Лариска, скорее всего, позвонила бы мне или Марише пожаловаться на очередную неудачу – это в том случае, если она решила, что Коненко от нее сбежал.
Но ведь Ларка по доброте душевной вполне могла подумать, что с Вовкой что-то случилось и пойти его искать, чтобы посильно помочь.
Пошла она, допустим, к парковке, в том же направлении, куда ушел Коненко, и обнаружила Вовкин труп. Хорошо, если только труп. Тогда она должна была заорать и вызвать милицию. Нет, скорее так: заорать, позвонить мне или Марише, а потом уже вызвать милицию. В любом случае пропасть бесследно ей бы не удалось.
А вот если кроме убитого Вовки она увидела еще и убийцу? Плохо дело! Если Ларку не убили там же, как случайную свидетельницу, могли увезти с собой. А потом уже либо убить, либо держать где-то.
А может она все-таки решила, что Вовка сбежал, и пошла искать счастья в другом месте? Ведь было у нее запланировано еще одно свидание в этот же вечер. Правда, она на него безбожно опоздала – назначено свидание было на десять вечера, а Ларка в это время боевик смотрела под фирменное горячее "Акварель". Вряд ли этот непонятный Леонардо ждал ее целый час. Но проверить на всякий случай надо.
Я набрала Маришин номер.
– Скажи мне быстренько, где Лариска должна была встретиться с художником?
Главное, не дать Марише опомниться. Иначе она начнет дотошно выспрашивать, зачем мне нужно это знать. Лучше всего сразу дать ей понять, что времени у меня очень мало, и я ни минуты не могу потратить на ее расспросы. Вот не помню я, в институте Мариша была такой же мелочно-любознательной? Или это ежедневное общение с юристами на нее так пагубно влияет?
– Мариша! – поторопила я подругу. – Ты уснула что ли? Где они договаривались встретиться?
– В "Кофемолке".
Чудненько! До "Кофемолки" от набережной пять минут бодрым шагом.
– А зачем тебе? – Мариша все-таки прорвалась в образовавшуюся паузу.
– Надо кое-что проверить.
– Что проверить?
Ну все. Теперь от нее не так-то легко отвязаться.
– Мариш, ну не по телефону же это рассказывать. Я на улице, между прочим. Тут народу полно, – я решила малость приврать, на набережной в три часа дня не так-то много гуляющих. Вот к вечеру здесь будет людно.
– Если хочешь подробностей, приезжай на набережную. Нет, лучше приезжай в "Кофемолку". Я сейчас туда пойду и буду тебя ждать. Все, отбой.
По дороге я решила проверить, сколько времени нужно, чтобы дойти от "Акварели" до автомобильной парковки, где нашли Коненко. Засекла время и бодренько пошагала по лестнице вверх.
Набережная у нас состоит из трех ярусов. На самом верхнем оживленное автомобильное движение. Водители, которые хотят избежать пробок в центре, едут по набережной. В результате, машин здесь едва ли не больше, чем на центральных улицах. Да и пробки нередки. К тому же проектировщики, очевидно из лучших побуждений, придумали по обочинам "карманы" для парковки. Но так как места в них для всех желающих не хватает, а о том, что на набережной можно парковаться, помнят все, то половина проезжей части тоже используется для длительных остановок. В будний день проехать по набережной получается только очень неторопливо.
А вот на нижних двух ярусах набережной движение автомобилей запрещено. Летними вечерами это самое оживленное место в городе. Средний ярус – это рай для гуляющих парочек, мамаш с колясками и безбашенных велосипедистов. А вот на нижнем аккуратненько друг за другом выстроились летние кафе – недорогие конкуренты "Акварели". Ассортимент у них незамысловатый: шашлыки, пиво и закуски к нему. Обычно это фасованные орешки и сухарики. Иногда вяленая рыба – все-таки река рядом, без рыбы чего-то не хватает.
Кроме пива и шашлыков имеется еще и пища духовная – красивый вид на реку с мостом через нее для эстетов и оглушительная музыка для меломанов.
