Была еще одна публичная гадость. В доме Бриков гостил один французский писатель, Лиля его принимала и очаровывала, но писатель оказался "шпионом". Вернулся во Францию и написал злобную книжку про Лилю, про любовный треугольник. Лиля в этой книжке была изображена очень зло, оскорбительно, она называлась там Василисой Абрамовной и описывалась как женщина крайне легкого поведения, - "каждому казалось, что он с ней уже спал".
Жалко Лилю? Пожалуй, нет, не очень. Хочется мстительно заметить: не все коту масленица. Все же это не слишком суровые наказания. И в истории с Краснощековым она не пострадала, и ее любовный треугольник известен на весь мир, так почему бы кому-то не посмеяться?.. Но все же Лиле досталось: когда за одну зиму публично называют разными именами и все знакомые немножко усмехаются, обидно.
Ко всему этому той зимой был еще визит Елены Юльевны, который не доставил Лиле удовольствия, - Елена Юльевна впервые увидела их жизнь втроем и поняла, что есть еще и Краснощеков.
Краснощеков был выпущен на свободу в январе 1925 года, просто выпущен на свободу, и все, без официальной отмены приговора. Летом Лиля уехала с ним на Волгу, вдвоем. Маяковский обиженно пишет ей из Парижа, что узнал об этом от знакомых, и хорошо, что хотя бы так, косвенно, понял, что Лиля здорова.
В Париже Маяковский с Эльзой помирились, вернее, Эльза примирилась с Маяковским, и теперь все время проводила с ним - переводила, опекала, утешала. В дневнике Эльза записала: "Я привязана к нему и благодарна за то, что он любит Лили - и меня заодно… Что между нами будет?" Эльза, она такая понятная, близкая, с этой ее болезненной обидой, с глупенькой надеждой, уступками самой себе. Десять лет назад между ними была ее любовь и Лиля и теперь была ее любовь и Лиля - и Маяковский, и Эльза страстно и немного опасливо любили Лилю и беспрекословно слушались.
Маяковский Лиле:
"Первый же день приезда посвятил твоим покупкам. Заказали тебе чемоданчик замечательный и купили шляпы… Духи послал (но не литр - этого мне не осилить) - флакон, если дойдет в целости, буду таковые высылать постепенно".
А историю с Краснощековым можно уже закончить. Лиля захотела провести с ним три недели в полном уединении, в совершенно несветском месте. Но окончательно Лиля к нему не вернулась, теперь он снимал где-то комнату, уже не был главным, не был победителем, в общем, как-то незаметно исчез из ее жизни.
Маяковский уехал в Америку, оттуда в Мексику, и туда Лиля писала ему: "Давай встретимся где-нибудь не в Москве, за границей". Маяковский ждал этой встречи, как может ждать любящий мужчина желанную женщину, покупал подарки.
Они встретились в Берлине. Лиля и Маяковский всегда жили в разных номерах, и в этот раз у нее тоже был отдельный номер. Когда Лиля вошла в свою комнату, она увидела цветы и разложенные подарки из Мексики - деревянные игрушки, птицу из натуральных перьев, коврик, ящик с разноцветными сигаретами. После ужина Маяковский пошел к Лиле, но не вошел в номер, постоял на пороге и сказал: "Спокойной ночи, детка. Не буду тебя больше мучить".
Он понял, что она не хочет его, и подчинился, потому что у него не было возможности выбирать, решать, соглашаться или не соглашаться. Он знал, что будет либо так, как она хочет, либо никак. Это Лилина версия.
В эти несколько дней в Берлине Маяковский вместе с Лилей посетил институт медицинской диагностики и сдал кровь на реакцию Вассермана. У Маяковского в Америке был роман с девушкой по имени Элли Джонс, и Лиля об этом знала. Так, может, не так все романтично? Знала, не захотела близости, отвела сдать кровь, подождала ответа…
Во всей этой суете как-то забылось, что уже весной 1924 года было Лилино письмо, объявлявшее о разрыве.
Лиля писала: "Ты обещал мне: когда скажу, спорить не будешь. Я тебя больше не люблю. Мне кажется, что и ты уже любишь меня много меньше и очень мучиться не будешь".
