Возвращаюсь к ноутбуку. Вероника сегодня – ну, наконец-то! – прислала фото. Я боялась открывать файл, не представляя, какой меня ждёт сюрприз. Как выглядит моя далёкая подруга?
Я вспомнила Нонну. На неё я всегда смотрела с удовольствием, игнорируя её лишние килограммы, морщинки в уголках глаз и губ (всё-таки девушке было уже капитально за сорок) и манеру одеваться, несовместимую с понятием "хороший вкус".
Вероника гораздо моложе – ей тридцать пять. Да к тому же она блондинка. Надо сказать, весьма упитанная блондинка! У Нонны всегда были тёмные волосы. В ритуальном салоне посоветовали обратиться к визажисту, работающему с… м-м-м… "нестандартными клиентами"… Три кульбита в автомобиле – не лучший способ освежить внешность. Причёска – только это и удалось поправить. Лицо всё же пришлось прикрыть тёмной вуалью – чтобы не шокировать публику. Однако в толпе всё равно змеился отвратительный, сладострастно-горестный шепоток: "Вы видели, как она пострадала… Это ужасно, ужасно… Бедная Нонна Марковна…"
Бедная, безусловно.
Однако я – беднее! Я столько всего перенесла за эти два месяца…
Закрыв глаза, увидела золотой браслет с буквами "NONNA", столько раз качавшийся на упитанном запястье прямо перед моим носом – подруга отличалась знатным темпераментом и любила жестикулировать… Теперь этот браслет расплавлен в топке крематория, он оплыл золотыми каплями и впитался в руку за мгновение до того, как превратился в горстку пепла…
Хватит!
Я встряхнула головой, прогоняя наваждение. Действительно, хватит мучить себя воспоминаниями… Лучше рассмотреть поподробнее фотографию симпатичной жительницы Праги. Я упёрлась взглядом в экран ноутбука. У Вероники приятное лицо, милая улыбка, розовые щёки-булочки. Кроме Никиты, именно она больше всех поддерживала меня в трудные дни. Надо же, я здесь, в России, а она – за несколько тысяч километров. Но расстояний нет, мы словно рядом…
Аллилуйя Интернету!
Глава 8
Что делать с квартирой?
И вот в самом конце марта дождались – внезапно потеплело!
Столбик термометра бешеной синкопой рванул с отметки в минус тридцать сразу на плюс десять. Атмосферу лихорадило, циклоны перемещались туда и обратно, накрывая регион прозрачным медузьим зонтиком, дул сильный ветер, срывая провода.
Сослуживцы почтенного возраста ползали по редакции "Уральской звезды" как сомнамбулы, глотали таблетки, держались за сердце. Молодёжь не отставала – ныла, гундела, жалуясь на плохое самочувствие.
Я чувствовала себя немного виноватой: у меня ничего не болело.
Абсолютно ни-че-го!
Хоть бы в ухе постреляло – не противопоставлять же себя коллективу! Я и так в редакции как белая ворона. Нет же, ощущала себя бодрой и энергичной и, как обычно, носилась по городу бешеным бумерангом, решая неотложные вопросы.
Малюток пристроили в Дом ребёнка – им всё же нашлось место. Дед Кеша так и не получил квартиру. Мы обивали пороги инстанций, пытаясь "отоварить" его квартирный сертификат. Я пугала чиновников грядущим шестидесятипятилетием Победы и геенной огненной – неужели можно оставить ни с чем ветерана войны в канун великой даты? Если да – гореть им всем в аду! Чиновники мягко улыбались в ответ, и было ясно, что мои угрозы их совершенно не волнуют…
Марго паковала чемоданы в преддверии австрийского вояжа и звонила из Москвы десять раз на дню с ценными указаниями. Было понятно – она страдает от непривычного избытка свободного времени, буквально мается, лишённая необходимости ежедневно проводить долгие часы на рабочем месте. Марго меня затиранила! Одну и ту же тему мы муссировали бесчисленное количество раз, переливая из пустого в порожнее. Зачем терзать напоминаниями о необходимости как можно скорее родить ребёнка – да я бы рада! Но не получается. Зачем постоянно говорить мне, что я могла бы выбрать работу получше? Я и сама понимала, что прогадала. Хотя уже сейчас мне начинает нравиться.