Музыка, как правило, "живая". В каждом кафе обязательно имеется певец, а то и пара. А еще мощные динамики. В них певцы пытаются перекричать соседских. Видимо считается, что клиент идет туда, где громче. Днем, правда, тихо – солисты начинают надрываться часов с шести. Время еще есть.
Дорога до парковки заняла у меня ровно сорок шесть секунд. Я остановилась и попыталась восстановить дыхание, сорванное беготней по лестнице на жаре. Вот ведь и курить вроде бросила, а дыхания все равно нет. Чего же ради я лишаю себя удовольствия вот уже третью неделю?
Ровное дыхание ко мне постепенно вернулось, а вместе с ним вернулась и способность соображать. А чего это я, собственно, неслась сейчас на всех парах? Ведь Вовка, да и Лариска, если они поднимались вместе, были не совсем трезвые. Это во-первых. А во-вторых, у них продолжалось романтическое свидание, а в таких случаях торопиться не принято.
Пришлось спуститься к "Акварели" и подняться к парковке еще разок. Теперь главное не торопиться. Я тянула время изо всех сил. Даже пару раз останавливалась и, добавив во взгляд романтизма, рассматривала реку, мост и кафе "Акварель" у причала.
Две с половиной минуты. Для чистоты эксперимента я прошла последний Вовкин путь еще разок. Минута сорок.
Набегавшись вверх-вниз по набережной, я вспомнила, наконец, о Марише, которую сама же зазвала в кофейню, и отправилась туда.
Итак, что дал мне этот идиотский хронометраж? На дорогу от кафе до места убийства Вовка потратил никак не больше двух с половиной минут. Время убийства совпадает с тем, что определили милицейские эксперты. Да и Лариска, если она пошла искать пропавшего кавалера, вполне могла наткнуться на убийцу – за минуту с небольшим тот мог и не успеть уйти.
А вот интересно, как Коненко объяснял дома свое поздневечернее отсутствие? Врал, что задержался на работе? Я снова поймала себя на мысли, что поступки, которые он совершал незадолго до смерти, не увязываются для меня с образом моего бывшего шефа. Как будто речь идет не о хорошо знакомом Вовке, а о постороннем человеке.
В полуподвальной "Кофемолке" было сумрачно и прохладно. На здоровенном плазменном экране беззвучно вышагивали бесконечные манекенщицы. Зачем в кофейне транслировать дефиле и почему при этом нужно отключать звук, мне было не понятно. Но видимо, у владельцев заведения были свои взгляды на необходимые визуальные дополнения к чашке эспрессо. Впрочем, плазменный экран выступал здесь скорее как источник освещения – никто из посетителей на мелькающие картинки не смотрел. Кроме меня, тщетно пытающейся уловить связь между неделей моды в Милане и чашкой кофе в центре сибирского города. Отвлекло меня от бесполезных раздумий появление официантки.
– Добрый день! – девочка улыбалась так искренне, что я принялась торопливо вспоминать, не знакомы ли мы с ней как-нибудь случайно.
Растерявшись, я полезла в сумочку за Ларкиной фотографией, совсем позабыв про вступительную историю о потерянной сумке.
– Скажите, вы в среду работали?
– Работала, – официантка бодро кивнула, как будто была рада возможности ответить утвердительно.
Вот интересно, она так умело притворяется или на самом деле настолько доброжелательный человек?
– А вот эта девушка здесь в среду была?
Официантка взглянула на фотографию и просияла лицом еще больше.
– Ой, это же Лариса! Нет, в среду ее не было.
– Вы ее знаете? – я даже не рассчитывала на такое везение.
– Она у нас часто бывает. Знаете, – девочка вдруг перешла на шепот, – мне кажется, она в интернете знакомится.
– Как?! – я была окончательно сражена такой проницательностью.
– Да у нас тут таких больше половины. Знакомятся в интернете, а как доходит до встречи в реале – так в кофейню. Ну не по улицам же гулять на первом свидании. Вот мы и замечаем, кто каждый раз с новым спутником кофе пьет – стопудово на сайте знакомств тусуется. А Лариса у нас часто бывает, мы с ней даже болтали иногда, пока кавалера нет. Но в среду ее точно не было. Я бы запомнила.