Шкловский тогда писал Якобсону: "Внимание! Лиля разошлась с Маяковским. Она влюбилась в Кр. Эльзе этого не сообщай…" Почему Эльзе нельзя этого знать, потому что она все еще влюблена в Маяковского?
Что же, Лиля была так увлечена Краснощековым, что захотела порвать с Маяковским? Но ведь она всегда была кем-то увлечена. Роман с Краснощековым длился уже довольно долго, и вообще-то он к этому времени сидел в тюрьме. Предположить, что Лиля порвала с Маяковским из-за "верности" посаженному в тюрьму Краснощекову, смешно.
Похоже, что не было здесь никакой причины, кроме самой простой. Дело не в ее романах, а в Маяковском, она именно с ним больше не хотела близости, она с ним больше не хотела близости - как жаль, что все так кончилось.
В ответ были стихи: "Я теперь свободен от любви и от плакатов…", "любви пришел каюк", но это стихи, а что он сказал Лиле? Он не сказал, как в тот раз, - так больно, пожалуйста, умоляю, оставь меня при себе… После всей той боли, потрясения, когда казалось, что все будет иначе, замечательно, что он прошел такую муку, такое трудное, - что-то сломалось. Что это было, слишком сильно натянутая цепь? Если человека долго мучить, потом у него наступает опустошение, он приходит к своему мучителю пустой.
Маяковский изменился, и Лиля, возможно, почувствовала, что он уже пустой. И стихов о любви больше не было.
Письмо о разрыве было, но разрыв какой-то игрушечный, ненастоящий. Ведь ничего, абсолютно ничего в их отношениях не изменилось. Для нее "порвать" означало только, что физическая близость будет еще более дозированной или ее вообще не будет - по настроению. А все другое осталось: и совместная жизнь, и общность в делах, и нежность, и его финансовая ответственность.
ЧЕЛОВЕК, 13 ЛЕТ
Учу геометрию до посинения, покраснения, позеленения. Тема - треугольники, равнобедренные, равносторонние, разные. Лучше было бы любовные треугольники. У меня любовный треугольник - с котом. Кот больше любит меня, а бабуля ревнует - очень мучительные отношения.
Но если серьезно. Я могла бы жить с двумя?..
Да, да! Один был бы поэт, а другой тоже кто-нибудь. Ну… начальник какой-нибудь. Было бы хорошо. Они бы оба меня любили.
Но… кого бы я больше любила? Ночью я бы с кем была?
Если с кем-то такие отношения, то с ним все-таки чуть больше близость. Что-то есть свое нежное, а другой тогда как сирота. Тогда ему тоже нужно с кем-то иметь такие отношения, чтобы не быть сиротой. Но с кем? Тогда при чем тут буду я? Зачем этой чужой женщине я, такая замечательная, любимая сразу двумя?.. Нет, думаю, я не смогу.
Лучше я все-таки выучу про разные треугольники.
Треугольники бывают разные. Лиля всегда жила в треугольнике, где были она и двое мужчин, и Ахматова всегда жила в треугольнике, но в другом - один мужчина и две женщины, и она всегда была третьей, не главной женщиной. Когда у Лили был роман с Пуниным, Пунин был женат на Анне Аренс, а через несколько лет он стал мужем Ахматовой. Но, став мужем Ахматовой, Пунин не перестал быть мужем Анны Аренс.
Он с женой и Ахматова всегда жили в одной квартире, в соседних комнатах. Но семья Пуниных считалась - Пунин и Анна Аренс, а не Пунин и Ахматова. В общем, он хорошенько измучил обеих женщин: сначала мучил бедную свою жену тем, что была Ахматова, а потом бедную Ахматову множеством мелочных бытовых придирок. Какие-то у него с ней были вечные неприличные дележки дров, чайника, всякие не идущие мужчине мелочи…
"Мораль проста: нельзя идти на дикие сочетания - живя с чужим мужем, не следует селиться в одной квартире с брошенной женой". Интересно, кто изрек такую правильную пошлость? Оказывается, это Н. Мандельштам, неукротимая и независимая.
