Поскольку прежде вся земля поместья считалась собственностью помещика, крестьяне должны были выкупить у него свои наделы. Но выкупная сумма – цена, которую крестьяне должны были заплатить за землю, определялась отнюдь не рыночной ценой земли, а капитализацией оброка из 6 % годовых. Годовой оброк, а точнее – вся феодальная рента, принимался за 6 % с капитала, который теперь и должен был получить с крестьян помещик. Например, если годовой оброк составлял 12 руб., крестьянин должен был заплатить в качестве выкупа 200 %. В результате происходила капитализация оброка, потому что вложенные в ценные бумаги с 6 %-ным доходом, эти деньги давали помещику такой же доход, какой прежде он получал в виде оброка. Для помещика феодальная рента превращалась в капиталистический процент.
Но при чем здесь оброк? Ведь крестьяне выкупали землю! В том-то и дело, что практически они выкупали свои души, точнее – свои рабочие руки. Выкупная сумма намного превышала рыночную стоимость земли.
Сразу всю выкупную сумму крестьяне внести не могли. Потребовалась помощь государства. Государство платило помещикам 80 % выкупной суммы облигациями государственного займа, приносившими 6 % годовых. Конечно, эти облигации можно было продать, получив выкуп деньгами. Остальные 20 % должны были заплатить помещикам сами крестьяне. И, конечно, они должны были погасить свой долг государству ежегодными выкупными платежами. Но с каждым годом долг увеличивался на 6 %, поэтому выкупные платежи погашали прежде всего эти проценты. А поскольку эти 6 % прежде охватывали все феодальные повинности крестьян, то оказывалось, что платежи были больше этих повинностей. С крестьян не снималась при этом и обязанность платить подати государству. И сумма всех платежей часто превышала доходность крестьянского хозяйства.
Чтобы вовремя сделать платежи, чтобы за недоимки не увели со двора корову или лошадь, крестьянин был вынужден просить ссуду у помещика, а потом отрабатывать эту ссуду в помещичьем хозяйстве. Таким образом, не только отрезки, но и выкупные платежи порождали отработки.
Крестьянская реформа была юридическим актом, обозначившим хронологическую границу между феодализмом и капитализмом в России. За этой реформой в 60-х годах последовали другие, в результате которых Россия встала на путь буржуазного развития.
5.2.2. Развитие капитализма в России
Расслоение крестьянства. Крестьянство – класс феодального общества. Классы буржуазного общества – буржуазия и пролетариат. Поэтому переход крестьянства к капитализму выражается в расслоении, разделении крестьянства на два класса, соответствующие буржуазному способу производства, – сельский пролетариат (батраков) и сельскую буржуазию (кулаков). Расслоение крестьянства, его ликвидация как класса при переходе к капитализму – общая закономерность для всех народов. Но в России этот процесс имел особенности, обусловленные тем, что здесь сохранилась сельская община ("мир" или "общество").
Основу этой общины составляла общинная собственность на землю. Для пользования земля делилась между членами общины по принципу уравнительного землепользования, по числу душ мужского пола в семье. "Мир" бдительно следил, чтобы все имели одинаковые наделы не только по количеству, но и по качеству земли. Поэтому каждое поле делилось на полоски и каждый крестьянин по жребию получал свою долю. К тому же в соответствии с трехпольной системой вся пашня делилась на три части: одна засевалась яровым хлебом, другая – озимым, третья оставалась под паром. Естественно, все были обязаны подчиняться этому традиционному севообороту. Агротехнический процесс на надельной земле был невозможен. Община замораживала земледелие на примитивном традиционном уровне.
Земля – основное средство производства в земледелии. Поэтому, очевидно, богач – тот, кто имеет много земли, бедняк – малоземельный или безземельный. Именно так было в Западной Европе. Но в общине самый богатый имел столько же земли, сколько и самый бедный, если у них были одинаковые семьи. Поэтому народники считали общину основой русского социализма: если земля делится поровну, то не может быть расслоения крестьян на богачей и бедняков.
Однако народники ошибались. Община действительно тормозила расслоение, но остановить его не могла, зато искажала процесс расслоения. Часть крестьян внутри общины беднели и разорялись, но эти бедняки были не безземельными, а безлошадными или однолошадными. В. И. Ленин их называл "наемными рабочими с наделом". Он включал в состав сельскохозяйственных рабочих часть однолошадных, потому что для полноценного крестьянского хозяйства требовались две лошади. Основным источником существования таких бедняков является не надельное хозяйство, а заработок на стороне.