– А вы не могли дни перепутать? Просто я точно знаю, что в среду она к вам собиралась.
– Да не было ее! У нас в среду как раз такой бедлам был – сначала драка, потом милиция приезжала. Всех переписывали, кто в зале был. Показания со всех снимали. Ларисы точно не было.
Значит, Ларки здесь не было. Никому из нас она не звонила. На свидание к Леонардо не ходила. Домой не вернулась.
Значит, все-таки столкнулась с Вовкиным убийцей.
Я заказала кофе и стала ждать Маришу.
Мариша появилась минут через сорок. Бодрая и решительная.
– Ну, что удалось узнать? – поинтересовалась она, плюхаясь на стул и впиваясь в меня взглядом.
Я подробно рассказала, что удалось. Мариша выслушала меня с каким-то даже преувеличенным вниманием.
– А зачем ты все-таки в кофейню эту пошла? Ведь ясно же, что Ларки здесь быть не могло.
– Да почему это ясно?
– Да потому, что она с Коненко весь вечер провела, а на художника просто наплевала. И правильно сделала, между прочим.
– Да ну? – я попыталась изобразить изумление. – Правильно сделала, значит? Да если бы она к художнику пошла, она бы не пропала неизвестно куда. Художников у нас, слава Богу, не убивают.
Мариша, видимо, и сама уже поняла, что несколько увлеклась морализаторством. Она даже возражать мне не стала как обычно. Обиженную физиономию, правда, скорчила.
– И вообще, мы точно не знаем, что в "Акварели" она была именно с Коненко. Конечно, это вероятнее всего, – поспешила признать я, опережая Маришины возмущенные вопли. – Но другие варианты исключать тоже нельзя. Давай договоримся, что будем проверять все. А то окажется, что искали мы совсем не в том направлении.
Мариша кивнула, и я, ободренная, поспешила подкинуть ей следующую идею.
– А ты телефон художника записала? Давай попробуем ему позвонить.
– На фига? – Мариша так просто сдаваться не собиралась.
– Спросим, видел ли он Ларку в среду.
– Так мы и без него знаем, что не видел, – Мариша то ли правда не понимала, то ли твердо решила довести меня до белого каления.
– Ну может, она ему звонила! Может, объяснила как-то, почему не придет! Может, информация какая-нибудь полезная всплывет! Тебе трудно позвонить что ли?
– Ладно! Давай позвоним, – согласилась вдруг Мариша и достала из сумки маленький блокнот, филиал своей знаменитой телефонной книжки.
Мариша набрала номер, сверяясь с записью в блокноте. Потом прижала телефон плечом к уху и прикурила сигарету, после чего ехидно поинтересовалась:
– Ты-то еще не куришь?
Я отказалась от протянутой этой искусительницей пачки. Вот назло ей буду держаться. Подруга называется!
– Представляешь, он тоже недоступен, – Маришино лицо сейчас выражало крайнюю степень растерянности. – Он что, тоже пропал?
Я заглянула в открытый блокнот. Там аккуратненько друг под другом были записаны два номера.
– А ты по второму номеру попробуй.
– Второй не его. Второй – это Коненко телефон. Он тоже недоступен, я по нему еще в четверг позвонила.
Я смотрела на записанный Маришиной рукой номер и ничего не понимала.
– А ты где этот номер взяла? Ну который Вовкин.
– Так на сайте. Он сам его Лариске дал, а я из сообщения и списала. А что?
– Это не Вовкин номер.
– А ты откуда знаешь?
– Ты не забывай, что я с Коненко немножко знакома. Была. У него городской номер, шестизначный, а тут федеральный.
– Ну может, это его номер в федеральном формате.
– Ты ерунду не говори! Если у человека короткий номер, зачем он будет давать его в федеральном формате? Да и цифры последние совсем не совпадают. У Коненко номер был легкий – 50-40-30 – он его уже лет восемь не менял, потому что запомнить легко. А здесь цифры какие? Это не его номер, Мариш!