А Лиля, "жена Брика, живущая в браке с Маяковским", и все ее романы - это не дикое сочетание? Выходит, нет, не дикое - ведь Лилю никогда ничем не попрекали, Маяковский Лилю "откармливал", счастливо нес ей морковку через всю Москву, все мужья любили, дети мужей обожали, архив ее бережно хранили, от любых обвинений защищали. Почему так?..
Глава 12
Идеал и одеяло
Лиля Эльзе (1953 год):
…Это какой-то сценарий, задуманный Володей, о котором ничего больше не известно. Не помнишь ли ты, что это такое? Заключил ли Володя договор с каким-нибудь режиссером?.. Скоро должен выйти сборник пьес и сценариев Маяковского, и если ты что-нибудь помнишь об этом "Идеале и одеяле", это могло бы в сборник войти.
"Идеал и одеяло" - ненаписанный сценарий о любви. "Идеал" - возвышенная, духовная любовь, "одеяло" - пошлая и бурная чувственная любовь. "Идеал" и "одеяло" разделены, возвышенная и чувственная любовь не сливаются воедино, не могут существовать вместе. Все беды оттого, что люди путают "идеал" и "одеяло". Если у них есть "одеяло", они думают, что у них есть "идеал". Когда у них забирают "одеяло", им кажется, что отняли и "идеал", хотя "идеала" у них никогда не было… В общем, всем хочется иметь и то, и другое, что невозможно.
Пять лет, с 1925-го по 1930-й, когда Маяковский застрелился, - как раз те годы, за которые Лилю потом хулили без конца. В письме к Эльзе в 1967 году Лиля написала: "Жить здорово надоело, но боюсь, как бы после смерти не было еще страшнее". Она имела в виду, что ее будут поносить после смерти. "Я завещаю после смерти меня не хоронить, а прах развеять по ветру. Знаете, почему? Обязательно найдутся желающие меня и после смерти обидеть, осквернить мою могилу…" Если бы не эти пять лет, если бы их любовь закончилась на поэме "Про это", все выглядело бы совершенно иначе, - какие претензии могли бы быть к ней у человечества - ну, любила, разлюбила…
За эти годы Лилю обвиняют в меркантильности, во лжи, в интриганстве, в мифотворчестве, в смерти Маяковского… И, как ни обидно, в любви втроем, хотя именно тогда она могла быть виновата в чем угодно, но не в любви втроем. Лиля говорила, что с 1925 года у нее с Маяковским не было близких отношений. И это, очевидно, правда, - никаких причин для лжи не придумать, как ни старайся, по всему, что было дальше, ей гораздо приличнее было бы сказать, что близкие отношения были.
С 1925 года, когда "любви пришел каюк", началось то время, когда для определения ее роли существуют только два варианта - крайне добрый и крайне злой.
"Добрый" вариант, вариант Лили: оба ее "зверика" больше ей уже не мужья, не настоящие мужья - звучит довольно печально. "А" упало, "Б" пропало, что осталось на трубе?.. Как выглядит "любовный трест" по новым правилам игры?
Отсутствие физической близости ничего не меняет, с Бриком не изменило, теперь и с Маяковским произошло так же. Их дальнейшая общая жизнь в браке без любовной близости - любовь-"идеал", любовь без "одеяла" только творчески-родственное единение поэта, музы и теоретика литературы.
Лиля Маяковскому - любовь-восхищение его поэзией.
Лиля Осипу - любовь-восхищение его интеллектом и эрудицией.
Осип Брик и Маяковский друг другу - нежную дружбу, общность интересов.
Похоже ли это на правду? Абсолютно похоже на полуправду. Потому что Маяковскому пришлось все так же мучиться ревностью, страдать от Лилиной приверженности идее свободной любви.
"Злой" вариант такой: Лиля - злой гений его судьбы, погубила жизнь Маяковского, не позволила ему полюбить другую, создать семью, чтобы пользоваться его деньгами.
Похоже ли это на правду? Абсолютно похоже на полуправду. Запретить полюбить другую возможно, возможны любые психологические манипуляции. Но невозможно насильно пользоваться деньгами. Маяковский сам хотел этого "идеала", хотя объявленный "идеал" потребовал от Маяковского слишком много денег.
