Трясущейся рукой Перси занес ручку над бумагой. Чтобы успокоиться, он сделал глубокий вдох, отчего адвокат Бурман встревоженно посмотрел на своего клиента:
- Уверен, что хочешь этого? Твоему отцу это не понравилось бы…
- Он мертв! - прошипел фон Барн, но тут же извинился: - Может, это и кажется рискованным предприятием, но у меня нет другого выбора. Или я подписываю этот договор, или дом придется продать.
- А нельзя взять кредит в банке? - спросил юрист, обслуживавший еще отца Перси. Интересно, сколько ему лет на самом деле? Время, проведенное на поле для гольфа, и дом на Майорке способствовали мумификации: адвокат Бурман выглядел как экспонат музея древностей.
- Естественно, я говорил с банком, как же иначе? - повысил голос аристократ, но тут же перешел на более спокойный тон. Семейный адвокат обращался с ним как с ребенком, словно забыв, что его клиент теперь граф. Но ссориться с ним не следовало, и Перси вежливо продолжил: - Они явно дали понять, что не хотят мне помогать.
Бурман расстроился:
- А ведь у нас всегда были хорошие отношения со "Свенска Банкен". Твой отец и его бывший директор вместе учились. Уверен, что говорил с правильным человеком? Может, мне сделать пару звонков?
- Тот директор уже много лет как не работает в банке, - грубо перебил Перси; он больше был не в силах выносить этого старика. - Более того, он отбросил коньки так давно, что уже успел истлеть в могиле. На дворе теперь другие времена. В банке работают одни отбросы из Высшей школы экономики, для них имеют значение только деньги. Банками теперь руководят люди, которые переодевают ботинки на работе, это понятно адвокату Бурману? - Граф уже почти кричал.
Он подписал все документы со злобным видом и рывком подвинул их к пожилому человеку, онемевшему от такой наглости.
- Все равно это странно, - не унимался юрист. - И разве можно продать дом? Это же национальное достояние. Может, тебе попросить помощи у родных? Мэри вышла замуж за богача. Чарльз неплохо зарабатывает на ресторанах. Может, они помогут старшему брату? Кровь не вода…
Фон Барн уставился на него во все глаза. У старика что, проблемы с головой? Он что, забыл про все ссоры, последовавшие за кончиной его отца пятнадцать лет назад? Брат с сестрой пытались опротестовать завещание, по которому ему, как старшему сыну, досталось поместье. Но государство не разрешило делить усадьбу на доли, поскольку она являлась историческим объектом. К тому же Фюгельста принадлежала ему по праву первородства. И это уже ему было решать, поделиться с младшими братьями и сестрами наследством или нет. Но поскольку они попытались лишить его принадлежащего ему по праву, Перси не испытывал никакого желания делиться. Мэри и Чарльзу пришлось покинуть родительский дом с пустыми руками, да еще и оплатить судебные издержки. Что, впрочем, не помешало им хорошо устроиться в жизни, чем старший брат утешал себя, когда с ним случались приступы совести. Однако ждать от родни помощи в трудную минуту не приходилось.
- Это мой единственный шанс! - показал он на бумаги. - Мне повезло, что у меня есть хорошие друзья, готовые прийти на помощь. И я им все верну, как только решу проблемы с этой злосчастной налоговой.
- Поступай как знаешь, но помни - ты многим рискуешь, - предупредил его адвокат.
- Я доверяю Себастиану, - ответил Перси. И ему очень хотелось, чтобы это на самом деле было так.
Шель с такой силой швырнул трубку телефона, что больно ударился об стол локтем. Выругавшись, принялся массировать больное место.
- Черт! - ругнулся он еще раз, сжимая руки в кулаки, чтобы не швырнуть еще что-нибудь.
- Что случилось? - Его лучший друг и коллега Рольф сунул голову в дверь.
- А ты как думаешь? - Рингхольм запустил пальцы в свои темные с проседью волосы.
- Беата? - спросил Рольф, заходя в комнату.
