Во дворе папанинской избы всполошились собаки, залаяли на подъехавшие машины. В окне зажёгся свет и на крыльцо вышла вдова в своём неизменном платке, накинутом поверх ночной сорочки. Она зевала, протирала сонные глаза и вглядывалась в приезжих.
Лида, мы это, встречай! - крикнул Габай, проходя в калитку.
Она прикрикнула на собак и ушла в дом. Габай, а вслед за ним братки, поднялись на крыльцо.
В доме везде уже горел свет. Лидия переоделась в тёмное, подобающее трауру платье и снова явилась к гостям, держа в руках бутылку с самогоном и стакан. При взгляде на её морщинистое старушечье лицо с жёлтой нездоровой кожей и круглыми, как у рыбы глазами, нетрудно было понять, почему Папанин завёл себе любовницу. Чрезмерное пристрастие к спиртному и больная печень состарили женщину раньше времени. Она и сейчас стояла на ногах не слишком твёрдо.
Я как чувствовала, что ты приедешь, - сказала она заплетающимся языком, уставившись на Габая. - Вот, даже выпить тебе оставила. Мы тут с дедом поминали нашего Славу...
Сейчас не до выпивки, - Габай прошёл в комнату. - Дело у нас есть, только не к тебе. Где тут у Папани телогрейки и спецовки старые? Тащи всё сюда!
Спецовки? - удивилась она. - Да с чего бы это?
Поменьше вопросов!
Братки по-хозяйски расхаживали по дому. Кто-то, несмотря на запрет главаря, всё-таки приложился к бутыли, кто-то доел закуску, оставшуюся на столе. Гугнивый незаметно от хозяйки раскрыл платяной шкаф и быстрыми движениями бывалого домушника перебрал стопку чистых простыней. Найдя под самой нижней несколько припрятанных пятидесятирублёвок, сунул их себе в карман.
Габай велел братве переодеться в старьё и сделать из старых шапок и чулок маски.
Надо спрятать свои рожи, а то ещё узнают, - объяснил он.
В дальней комнате проснулся старик - отец покойного Папанина. Как был, в одних трусах, худой как жердь, весь синий от многочисленных лагерных татуировок, он высунулся из дверей и уставился на пришельцев близорукими глазами.
Лидка, - крикнул он, - это кто ж такие? Опять менты?
Свои, - отозвалась хозяйка.
А я думал, шмон.
При нём милиция уже дважды проводила обыск в доме Папаниных, и оба раза ночью. Только разглядев ближайшего к себе братка, примерявшего драный, пропахший псиной тулуп, старик окончательно уверился, что это "свои".
Габай, что ль, подвалил?
А то кто же, - отозвался главарь. - Как жизнь, дед?
Да какая тут жизнь... - тот продолжал вглядываться в гостей. - А Николка с вами?
Нет, не с ними, - ответила за Габая Лидия.
А я думал, с ними, - сказал дед. - Куда же он, чертяка, делся?
Лидия обернулась к Габаю.
А правда, куда? Уже пятый день носа не кажет.
Да по бабам ходит, - сказал Гугнивый, занятый вырезанием в чёрной вязаной шапке дырок для глаз.
Или опять запил, - прибавил Габай. - Валяется где-нибудь под забором... Ничего, найдётся. Не маленький уже.
Сын Папанина, Николай, неоднократно просился в банду, но Габай ему отказывал. Николай был молод и слишком много пил, а главное - от рождения был умственно неполноценным. В таких Габай не нуждался.
Получит он от меня на орехи, как вернётся, - сказала вдова.
В отличие от деда, отсутствие сына её не слишком беспокоило. Николай и прежде пропадал, целыми днями не давая о себе знать, но потом всё равно появлялся.
Она присела к столу, придвинула к себе стакан и бутылку. Дед, держась трясущейся рукой за стену, побрёл в туалет. Вдова со вздохом налила себе самогону.
Николка у нас совсем от рук отбился, - заговорила она с деланным вздохом. - И в кого он такой непутёвый пошёл...
Дед повернул голову на её голос.
Да в тебя, дуру.