Деньги… Деньги - это, конечно, интересно…
Маяковскому было тридцать два года, Лиле тридцать четыре, они уже взрослые. И, казалось бы, уже можно было жить как взрослые, а не играть спектакль "семья будущего". Но нет, теперь Маяковскому ставились новые условия: днем все свободны для любви и романов, а вечером собираются вместе.
Лиля Маяковскому:
"…Жить нам с тобой так, как жили до сих пор, - нельзя. Ни за что не буду! Жить надо вместе, ездить - вместе. Или же - расстаться - в последний раз и навсегда.
Чего же я хочу? Мы должны остаться сейчас в Москве, заняться квартирой. Неужели не хочешь пожить по-человечески и со мной?! А уже исходя из общей жизни - все остальное…
Начинать делать это все нужно немедленно, если, конечно, хочешь. Мне - очень хочется. Кажется - и весело, и интересно. Ты мог бы мне сейчас нравиться, могла бы любить тебя, если бы ты был со мной и для меня. Если бы, независимо от того, где были и что делали днем, мы могли бы вечером или ночью вместе рядом полежать в чистой удобной постели; в комнате с чистым воздухом; после теплой ванны!
Разве не верно? Тебе кажется - опять мудрю, капризничаю.
Обдумай серьезно, по-взрослому. Я долго думала и для себя - решила. Хотелось бы, чтобы ты моему желанию и решению был рад, а не просто подчинился! Целую.
Твоя Лиля".
Вот только одна фраза заставляет задуматься. "…Исходя из общей жизни - все остальное…" намекает все на то же, подразумевает Лилину и его сексуальную свободу днем и их любовь ночью, хотя бы иногда, в виде награды. И "полежать в постели" все-таки не предполагает решительный отказ от близости. Но это уже совершенно неважно, все эротические эксперименты, если они были, остались в прошлом.
Самое интересное в этом письме: "Хотелось бы, чтобы ты моему желанию и решению был рад, а не просто подчинился!" Лиля даже не предполагает его отказа от придуманных ею новых правил.
Маяковскому пришлось согласиться на новые правила, объявленные Лилей, на идеальную любовь, он перестал быть "мужем", "любовником" - раз уж ему больше не разрешалось любить ее физически. Ему оставили родственность, общность интересов - в сущности, Лиля оставила ему роль Брика, только без той любви, которую она питала к Брику. Так что положение Маяковского было не самое лучшее - пока у них с Лилей была физическая связь, его место в спаянном союзе Бриков все-таки было особенным, а теперь что? Почему Маяковский написал в предсмертном письме: "Моя семья - это Лиля Брик…", Лиля, а не Брики? Если прежде это все-таки была "семья", то теперь это действительно больше походило на предприятие, кооператив, где его роль была "младший партнер". Обязанностей много, ответственности много, а прав никаких.
Но ему не из чего было выбирать - все было так же, как семь лет назад, в 1918 году, когда он сказал: "Я не могу с ними расстаться".
"Они" были теперь не только Брики, не одни Брики, а еще Женя.
1925 год вообще был для "кисячье-осячьей семьи" переломный. Новая квартира. Смерть журнала "ЛЕФ" - в январе 1926 года вышел последний номер. У Лили и Маяковского новые правила жизни. В Москву приезжала Эльза, пожила-посмотрела и окончательно поняла, что ей в семье места нет. Как игра в третьего лишнего, и она все время с краю, бедная Эльза. Брик полюбил Женю.
Осип познакомился с Женей в январе 1925 года. Жене было двадцать пять лет, она работала в библиотеке. Женя - симпатичная, милая, круглолицая, русая, с небрежной прической, с чудным светлым лицом и открытой улыбкой, - хорошенькая и хорошая девушка. Женя похожа на самую приятную в мире библиотекаршу, отличницу по всем предметам, в том числе и по физкультуре. На фотографии она в спортивной форме, у нее крепкая приятная фигура, полноватые длинные ноги. Она полная противоположность Лиле - молчаливая, несветская, никакого декаданса, никакой тайны, тонкости и томности. Про нее говорили, что она "добрая и отзывчивая", и это правда, такие чудные милые лица не обманывают.
