Но скупщик живет за счет торговой прибыли, т. е. эксплуатирует кустарей. Пока он представляет торговый капитал, но со временем превращается в промышленного капиталиста. Скупщик начинает снабжать кустарей и сырьем, потому что на месте массовых промыслов сырья уже недостаточно. Сначала он продает кустарям сырье, а потом покупает у них изделия из этого сырья. В стоимость изделий, естественно, входит и стоимость сырья. Поэтому для упрощения расчетов скупщик начинает раздавать сырье, заказывая изделия из этого сырья, и оплачивает кустарям только стоимость работы. Поскольку теперь он платит им заработную плату, он теперь становится промышленным капиталистом. Так рождается первая стадия капитализма в промышленности – простая капиталистическая кооперация.
Таким образом, кустарные промыслы объединяли несколько стадий развития промышленности – простое товарное производство, простую капиталистическую кооперацию, а при разделении труда между кустарями даже мануфактуру. Так было, например, в тульских самоварных промыслах.
Дело кончалось тем, что рост фабричного производства убивал промыслы. Кустарная продукция не могла конкурировать с дешевыми фабричными изделиями. К 90-м годам большинство кустарных промыслов прекратило существование.
А что после крестьянской реформы происходило в крупной промышленности? Естественно предполагать, что ликвидация крепостничества должна была ускорить ее развитие. Однако этого ускорения не наблюдалось. Отрасли, в которых прежде применялся крепостной труд, в которых господствовала крепостная мануфактура, теперь переживали трудный процесс перехода к наемному труду. Горнозаводская промышленность Урала в первые годы после реформы испытала спад, который сменился очень медленным ростом. Технический уровень уральских заводов был низким, поскольку развитие техники тормозил крепостной труд. Надо было проводить техническую реконструкцию заводов, поскольку теперь главным условием дальнейшего развития был промышленный переворот. Но реконструировать эти заводы было труднее, чем построить новые: маленькие заводики при речных плотинах не были приспособлены для внедрения новой техники. Да и денег у хозяев для такой реконструкции не было, потому что ликвидация крепостных отношений поставила заводчиков в тяжелое финансовое положение.
Но дело было не только в этом. При освобождении крепостные рабочие, как и крестьяне, получали земельные наделы. Правда, не пахотные земли, а покосы и огороды. Точнее – за ними закреплялись те приусадебные хозяйства, которыми они пользовались при крепостном праве. И эти дома и хозяйства привязывали их к прежнему заводу. Такой рабочий не решался бросить свое хозяйство, чтобы поехать на другой завод, где он будет получать более высокую заработную плату, но где жить ему придется в казарме или у кого-нибудь на квартире. Он соглашался работать на "своем" заводе за более низкую плату, потому что она здесь дополнялась доходом от приусадебного хозяйства. Бывшие крепостные рабочие оставались экономически прикрепленными к заводам, и хозяева заводов могли платить им пониженную зарплату. А дешевизна труда понижала стимул к технической реконструкции.
Положение в российской металлургии стало меняться только в 80-х годах, когда возникли первые металлургические заводы на юге страны, в Криворожском бассейне.
Отставание старых, бывших крепостных предприятий усиливал массовый переход российской промышленности к акционерной форме. Развитому промышленному капитализму соответствует акционерная форма предпринимательства. С развитием техники производства, совершенствованием его экономической организации растут оптимальные размеры предприятий, а следовательно, и необходимые для них капиталы. Капиталы частных предпринимателей оказываются уже недостаточными для строительства заводов, соответствующих требованиям времени. А путем продажи акций можно собрать достаточно большой капитал. Но Россия встала на путь капитализма тогда, когда в передовых странах преимущества акционерной формы стали уже очевидны, поэтому здесь новые отечественные предприятия возникали как акционерные. Чтобы привлечь капиталы в акционерное общество, его учредители вели усиленную пропаганду своего дела через печать. Вокруг самого факта экономической жизни поднимался большой шум. Бывшие крепостные предприятия частных владельцев, естественно, оставались в стороне от этого: здесь место уже занято. Эти старые предприятия не могли конкурировать с новыми акционерными и все более сдавали свои позиции.
Промышленный подъем 90-х годов XIX в. В 90-х годах в России происходил бурный промышленный подъем. За это десятилетие выпуск промышленной продукции вырос в 2 раза, в том числе выпуск продукции тяжелой промышленности – в 2,5 раза. По отдельным отраслям это выглядело следующим образом.
Добыча каменного угля увеличивалось в 3 раза, добыча нефти – в 2,5 раза. По добыче нефти Россия вышла на 1-е место в мире. Металлургическая промышленность увеличила выпуск продукции в 3 раза, в том числе на Юге производство металла выросло в 7 раз. В эти годы Юг решительно обгонял уральскую металлургию и начал давать больше половины черных металлов страны.
По объему промышленного производства к началу XX в. Россия занимала 5-е место в мире, но лидировала по темпам роста, догоняя самые передовые страны.
Лидировала Россия и по концентрации производства. На крупных предприятиях, т. е. на предприятиях с числом рабочих свыше 500 человек, было занято около половины всех рабочих, и даже Германия, которая выделялась по концентрации производства среди других стран, отставала по этому показателю от России.
Рассмотрим основные обстоятельства, которые стимулировали этот подъем и определяли его особенности.
1. Россия была страной молодого капитализма. Она позже других стран перешла к индустриализации, поэтому большинство промышленных предприятии, действовавших к началу XX в., были построены в последние десятилетия. Это были новые заводы, оснащенные новой техникой, и в соответствии с требованиями времени это были крупные акционерные предприятия. В странах старого капитализма большинство предприятий были построены значительно раньше, в первой половине XIX в. Поэтому их оборудование к началу XX в. уже относительно устарело, и были они относительно мелкими.
