная вмятина на боку машины, но этого мало. Если это вообще ее машина была в Пятигорске, а это не простое совпадение.
– Смотри-ка, – перебил Мостовой друга и показал на ремонтирующееся здание. – Женщину вон ту видишь?
Из двери в сопровождении двух рабочих вышла невысокая женщина лет сорока пяти, которая по-хозяйски стала что-то показывать. Наверняка речь шла об отделке фасада.
– Думаешь, что это и есть второй нотариус, Никитина Эн Вэ? – сообразил Чистяков. – Тогда нечего рассиживаться и заниматься мазохизмом. Пошли выяснять, где можно найти Броневого А Ка?
Спасатели выскочили из машины и двинулись к женщине.
– Простите, пожалуйста, а что, нотариальная контора не работает? – проявил Чистяков верх сообразительности.
– А вы разве не видите? – ответила женщина. – Временно я принимаю в помещении торгового центра "Аврора" на Первомайской. Приходите туда.
– Да нам, собственно, нужен Анатолий Кузьмич, – вставил Мостовой.
– Он пока болеет, – коротко ответила нотариус и двинулась в сторону входной двери.
Срочно нужно было принимать какие-то меры по поиску Броневого, а контакт с его коллегой никак не налаживался. Чистяков решил проявить свой недюжинный, как он считал, актерский талант.
– Видите ли, Нина Владимировна, – начал он очень солидным голосом, – мы всегда с Броневым работали, все дела по нашему предприятию оформлял он. Не можете ли вы сказать, как сильно он болен и когда можно ожидать выздоровления?
– Не знаю, – снова отрезала Никитина. – А обратиться вы можете к любому нотариусу. Не имеет значения, с кем вы работали и кто вам чего оформлял.
У Чистякова зародилось смутное ощущение, что он брякнул что-то неумное. Он решил, что срочно нужно менять впечатление о себе и разряжать обстановку.
– Это понятно, вы правы, Нина Владимировна, – быстро заговорил Игорь и перешел на более доверительный тон, – тут дело, видите ли, несколько личное. Хотелось бы именно с Анатолием Кузьмичом. Только вы не подумайте, никаких нарушений, все в рамках закона.
Никитина повернулась к Чистякову и окинула его с ног до головы с откровенной иронией.
– А я ничего такого и не думаю, – заявила она. – Что я, Броневого первый день знаю? В больнице он, после инсульта. Думаю, что вам лучше его не беспокоить.
Мостовой понял, что пора вмешиваться, пока Игорь не испортил все дело.
– Беспокоить его, конечно, не стоит, но болезнь – дело серьезное, – с самым солидным видом вставил Борис, – с врачами пообщаться нужно обязательно. Ах, какая незадача, как же это он так! Может, с лекарствами какими помочь, фруктов, витаминов привезти? Он в какой больнице-то лежит?
– Во 2-й клинической, – ответила Никитина.
Наверное, она посчитала, что с такими намерениями беспокоить больного в наше время стоит. Тем более, если люди считают себя Броневому обязанными. Спасатели вежливо и, как им казалось, солидно попрощались с Никитиной и двинулись к машине. Мостовой сразу же полез за мобильным телефоном.
– Ты куда, – не понял Чистяков, – в больницу собрался звонить?
– На хрен мне больница, – отмахнулся Борис. – Ольге, конечно. Пусть поднимает свои связи и связи своего папы. Нам не гостинцы передать нужно, а побеседовать с Броневым. Могут и не пустить, без звонка от начальства. Соображай!
– Гостинцы, кстати, тоже нужны, – огрызнулся Чистяков, заводя мотор машины.
Синицкая опешила от сообщения, что нотариальная контора сгорела. Узнав, какая помощь от нее нужна, ответила, что сейчас все организует. Спасатели успели добраться до больницы, заехав по пути в супермаркет за фруктами и соком, вдоволь накуриться, сидя в машине и задумчиво пуская дым через опущенные стекла. Через некоторое время Чистяков предложил не терять времени даром и перекусить чего-нибудь легкого. Под легким он подразумевал хот-доги, которые продавались в киоске метрах в двадцати. Когда хот-доги были съедены и запиты горячим кофе с молоком из того же киоска, наконец позвонила Синицкая.