А может, в тебя? - сварливо возразила Лидия и, выпив, плаксивым голосом завела свою обычную песню, слышанную дедом уже много раз: - Сорок лет, старый, просидел на зоне, а что толку. Даже трусы на тебе и те чужие. Другие с зоны выходят - машины себе покупают, уважаемыми людьми становятся, а ты? Только знаешь самогон жрать. И ещё спрашивает, в кого Колька пошёл. На себя сперва оглянись, а потом спрашивай.
Чеши, чеши языком, больше-то ни на что ума нет, - отозвался дед.
На дворе ещё стояла глухая ночь, когда братки, переодевшись в старьё и захватив маски, вышли из избы. Луна бледным пятном висела в тучах. Спотыкаясь, временами подсвечивая себе фонариком, бандиты направились к соседней деревне напрямик, через рощу и заросшую сосновым подлеском балку. Сразу за балкой потянулись огороды с раскиданными там и сям приземистыми избами. Свет нигде не горел. В ночном воздухе разливалась та странная завораживающая тишина, которая предшествует появлению на востоке первого рассветного луча. Ни одна собака не залаяла, когда бандиты подкрались к крайней, стоявшей у самого леса избе.
Добравшись до изгороди, они коротко посовещались. Саша Водолазов, щуплый остроносый парень двадцати двух лет, специалист по проникновениям в квартиры через форточку, шмыгнул в незапертую калитку и крадучись подбежал к дому.
Он залез в окно, а вышел из двери, открыв её изнутри.
В доме только баба, а с ней мужик спит, - доложил лазутчик.
Качок с Гугнивым, надев маски, бесшумно проследовали через тёмную прихожую, вошли в спальню и дружно набросились на спящего мужчину. Через минуту в спальне появились Габай и остальные бандиты, все в масках. Главарь включил свет и наставил на пленника с заломленными за спину руками пистолет.
Не двигайся, сука! - гаркнул грозно.
Раиса - тридцатипятилетняя крашеная блондинка, белотелая и пышногрудая, с родинками на щеках, заголосила было, но вид мужчин в масках и пистолета заставил её умолкнуть.
Главарь пригляделся к пленнику. Смуглокожий усач, которого держали братки, явно не был раисиным супругом, с которым Габаю однажды уже пришлось иметь дело.
Ты кто такой? - спросил бандит.
Я... я... - только и мог выговорить перепуганный усач.
Значит, ещё один хахаль, - усмехнулся Габай и покосился на Раису. - Шустрая ты баба. А где муж?
Н-на работе... - заикаясь от страха, пролепетала она.
Габай кивнул на пленника.
Уберите его.
Гугнивый с Качком связали усачу руки и отвели в чулан. Габай с пистолетом приблизился к Раисе.
Куда Папаня деньги спрятал?
К-какие деньги?
Не дури! Папаня перед отъездом в Москву спрятал у тебя замшевый мешочек с баксами и брюликами. Видела его?
Нет.
Врёшь! Папаня спрятал его у тебя в доме! Давай показывай где, или в череп тебе сквозняк впущу. Времени базарить у нас нет. Ну!
Толстуха позеленела, когда ствол упёрся ей в лоб.
Но я правда не знаю...
Он был здесь в среду, - настаивал бандит. - Был или нет?
Был.
У него была с собой сумка или пакет.
Она замялась, вспоминая.
Была, да? Солжешь хоть одно слово - сразу пуля!
Ну да, была сумка... В ней водка была... Мы с ним выпили...
Водка? - Сквозь прорези маски на перепуганную Раису глядели пылающие гневом глаза. - Мозги мне не пудри! Куда он заныкал бабки, последний раз спрашиваю!
Он мог спрятать только... - косясь на пистолет, она слезла с кровати. - Пойдёмте, покажу.
Раиса подвела их к двери в чулан.
Здесь? - нетерпеливо спросил главарь.
Она кивнула.
Первым, кто им встретился за дверью, был связанный раисин любовник с тряпкой во рту. Увидев бандитов, он в страхе подался назад, споткнулся обо что-то и с задушенным воплем опрокинулся навзничь.
Уберите его отсюда, - велел Габай браткам и повернулся к Раисе. - Показывай.