Когда Женя познакомилась с Осипом, она была замужем за режиссером Виталием Жемчужным, но она не была такой продвинутой, как Лиля, Женя была как все, обычная, и почти сразу же, как они с Осипом стали близки, она оставила мужа.
Лилю в этой истории можно пожалеть - ей, конечно, было очень больно. Интимных отношений с Осипом к тому времени у нее, очевидно, не было - и тем обиднее! Гораздо больнее, чем если бы были и Осип просто ей изменил. Лиля была уверена, что Осип принадлежит ей целиком - душой, а телом не принадлежит никому. Лилю, такую необыкновенную, он физически не хотел, и вдруг оказывается, он любит, и физически любит библиотекаршу Женю…
Лиля ревновала. Не понимала, в чем дело. Спрашивала Риту: "Неужели он не видит, что она не элегантна?"
Но физическая ревность пустяк по сравнению с тем, что ее, полностью ее Осип стал с Женей по-человечески близок, Женя ему нужна, близка, и не только в постели.
"Я не понимаю, о чем они могут говорить часами?" - как-то заметила Лиля.
Кстати, это действительно интересно - о чем? Женя не была интеллектуальна, не была блистательна, как Лиля, не была остроумна, тогда о чем же? О чем говорит часами умный образованный мужчина с явно не интеллектуальной женщиной?
Наверное, ответ простой: Осип о чем хотел, о том и говорил, а Женя молчала, слушала. Осип, возможно, немного устал от Лилиной властности и блеска, а в Жене совсем не было блеска, но были спокойствие, надежность. Она неглупая и добрая, милая и в отличие от Лили безопасная. Наверное, многие умные мужчины тоже лучше бы с Женей разговаривали, чем с Лилей. Для Лили это было, конечно, очень большое потрясение, сильный удар не только по самолюбию, а по всей ее картине мира.
На одной из фотографий они сидят втроем - по краям Брики, Женя в середине. Женя держит Осипа за руку. Все трое смотрят не в объектив, Осип смотрит прямо, а Лиля с Женей в разные стороны.
Рита Райт: "…Но когда появилась Евгения Гавриловна, Ося посветлел, помолодел, и Лиля за то, что Осе хорошо, приняла Женю и полюбила ее. И тогда я поняла, КАК она любит Осипа Максимовича".
Лиля разрешила Женю потому, что любила Брика? Решила - пусть ему будет хорошо, раз он так ее хочет, какую-то чужую женщину?
Лиля разрешила "жениться" Брику, а Маяковскому нет. Потому что Брика любила, а Маяковского нет? Решила - пусть ему будет плохо, раз он так хочет какую-то чужую женщину?
Но "жениться" Брику и "жениться" Маяковскому - это совсем разные для Лили вещи, "женившись", они разное у нее забирали. Брик отдал Жене свою сексуальность, которая и без того Лиле не принадлежала, и привязанность, и душевное тепло, но его с Лилей духовные, родственные и финансовые отношения оставались прежними, у Лили он при этом ничего не забирал. А Маяковский, "женившись", при этом забирал главное - роль музы. Да, и еще - свои финансовые обязательства, проще говоря, деньги. Поэтому Брику можно было "жениться", а Маяковскому - нет.
Но все-таки дело было в другом - в отношениях Лили и Осипа. Маяковскому Лиля все могла запретить, а Брику нет. И милая девушка Женя, которая вошла в их семью, - подтверждение того, что над Бриком Лиля не была властна.
Это Лиля зависела от Брика, а не он от нее, он заводил Лилю каким-то таинственным психологическим ключиком, и она превращалась в ту Лилю Брик, которую все любили. Ничего Лиля не могла Осипу разрешить или запретить, не могла наказать, играть с ним в те же игры, что с Маяковским. Если бы могла, то не разрешила бы ему Женю, сказала бы - никаких Жень! Понятно же, что Лиле было бы удобнее без Жени.
Женя в семью не переехала, жила одна и приходила только в гости, а вечером Осип шел ее провожать.