Патрик закончил разговор и надел футболку.
- Что случилось? - повторила Эрика, садясь на кровати.
- Пожарные подозревают, что кто-то поджег старое здание детского лагеря.
- Детского лагеря? Кому это понадобилось? - недоумевала его супруга. Она тоже начала вставать.
- Не знаю, потом все расскажу - обещаю, - улыбнулся Хедстрём. - Я в курсе, что это твой специальный проект.
- Поразительно. Стоило Эббе вернуться, как кто-то пытается сжечь лагерь.
Патрик покачал головой. По опыту он знал, что жена любит совать нос не в свои дела и делать поспешные выводы. Конечно, иногда она оказывалась права, нужно отдать ей должное, но чаще попадала в разные неприятности.
- Анника сказала, что подозревают поджог. Это пока все, что мы знаем. Так что, может, и не было никакого преступления.
- Кто знает, - возразила Эрика. - Все равно странное совпадение. Можно поехать с тобой? Я все равно собиралась пообщаться с Эббой.
- А кто присмотрит за детьми? Боюсь, Майя еще маловата для того, чтобы приготовить им кашку.
Поцеловав жену в щеку, Хедстрём поспешил вниз по лестнице. За спиной у него, как по заказу, раздался ор младенцев.
По дороге на остров Патрик с напарником Мартином Молином молчали. Мысль о поджоге казалась пугающей и сложной для понимания. И по мере приближения к идиллическому Острову - все более невероятной.
- Какая тут красота! - воскликнул Мартин, когда они спустились с лодки и пошли по тропинке.
- Ты бывал тут раньше? - спросил Хедстрём, не оборачиваясь. - Кроме того Рождества, я имею в виду?
Его напарник что-то пробормотал в ответ. Ему не хотелось вспоминать то мрачное Рождество, когда он оказался втянутым в семейную драму, разыгрывавшуюся на острове.
Перед ними открылась широкая лужайка. Полицейские остановились и осмотрелись.
- У меня с этим местом связано много воспоминаний, - вздохнул Патрик. - Мы сюда часто приезжали с классом. А одно лето я тут учился ходить под парусом. А вот там мы играли в мяч. И в лапту.
- Да, тут в летнем лагере все деревенские перебывали. Странно, что это место всегда называли колонией, - ответил Молин.
Хедстрём пожал плечами, и они ускорили шаг.
- Осталось со старых времен. Тут раньше был интернат. А до этого тут жил фон Шлезингер, о котором всем хотелось забыть.
- Да, я слышал об этом сумасшедшем, - отозвался Мартин и вдруг выругался - ему в лицо ударила ветка. - А кому он сейчас принадлежит?
- Наверное, семейной паре, которая тут живет. После того, что тут произошло в семьдесят четвертом году, он перешел под управление коммуны. Жаль, что дом оказался совсем заброшенным. Но недавно хозяева взялись за ремонт.
Мартин поднял глаза на дом, фасад которого был в строительных лесах:
- Дом-то красивый… Надеюсь, он не сильно пострадал от пожара.
Они подошли к каменной лестнице, ведущей к входной двери. Добровольцы из пожарной дружины Фьельбаки методично собирали оборудование. Выглядели они спокойными, но Патрик мог представить, как им жарко в огромных защитных костюмах. Несмотря на раннее утро, зной стоял удушающий.
- Здорово! - поприветствовал их главный в дружине, Эстен Ронандер. Руки у него были черными от сажи.
- Привет, Эстен! Что тут произошло? Анника сказала, что вы подозреваете поджог.
- Ну, так, по крайней мере, все выглядит, - подтвердил пожарный. - Хотя мы недостаточно опытны в таких делах. Но надеемся, что Турбьёрн нам поможет.
- Я позвонил ему по дороге. Они рассчитывают быть здесь… - Патрик бросил взгляд на часы, - через полчаса.
- Хорошо. Хотите пока сами все осмотреть? Мы были осторожны. Хозяин уже потушил огонь к нашему приезду, и мы только убедились, что больше нет очагов возгорания. Так что мы почти ничего не трогали. Смотрите сами.
