Десятки тысяч участников войны живут в бараках и получают нищенские пенсии. Да, конечно, по сравнению со многими зарплатами их пенсии смотрятся неплохо, но это только потому, что в нашей стране обычное дело – платить людям зарплаты, унижающие человеческое достоинство. На самом деле жизнь российских ветеранов – унылое прозябание в старости, беззащитной перед чиновничьим произволом. Особенно горько, что так живут победители, отстоявшие Родину в бою. Они победили фашизм, но бесславно проигрывают битву с государственной машиной.
Иннокентию Михайловичу уже восемьдесят восемь лет. Конечно, у него прихватило сердце, когда он узнал, что мытарства с квартирой продолжаются. Но этот старик сделан из железа. Он пообещал быстро прийти в норму, и тогда мы продолжим нашу Сталинградскую битву.
Выиграем ли?
"Юлия Андреевна, только не надо закатывать истерику! – мягко предупредили в мэрии. – Подумайте, ведь проблема решается и другим путём. У Иннокентия Михайловича большая пенсия. Если ему не нравится жить в одной квартире с родственниками, пусть снимет себе отдельные апартаменты".
Это уже явное издевательство!
На днях мне позвонил Фёдор Полыхаев и страшно порадовал:
– Юлька, ты стала притчей во языцех. Говорил сегодня с одним человечком… так слушай: чиновники друг друга тобой пугают!
– Моя слава растёт.
– Ещё, кстати, узнал один интересный факт о тебе. Ты, Юлечка, подрядилась выбивать квартиру, потому что ветеран пообещал потом переписать её на тебя.
Что?!!
Кровь прилила к лицу, сердце бешено забилось, руки задрожали.
– Какая подлость! Да я… Да как они…
– Расслабься! А ты ожидала, что тебя будут осыпать розами?
– Я и не жду. Но придумать такое… Как это вообще…
– Ладно, не обращай внимания. Подумаешь, сплетни! В меня и стреляли, и машиной давили после публикации материала, – успокоил Федя. – Неделю назад кто-то милый выложил в сеть видео, где я занимаюсь сексом с двумя тёлками.
– Видео?! И ты… И сразу с двумя? – ахнула я.
– Почему бы нет? Я молодой, тридцатидвухлетний, неженатый… Девицы – это не парни, не козы, не дети. Всё было по обоюдному согласию. Подловили, конечно, меня с этим видео. А мне по фигу! Я же ещё и удовольствие получил. Прислать тебе на мыло ссылочку?
– Нет!!! – заорала я в трубку. – Не надо!
– А я там удачно вышел, – с гордостью поделился Федя. – И ракурс интересный.
– Спасибо, обойдусь. Ты удивишься, конечно, однако последние десять лет я мечтала о чём угодно, но только не о том, как увижу твой голый зад.
– М-да? – озадаченно промычал коллега. – Ну, ладно. Не буду навязываться. Кстати, есть какие-то новости о Богдане Гынде? Ничего случайно к тебе не попало?
Хватит меня об этом спрашивать!
– Давай, подруга, держи ушки на макушке. Я тут потихоньку разрабатываю этот золотоносный пласт. Копаю, копаю. Говорят, Гында в панике. Мечется. Что-то у него из рук уплыло важное… Хорошо бы сейчас ухватить эти документики… Отличная получилась бы бомба!
– Хочешь опубликовать статью?
– Как же иначе? Даже если бы никто не стал публиковать материал, то я бы просто выложил его в сеть. Чтобы подсыпать перцу этому хмырю.
– Но если Гында будет тебе мстить?
– Я ж говорю – я стреляный воробей. Про гындовский компроматик не забывай. Если кто-то сольёт тебе инфу – держи в курсе дедушку Фёдора.
Глава 7
Он просто хочет разобраться!
Сегодня мы с Лизой устроили девичник. Конечно, с нами был Ваня, но этот мужской элемент в нашей девчачьей компании пока можно вовсе не учитывать… Мы забрали ребёнка из садика и поехали в торгово-развлекательный комплекс "Бумеранг". Пока чадо резвилось в "обезьяннике", мы сидели в кафе рядом с детским вольером. Сквозь стекло было видно, как Ваня увлечённо ползал по трубам или кувыркался в бассейне с пластмассовыми шариками.