- Кто же еще! Запретила мне забирать детей на выходные, хотя теперь моя очередь. А сейчас позвонила и сообщила, что они не поедут со мной на Майорку. Им, видите ли, нельзя отлучаться так надолго.
- Но ведь она была с ними две недели на Канарах в июне? И тебя даже не спросила? Почему же они не могут поехать в отпуск с отцом?
- Потому что это "ее дети". Она так твердит постоянно: "Мои дети, мои дети". Я могу их только одолжить. На время.
Шель велел себе дышать размеренно. Беата каждый раз выводила его из себя, и Рингхольм ненавидел ее за это. Ей было плевать на благо детей. Все, что имело для нее значение, - это возможность испортить жизнь бывшему мужу.
- Вы же делите опеку, не так ли? - спросил Рольф. - Ты мог бы добиться, чтобы дети проводили с тобой половину времени, если бы захотел.
- Я знаю. Но я хотел, чтобы они жили в стабильности. Однако не ожидал, что каждый раз, когда я захочу встретиться с ними, бывшая будет создавать такие проблемы. Одна неделя отпуска - разве я многого прошу? Я их отец. У меня ровно столько же прав, сколько и у Беаты.
- Когда они повзрослеют, будет проще. Они все поймут со временем. А пока постарайся быть им хорошим отцом. Детям нужны спокойствие и стабильность. Пусть им будет хорошо, когда они с тобой, и все уладится. А Беате ясно дай понять, что ты намерен видеть детей так часто, как сможешь. Не сдавайся!
- Не сдамся, - горько пообещал Шель.
- Вот и хорошо, - улыбнулся его друг и помахал газетой, зажатой в руке. - Кстати, прекрасная статья! Ты загнал его в угол. Думаю, это первое интервью, где так явно видна критика интервьюируемого и всей его партии.
С этими словами Рольф сел в кресло для посетителей.
- Не понимаю, чем вообще заняты журналисты, - покачал головой Рингхольм. - Риторика "Друзей Швеции" насквозь фальшива. Странно, что никто этого не видит.
- Будем надеяться, что статью заметят, - выразил надежду его коллега. - Нужно открыть людям глаза на то, что это за типы.
- Но люди падки на дешевую пропаганду. "Друзья Швеции" умеют себя подать. Носят элегантные костюмы, утверждают, что выгнали из партии всех преступников и хулиганов, говорят об урезании бюджета и экономии расходов. Однако все равно они остаются нацистами. Хоть и без свастики и "хайля". Хотя кто знает, чем они занимаются, когда никто не видит… А потом жалуются прессе, что с ними все поступают несправедливо.
- Меня не надо убеждать. Я и так на твоей стороне, - рассмеялся Рольф.
- А еще мне кажется, он что-то скрывает, - продолжил Шель.
- Кто?
- Йон. Он слишком совершенный, слишком чистенький и гладенький. Даже не пытался скрыть свое скинхедское прошлое. Вместо этого изобразил раскаяние в утренних шоу. Так что это не новость. Но я хочу копнуть глубже и узнать, что у него за грязные секреты.
- Я с тобой согласен. Однако найти что-то будет нелегко. Хольм неплохо поработал над своим фасадом. - Рольф отбросил газету в сторону.
- В любом случае я… - начал было Шель, но его прервал телефонный звонок. - Если это Беата… - Он снял трубку и рявкнул в телефон: - Да!.. Ой, привет, Эрика! Нет, ничего страшного. Конечно! Что ты говоришь?.. Ты шутишь?
Рингхольм перевел взгляд на коллегу и улыбнулся. Закончив разговор, сделал запись в блокноте, отложил ручку, откинулся на спинку кресла и сцепил руки под головой.
- Шоу начинается! - провозгласил он с довольным видом.
- Что ты имеешь в виду? Кто это звонил? - удивился его ДРУГ.
- Эрика Фальк. Очевидно, не я один интересуюсь Йоном Хольмом. Она похвалила мою статью и спросила, не поделюсь ли я своими расследовательскими материалами с ней.
- А ей-то он зачем понадобился? - удивился Рольф, но тут же его осенило: - Это потому, что он был на Валё? Эрика планирует об этом писать?