– Теперь ты работаешь в какой-то замшелой редакции…
– Вполне симпатичное местечко!
– …в газете с жутким названием…
– Ну почему же? "Уральская звезда" – очень даже неплохо!
– …получаешь крошечную зарплату…
– Что верно, то верно.
– …и постоянно подвергаешь свою жизнь опасности. Правдоискателей у нас не любят!
– Зато теперь у меня социально значимая работа. А раньше занималась всего лишь рекламой.
– Да, "Удачные покупки" мне тоже не нравились, – вредным голосом напомнила Марго.
Когда я работала в рекламном журнале и публиковала статьи о крупных бизнесменах, то обрастала полезными знакомствами. Вращалась в кругах бомонда, выезжала на великосветские пикники… Теперь тяну за собой воз сочувственных связей. Герои моих статей никогда не отдыхали на Мальдивах, не любовались пальмами и бирюзовым океаном, не пробовали омаров. У них другие радости и удовольствия, но, по большей части, их жизнь тяжела. И поэтому, сумев кому-то помочь, я испытываю удовлетворение. Пятеро несчастных малюток пристроены в детдом. Теперь они будут расти в более подходящих условиях, и к тому же их документы правильно оформлены, их статус обозначен. У детей теперь есть имена – а раньше не было. Сейчас у малышей появится шанс найти новых родителей, возможно, их возьмут на усыновление. За это стоило побороться!
Суббота и воскресенье. Как славно мы провели бы выходные вместе с Никитой! Но пришлось предаться холостяцким радостям – добить три текста для дамских сайтов, устроить ревизию в шкафу и холодильнике, а ещё поучить английский.
Лиза составила подробный план домашних повинностей. Меня поражает её настырный оптимизм – неужели она всерьёз думает, что я буду этим заниматься? Я приезжаю на индивидуальные занятия, мучаюсь, тупо блею, как контуженная овца, пытаясь одолеть Present Simple – три раза в неделю по два часа. Вполне достаточно! Но Лиза требует, чтобы я практиковалась ещё и дома!
Итак, что я обязана делать?
1. Каждый день учить пять новых слов. Подумать – какая малость! Однако за два пропущенных дня набегает уже десять, потом ещё и ещё, и т. д. (Мой долг зашкаливает – накопилось сто двадцать невыученных слов.)
2. Раз в неделю смотреть кино на английском. Для дебюта я выбрала фильм про акул. Акулы потрясающе молчаливы, мне это импонирует. Но Лиза забраковала акул и подсунула мелодраму. Её герои на протяжении двух часов экспансивно выясняли отношения. Я поняла, что уже могу похвастаться безупречным знанием двух местоимений: I (я) и you (ты). Больше не удалось разобрать ни слова.
3. Один час в неделю разговаривать с носителем языка, то есть общаться с Джоном (это приятный во всех отношениях британский джентльмен, преподаватель моего лингвистического центра). При этом ни в коем случае не использовать пантомиму и наскальные рисунки! Выражать мысли исключительно словами. (Издевательство!)
4. Один раз в неделю выкладывать тематический пост на английском форуме и отвечать на комментарии. Участвовать в обсуждениях. (Нереально!)
5. Три раза в неделю по двадцать минут смотреть новости ВВС, а потом переводить отдельные сюжеты с помощью текстов на сайте ВВС.
6. Слушать песни на английском, распечатав перевод. Начать, естественно, с Демиса Руссоса.
Предварительный итог за неделю: выучено семь с половиной слов. По остальным пунктам не сделано НИЧЕГО.
Я уже прочитала про Джузеппе Гаспаро Меццофанти, хранителя ватиканской библиотеки, впоследствии ставшего кардиналом. Меня занимал вопрос: как проверяли его знания? Где раздобыли такое количество иностранцев?