Но сельский пролетариат не может продать надел и уйти в город, стать рабочим. Не может продать, потому что земля – не его собственность. Не может уйти, потому что община его не отпустит: он должен вносить свою долю податей и выкупных платежей за землю, которой не может пользоваться. Его отпускают в город лишь на заработки, на время, по паспарту, временному удостоверению личности.
В. И. Ленин на основе современных ему статистических трудов писал, что сельский пролетариат составлял "не менее половины всего числа крестьянских дворов, что соответствует приблизительно 4/10 населения". Из этой выдержки видно, что семьи бедняков были сравнительно небольшими. Причина была не только в том, что малая семья получала соответственно малый надел, но и в том, что хозяйство было недостаточно обеспечено рабочими руками. Крестьянская семья являлась трудовым коллективом, в котором каждому находилось дело, и если не хватало людей в этом коллективе, вести полноценное хозяйство было трудно.
Особенно мешали общинные порядки предпринимательству выделявшейся сельской буржуазии, кулаков. Вести сколько-нибудь рациональное товарное хозяйство на общинном наделе было невозможно. Невозможно было увеличить свои владения за счет бедняцких наделов, да в условиях принудительного трехполья и чересполосицы это не имело и смысла. И поэтому для предпринимательской деятельности кулаки искали другие сферы сельского хозяйства – в торговле и промышленности. Вспомним некрасовского кулака: "Науму паточный завод и дворик постоялый дают порядочный доход". Типичный пореформенный кулак – это сельский лавочник, владелец мелких промышленных заведений, в основном по переработке сельскохозяйственной продукции. Кулак скупает зерно и другие продукты у своих односельчан для перепродажи по более высоким ценам. Он берет подряды на перевозку различных грузов и для выполнения этих подрядов нанимает возчиков.
Гораздо реже кулак выступает как фермер, т. е. подлинно сельскохозяйственный предприниматель, только действует он при этом не на общинном наделе, а на земле, купленной или арендованной на стороне, обычно у помещика. Только на этой земле, где он не зависит от общины и общинной чересполосицы, кулак может развернуть рациональное специализированное товарное хозяйство. Кулаки составляли тогда 3/10 сельского населения, но только 1/5 дворов, т. е. кулацкая семья в среднем была в полтора раза крупнее средней крестьянской семьи.
Итак, община не только задерживала расслоение крестьян, но и тормозила развитие сельского хозяйства. "Мир" для крестьянина был носителем вековой мудрости. Община – это замороженные традиционные приемы трехпольного натурального земледелия, не оставлявшие места для хозяйственной предприимчивости. Традиционный ритуал сезонных работ, позволявший существовать "как все" и не требовавший проявления инициативы, для большинства крестьян был приемлем и дорог.
Западный сельский хозяин был преимущественно фермером-предпринимателем, т. е. вел товарное хозяйство, рассчитанное на сбыт продукции. Наш крестьянин был общинником, т. е. коллективистом по восприятию мира. Поэтому социалистические идеи в том виде, в каком они до него доходили, были для него более приемлемыми, чем для земледельца Запада.
Переход помещиков от барщинной системы к капиталистической. Помещичьи хозяйства после реформы 1861 г. перестраивались на капиталистические методы, на наемный труд, и в ходе этой перестройки помещики так же испытывали своеобразное расслоение. Основой существования значительной части помещичьих хозяйств в то время служили отработки. Иногда крестьяне отрабатывали долг (например, ссуду, взятую для уплаты выкупных платежей), иногда расплачивались своим трудом за аренду помещичьей земли.
Но во всех случаях отработки имели общую черту, отличавшую их от капиталистического найма: крестьяне работали на земле помещика со своим рабочим скотом, своим инвентарем, т. е., помещик еще не выступал как капиталист – не вкладывал капитал в производство. Крестьянин работал со своими средствами производства, не был отделен от них и, следовательно, не являлся наемным рабочим. В этом смысле отработки – продолжение феодального хозяйствования.
И участвовали в отработках средние крестьяне. Бедняк не мог отрабатывать, потому что у него не было рабочего скота. Кулак арендовал землю у помещика, но не закабалялся под отработки. Он мог заплатить за аренду деньгами. Отработки тормозили расслоение крестьянства. Когда крестьянское хозяйство оказывалось на грани разорения (например, пала лошадь или не осталось зерна для посева), крестьянин мог взять у помещика ссуду под отработки и остаться в составе среднего крестьянства.