Шель кивнул:
- Да, насколько я понял. Но это еще не самое интересное. Держись за стул, а то упадешь.
- Черт тебя побери! Не томи!
Рингхольм ухмыльнулся. Ему понравилась только что услышанная новость, и Рольфу она тоже придется по вкусу.
Стокгольм, 1925
Женщина, открывшая им дверь, выглядела совсем не так, как Дагмар себе представляла. Она не была похожа на юную соблазнительницу - скорее на усталую взрослую тетку. Она явно была старше Германа и обладала крайне заурядной внешностью. Дагмар смотрела на нее и не знала, что сказать. Может, она ошиблась дверью? Но на двери написано "Геринг". Наверное, это их экономка, подумала девушка.
Она сжала руку дочери.
- Я ищу Германа.
- Германа нет дома, - ответила женщина, окидывая взглядом гостей.
- Я его подожду.
Лаура спряталась за спиной Дагмар. Женщина улыбнулась девочке и обратилась к ее матери:
- Я фру Геринг. Может, я могу вам помочь?
Значит, эту женщину она ненавидела с тех пор, как прочитала статью в газете! Дагмар удивленно разглядывала Карин: ее практичные туфли, юбку длиной до колен, блузку, застегнутую до самого горла, волосы, убранные в пучок, круги под глазами, болезненную бледность лица. И внезапно ее осенило. Конечно, эта дамочка обманом женила Германа на себе! Такая старая монашка никогда не смогла бы заполучить такого мужчину, как Герман, не прибегая к подлым трюкам.
- Ну, нам есть о чем поговорить, - сказала она, входя внутрь и втаскивая Лауру за собой.
Карин отошла в сторону.
- Помочь вам с пальто?
Такая любезность вызвала у Дагмар подозрения. Сняв пальто, она без приглашения прошла в комнату, ближайшую к прихожей. Это была гостиная, и, войдя туда, молодая женщина резко остановилась. Квартира была такой красивой, какую она себе и представляла: просторной, с большими окнами, высокими потолками и сверкающим паркетом. Но в ней почти не было мебели.
- Почему у них нет мебели, мама? - спросила Лаура, озираясь по сторонам.
Дагмар повернулась к Карин.
- Да, почему у вас нет мебели? Почему Герман так живет?
Карин нахмурилась, словно найдя этот вопрос неудобным, но вежливо ответила:
- У нас были трудности. Но теперь скажите, кто вы.
Гостья сделала вид, что не заметила ее вопроса. Она бросила раздраженный взгляд на хозяйку и сказала:
- Трудности? Но ведь Герман богат. Он не может так жить…
- Вы меня не расслышали? Либо вы говорите, кто вы и что вам нужно, либо я позвоню в полицию. Хотя ради вашей дочери мне хотелось бы этого избежать. - Карин кивнула в сторону Лауры, спрятавшейся за мамиными юбками.
Дагмар вытащила ее вперед.
- Это наша с Германом дочь. С этого дня он будет с нами. Вы жили с ним достаточно. И он вас не хочет. Понятно?
Карин дернулась, но сохранила спокойствие. Снова оглядев мать с дочерью, она произнесла:
- Я понятия не имею, о чем вы говорите. Герман мой муж. Я фру Геринг.
- Но это меня он любит. Я любовь всей его жизни! - топнула ногой Дагмар. - Лаура - его дочь, но вы украли его у меня, прежде чем я успела все рассказать Герману. Если бы он знал, то никогда не женился бы на вас, к каким бы уловкам вы ни прибегали!
У нее закружилась голова от злости. Дочка вцепилась ей в ноги.
- Вам стоит уйти, прежде чем я позвоню в полицию. - Голос жены Германа оставался спокойным, но в глазах у нее промелькнул страх.
- Где Герман? - спросила Дагмар.
- Прочь! - Карин показала на дверь и пошла к телефону. Стук ее каблуков разнесся по пустой квартире.
