Стратегия пребывания Марка в Манхэттене, возможно, была рациональной, поскольку соответствовала потребностям его работы. Но нервные затраты его жены Джанет были чудовищны. Почему? Из-за их относительного неуспеха, что подчеркивалось богатством соседей по Парк-Авеню. Каждый месяц или около того Джанет испытывала неприятные минуты напряжения и унижения, которые возникали из-за пренебрежительного обхождения какой-либо мамаши в школе, где она забирает детей, или другой женщины с бриллиантами в лифте кооператива, где они живут в самой непрестижной квартире (линия G). Почему ее муж не столь успешен? Разве он не умен и не работает много? Разве он не приходит около 16–00 в субботу? Почему этот Рональд Как-Его, чья жена никогда даже не кивает Джанет, стоит сотню миллионов, когда ее муж закончил Гарвард и Йель, имеет такой высокий IQ, а его сбережения едва ли существенны?
Мы не будем слишком увлекаться чеховскими дилеммами частной жизни Марка и Джанет, но их пример ― типичная иллюстрация эмоционального эффекта пристрастия выживания. Джанет чувствует, что ее муж ― сравнительный неудачник, но неверно вычисляет вероятности в целом, использует неправильное распределение для получения ранга. По сравнению со всем американским населением, Марк живет очень хорошо, лучше, чем 99,5 % его соотечественников, по сравнению с его друзьями из средней школы, ― чрезвычайно хорошо. Последнее он мог бы проверить, если бы имел время посещать периодические встречи выпускников, где он был бы наверху. По сравнению с другими людьми в Гарварде, он добился большего успеха, чем 90 % из них (финансово, конечно). По сравнению с его школьными товарищами из Йеля, он добился большего успеха, чем 60 % из них. Но по сравнению с соседями по кооперативу, он ― неудачник, он внизу! Почему? А все дело в том, что он хотел жить среди успешных людей, в месте, которое исключает неудачу. Другими словами, те, кто терпел неудачу, не представлены в выборке вообще. Таким образом, неуспешные американцы, выброшенные из рассмотрения, создавали ему образ неудачника, как будто он не преуспевал вовсе. Живя на Парк-Авеню, человек не видит проигравших, а наблюдает только победителей. Поскольку мы проживаем в очень маленьких сообществах, трудно оценить нашу ситуацию вне узко определенных географических границ своей среды обитания. В случае Марка и Джанет это приводит к значительному эмоциональному стрессу. Здесь мы наблюдаем женщину, которая вышла замуж за чрезвычайно успешного человека, но все, что она может видеть ― сравнительная неудача. Ведь она эмоционально не может оценить его успешность в сравнении с выборкой из всех слоев общества. А результат такого исседования воздал бы ему должное.
Кто-нибудь мог бы разумно сказать Джанет: "Почитайте книгу Одураченные случайностью, написанную одним трейдером-математиком, о деформациях шанса в жизни. Это дало бы Вам статистический смысл перспективы и, соответственно, Вы бы чувствовали себя лучше". Как автор, я хотел бы предложить панацею за 27,95$, но предпочел бы говорить, что, в лучшем случае, книга может обеспечить не более часа утешения. Джанет, возможно, нуждается в чем-то более решительном для облегчения души. Я повторяю, достаточная рациональность или нечувствительность к эмоциям социального игнорирования несвойственны человеческой природы, по крайней мере, с нашим теперешним кодом ДНК. Нет никакого утешения в рассуждениях. Как трейдер, я кое-что знаю об этих бесплодных усилиях рассуждать против шерсти. Поэтому я советовал бы Джанет переехать и жить по соседству с "синими воротничками", где они будут чувствовать себя комфортнее в окружении своих соседей и поднимутся в иерархии, независимо от вероятности их успеха. Они могли бы использовать деформацию в противоположном направлении. Если Джанет заботится о статусе, то я бы даже рекомендовал ей поселиться в определенных больших многоквартирных домах.