Нет, тут всё честно. Как выяснилось, слава знаменитого лингвиста простиралась так далеко, что многие иностранцы, приехав в Болонью, считали своим долгом навестить Меццофанти и пообщаться с ним на родном языке. Его лингвистические способности были уникальны. Не сомневаюсь, мозг хранителя ватиканской библиотеки был устроен совершенно другим образом, нежели мой. Вероятно, у меня и вовсе отсутствует важная извилина, ответственная за усвоение иностранного языка.
Надо срочно сообщить об этом Лизе!
Чтобы зря не мучилась.
Я абсолютно бесперспективная ученица!
…Вычеркнув себя из списка последователей Меццофанти, я занялась более простым, нежели изучение английского, делом: попыталась сдать квартиру.
Отличная двухкомнатная квартира, загадочным образом доставшаяся мне в конце прошлого года, сейчас висела на плечах мёртвым грузом. Требовалось быстро найти квартиросъёмщиков – приличных и надёжных, которые не станут грызть мебель и не превратят апартаменты в бордель. Я была готова назначить умеренную плату за жильё – лишь бы не накапливать долги по коммунальным услугам, ну и чтоб сверху капелька оставалась.
Набрав пятнадцать телефонных номеров, пятнадцать же раз обнаружила на том конце провода не клиента, а посредника. Дала объявление на местный квартирный сайт, но уже через три секунды его похоронило под лавиной объявлений, опубликованных агентствами недвижимости. Каждую минуту добавлялось несколько десятков новых предложений. Причём фирмы явно давали фальшивые объявления, "наживку". К примеру, за двухкомнатную шестидесятиметровую квартиру в центре города с отличным ремонтом, дорогой мебелью и бытовой техникой (роскошные фото прилагаются) просили пять тысяч рублей в месяц.
Ерунда какая-то!
Ясное дело, такие объявления имели единственную цель – заставить потенциального клиента позвонить в агентство. А уж потом ему ни за что не сорваться с крючка…
Не добившись результата, я отложила вопрос на завтра. Найду газету бесплатных объявлений и на сером квадратике бумаги нацарапаю своё предложение. Так, по старинке, возможно, будет гораздо эффективнее, чем пытаться искать квартиросъёмщиков через Интернет.
Глава 9
Весеннее обострение
В понедельник, двадцать девятого марта, вместо того, чтобы умиротворённо пить кофе, редактировать статью или перебрасываться колкостями с Викторией Анатольевной, я судорожно названивала в Москву и, замирая от страха, вслушивалась в длинные гудки.
Утром в столичном метро террористы взорвали две бомбы. Телевидение без конца крутило одни и те же кадры – окровавленные, ошеломлённые люди, оцепление, машины "скорой помощи", спасатели… Студенты ехали на лекции, служащие – на работу. И вдруг в один трагический миг чья-то жизнь оборвалась, а чья-то никогда уже не станет прежней…
Я сразу подумала о маме, отчиме и старшем брате. Марго и отчим должны были улететь в Вену… но вдруг не улетели? Сергей всегда ездил на автомобиле… но ведь бывают фатальные совпадения и случайности. Брат мог этим утром из-за диких московских пробок оставить машину у станции метро и спуститься вниз…
До Марго я дозвонилась практически сразу, до Сергея – только в три часа дня. И вздохнула с облегчением.
Цел и невредим.
В метро сегодня не спускался.
После минутной радости нахлынула тоска. Сочувствие жертвам теракта и их родственникам смешалось с мыслями о хрупкости нашего существования, о миллионе опасностей, таящихся в каждом новом дне…
Двадцать первый век: нанотехнологии, марсианские роботы, коллайдер… Но, как и прежде, люди продолжают азартно убивать друг друга. Чья-то ненависть бурлит и клокочет и выплёскивается наружу, заливая мир чёрным ядом…
Виктория Анатольевна примостилась рядом и тихонько ныла в унисон моим переживаниям:
– Как страшно… Что же творится, а? Бедные москвичи, как они теперь будут спускаться в метро? Каждый день туда надо идти и ехать в вагоне… А вдруг опять бомба? Боже мой, Боже мой… Почему люди такие жестокие?..