– Возьму, пожалуй, вот это. – Лиза заказала кофе и торт "Эстерхази".
Я поинтересовалась, чем закончился их визит к профессору.
– Может быть, просто надо подождать? Пройдёт пара месяцев, и Ваня начнёт говорить?
– Юля! Ему уже четыре года!
– Три с половиной, – поправила я.
– Нам и диагноз почти выставили.
– Да неужели? И какой?
– Аутизм, – голос Лизы дрогнул.
Я оглянулась в сторону "обезьянника". Ваня носился с автоматом, рядом так же резво скакал новый друг в поролоновом бронежилете. Мальчишки бегут направо, потом налево, а через секунду уже висят на трапеции, изображая группу захвата. Как им весело! Щёки у Вани красные, волосы прилипли к разгорячённому лбу… Да, несомненно, именно так себя и ведёт ребёнок, больной аутизмом!
– Не мог ведь профессор оставить вас без диагноза, – рассердилась я. – Это дало бы повод усомниться в его компетенции.
– Что ты имеешь в виду? Я не понимаю.
– Взялась бегать по врачам – приготовься обрастать диагнозами. Может, не стоило и начинать.
– Да, мы уже полгода только этим и занимаемся.
– Наверняка сдали миллион анализов и обследовали каждую клеточку организма.
– Это точно.
– И теперь врач, тем более с профессорским званием, должен вынести вердикт. Обязательно что-нибудь да напишет.
– Считаешь, я зря всё это затеяла?
– Ты, Лиза, видимо, относишься к категории нервных мамочек. Они всё знают, много читают, перелопачивают медицинские сайты. И таскают детёныша по врачам в поисках всевозможных отклонений.
– Юля, но мы действительно с отклонениями! Ты разве не видишь?
– Не вижу, – я пожала плечами. – Отличный, весёлый ребёнок. Конечно, в три с половиной года можно было бы говорить получше, но в принципе так тоже нормально…
Я подумала о Мишутке, Евином сыне. Так как мы живём в одном подъезде, сей юный джентльмен является частым гостем в моей квартире. Михаилу тоже три с половиной. Мы с ним уже выучили столицы всех стран мира. Я проверяю по карте, так как сама удержать в памяти сотню названий не в состоянии, а ему – раз плюнуть. К тому же он виртуозно управляется с деепричастиями и вводными оборотами и даже использует союз "ибо": "Юля, насколько ты знаешь, я не планировал есть этот творог! Ибо он совершенно отвратителен!"
Да, это Миша. Он – на другой границе нормы. Мы с ним встретились, когда ему был годик, – Ева купила квартиру в нашем доме. Но ведь все дети разные, и каждый ребёнок развивается по собственному графику, заложенному природой…
– Вот! – подхватилась Лиза. – Ты сама признаёшь, что мы капитально отстаём.
– Я этого не говорила!
– Ему три с половиной года, а он едва десять слов говорит.
– У тебя плохо с математикой, красавица моя! Я, между прочим, насчитала пятьдесят!
– Да?
Мы с Лизой начали загибать пальцы, вспоминая используемые Ваней слова. Действительно, пятьдесят слов набрали. Лиза оживилась, задышала взволнованно: какой-никакой, а прогресс!
– Уже полсотни, вот видишь! – сказала я. – Отстань от ребёнка. Дай ему время. Не подгоняй под общий стандарт. Прекрати таскать пацана по врачам. Он через месяц начнёт тараторить как диктор службы новостей, и вы с мужем не будете знать, куда деваться от его болтовни.
– Даже не верится, что мы доживём до такого счастья, – мечтательно произнесла Лиза. – Как бы я хотела! О-о…
Я посмотрела на неё с сочувствием. Да, легко советовать, у меня же нет детей. И страх за ребёнка, за маленькое сладкое существо, вверенное тебе Богом, страх безумный и разрушительный, мне ещё не знаком. Кто знает, возможно, я и сама, когда обзаведусь потомством, начну метаться по врачам, как ненормальная, и буду паниковать из-за ничтожного чиха.