Двойное пристрастие выживания
Больше экспертов
Я недавно читал бестселлер Миллионер по соседству ― вводящую в заблуждение, но довольно приятную книгу двух "экспертов", которые пытаются вывести некоторые общие признаки, свойственные богатым людям. Они исследовали образ жизни множества богатых в настоящее время людей и выяснили, что те вряд ли будут вести себя расточительно. Они называют таких людей аккумуляторами, готовыми откладывать потребление, чтобы накапливать средства. По большей части книга привлекательна в силу простого, но противоречащего интуиции факта, ― эти люди вряд ли будут выглядеть как очень богатые, поскольку имидж богатого человека стоит денег. Чтобы выглядеть и вести себя, как богач, требуется не считать времени и денег на всевозможные траты. Ведение преуспевающей жизни требует времени: это и посещение магазинов модной одежды, и изучение вкусов и марок бордосских вин, частое посещение дорогих ресторанов, чтобы быть узнаваемым. Все эти действия потребуют массу времени и отвлекают внимание от главного, что должно реально заботить, а именно накопление номинального (и бумажного) богатства. Мораль этой книги такова, что богатейшего нужно искать среди тех, кто менее всего подозреваем в богатстве. А те преуспевающие, кто действуют и выглядят как богатые, подвергают свой собственный капитал утечке и причиняют значительный и необратимый ущерб своему брокерскому счету.
Я не буду говорить, что не вижу никакого героизма в накапливании денег, особенно, если в дополнение человек достаточно глуп, что даже не пробует получить какую-либо материальную пользу из богатства, кроме как удовольствия регулярного подсчета монет. У меня нет желания жертвовать многими личными привычками, интеллектуальными удовольствиями и личными стандартами, чтобы стать миллиардером, подобно Уоррену Баффетту. Я не вижу для себя смысла становиться таким, если должен принять спартанские (даже скупые) привычки и жить в убогом доме. Что-то похвалы, расточаемые Баффетту за проживание в строгости, в то время как он столь богат, не радуют меня: если его строгость довести до логического конца, он должен стать монахом или социальным работником. Мы должны помнить, процесс накопления богатства ― вполне эгоистичный акт, а совсем не социальный. Отличительная черта капитализма в том, что общество может воспользоваться преимуществом людской жадности скорее, чем людской благожелательности. Однако нет никакой необходимости расхваливать такую жадность в качестве морального (или интеллектуального) достижения (читатель может легко заметить, что, кроме очень немногих исключений, подобных Джорджу Соросу, меня не впечатляют люди с деньгами). То, что человек стал богатым, не нельзя считать моральным достижением, однако это не является серьезным недостатком книги.
Как мы сказали, герои Миллионера по соседству ― аккумуляторы, люди, которые отсрочивают расходы ради инвестиций. Бесспорно, такая стратегия может работать; трата денег не приносит никаких плодов, кроме удовольствия расточителя. Но преимущества, обещанные в книге, кажутся чрезвычайно завышенными. Тщательное прочтение их доводов показывает, что выборка включает двойную дозу пристрастия выживания. Другими словами, она имеет два объединенных недостатка.
Видимость победителей
Первое пристрастие появляется из того факта, что богатые люди, включенные в выборку, находятся среди удачливых обезьян с пишущими машинками. Авторы не сделали никакой попытки скорректировать свою статистику в связи с тем обстоятельством, что они видели только победителей. Они не упоминают об "аккумуляторах", накопивших "неправильные вещи" (члены моего семейства могут быть экспертами в этом вопросе), о тех, кто накопил валюту, которая позже была девальвирована, или акции компаний, впоследствии обанкротившихся. Нигде мы не видим упоминания о том, что некоторые люди были достаточно удачливы, чтобы вложить капитал в победителей, ― без сомнения, они попали в книгу. Я предлагаю способ справиться с этим пристрастием, уменьшив размер богатства среднего миллионера, скажем, на 50 % на том основании, что пристрастие способствует тому, что средний собственный капитал такого миллионера, должен быть выше на такую же величину (это есть добавление эффекта проигравших в нашу выборку). Безусловно, сказанное изменило бы заключение.
Это бычий рынок
Что касается второго, более серьезного недостатка, то я уже говорил о проблеме индукции. Обратимся к необычному эпизоду в истории, предположив, что текущий рост стоимости активов является постоянным (такая вера преобладала на рынке перед большим крушением, которое началось в 1929 году). Помните, что цены активов свидетельствовали (в том числе и во время написания книги) о наличии самого большого бычьего рынка в истории, когда стоимости астрономически увеличились в течение прошлых двух десятилетий. Доллар, вложенный в среднюю акцию, вырос бы почти в двадцать раз с 1982 ― и это средняя акция. Выборка могла бы включать людей, которые вкладывали капитал в акции, давшие большую прибыль, чем средняя.