– Хотите, заварю чай? – предложила я коллеге.
– Да, Юлечка, давай. Что-то у меня совсем нервы расшатались…
Буквально через час в редакции появился… Егор.
Подумать только – мы не виделись целую вечность! И как же он прожил без меня несколько дней? И что, опять будет терроризировать каверзными вопросами?
Стоило появиться нежданному гостю, кабинет наполнился весенней свежестью.
Это его одеколон?
За окном на самом деле искрилась солнечными лучами и струилась потоками талой воды настоящая весна… Егор уже сменил пуховик на кожаную куртку. Но чем, кроме аромата свежести, порадует сегодня юноша?
– Пообедаем вместе? – предложил Егор. – Слышали, что в Москве творится?
– Да. Ужасно.
Зачем нам обедать вместе?
1. Я не хочу есть.
2. Предчувствую: опять начнутся вопросы. Боюсь сболтнуть лишнего.
3. Я не стремлюсь проводить как можно больше времени в компании обаятельного парня. Мне это вовсе ни к чему…
4. Возмутительно – ну что он привязался?! Занимался бы своей белобрысой куклой на белой "ауди"!
Виктория Анатольевна, всё ещё не покинувшая кабинет, партизанила за спиной у гостя. Для моей коллеги я придумала массу кодовых имён: она и Королева Корнеплодов, и Принцесса Удобрений, и Богиня Грядок, и Гроза Бурьяна, и Колорадский Ужас…
Лицо Виктории Анатольевны озаряли туманные протуберанцы разнообразных эмоций: ей явно понравился высокий, фактурный юноша с ясными голубыми глазами, но она, наверное, опасалась за моё целомудрие. Коллега с материнским умилением взирала на крепкую шею Егора и беззащитный мальчишеский затылок, но, улучив момент, строго пригрозила мне пальцем.
Вот ещё!
Егор присел за рабочий стол. Десять минут назад тут громоздились телеса Королевы Корнеплодов. Он задумчиво повертел в руках вырезку из газеты "Из рук в руки", где я написала объявление о сдаче квартиры, и выжидательно посмотрел на меня.
– Ну так что? Мы идём или нет?
– Поздновато для обеда.
– И всё же?
– Ладно, – нехотя буркнула я.
Наверное, он меня загипнотизировал.
Обед, на удивление, прошёл в довольно приятной обстановке. Егор ни слова не сказал про "ниссан" и не пытался "во всём разобраться". Он только задал пару сочувственных вопросов о погибшей подруге, и я погрузилась в воспоминания о чудесном времени, когда Нонна ещё была рядом. Егор не останавливал, внимательно слушал, как опытный психоаналитик.
Мы с подругой славно трудились и отлично отдыхали. Когда у Нонны была сеть магазинов "Колибри", я сочиняла оды о предпринимательском таланте бизнес-леди и публиковала их в журнале "Удачные покупки" (подруга щедро оплачивала публикации, а я получала комиссионные за рекламу. Безотходное производство!). Когда она занялась поставками элитного текстиля и открыла фирму "Вернхаус", я изо всех сил пиарила её простыни из египетского хлопка и мериносовые покрывала.
Кофейни "Золото" и "Шоколад" – отдельная песня. Мы вложили в них свои души – мою и Ноннину… А в свободное время отправлялись в клуб или уезжали по приглашению за двести километров в соседний город на удалой девичник. Иногда катались на роликах, я – грациозно, Нонна, безусловно, как бегемот. Я восхищалась её деловой хваткой и стойкостью – она лишь на мгновение сгибалась под ударами судьбы (а этих ударов было немало!), а потом выпрямлялась в полный рост и начинала выкарабкиваться из бездны…
– Сейчас я испытываю сожаление, что не был знаком с вашей подругой, – заметил Егор. – Видно, она была очень яркой личностью. Вы, Юля, с таким теплом о ней рассказываете. А говорят, женской дружбы не существует. Вам сильно не хватает Нонны?
– Не хватает. А почему вы заманили меня на обед? – с подозрением осведомилась я.