Эстен махнул рукой в сторону прихожей. За порогом пол выгорел странными, причудливыми узорами.
- Наверное, кто-то использовал горючую жидкость? - предположил Мартин, и Эстен кивнул.
- Мне кажется, кто-то налил жидкость под дверь и поджег. Судя по запаху, это бензин. Но Турбьёрн с ребятами скажут вам точнее.
- А где жильцы?
- За домом. Ждут "Скорую", которая запаздывает из-за автомобильной аварии. Похоже, у них шок, так что я решил, что им нужен покой. И потом, я не хочу пускать их в дом, чтобы не испортить улики.
- Ты молодец! - Хедстрём похлопал Эстена по плечу и обратился к Мартину: - Поговорим с ними?
Не дожидаясь ответа, он пошел в ту сторону, куда указал Эстен. Повернув за угол, полицейские увидели садовую мебель, изрядно потрепанную дождем и ветром. За столом сидели мужчина и женщина лет тридцати пяти. Вид у них был потерянный. Увидев полицейских, они встали из-за стола. Мужчина протянул руку для пожатия. Она была крепкой и мозолистой - рука человека, привыкшего к физическому труду.
- Мортен Старк.
Полицейские тоже представились.
- Мы ничего не понимаем. Пожарные что-то сказали о поджоге… - удивленно пробормотала жена Мортена.
Она оказалась хрупкой невысокой женщиной, едва достававшей Патрику до плеча. Она дрожала, несмотря на жару, и вид у нее был нездоровый.
- Пока ничего нельзя утверждать, - успокоил Патрик обоих пострадавших.
- Это моя жена Эбба, - пояснил Мортен, вытирая лоб рукой.
- Присядем? - предложил Мартин. - Мы хотели бы узнать побольше о том, что произошло.
- Конечно. Можем сесть тут, - ответил хозяин дома, указывая на стол в саду.
- Это вы первым обнаружили пожар? - спросил Патрик у Мортена, который, как и Эстен, был весь покрыт сажей.
Почувствовав его взгляд, мужчина опустил глаза на свои руки. Только сейчас он заметил, какие они грязные. Мортен медленно вытер ладони о джинсы, а потом заговорил:
- Да, я. Я проснулся и почувствовал запах дыма. Я сразу догадался, что что-то горит внизу, и попытался разбудить Эббу. Это было нелегко. Она спит очень крепко. Наконец мне удалось вытолкать ее из постели. Я побежал за огнетушителем. В голове билась только одна мысль - надо потушить огонь… - Старк говорил так быстро, что ему не хватило дыхания, и он вынужден был остановиться, чтобы перевести дыхание.
- Я думала, что умру. Я была уверена в этом, - добавила Эбба, разглядывая свои ногти. Патрику стало ее жаль.
- Я схватил огнетушитель и начал тушить пламя, - продолжал Мортен. - Сперва ничего не происходило, но я продолжал направлять струи пены во все стороны, и внезапно огонь прекратился. Однако дым остался. Все было в дыму, - закончил он, тяжело дыша.
- Но зачем кому-то… Я не понимаю… - все так же ни к кому не обращаясь, прошептала Эбба.
У нее был отсутствующий вид, и это говорило о том, что она все еще в состоянии шока. Этим объяснялась и дрожь. Надо будет попросить персонал "Скорой" уделить фру Старк особое внимание. И наверняка супруги наглотались дыма. Мало кто знает, что дым страшнее огня. Отравление им может иметь катастрофические последствия, которые не сразу можно заметить.
- Почему вы думаете, что это поджог? - спросил Морген, потирая лицо. Вид у него усталый, подумал Патрик.
- Как я уже сказал, еще ничего не доказано, - протянул полицейский. - Есть признаки, которые указывают на это, но мы бы не хотели ничего утверждать до прихода криминалистов. Вы ничего странного ночью не слышали?
- Нет, когда я проснулся, весь дом уже был в дыму.