Когда мужчину увели, Раиса подошла к стене, отодвинула какой-то ящик, присела на корточки и начала расшатывать половицу. Расшатав, она вынула её, а за ней ещё несколько. Бандиты напряжённо следили за её действиями. Ясно было, что Папанин и здесь устроил тайник. Чуланы и подвалы были теми местами, где он особенно любил их устраивать.
Не выдержав, Габай стянул с себя маску, вытер рукой вспотевшее лицо и оттолкнул хозяйку. Едва копнув, наткнулся на крышку коробки.
Вячеслав здесь иногда кое-что держал, - объяснила Раиса. - А однажды спрятал золотые часики дамские...
Помню я эти часики, - пробурчал Габай, вытаскивая коробку.
Он вставил между створками лезвие ножа и, поднатужившись, взломал крышку.
На дне коробки лежала упаковка с таблеткой виагры. Братки за его спиной разочарованно переглянулись.
Нету... - шепнул Качок.
Габай сунул виагру в карман, коробку швырнул на прежнее место и повернулся к Раисе.
Где у него ещё тайники?
Больше нет.
Нет? - Габай угрожающе прищурил глаз.
Не знаю я... - мотала головой перепуганная женщина. - Он только этот сделал...
Габай был разочарован не меньше остальных. Его уверенность, что Папанин спрятал камни у Раисы, стремительно таяла. Тем не менее он решил предпринять ещё одну попытку.
Считаю до трёх, - прорычал он насколько мог грозно, наставив на хозяйку пистолет. - Не покажешь, куда он дел брюлики - мочу на хрен! Раз!
Глаза у Раисы округлились от ужаса.
Но я правда не знаю... Хотите - серьги возьмите и кольцо золотое, но не губите...
Два!
Не знаю...
Три! Ну, колись!
Да не зна...
Габай выстрелил, целя мимо её головы. Толстуха охнула, глаза её закатились и она кулем свалилась к его ногам.
Главарь велел браткам обыскать дом. Особое внимание обращать на углы, потолочные перекрытия, плинтуса и спинки диванов, где Папанин обычно устраивал тайники. Гугнивый пошёл обстукивать стены. Качок вооружился топориком и начал взламывать половицы в подозрительных местах. Работа нашлась всем. Бандиты наперебой вспоминали тайники, которые Папанин устраивал у них в домах, и искали в тех же местах и здесь.
Раиса вскоре очнулась. Пользуясь царившей вокруг суматохой, она попыталась выскользнуть из дома, но у самых дверей её перехватили Водолазов с Качком, связали ей руки, отнесли в спальню и швырнули на кровать.
Пустить её на хор, суку, - сказал Гугнивый, бросая на нее похотливые взгляды.
Ищи тайник! - рявкнул главарь.
В окна уже заглядывал рассвет, а братки всё искали. Миша Чурилин, по кличке Чурка, двадцатисемилетний здоровяк, взламывая половицы в прихожей, первым услышал крадущиеся шаги на крыльце.
Эй, кто там? - крикнул он и на всякий случай достал пистолет.
Пришелец подёргал ручку, пытаясь открыть запертую изнутри дверь.
Кто? - повторил Чурка.
Откройте! - раздался из-за двери властный голос. - Милиция!
Бандиты насторожились. В доме сразу всё стихло.
Муж приканал... - шепнул Гугнивый.
Мент, - уточник Качок, брезгливо скривившись.
Страж порядка выстрелил в воздух.
Откройте!
Братки отступили в спальню.
Не ссы, пацаны, он там один, - хрипнул Габай, передёргивая затвор пистолета. - На понт взять хочет...
Шеф, здесь вроде бы ничего нет, линять надо, - пробормотал Гугнивый.
Хозяин дома, разбежавшись, высадил дверь плечом и влетел в прихожую. Габай в маске высунулся из спальни.
Стоять, сука! - Он наставил на милицейского капитана пистолет. - Лицом к стене, а то замочу!
Но страж порядка стремительно выскочил из избы, сбежал с крыльца и скрылся за поленницей дров.
Дом окружён! - заорал он оттуда. - Выходи по одному с поднятыми руками!