Фактически, все субъекты рынка стали богаче в силу инфляции цены активов, другими словами, благодаря недавней инфляции финансовых бумаг и активов, начавшейся в 1982 году. Инвестор, который исполнял ту же самую стратегию в течении не столь благоприятного для рынка периода, мог бы рассказать другую историю. Вообразите, что книга написана в 1982, после длительной "эрозии стоимости" акций, скорректированной на инфляцию, или в 1935, после потери интереса на рынке акций.
Или представьте, что рынок акций Соединенных Штатов ― не единственное место для инвестиций. Вспомните судьбы тех, кто вместо расходования своих денег на дорогие игрушки и лыжные поездки, купил казначейские облигации, номинированные в ливанских лирах (как делал мой дедушка), или бросовые облигации от Майкла Милкена [26] (как делали многие из моих коллег в 1980-ых). Обратимся глубже в историю, и вообразите "аккумулятор", покупавший Российские Имперские облигации, с подписью Царя Николая II, и пытавшийся получить деньги по ним от Советского правительства, или недвижимость Аргентины в 1930-ых (как делал мой прадедушка).
Ошибка игнорирования пристрастия выживания является типичной, даже (или, возможно, в особенности) среди профессионалов. Как? Дело в том, что мы обучены пользоваться преимуществом информации, которая находится перед нашими глазами, игнорируя информацию, которую не видим.
Кратко подведем итоги. Я показал, что мы склонны ошибочно считать одну реализацию, среди всех возможных случайных историй, как наиболее представительную, забывая, что могут быть и другие. В двух словах, пристрастие выживания подразумевает, что реализация с самой высокой результативностью будет наиболее видимой. Почему? Да потому что проигравшие не обнаруживаются.
Мнение гуру
Индустрия управления фондами населена гуру. Очевидно, такая область деятельности перегружена случайностью, и гуру может попасть в ловушку, особенно если не имеет никакого надлежащего обучения рассуждать логически. Так, в то время, когда я писал эти строки, был один такой гуру, который заимел неудачную привычку писать книги по предмету. Вместе с одним из коллег он рассчитал успех политики инвестирования акций "Робин Гуд", причем делал это вместе с наименее успешным менеджером из своей группы. Принятая ими политика состояла в переключении вниз, когда деньги забираются от победителя и передаются в управление проигравшему, что идет против мудрости, рекомендующей инвестиции с менеджером-победителем и изъятием денег у проигравшего. Их реализованная "на бумаге стратегия" (как в игре Монополия, не выполняемая в реальной жизни), казалось бы, давала значительно более высокий доход, чем та, если бы они придерживались менеджера-победителя. Их гипотетический пример, считали они, доказывал, что не нужно оставаться с лучшим менеджером, к чему мы были бы склонны, а следовало скорее переключаться на худшего менеджера или, по крайней мере, казалось, что такую мысль они пытались передать.
В представленном ими анализе была одна серьезная неувязка, которую любой студент, изучающий финансовую экономику, способен определить при первом прочтении: их выборка содержала только оставшихся в живых. Они просто забыли принять во внимание менеджеров, которые вышли из бизнеса. Сделанная ими выборка включает менеджеров, которые работали во время построения модели, и все еще работают сегодня. Точнее, их выборка включала менеджеров, которые действовали плохо, но только тех менеджеров, которые действовали плохо и восстанавливались, без того, чтобы выйти из бизнеса. Таким образом, получалось, что инвестирующий с теми, кто поживал плохо в некоторый момент, но восстанавливался (польза от взгляда в прошлое) получит положительный доход! Если бы они и дальше терпели неудачи, то вышли бы из бизнеса и не были бы включены в выборку.
Как правильно следовало проводить подобное моделирование? Нужно взять популяцию менеджеров уже существующих, скажем, пять лет, и провести моделирование до настоящего момента. Ясно, что признаки тех, кто выбывает из популяции, смещены к неудаче; несколько успешных людей в таком прибыльном бизнесе выбывают, так как создают слишком много денег. Теперь мы поворачиваемся к техническому представлению этих проблем.
Глава девятая Легче купить или продать, чем пожарить яичницу
Некоторые технические расширения пристрастия выживания. Распределение "совпадений" в жизни. Предпочтительнее быть счастливым, чем компетентным (но Вас можно поймать). Парадокс дня рождения. Большее количество шарлатанов (и большее количество журналистов). Как может исследователь находить хоть что-нибудь в данных. Нелающие собаки.