Хедстрём кивнул в сторону соседнего дома:
- А соседи дома? Может, они что-то видели или слышали?
- Они в отпуске, так что на этом конце острова мы сейчас одни.
- Кто-то может желать вам зла? - спросил Мартин.
Он часто предоставлял право Патрику задавать вопросы, но всегда внимательно слушал и следил за лицами собеседников. Порой их реакции оказывались важнее ответов на стандартные вопросы полицейских.
- Нет, насколько я знаю, - покачала головой фру Старк.
- Мы здесь не так давно. Всего два месяца, - сообщил Мортен. - Это дом родителей Эббы. Мы раньше его сдавали. А теперь решили отремонтировать и подумать, что делать с ним дальше.
Напарники переглянулись. История дома, как и история самой Эббы, была хорошо известна в этих краях, но сейчас был не самый подходящий момент для такого разговора. Полицейский обрадовался, что не взял с собой жену. Эрика не смогла бы удержаться от расспросов.
- Где вы жили раньше? - спросил Патрик, хотя ответ можно было угадать по диалекту Старка.
- Гётеборг, - ответил Мортен с особенно сильным гётеборгским акцентом.
- А там у вас не было врагов?
- Нет, конечно, нет. Мы со всеми ладили, - продолжил Старк на более чистом шведском.
- А почему вы решили переехать сюда?
Эбба уставилась в стол. Пальцы ее теребили цепочку на шее. Она была серебряной, с красивой подвеской в виде ангела.
- Наш сын умер… - произнесла женщина и так крепко вцепилась в подвеску, что цепочка врезалась в кожу.
- Нам нужно было сменить атмосферу, - ответил Мортен. - Дом столько времени пустовал, никто за ним не следил… Мы решили дать ему вторую жизнь. Я сам из семьи трактирщиков. Так что мы думали начать свой бизнес. Может быть, открыть гостиницу с полупансионом, а со временем оборудовать все для конференций и корпоративов.
- Вам предстоит много работы… - протянул Патрик, окидывая взглядом огромный дом. О сыне он решил не спрашивать - слишком много боли было в глазах родителей.
- Мы не боимся работы. Сделаем, что сможем. В случае необходимости наймем кого-нибудь, но вообще-то мы хотели бы сэкономить деньги. У нас их не так много.
- То есть вы не знаете никого, кто хотел бы повредить вашему бизнесу? - настаивал Мартин.
- Бизнесу? - фыркнул Мортен. - Не смешите меня. - И добавил уже серьезнее: - Нет, мы не знаем никого, кто бы хотел поджечь наш дом. Мы живем обычной жизнью обычных шведов. С преступниками мы не общаемся.
Хедстрём подумал о прошлом Эббы. Мало кто из обычных шведов может похвастаться такими загадками в своей жизни. Слухи о том, что произошло с семьей этой женщины, много лет будоражат жизнь в деревне.
- Если только это… - Старк вопросительно посмотрел на жену, и было видно, что она не понимает, что он имеет в виду, или же делает вид, что не понимает. Мортен продолжил, буравя женщину взглядом: - Единственное странное, что приходит мне в голову, это открытки на день рождения.
- Открытки? - удивился Молин.
- С самого детства Эбба на каждый день рождения получает открытку. Подписаны они просто "Й". Ее приемным родителям так и не удалось узнать, кто их посылает. И даже когда она переехала из дома родителей, открытки продолжали приходить, - объяснил Старк.
- И Эббе неизвестно, кто отправитель? - спросил Патрик и тут же поймал себя на том, что говорит о фру Старк так, словно ее тут нет. Он тут же повернулся к женщине, чтобы исправить ошибку. - У вас нет никаких догадок о том, кто бы это мог быть?
- Нет.
- А ваши приемные родители? Они точно ничего не знают?
- Ничего.
- А этот Й пытался связаться с вами как-нибудь еще? Угрожал?
- Нет, никогда, - ответил за Эббу ее муж. - Так ведь, дорогая?
Мортен поднял руку, словно хотел коснуться жены, но тут же уронил ее на колени.
Эбба покачала головой.