Подъезжая к дому, я присмотрела отличное местечко для парковки – между задней стеной магазина и заборчиком, огораживающим детскую площадку. Заборчик полностью скрылся под пластами утрамбованного снега, стена магазина до самой крыши подпиралась гигантским серым, с чёрными вкраплениями сугробом.
Джип Евгении уже стоял там, рядом – чей-то "мерс", и между автомобилями чудесным образом сохранилось свободное пространство.
Быстрее, быстрее!
Пока никто не занял!
Пришлось развернуться, задним ходом объехать магазин сбоку, лавируя между крыльцом для приёма товара и двумя автомобилями, припаркованными параллельно стене, и затем втиснуться между джипом Евгении и "мерсом".
Ах, как ровненько!
Да, меня хлебом не корми, дай ровненько припарковать машину. Прямо какая-то болезнь… Но я это осознаю и постоянно сражаюсь с моим мелочным перфекционизмом: нет никакой необходимости надевать стринги и бюстгальтер, идеально совпадающие по цвету; вовсе не обязательно останавливаться на светофоре строго у стоп-линии; мир не погибнет, если я сделаю опечатку в электронном письме… Привычка добиваться идеала в мелочах отдаёт неврозом. Особенно если в решении более масштабных вопросов ты часто терпишь поражение.
…Я осторожно открыла дверь – до сверкающего бока Жениной машины оставалось всего ничего. Еле протиснулась. Вылезла и сразу увидела у подъезда… Егора.
Сердце неприятно ёкнуло.
Почему? Что случилось?
Я что-то сделала не так?
– Юля, добрый день! – помахал рукой Егор и тут же отправился в путь по сугробам, огибая снежную военную крепость, построенную ребятнёй.
– Здрасьте, – неуверенно пробормотала я.
– Надо же, как вы ловко сюда вписались, Юля, – сказал Егор, проверяя расстояние между бортами моей и соседних машин. – Да ещё и задним ходом. Браво! Вы настоящий ас.
– Что вы! Сама понять не могу, как так вышло, – промямлила я. – Совершенно случайно. Но спасибо за комплимент. А как вы тут очутились?
– Возникла необходимость задать вам ещё несколько вопросов. И я решил сделать это тет-а-тет.
– А-а… Понятно. Тогда задавайте быстро, потому что у меня ещё дела, ехать надо.
– Не хотелось бы спешить.
Я развела руками. И увидела Евгению, она шла из магазина.
– Привет! Наконец-то, – сказала подруга. – Почему опаздываешь? Я тут партизаню, не знаю, куда деваться. Ещё не хватало на бывшего напороться.
– Почему бы тебе на него не напороться, – усмехнулась я. – Всадила бы ему нож в сердце: выглядишь отлично, одета шикарно, да ещё и на роскошном джипе.
– Хм… – задумалась подруга. – А что? В принципе ты права.
Евгения, моя бывшая соседка, обитает за городом в коттеджном посёлке – с детьми и вторым мужем (Генрих Николаевич – начальник Никиты, владелец "Юниа-Транса"). Первый муж живёт по соседству со мной, вместе с барышней, на которую он променял Евгению и двух отпрысков.
Мексиканский сериал.
– Познакомься, Женя, это Егор, сотрудник страховой компании "Атлант".
– Очень приятно. Моя машина у вас застрахована, – подруга указала пальцем на джип. По зеркальным бокам автомобиля, ослепительно вспыхивая, растекалось солнце.
– Не вздумай его расколошматить, денег от "Атланта" не дождёшься, – язвительно предупредила я Женю.
– Юля, ну зачем вы так? – укоризненно посмотрел на меня Егор.
– Что, серьёзно? – заволновалась Женя. – Вы ненадёжная компания?
– Юля пошутила. Клиенты в целом нами довольны. Но машину, конечно, разбивать не следует.
– Багажник открой, – сказала мне Женя. – Я памперсы перекину. Да и поеду уже. Иначе детишки дом подожгут.