Дагмар заставила себя успокоиться. Фру Геринг никогда не расскажет, где ее муж, но одно то, что она узнала правду, уже доставило Дагмар удовлетворение. Осталось только найти Германа. Она дождется его, даже если ей придется спать у подъезда. А потом они будут вместе. Схватив Лауру за руку, Дагмар потащила ее к двери. На прощание она послала Карин презрительный взгляд, означавший победу.
- Спасибо, милая Анна!
Эрика поцеловала сестру в щеку и поспешила к машине. Ей было немного совестно снова оставлять Анне детей, но, судя по тому, какими радостными криками они встречали свою тетю, им с ней было хорошо.
Эрика поехала в сторону Хамбургсунда. Голова ее была полна мыслей: бесило то, что она так и не выяснила, что случилось с семьей Эльвандер. Все поиски информации заводили Эрику в тупик. Ни ей, ни полиции было не под силу узнать, что же все-таки там произошло. Но сдаваться она не собиралась. Ее всегда завораживали истории разных семей, и чем больше она погружалась в изучение истории семьи Эльвандер, тем интереснее ей становилось. Судя по всему, на женщинах из рода Эббы лежало проклятье. Благодаря Йосте Эрике удалось выйти на новый след. В разговоре он упомянул имя, из-за которого она сейчас и ехала в машине, чтобы встретиться с человеком, располагавшим нужной ей информацией. Расследовать старые преступления - все равно что складывать гигантскую мозаику, в которой заранее отсутствуют самые важные кусочки. Но Эрика по опыту знала, что не нужно сосредотачиваться на том, чего нет. Нужно работать с тем, что имеешь, чтобы можно было воссоздать мотив. Пока что у нее не было даже приблизительной картины истории на Валё, но она надеялась, что скоро найдет недостающие кусочки мозаики, чтобы ее сложить. Иначе вся проделанная на этот момент работа окажется напрасной.
Доехав до бензозаправки Ханссона, Эрика решила спросить дорогу. Она знала, куда ехать, лишь приблизительно, а заблудиться было бы глупо. За прилавком стоял Магнус. Бензозаправка принадлежала им с женой Анной, а его брат Франк с супругой держали киоск с хот-догами на площади. Их семья всегда была в курсе всего, что происходит в здешних местах. Магнуса удивила просьба подъехавшей женщины, но он без лишних вопросов нарисовал схему проезда на бумаге. Эрика продолжила путь и через какое-то время оказалась у нужного здания. И только тогда ей стало ясно, что в такую хорошую погоду хозяева вряд ли дома. Наверняка они на пляже или уплыли на острова. Но раз уж она здесь, можно попробовать позвонить. Эрика вышла из машины и услышала, что в доме играет музыка. Ожидая, пока ей откроют, она напевала себе под нос "Non, je ne regrette rien" Эдит Пиаф. Эрика знала только припев, да и то на ломаном французском, но музыка так увлекла ее, что она даже не заметила, как дверь открылась.
- Поклонница Пиаф, я так понимаю, - сказал невысокий мужчина в фиолетовом шелковом халате, отделанном золотой вышивкой. На лице у него был легкий макияж.
Эрика во все глаза уставилась на него. Мужчина улыбнулся.
- Что ты продаешь, милая? У меня уже есть все, что мне нужно, но мы можем поболтать на веранде. Вальтер не любит солнце, так что мне одиноко. Нет ничего ужаснее, чем пить розовое в одиночестве.
- У меня… к вам дело, - выдавила Эрика.
- Вот как!
Мужчина сделал шаг в сторону, пропуская неожиданную гостью вперед. Оказавшись в холле, Эрика огляделась по сторонам. Повсюду были золото, бархат и перья. Королевский дворец померк бы рядом с такой роскошью.
- Этот этаж оформил я. А верхний - Вальтер. Ради сохранения брака нужно уметь находить компромисс. Скоро у нас пятнадцатая годовщина брака, а до этого мы жили в грехе десять лет. - Мужчина повернулся к лестнице и позвал: - Милый, у нас гости! Спускайся и выпей с нами бокальчик розового! Хватит дуться! - Он показал пальцем наверх. - Видели бы вы второй этаж. Как в больнице. Стерильная чистота. Вальтер считает это стильным. Он обожает нордический стиль в оформлении интерьеров, а уютным его никак не назовешь. Зато его несложно создать. Красишь все в белый цвет, покупаешь уродливую мебель из ДСП в "Икеа", и вуаля - квартира готова.