- А вот и Турбьёрн, - объявил Мартин, заметив приближающегося эксперта-криминалиста.
- Хорошо. Тогда, думаю, мы закончим и дадим вам отдохнуть. Сейчас приедет "Скорая". Если они будут настаивать на том, чтобы забрать вас в больницу, я рекомендую согласиться. Дым может быть очень опасным.
- Спасибо за совет, - поблагодарил Мортен, поднимаясь. - Позвоните, если что-нибудь узнаете.
- Конечно.
Патрик бросил взгляд на Эббу. Вид у нее по-прежнему был отстраненный. Интересно, как отразилась на ней трагедия из детства? Полицейский велел себе не думать об этом. Нужно было сосредоточиться на работе и найти поджигателя.
Фьельбака, 1912
"Как это могло произойти?" - недоумевала Дагмар. Она лишилась всего, что у нее было. Осталась в полном одиночестве. Куда бы она ни пошла, за спиной люди шептались о том, что натворила ее мама. Они ненавидели дочь за то, что сделала мать. Иногда по ночам девочка так сильно скучала по родителям, что приходилось кусать подушку, чтобы не заплакать. Потому что, заплачь она, злобная ведьма, у которой жила теперь Дагмар, избила бы ее до синяков. Девочке часто снились кошмары. Она просыпалась посреди ночи вся мокрая от пота. В кошмарах Дагмар видела, как отцу и матери отрубали головы. Потому что именно так их казнили. Дагмар там не было, и отрубленных голов она не видела, но все равно во сне ей являлись именно эти картины. А еще к ней приходили убитые дети. Восемь трупиков нашли полицейские, когда перерыли землю в подвале. Это ей сказала ведьма.
- Восемь невинных малышей… - сообщала она друзьям, заходившим в гости, и качала при этом головой.
Друзья тут же поворачивались к Дагмар.
- Девчонка не могла об этом не знать, - говорили они. - Она уже была в том возрасте, чтобы понимать, что к чему…
Дагмар старалась об этом не думать. Неважно, правду они говорили или нет. Мать с отцом ее обожали, а эти грязные вопящие младенцы все равно никому были не нужны. Иначе бы они не попали к ним в дом. Многие годы мать убивалась, заботясь о нежеланных детях, а что она получила взамен? Только унижения, оскорбления и чудовищную смерть. То же и с отцом. Он помогал похоронить их, и за это, по мнению людей, заслуживал смерти.
Отправив мать с отцом в тюрьму, полицейские отвезли девочку к ведьме. Все друзья и родственники от нее отказались. Никто не хотел иметь с их семьей ничего общего. Душегубица из Фьельбаки - так все звали мать с того дня, как в ее подвале нашли детские останки. Об этом даже стали сочинять песни. В них пелось о женщине, которая топила детей в корыте, и муже, зарывавшем трупики в подвале. Дагмар знала эти песенки наизусть. Дети ведьмы пели их для нее постоянно. Но она была сильной. Дома у родителей Дагмар была маленькой принцессой. Желанным ребенком в своей семье. Родители обожали дочку, и их любовь придавала ей сил. Единственное, что пугало девочку, так это звук шагов мужа ведьмы по ночам. В такие минуты Дагмар жалела, что не последовала за родителями в могилу.
Йозеф Мейер нервно провел пальцем по камню в руке. Эта встреча была крайне важна для него. Нельзя позволить Себастиану все испортить.
- Вот оно!
Себастиан Монссон ткнул пальцем в один из рисунков, разложенных на столе в конференц-зале.
- Наше видение! A project for peace in our time.
Йозеф мысленно вздохнул. У него были сомнения в том, что эти клише на английском произведут впечатление на людей из коммуны.
- Мой партнер хочет сказать, что это фантастическая возможность для коммуны Танума внести свой вклад в борьбу за мир. Эта инициатива пойдет на пользу вашему имиджу.
- Мир на земле - это, конечно, хорошо. И с экономической точки зрения, проект неплохой. Он создаст рабочие места и усилит приток туристов, а это, как я знаю, сегодня немаловажно, - сказал Себастиан, потирая руки. - И денег коммуна сможет подзаработать.