Мариша пару раз молча затянулась, а потом в очередной раз продемонстрировала мне, дурехе, что значит практический склад ума:
– Так может, он специально этот второй номер завел, чтобы в интернете его раздавать. Не хотел человек, чтобы на его легкий номер девицы всякие звонили. Тем более, он женат, как ты говоришь. Чтобы жена ничего не заподозрила, он с любовницами по другому телефону общался. А как домой ехать, он второй телефон отключал.
Мне пришлось согласиться, что эта версия вполне правдоподобна. Ну Вовка! Ну конспиратор!
– А мне, знаешь, что кажется странным? – вдруг заговорила Мариша. – Как это убийце удалось потихоньку Ларку с собой увезти? Ладно выстрелы – стрелять он мог и с глушителем. А вот как можно было утащить, допустим, в машину затолкать живую горластую тетку? Ведь она должна была крик поднять, ее бы услышали. На набережной по вечерам полно народу.
– Может, убийца ее стукнул по голове, чтобы она отключилась. И в машину ее заталкивали уже в бессознательном состоянии.
– Может и так, – нехотя согласилась Мариша. – Только прежде чем по голове получить, она все равно заорать могла. Да и грузить бессознательную Ларку – удовольствие сомнительное. Она же, хоть и худая, но длиннющая. Ее кантовать неудобно.
– Ну может, она и орала, конечно, но никто не услышал. Там же музыка грохочет, на набережной. Ты вспомни, музыканты так орут, что за одним столиком друг друга не слышно.
– Но не настолько же, чтобы Ларкин визг не услышать! – Мариша явно гордилась Ларискиными способностями и не собиралась признавать первенство каких-то там орущих лабухов.
– Мариша! Я признаю, что Ларка вопит громко, когда испугается, но все-таки музыку в летних кафешках она не переорет, не упирайся.
– А давай проверим!
– Как это?
– Проведем следственный эксперимент. Встанем на том месте, где Коненко убили и заорем. Если нас услышат на набережной, значит, и Ларку должны были услышать.
А что! Идея со следственным экспериментом мне понравилась.
– Только давай не сейчас, – успела я остановить рвущуюся к приключениям мать семейства. – Сейчас на набережной тихо. Музыка после шести начинается. Тогда и поорем.
– А пока давай по коньячку? Для храбрости, – Мариша сегодня просто фонтанировала здравыми идеями.
Когда мы, расхрабрившиеся не на шутку, выбрались из полуподвала "Кофемолки" на свежий воздух, залихватские песни из уличных кафе были слышны даже там. А ведь до набережной еще пара кварталов. Я выразительно посмотрела на Маришу, но она признавать свое поражение не собиралась. Твердым шагом мы направились к месту убийства бизнесмена Коненко.
Правда, про твердый шаг – это я погорячилась. Принять Маришино предложение "по коньячку для храбрости" было ошибкой. Мы явно увлеклись, пытаясь скоротать время до следственного эксперимента.
До парковки, однако, добрались без приключений.
Остановившись на краю парковочной площадки и обозревая открывающийся панорамный вид на нижние ярусы набережной, Мариша принялась выстраивать мизансцену будущего следственного эксперимента.
– Значит так! Здесь, – Мариша топнула каблуком в разогретый асфальт, – машина и в ней труп. Лариска там, ближе к лестнице – она по ней поднималась, значит оттуда и увидела. А там, – Мариша широко повела рукой, словно солистка ансамбля народного танца, – там везде люди. Ну, три-четыре…
– А-а-а-а-а-а-а-а, – заблажили мы в две дурные глотки.
Я еще, помню, подумала, что если нас кто-то все-таки услышит, помашу ему приветственно рукой – пусть думает, что это мы так веселимся.
– Девчонки! А вы чего тут голосите? – раздался у нас за спиной подозрительно знакомый голос.
Я обернулась, не ожидая ничего хорошего. Так и есть! Передо мной стоял вездесущий Леша. Только официальный костюм этот неунывающий молодой адвокат сменил на неофициальные джинсы и ветровку.