Толя Синцов, по кличке Синий, высматривавший что-то в окне, негромко свистнул.
Шеф, там ментовская машина стоит!
Братки подбежали к окнам. Невдалеке, полускрытый деревьями, действительно виднелся милицейский уазик. Бандиты заметили, как двое стражей порядка, перебегая от дерева к дереву, приближаются к дому.
Гугнивый побледнел.
Откуда их столько?
Сдали нас! - шепнул Качок. - Кто-то увидел, как мы подвалили, и настучал ментам!
На дворе выстрелили.
Повторяю, выходи по одному! - требовал из-за поленницы капитан. - Минуту вам даю!
Габай перешёл из спальни в соседнюю комнату и там осторожно выглянул в окно.
Их, кажись, немного, человека три или четыре, - сказал он, вернувшись в спальню. - Перешмаляем их всех, пока не подошло подкрепление!
Водолазов, услышав, что предстоит "мокрое" дело, занервничал.
А если оно щас подойдёт, это подкрепление? - спросил он.
Тут тебе не город, - возразил главарь. - Оно, может, ещё час подходить будет... Готовь волыны! - произнёс он громче, чтоб слышали все. - Зря пуль не тратить, целиться лучше!
Где Раиса Васильевна? - кричал капитан. - Раиса, ты жива? Отзовись!
Гугнивый осторожно выдвинул раму и выстрелил в маячившую над поленницей фуражку. Фуражка слетела, но спустя несколько секунд прозвучал ответный выстрел. Оконное стекло с грохотом разлетелось. Гугнивый, ругаясь, отпрянул назад.
Братки осторожно выглядывали в окна, следя за перемещениями милиционеров, и время от времени посылали в их сторону пули. Ответные выстрелы доносились из-за деревьев и забора.
Солнце ещё не взошло, но утро разгоралось. В деревне лаяли собаки. Из домов выходили встревоженные выстрелами люди и, прячась за заборами и сараями, подходили к раисиному дому.
Смываться надо, - шипел Гугнивый, - а то легавых щас целая свора подвалит...
Габай и сам понимал, что надо уносить ноги, но милиционеры, по-видимому, действительно окружили дом со всех сторон. Откуда бы братки ни высовывались, их всюду встречали пули.
Надо снять того, что шмаляет из-за забора, - сказал Габай. - Если его снимем - смоемся!
Ща я сыму, - Гугнивый с пистолетом в обеих руках прильнул к подоконнику, целясь.
Во дворе щёлкнул выстрел. Гугнивый резко вздрогнул и качнулся вбок. Пистолет выпал из его рук.
Гуг! - Габай бросился к нему, но тот уже агонизировал, содрогаясь всем телом. Из отверстия над его глазом сочилась кровь, на губах выступила пена.
Главарь повернулся к сообщникам.
Что зелки вылупили? - прохрипел яростно. - Мочи ментов, скотов, а то всем хана!
Подскочив к окну, он начал с остервенением жать на крючок. Милиционер, подстреливший Гугнивого, на выстрелы не отвечал. Видимо, затаился.
Заметив, что к дому подкрадываются двое мужчин с охотничьими ружьями, Водолазов в панике бросился к Габаю.
Абзац нам! Кранты! К ним подмога идёт!
Я его подбил! - крикнул Габай и мощным ударом высадил оконную раму. - Смываемся в лес! Быстро!
Он подобрал пистолет Гугнивого и первым полез в окно. Страж порядка, которого Габай считал убитым, неожиданно снова открыл стрельбу.
Главарь вываливался из окна, когда у самого его виска свистнула пуля.
Врёшь, мент, урою! - рычал он с пеной у рта.
Он выстрелил, рухнул в траву, перекатился в сторону и только тогда увидел за забором человека в камуфляже. Габай ринулся к сараю и забежал за него. Отсюда страж порядка был перед ним как на ладони. Он даже засмеялся, увидев убийцу Гугнивого.
Хана тебе!
Милиционер не успел обернуться, как получил пулю в грудь.
Пацаны, давай сюда! - заорал бандит.
К этому времени по браткам начал стрелять капитан, успевший перебежать от поленницы к калитке.