Обойдя массивное кресло, обитое красной тканью, хозяин дома вышел на веранду. На столе стояли бутылка розового вина в ведерке со льдом и полупустой бокал.
- Немного вина? - спросил мужчина, доставая бутылку. Шелковый халат трепетал на ветру, обвивая его тонкие белые ноги.
- Спасибо за предложение, но я за рулем, - сказала Эрика, думая о том, как приятно было бы выпить бокальчик на веранде с видом на пролив.
- Как скучно! Ну хоть капельку!..
Ее собеседник помахал бутылкой у нее перед носом. Гостья не удержалась и рассмеялась:
- Мой муж полицейский. Так что я не осмелюсь. А хотелось бы…
- У него, наверное, такая стильная униформа! Мне всегда нравились мужчины при исполнении.
- Мне тоже! - улыбнулась Эрика, опускаясь на шезлонг.
Мужчина снизил громкость проигрывателя, налил стакан воды и протянул его ей:
- Так что это за дело к нам у такой красавицы?
- Меня зовут Эрика Фальк, я писательница. Я работаю над новой книгой. Это ведь вы Уве Линдер? Вы работали учителем в интернате Руне Эльвандера в начале семидесятых…
Улыбка на лице хозяина померкла.
- Уве… это было так давно…
- Я ошиблась адресом? - спросила Эрика, испугавшись.
- Нет, но я уже давно не Уве Линдер… - ответил бывший учитель, крутя бокал в руках. - Я не менял имя официально, иначе вы бы меня не нашли, но меня все теперь знают как Лайзу. Никто меня не называет Уве, только Вальтер - иногда, когда зол. Естественно, в честь Минелли, хоть я - только ее бледная копия. - Он наклонил голову набок, ожидая ответов от Эрики.
- Хватит напрашиваться на комплименты, Лайза.
Писательница повернулась, догадавшись, что в дверях появился законный супруг хозяина.
- Вот ты где! - улыбнулся тот. - Поздоровайся с Эрикой.
Вальтер обнял мужа за плечи, а Лайза накрыл его руку своей и нежно сжал. Эрика поймала себя на мысли о том, что ей тоже хотелось бы, чтобы они с Патриком были так нежны друг с другом после двадцати пяти лет брака.
- О чем беседуете? - спросил Вальтер, присаживаясь.
В отличие от своего партнера, он выглядел совершенно обычно. Среднего роста, нормального телосложения, лысеющий мужчина в неброской одежде. Его внешность была совершенно незапоминающейся. Идеально для преступника, подумала Эрика. Но глаза этого человека светились интеллектом и добротой. Почему-то возникало ощущение, что они с Лайзой - идеальная пара.
Женщина откашлялась:
- Как я уже сказала, я пытаюсь побольше узнать об интернате в Валё. Вы же преподавали там, так?
- Да, - вздохнул Линдер. - Ужасное время. Я вынужден был скрывать свое настоящее "я" - тогда к таким, как я, относились плохо. К тому же Руне Эльвандер был человеком с предрассудками. Я пытался быть таким, как все, притворялся гетеросексуальным и нормальным. По мне все равно было видно, что лесорубом мне не стать, но я старался. Ой, как я старался!
Он опустил глаза, и Вальтер успокаивающе погладил его по руке.
- Думаю, мне удалось провести Руне. Но не учеников. В этом интернате было много придурков, которым нравилось бить в самое больное место. Я работал там только полгода, и этого мне более чем хватило. Я вообще не собирался возвращаться после пасхальных каникул, но поленился писать заявление об увольнении.
- А как вы отреагировали на несчастье? У вас есть какая-нибудь теория о том, что там могло произойти? - поинтересовалась Эрика.