Почему помещики стали широко практиковать отработки? Потому что, с одной стороны, еще не созрели условия для ведения капиталистического хозяйства: еще не сформировался достаточно большой контингент сельскохозяйственных наемных рабочих, сельскохозяйственное машиностроение в России только еще рождалось, а сами помещики еще не привыкли заниматься капиталистическим предпринимательством. С другой стороны, условия крестьянской реформы давали широкие возможности для отработок. Возможность отработок порождалась и отрезками, и выкупными платежами, и аппаратом насилия, который оставался под контролем помещиков.
К тому же отработки – даровой труд: помещику не надо платить за работу. А если рассматривать стоимость аренды или величину ссуды с процентами как заработную плату, то окажется, что эта плата намного ниже, чем при найме, потому что отработки – кабальная работа, и здесь свою волю диктовал помещик. Арендовать землю под отработки можно было не у любого, а только у "своего" помещика, просить ссуду – тоже. Приходилось соглашаться на его условия. А если обязался отработать, то власти заставляли выполнить эту работу, даже если свой хлеб у крестьянина оставался неубранным.
Таким образом, труд крестьян при отработках – кабальный, почти принудительный. А производительность такого труда, как мы знаем, всегда бывает низкой. Технический уровень в большинстве помещичьих хозяйств оставался таким же низким, как и у крестьян. Примитивная техника и низкая производительность труда настолько снижали уровень производства, а следовательно, и рентабельность хозяйства, что это не только съедало экономию на заработной плате, но и прибыль владельца.
Поэтому те выгоды дарового труда, на которые прельстились помещики, оказались иллюзией. Отработочные помещичьи хозяйства приходили в упадок и помещики разорялись. После освобождения крестьян значительная часть помещиков залезала в долги, закладывала имения, которые затем пошли с молотка. В 80-х годах в среднем за год продавались 160 помещичьих имений, а в 90-х годах – свыше 2000. Покупали имения кулаки. К 1905 г. в руки этих новых землевладельцев, недворян, перешло уже около половины бывших помещичьих земель.
Следует подчеркнуть, что здесь речь идет именно о помещичьих владениях. После отмены крепостного права в руках помещиков осталась приблизительно четверть сельскохозяйственных угодий. Только 6–7 % этих угодий находились тогда в руках других частных собственников, третья часть – в общинной собственности крестьян, еще одна треть – в собственности государства.
Для помощи помещикам в 80-х годах были основаны два банка: Дворянский земельный, который на льготных условиях давал помещикам ссуды под залог земли, и Крестьянский земельный, который принимал на комиссию землю помещиков для продажи крестьянам и благодаря своей монополии поддерживал высокий уровень цен.
Но разорялась и теряла землю лишь половина помещиков. Другая половина вполне успешно перестраивала свои хозяйства в крупные капиталистические фермы. Эти помещики применяли научные достижения агротехники, машины, минеральные удобрения, разводили породистый скот. Вместо отработок они нанимали рабочих. Наем диктовал необходимость применения передовой техники. Наемный труд обходился дороже отработок, потому что рабочий имел возможность выбора и нанимался к наиболее щедрому хозяину.
Рост товарности земледелия. Рассмотрев, в чем выражался переход к капитализму двух классов феодального общества, крестьян и помещиков, мы должны обратиться к рассмотрению процесса перехода к капитализму в сельском хозяйстве в целом.
Переход к капитализму в сельском хозяйстве – это переход от натурального к товарному производству. Правда, о росте товарности сельского хозяйства мы начали говорить с XVII в. И при крепостном праве сельскохозяйственная продукция не только насыщала внутренний рынок России, но и в больших количествах шла на экспорт. Но это была товарность все же "по-феодальному": крестьянская семья сама потребляла продукцию своего хозяйства, и только часть этой продукции шла на продажу. Крестьянин мог экономить на своем потреблении, недоедать, чтобы продать больше, но это не меняло дела: необходимый продукт потреблялся в натуральном виде, прибавочный шел на продажу.
Товарность "по-капиталистически" означала, что вся продукция предназначалась для продажи, а все, необходимое для своего потребления, покупалось на выручку от продажи продукции. Именно в этом и заключалось принципиальное отличие фермера от крестьянина: крестьянин ведет натуральное хозяйство, рассчитанное на свое потребление, фермер же готовит продукцию для продажи.