Стоять! - кричал он. - Стоять!
Братки, не обращая внимание на его крики, выпрыгивали из окон и сломя голову неслись к лесу. Время от времени кто-нибудь из них оборачивался и, не целясь, стрелял в сторону кричавшего.
Синему пришло в голову вывести из чулана голого любовника Раисы и заставить выпрыгнуть из окна вместе с собой. Бандит бежал, прикрываясь им как живым щитом.
Не стреляйте в него! - орал он на бегу. - Это...
Он хотел сказать "заложник", но осёкся. Схватился, как будто споткнувшись, за своего пленника и упал с пробитой шеей. Свалился и голый, получив пулю в грудь.
Выстрелы теперь щёлкали справа и слева. Удирающие братки оказались между двух огней. На счастье беглецов, у стражей порядка тоже кончались патроны. Стрельба затихала. Не дожидаясь, пока уцелевшие бандиты окончательно скроются в лесу, капитан выскочил из своего укрытия и бросился к крыльцу, крича в тревоге: "Раиса! Раиса!" Габай послал в него пулю, но тот был слишком далеко и выстрел не достиг цели.
Преследовать бандитов в лесу никто не решился. Из восьми человек, пришедших ночью в дом к Раисе, в живых осталось пятеро. Двое получили смертельные ранения во время отступления к лесу, третьего - Гугнивого, подстрелили ещё в доме.
Главарь улепётывал, громко матерясь. Качок и Чурка помогали бежать раненому Водолазову. Последним трусил плотный неповоротливый Бредихин. Пот стекал с него ручьями, он задыхался и остановился раньше других, крикнув, что погони нет. Замедлили бег и остальные.
Габай проверил обойму в своём пистолете. Обойма была пуста.
Хреново, шеф... - пропыхтел Качок. - Они могут пустить за нами собак и выйти на Лидку... А она нас сдаст...
Тут речка есть, пройдём по ней, - решил Габай после недолгих раздумий. - Собьём собак со следа.
К вдове они вернулись в седьмом часу утра, усталые, промокшие и злые. Лидия встревожилась, но вопросов задавать не стала. Знала, что эти люди вопросов не любят. Дед гремел в углу пустыми бутылками, кряхтел и чему-то зловеще улыбался про себя.
Чую, не миновать шмона, - говорил он снохе, щуря глаз. - Заметут всех.
Типун тебе на язык! - отзывалась та.
Наспех умывшись, бандиты схватили в охапку одежду - свою и убитых, забились в машины и дали газу.
Нету у Раиски камней, и не было, - твердил Качок. - Опять этот козляра нас подставил. Ни хрена он не знает, да и откуда ему знать?
Он с такой яростью сжимал кулаки, что казалось, попадись ему сейчас Михалёв, задушил бы его тут же.
Да, попали мы, - соглашался главарь. - Камешки, похоже гикнулись.
Они не могли гикнуться! - кипятился Качок. - Или их кто-то увёл, или они до сих пор где-то лежат. Но хрен их найдёшь без Папани!
Сидевшие сзади Бредихин и Водолазов молчали, только Водолазов тихо стонал от боли в плече.
Как бы нам сейчас пригодились те бабки, которые мы откладывали, - сказал Бредихин. - Там ведь было сто пятьдесят "штук"... Где они теперь?...
Там же, где и камни, - мрачно ответил главарь.
Глава 14
Чурка поехал к себе, а Габай с Качком, Бредихиным и Водолазовым отправились на московскую съёмную квартиру. Габай, понимая, что здесь его будут искать в первую очередь, решил сегодня же собрать вещи и сбежать.
На сборы ушло полчаса. Он уже застёгивал ремни на чемодане, когда в квартиру позвонили. Холодея, Габай вышел в прихожую. Из кухни высунулся встревоженный Качок.
Заглянув в "глазок", Габай увидел Шпору - старого уголовника с большим лагерным стажем, много лет сидевшего с Жихарём на одной зоне и считавшегося его ближайшим соратником. У Габая упало сердце. Всё-таки не успел он удрать! Появление этого темнолицего, высохшего как скелет субъекта не обещало ничего хорошего.