- Но, конечно, самое главное, что этот проект направлен на установление мира, - продолжил Мейер, сдерживая желание пнуть своего бывшего одноклассника в ногу. Он знал, что так и будет, когда принимал решение работать вместе с ним на его деньги, но другого выбора у него просто не было.
Эрлинг В. Ларссон и Уно Брурсон кивнули. После скандала с реконструкцией курорта во Фьельбаке Эрлингу пришлось на время затаиться, но долго он без дела сидеть не мог. Недавно он снова вернулся в политику. Новый проект помог бы ему встать на ноги и заставил бы людей считаться с ним. Во всяком случае, Йозеф надеялся, что именно эти мысли и придут заказчику в голову.
- Звучит любопытно, - сказал Ларссон. - Можете рассказать подробнее о концепции?
Себастиан набрал в грудь воздуха, чтобы начать рассказ, но Мейер опередил его.
- Это кусочек истории, - начал он, доставая камень. - Альберт Шпеер закупил гранит в Богуслене для нужд немецкого правительства. У них с Гитлером были грандиозные планы превратить Берлин в столицу мира, и гранит должен был использоваться в качестве отделочного и строительного материала.
Йозеф начал мерить комнату шагами, продолжая говорить. В голове у него раздавался топот немецких сапог. Звук, о котором его родители столько раз рассказывали ему со страхом в голосе.
- Но потом в войне наступил перелом, - продолжал он, - и Германия, захватившая весь мир, так и осталась мечтой Гитлера, о которой он грезил до последних дней. Несбывшаяся мечта, фантазия на тему грандиозных монументов и зданий, построенных на костях миллионов евреев.
- Какой ужас, - поежился Эрлинг.
Мейер разочарованно посмотрел на него. Они ничего не понимали, ничего. Но он не даст им забыть.
- Большие партии гранита так и не были отправлены…
- И тут появляемся мы, - перебил его Монссон. - Нам кажется, что эта партия гранита может стать символом мира. Причем символом, который будет приносить деньги. Если все, конечно, правильно обставить.
- Мы могли бы на деньги от продажи гранита построить музей еврейской истории и истории еврейства в Швеции. Там мы, например, могли бы представить истинную картину шведского "нейтралитета" во время войны, - добавил Йозеф.
Он опустился на стул. Себастиан обнял его за плечи. Мейеру пришлось напрячься, чтобы не сбросить руку. Он изобразил улыбку. Эта ситуация напоминала ему о временах на Валё. Тогда у него было ровно столько же общего с Монссоном и с другими так называемыми друзьями, сколько и сегодня. Как бы он ни старался, ему не суждено было принадлежать тому прекрасному миру, из которого вышли Йон, Леон и Перси. Впрочем, ему это и не было нужно. Тогда не было нужно. А сейчас он нуждался в Себастиане. Это был его единственный шанс воплотить свою мечту в жизнь. Столько лет Йозеф мечтал увековечить в памяти людей все те ужасы, которые пришлось пережить еврейскому народу! Ради осуществления этой мечты он готов был заключить сделку с самим дьяволом, если бы это потребовалось. А потом, со временем, Мейер надеялся отделаться от напарника.
- Как говорит мой партнер, - сказал Себастиан, - это будет прекрасный музей. Туристы со всего мира захотят его посетить. И ваша коммуна прославится добрыми делами.
- Звучит неплохо, - признал Эрлинг. - А ты что думаешь? - спросил он у Уно Брурсона, второго человека в коммуне, который, несмотря на жаркую погоду, был одет в свою обычную фланелевую рубашку в полоску.
- Может, и стоит взглянуть на него поближе, - пробормотал Уно. - Но не знаю, есть ли у коммуны на это деньги. Сейчас тяжелые времена.
Монссон расплылся в улыбке:
- Я уверен, мы сможем договориться. Главное, что есть интерес с вашей стороны. Я готов вложить в проект большую сумму.