Рост товарности вел к росту специализации хозяйства. Натуральное хозяйство крестьянина могло быть только "многоотраслевым": для своего потребления нужны и хлеб, и картошка, и молоко, и яйца. Но для продажи целесообразно производить какой-то один вид продукции. А какую именно продукцию производить – это определялось экономическими и природными условиями.
В промышленных районах вокруг городов начали концентрироваться молочное животноводство и огородничество, потому что в городах повысился спрос на свежие овощи и молочные продукты. Зерна здесь крестьяне сеяли мало, предпочитая покупать его на выручку от продажи своих продуктов. Таким образом, растет рынок сбыта хлеба за счет деревни.
Псковская и Смоленская губернии специализировались на производстве льна, потому что природные условия этого района оптимально соответствовали требованиям этой культуры. Здесь своего хлеба тоже не хватало.
В других северных и западных губерниях расширялись площади под картофель и росла переработка картофеля на крахмальных и винокуренных заводах.
На Украине увеличивались посевы сахарной свеклы с переработкой ее на сахар.
Рост товарности усиливал расслоение крестьян. Натуральные хозяйства крестьян не конкурировали между собой. Но на рынке конкуренция была неизбежна. К тому же именно в этом случае кулаки выступали в качестве скупщиков, получая от этого определенные преимущества.
Специализированное хозяйство стимулировало рост техники. В натуральном хозяйстве, где усилия и средства распылялись между несколькими отраслями, технический прогресс был практически невозможен. Но, например, в специализированном молочном хозяйстве молочный сепаратор обеспечивал определенное преимущество.
Поэтому рост товарности вел к росту производительности труда и увеличению производства сельскохозяйственной продукции. Это проявлялось, в частности, в повышении урожайности. Если в первой половине XIX в. в России средняя урожайность зерновых составляла "сам-3,5" (урожайность в "самах" – соотношение посеянного и собранного зерна), то в 60-80-х годах – "сам-4", а в 90-х годах – даже "сам-5". К концу столетия Россия получала по 3,3 млрд. пудов зерна в год, т. е. вдвое больше, чем в первые годы после реформы. Еще в большей степени повысились сборы картофеля, льна и других технических культур.
Развитие капитализма в промышленности. Кустарные промыслы. После отмены крепостного права промышленный переворот в России вступил в решающую стадию. Тем не менее, стали усиленно развиваться кустарные промыслы, кустарно-ремесленное производство. Дело в том, что расслоение крестьян в условиях общины давало рабочую силу не столько для крупной промышленности, сколько именно для промыслов. Община привязывала крестьянина к деревне: он не мог переселяться в город. В город он мог уйти только на заработки, т. е. на время, бросив семью и дом. Там, в городе многие производства требовали рабочих определенной квалификации, которой у крестьянина не было. Он мог быть только сезонным неквалифицированным рабочим. Поэтому крестьянину, особенно в местах, удаленных от больших городов и промышленных центров, было удобней найти заработок в своей деревне. Там, дома, он мог довольствоваться и меньшим заработком.
Народники называли кустарные промыслы народной промышленностью, противопоставляя их капитализму. В. И. Ленин в работе "Развитие капитализма в России" доказывал, что народники ошибались, что кустарные промыслы были базой развития капитализма.
С чего начинаются капиталистические отношения в промышленности?
Форма промышленности, характерная для феодализма, – ремесло. Ремесленник работает на заказ потребителя: портной, который работает на заказ, кузнец, который обслуживает жителей своей и соседних деревень. Капиталистических отношений здесь еще нет.
Следующая стадия: ремесло становится массовым, т. е. им занимаются уже не отдельные жители, а значительная часть населения данной местности. Это уже не ремесло, а кустарный промысел, хотя каждый кустарь, как и ремесленник, работает у себя дома, один или с несколькими помощниками. Один ремесленник – это ремесленник, а двести таких же ремесленников в одном месте – промысел. Поэтому в названии промыслов обязательно указывается место: сапожные промыслы села Кимры, металлические промыслы села Павлова, сундучно-подносный промысел Нижнего Тагила, тульские самоварные промыслы.
С переходом производства на стадию промыслов неизбежно появляется скупщик, торговый посредник между производителем и потребителем товара. Сапожники села Кимры не могли работать по заказам соседей или продавать сапоги соседям – соседи сами были сапожниками. Они уже работали на широкий рынок: их продукция расходилась по всей стране. Ездить по стране и самим продавать свои изделия? Расходы на такую поездку явно не оправдаются. Поэтому они вынуждены продавать сапоги не потребителям, а скупщику, который и специализируется на сбыте их продукции.