– Просто так. За компанию, – пожал плечами Егор. – Только ваш обед обедом даже с большой натяжкой не назовёшь.
Я посмотрела на выставку посуды перед собой: чашка с кофе, бокал с соком…
Булькаю, конечно.
Но кому сейчас легко?
А сотрудник страховой компании "Атлант" тем временем слопал гигантский стейк, подрумяненный снаружи и ало-розовый внутри, и тазик картофельного салата.
– Егор, вы когда-нибудь мне выплатите страховку или нет? – в лоб спросила я. – Дело надо делать, а не таскать за собой по кафе несчастных, обездоленных клиенток фирмы.
– Юля, да вы не волнуйтесь, – неопределённо ответил Егор.
– Ну как же?
– Давайте спокойно во всём разберёмся.
– Вы это уже сто раз говорили. Вы, Егор, я думаю, Почётный Канительщик России.
– В смысле, зануда? – улыбнулся мучитель.
– Вы очень ценный работник. Владельцу страховой компании выгодно иметь такой персонал.
– Правда?
– Безусловно. Вы не отдаёте мне деньги. Я могла бы положить их в банк под проценты или прокрутить каким-то образом. Или купить новую машину. Да мало ли. Нашла бы применение. А так… Мои деньги прокручивает владелец "Атланта". Он на мне наживается!
Егор посмотрел в окно. С крыш струились потоки воды, птицы щебетали.
– Вы не знакомы с владельцем нашей компании, но говорите о нём с ненавистью. Поверьте, он достойный человек. Я хорошо его знаю.
– Я уже дико ненавижу всю вашу контору! Мне нужны мои деньги.
– Пусть пока побудут у нас, – улыбнулся Егор. – А то вы вмиг их спустите на памперсы и распашонки.
– Да хотя бы и на это.
Мы вышли из кафе и на мгновение застыли на мокром крыльце, ослеплённые безудержным и яростным потоком солнечного света. С козырька текло, капли стучали о крыльцо, раскалываясь от ударов на сверкающие молекулы, а солнце играло разноцветной радугой в хрустальных нитях воды, перебегая по ним, как по струнам арфы… Весна билась и пульсировала в воздухе, звенела птичьим гомоном, будоражила, окутывала влагой…
Прямо перед нами раскинулось море – сугробы чернели и оседали на глазах, под ногами бурлил водоворот.
– Чудесно, – пробормотала я. – Сейчас мы утонем.
– Давайте-ка, – сказал Егор и решительно подхватил меня одной рукой, так, что я столбиком взметнулась вверх и оказалась прижатой к его правому боку.
– А-а! – заорала я от неожиданности и обхватила его за шею.
– Спокойно! – приказал юноша и без видимых усилий в два прыжка преодолел лужу.
Обувь он, конечно, промочил.
Но мне-то что?
Я не просила совершать этот подвиг!
За секунду до того, как он схватил меня, я и сама приготовилась к прыжку. Попрыгать я мастер, имею в трудовой биографии семь лет занятий художественной гимнастикой. Когда преодолеваю препятствия – порхаю, как балерина, срывая аплодисменты случайных зрителей. Но могу и грохнуться – уже сказывается возраст. Отложение солей в суставах, пятое-десятое…
Вот и сейчас хотела блеснуть способностями.
Не вышло.
Однако как приятно превратиться в ценный груз! Скажу Никите, пусть почаще перетаскивает меня с места на место.
– Спасибо, – смущённо промямлила я. – Ну что вы, Егор… Ноги промочили…
– Юля, а сколько вы весите?
Ну да, правильно. Мой вес – единственная цифра, не указанная в договоре с "Атлантом". Все остальные цифры, даты, числа известны Егору. Он знает, сколько мне лет. Наверное, я гораздо его старше.
– Пятьдесят пять кэгэ.
Немного приврала, накинула шесть килограммов. А что делать? Цифра 49 пугает людей. У них в памяти почему-то сразу всплывают слова "Бухенвальд", "Освенцим", хотя узники концлагерей весили вполовину меньше, чем я.