В этот полдень я планирую встречу с моим дантистом (главным образом, цель ее ― "извлечение" дантистом из моего мозга сведений о бразильских облигациях). Я могу заявить, с некоторой долей уверенности, что он кое-что понимает в стоматологии, особенно, если я вхожу в его офис с зубной болью, а выхожу с облегчением. Тот человек, кто буквально ничего не знает о зубах, не сможет обеспечить мне такую помощь, разве что он будет особенно удачлив в такой день, или был очень удачлив в жизни, чтобы стать дантистом, ничего не зная о зубах. Глядя на его диплом на стене, я решаю, что вероятность того, что он неоднократно давал правильные ответы на вопросы экзаменаторов и удовлетворительно лечил несколько тысяч дырок, прежде чем окончить колледж, ― это простая случайность ― минимальны. Позже, вечером, я отправился в Карнеги-Холл. Я немногое могу сказать о пианистке, ведь я даже забыл ее незнакомо звучащее иностранное имя. Все, что я знаю о ней, ― она училась в консерватории в Москве. Но я могу предполагать, что услышу фортепьянную музыку. Трудно представить себе ситуацию, что некто в прошлом музицировал достаточно блестяще и выступал в Карнеги-Холл, а теперь, оказывается, что ему лишь везло. Предположение о наличии мошенника, который ударяет по клавишам фортепьяно, производя лишь какофонию, на самом деле столь несущественно для меня, что его можно полностью исключить.
В прошлую субботу я был в Лондоне. Субботы в Лондоне волшебны, полны звуков, но без механической шумности буднего дня или грустного увядания воскресенья. Я оказался перед моей любимой резной работой Кановы в Музее Альберта и Виктории. Профессионал во мне проснулся и немедленно задал вопрос, сыграла ли случайность большую роль при вырезании этих мраморных статуй. Тела были реалистичной репродукцией человеческих фигур, за исключением того, что они были более гармоничны и точнее сбалансированы, чем что-либо, что я видел, произведенное в природе ( materiem superabat opus [27] ― слова Овидия приходят на ум). Могла ли такая тонкость быть продуктом удачи?
Практически я могу задать тот же самый вопрос о любом, работающем в физическом мире или в бизнесе, где степень случайности низка. Но есть проблема, связанная с деловым миром. Я обеспокоен, потому что завтра, к сожалению, у меня назначена встреча с менеджером фонда, который ищет моей помощи и помощи моих друзей в привлечении инвесторов. Он имеет то, что считает хорошим отчетом о сделках. Все, что я могу заключить из этого, ― он научился покупать и продавать. Но труднее жарить яичницу, чем покупать и продавать. Действительно, то, что он сделал деньги в прошлом, может в данном случае иметь некоторую уместность, но не определяющую. Нельзя сказать, что это всегда так; встречаются некоторые ситуации, когда можно доверять отчету о сделках, но, увы, их не так много. Как читатель понимает теперь, можно ожидать, что я буду перебивать менеджера фонда во время встречи, особенно, если он не будет выказывать минимума смирения и неуверенности в себе, которую я ожидал бы от того, кто практикует случайность. Я, вероятно, буду забрасывать его вопросами, на которые он может оказаться не готовым ответить, ослепленный своими прошлыми результатами. Я, вероятно, прочту ему лекцию, что Макиавелли приписывал удаче, по крайней мере, 50 %-ую роль в жизни (остальное ― хитрость и смелость), и это было до создания современных рынков.
В этой главе я обсуждаю некоторые хорошо известные, противоречащие интуиции свойства отчетов о сделках и исторического временного ряда. Концепция, представленная здесь, хорошо известна некоторыми своими вариациями: пристрастие выживания, выкапывание данных, выискивание данных, подгонка, регресс к среднему и т. п. В основном, это ситуации, где результативность преувеличена наблюдателем вследствие неправильного восприятия важности фактора случайности. Ясно, что эта концепция несколько нарушает порядок определения значения случайности. Она простирается на большое количество общих ситуаций, где случайность может играть роль, например, выбор методов лечения или интерпретации совпадающих событий. Когда мне предложат озвучить возможный будущий вклад в науку финансовых исследований вообще, я представлю анализ выкапывания данных и изучения пристрастий выживания. Они были отточены на финансах, но могут простираться на все области научного исследования. Почему финансы столь богатая область? Потому что это одна из редких областей исследования, где мы имеем большое количество информации (в форме избыточного ценового ряда), но никакой возможности провести эксперименты, скажем, как в физике. Эта зависимость от прошлых данных приносит к существенным искажениям.
Одураченные числами
Плацебо [28] -инвесторы