– Позвольте, я помогу, – Егор безапелляционно оттеснил подругу от её машины и вытащил из джипа две огромные сумки, набитые упаковками подгузников. Он погрузил добычу в "Жигули". В моём багажнике, кроме того, уже лежало несколько коробок с молочной смесью.
Евгения одними глазами просемафорила за спиной Егора: "А он ничего!", потом быстро поцеловала меня в щёку и полезла за руль.
– Обязательно надо встретиться, спокойно посидеть, поговорить, – сказала она.
– Мы обязательно встретимся, спокойно посидим, поговорим. Вот только когда?
– Ой, не знаю.
– У меня тоже дел невпроворот.
– Егор, задавайте ваши вопросы, и я помчалась. Мне надо отвезти всё это богатство в детскую больницу.
– Похоже, без грузчика вам не обойтись. Поехали вместе?
Неплохая идея!
У меня начинало ломить плечи и локти при мысли о том, как потащу сумки и коробки на третий этаж больницы. Уже переправила туда тонну груза! Но ничего, эпопея близка к завершению.
По дороге рассказала Егору о брошенных малышах и проблемах, связанных с их перемещением из больницы в детдом.
– Юля, почему вы этим занимаетесь?
– Должен ведь кто-то этим заниматься.
Ловко увернувшись от очередной маршрутки (какие они всё-таки бешеные!), вспомнила, как заливала Егору о маленьком водительском стаже и неспособности справиться с машиной.
Надо бы ехать помедленнее.
И хорошо бы пару раз заглохнуть.
Впрочем, притормозить следовало из соображений элементарной безопасности. Дороги этой зимой находились в чудовищном состоянии. Снегопады и неспособность городских служб справиться с непредвиденной напастью (кто же знал, что зимой вдруг выпадет снег?) превратили проезжую часть в арену ледовых побоищ. Машину вертело из стороны в сторону, колотило в глубокой колее, трясло на ледяных "гребёнках", украшавших каждый перекрёсток. За двадцать минут поездки мы увидели четыре ДТП. Но сами, как ни странно, добрались до цели невредимыми.
Егор в четыре захода переправил гуманитарный груз в отделение. Он оттеснил меня от багажника и забрал из рук последнюю коробку с питанием.
– Юля, отставить! Вы сами чуть больше этой коробки весите! Ну-ка, дайте сюда.
Его помощь была кстати, меня переполняла благодарность…
– В больнице, наверное, пускают молочную смесь и памперсы налево, – поджала губы Виктория Анатольевна (ведущая рубрики "Садовый Участок"), когда я собирала в редакции пожертвования в пользу отказных малюток. – Торгуют ими. А ты, Юля, бегаешь тут, деньги из нас трясёшь.
– Ладно вам, – миролюбиво ответила я. – Не хотите – не сдавайте. Я же не заставляю. Я думаю, никто этими памперсами не торгует. Должна же у людей быть совесть?
– Ты слишком доверчива, – покачала головой Виктория Анатольевна.
– Огромное спасибо, – с чувством сказала я Егору на обратном пути. – Без вас пришлось бы туго.
– Рад помочь. Теперь давайте вернёмся к вопросу, ради которого я и охотился за вами полдня.
– Да, кстати, как вы узнали мой адрес? И с чего решили, что застанете меня дома?
– Я заехал в редакцию, а там сказали, что вы отправились домой.
– Ясно. И сразу же сдали вам явки и пароли? Я их убью!
– Юля, – изумился Егор. – Вы всё это серьёзно?
– Что-то не так? – заволновалась я.
– Вы же машину застраховали у нас в "Атланте". А в договоре – все ваши данные, включая адрес.
– Действительно, – удивилась я. – Надо же. Многие очевидные вещи как-то ускользают от внимания. Так о чём же вы хотели поговорить?
– Вы не поверите. О вашем "ниссане".
Ну вот опять!
Я бы с гораздо большим энтузиазмом обсудила любые другие темы: адронный коллайдер, сезонную миграцию тюленей и т. д. Но в сотый раз бередить рану, вызывая в памяти нюансы трагедии…
– Итак, давайте уточним… Значит, вы держали автомобиль на платной стоянке, но сами им не пользовались?