– Ты что, следишь за нами?
– Здравствуй, Наташа! – Леша расплылся в улыбке, очень похожей на искреннюю. – Что-нибудь случилось?
– Ничего не случилось, – с вызовом ответила я. – Что, уже и покричать нельзя?
– Можно, – разрешил Леша. – А по какому поводу крик?
– Следственный эксперимент, – пояснила Мариша. – Хотим понять, услышит народ на набережной, если отсюда заорать, или нет?
– А зачем вам?
– Здесь Коненко убили. А Ларку могли увезти в машине. Но она же могла заорать, когда ее в машину заталкивали. Или когда труп увидела. Вот мы и хотим понять, могли ее услышать на набережной или нет?
Мариша, когда захочет, бывает очень терпеливой. Просто великий педагог. Так славно все объяснила – Леша даже хихикать перестал. Задумался.
– Леша, а ты сам-то как здесь оказался?
– Я, как все нормальные люди, пришел пива попить на бережку в свой законный выходной. За орешками вот отошел, а тут такая приятная встреча.
Вот интересно, это он так шутить пытается или и правда нам рад? А почему бы и нет? Мы ему пока еще ничего плохого не сделали, можно и обрадоваться встрече.
– Девчонки, а пойдемте к нам! – Леша сиял, как новый пятак. – Мы с другом пиво пьем, можно сказать в одиночестве.
– Если с другом, то это уже не в одиночестве, – заметила въедливая Мариша.
– Все равно. Мы с ним уже сто лет друг друга знаем, поэтому пьем уже практически молча. А это прямой путь к алкоголизму. И вдруг вы – новые интересные люди! Спасите двух юристов от нравственной деградации…
Как Леше удалось нас так быстро уговорить, для меня до сих пор загадка. Видимо, коньяк сделал свое черное дело. Пять минут назад мы были двумя взрослыми тетками, занятыми важным экспериментом. А сейчас бодро несемся по лестнице, подбадриваемые Лешиными призывами.
– Нет, правда! Надо же и отдохнуть когда-то! Погода, смотрите, какая сегодня – уже совсем лето! А завтра воскресенье – можно выспаться. И вообще, жизнь прекрасна!
В свое оправдание могу сказать, что где-то на середине нашего задорного спуска я попыталась вспомнить о первоначальной цели визита на набережную.
– Леша, нам не до развлечений, – заявила я, пожалуй, даже слишком официально. – У нас, между прочим, следственный эксперимент не закончен.
– Закончите, – пообещал находчивый Леша. – Вот мы сейчас у друга моего и спросим, слышал он, как вы кричали или нет. Получится не эксперимент, а конфетка! Друг мой – человек не заинтересованный, заранее не предупрежденный, так что специально он не вслушивался. Но при этом он человек неравнодушный и наблюдательный. Так что, вам очень повезло, что мы с ним решили именно сегодня пива попить. Он, кстати, тоже недавно развелся.
К чему это он? Я вопросительно посмотрела на Маришу, но, судя по полнейшей безмятежности на ее лице, эти замечания казались ей вполне уместными. У меня даже мелькнула мысль, а в самом ли деле случайно появился Леша неподалеку от нас? Может, Мариша, столкнувшись с трагическими последствиями Ларкиной самодеятельности, решила больше не пускать устройство личной жизни подруг на самотек? Уж не сговорились ли они с Лешей познакомить меня с этим загадочным другом, которого сейчас так старательно нахваливают?
Мысли эти пронеслись дружным табунком в моей голове, вызвав некоторое смятение. Но я решила не поддаваться невесть откуда взявшейся подозрительности. Может, Леша просто рад нашей неожиданной встрече. Хорошее настроение у человека и он готов делиться им направо и налево. А Мариша просто соскучилась по девчачьей беззаботности – тяжело все время быть правильной и мудрой. Любому человеку нужно иногда совершать небольшие безумства. Тем более что и погода уже совсем летняя, а это так здорово после долгой слякотной весны. А впереди еще целое лето. И целая жизнь.