Егор смотрел на меня словно в ожидании опровержения. Так, будто обладал доказательствами моей неискренности, но давал шанс в последний момент исправить ситуацию.
– Да или нет?
– А какая разница? Не понимаю, почему вы об этом спрашиваете? Я уже всё рассказала. И заявление написала. Выплатили бы мне страховку – и дело с концом. Егор, вы человек-загадка.
– Нет, Юля, это вы девушка-загадка. А я пытаюсь разобраться. Так да или нет?
– Ну, вообще-то я брала "ниссан" пару раз покататься, – неохотно выдавила я. – Но что меняется?
– Пару раз? А когда конкретно?
– Точно не помню. Не всё ли равно? Я-то вернула его на стоянку в целости и сохранности. А страховой случай возник тогда, когда за руль села моя подруга.
– Ну, а я могу вам сказать, когда вы брали машину со стоянки в последний раз. Это было третьего февраля.
– Правда? Да, припоминаю… – пробормотала я, закатив глаза. – Да… Где-то в начале февраля.
– За два дня до того, как погибла ваша подруга.
– Да, возможно.
– Она разбилась пятого февраля.
– Уж эту дату я точно не забуду.
– Полагаю, предыдущую вы тоже неплохо запомнили, но почему-то не желаете в этом признаваться. Я поговорил с охранником стоянки, посмотрел журнал. У него всё записано. Машина выезжала со стоянки третьего и пятого февраля. Вечером третьего числа её брали вы, Юля.
– Или Нонна?
– Нет, вы. Охранник хорошо это запомнил. Вы, как я понял, мило с ним пообщались. За каких-то две минуты обсудили и грядущую Олимпиаду, и методы лечения пупочной грыжи у детей.
– Ничего себе, – пробормотала я.
– Вы дали охраннику телефон медцентра.
– Да, точно. Ну, конечно же! Теперь вспомнила, – я демонстративно хлопнула себя ладонью по лбу. – От вас, Егор, ничего не утаишь! В тот день у нас была встреча одноклассников. И я взяла "ниссан", чтобы произвести впечатление на публику.
– Встреча одноклассников? Это событие. И как же вы умудрились забыть о том, что третьего февраля ездили на вечеринку?
– А сами не догадываетесь? – раздражённо спросила я. – Последние два месяца я провела в каком-то тумане. Туман и снаружи, и внутри, – в моей голове. Снаружи он серый, внутри – розовый. У меня подруга погибла. Любимая. Достаточно веская причина быть не совсем адекватной, не правда ли?
– Я вам сочувствую.
– Не очень-то заметно! Ну какая разница брала я автомобиль со стоянки или не брала? Ничего же не меняется! Машина вдребезги, Нонна – тоже. Я хочу обо всём забыть. Но нет! Вы наведываетесь с вопросами, тормошите меня, заставляете вспоминать. Зачем?!
– Простите, Юля. Надеюсь, скоро перестану вас мучить. Но сначала разберусь с деталями. Они мне не дают покоя.
Репей.
Банный лист.
Что самое неприятное, он уже два раза поймал меня на лжи! Первое: я не умею водить (умею!). Второе: машину со стоянки не брала (брала!). Ясное дело, парень теперь имеет полное право не верить ни одному моему слову. А юноше, однако, не дают покоя лавры Шерлока Холмса… Или же он просто выполняет приказ начальства: искать любую зацепку, чтобы не выплачивать деньги клиенту?
Как же от него отвязаться? Ведь если он копнёт поглубже, то обязательно что-нибудь найдёт… Да уж, попала я в переплёт… Как зовут апостола, покровителя безнадёжных дел и отчаянных ситуаций? Мне нужна его помощь!
Два часа ночи, за окном – минус тридцать четыре и сплошная тьма, небо похоже на чёрный бархат. В щель между приоткрытыми рамами веет морозным воздухом, а с площадки во дворе доносится детский смех. С недоумением выглядываю наружу. С трудом различаю на качелях ребёнка, рядом маячит силуэт родителя, подталкивающего средство увеселения.
Ещё раз сверяюсь с часами и термометром. Нет, я не ошиблась: два часа ночи и тридцать четыре градуса ниже нуля. Самое время прогуляться с дитём!