2. В российскую промышленность хлынул иностранный капитал. Высокие покровительственные пошлины препятствовали ввозу сюда иностранных товаров, но можно было ввезти капитал, построить здесь предприятие и продавать продукцию этого предприятия, естественно, без пошлин. В 1890 г. иностранцам принадлежала 1/3 всех акционерных капиталов в России, а в 1900 г. уже около половины. Основная часть иностранных капиталов вкладывалась в тяжелую промышленность.
Конечно, заводы в России приносили иностранцам огромные прибыли, но иностранный капитал ускорял развитие русской промышленности. Заводы, построенные иностранными предпринимателями, оставались на русской земле, становились органической частью русского хозяйства. В России оставались инженеры и рабочие, обученные на этих заводах. К тому же иностранные заводы были крупными: на экспорт мелкие капиталы не идут.
3. Содействовало подъему и определяло его особенности и государственное железнодорожное строительство. В 90-х годах была проложена Великая сибирская магистраль – от Урала до Тихого океана. Строило ее государство, и вообще в руках государства было 2/3 железных дорог в России.
По длине железных дорог к началу XX в. Россия заняла 2-е место в мире. Это достижение было, однако, весьма относительным, если учесть территорию. В России на 1000 кв. км приходилось 1,5 км железных дорог, в Англии – 106 км, в Германии – 80 км.
Строительство железных дорог давало сильный толчок развитию главных отраслей тяжелой промышленности, обеспечивая заказы на металл, уголь, паровозы, т. е. создавая рынок сбыта для соответствующих отраслей.
Развитие рынка. Рост производства и рост рынка – две стороны одного процесса. Если ускоренно росла тяжелая промышленность, значит, ускоренно увеличивался ее рынок сбыта. За счет чего? Прежде всего за счет развития самой промышленности. Поскольку продукцию тяжелой промышленности составляют средства производства, потребляемые промышленностью, т. е. оборудование, металл, топливо и т. п., то своим развитием промышленность сама создает рынок для себя, точнее, для своей части – тяжелой промышленности.
А в России железнодорожное строительство существенно увеличивало этот рынок. Достаточно сказать, что в 90-х годах железные дороги в среднем потребляли столько металла, сколько его производили металлургические заводы России.
Рынок легкой промышленности, т. е. товаров народного потребления, тоже увеличивался с развитием самой промышленности. Развитие промышленности означало увеличение количества рабочих, а рабочие, в отличие от крестьян, не вели натурального хозяйства, а все необходимое для потребления вынуждены были покупать. Когда крестьянин становился рабочим, он тем самым становился покупателем. Вторым фактором увеличения рынка продукции легкой промышленности был промышленный переворот. В результате переворота падали цены на промышленные товары, и фабричный ситец вытеснял домотканое полотно. Наконец, с ростом товарности сельского хозяйства деревня больше продавала своих продуктов и соответственно больше покупала промышленных товаров. И все же рынок предметов потребления расширялся медленнее, потому что он рос только естественным образом; здесь не было такого дополнительного фактора, как строительство железных дорог и льготные казенные заказы.
Но железные дороги увеличивали рынок не только тем, что сами поглощали промышленную продукцию. Они увеличивали рынок "вширь", территориально, присоединяя к нему далекие окраины. До железных дорог хлопчатобумажные фабрики России не могли использовать среднеазиатский хлопок. Хлопок – дешевый и емкий товар. Перевозка этого сырья на лошадях из Средней Азии в район Москвы повышала бы его стоимость в несколько раз. Сельское хозяйство Сибири до строительства железных дорог могло быть только натуральным, потому что везти оттуда зерно обозами в промышленные районы европейской России также было не рентабельно. Это не такой ценный товар как меха, стоимость которых от перевозки практически не увеличивалась. Только железные дороги превратили страну в единый рынок сельскохозяйственной продукции, завершив формирование всероссийского рынка.
Правительство активно защищало внутренний рынок страны от иностранных товаров, содействуя развитию русской промышленности. В это время действовал высокий покровительственный тариф: пошлины в среднем составляли 33 % от стоимости ввозимых товаров.
Из-за этого доходы российских фабрикантов доходили до 30–40 % годовых, т. е. были в 2–3 раза выше, чем за границей. Это было дополнительной причиной усиленного притока иностранных капиталов в российскую промышленность.
Анализ внешней торговли этого времени показывает, что Россия оставалась аграрной страной, вывозившей сельскохозяйственную продукцию и ввозившей промышленные товары. 1-е место в составе экспорта по-прежнему занимал хлеб. На 2-е место выдвинулся лес, 3-е занимал лен, 4-е – семена масличных культур. Промышленные товары составляли всего 3–4 % экспорта, причем основная их часть вывозилась в пограничные страны Азии.
Помимо традиционных к тому времени у России появились и новые статьи экспорта в виде продукции, прошедшей промышленную переработку. Первые места среди вывозимых товаров занимали нефть и сахар. Нефть, потому что Россия давала половину мировой добычи, сахар, потому что в России действовал помещичий синдикат сахарозаводчиков. Помещичий синдикат, потому что сахарная промышленность была в руках помещиков, специализировавшихся на производстве сахарной свеклы. Синдикат устанавливал цены и определял, какую долю своей продукции каждый из них может продать в России. Сахар сверх этой нормы заводчики были должны вывозить за границу. Впрочем, они и в этом случае не проигрывали: правительство установило за вывоз сахара высокие премии. В результате русский сахар в Лондоне стоил втрое дешевле, чем в России.
Первое место в составе импорта теперь занимали машины. Хлопок отошел на 2-е место: русская промышленность стала ориентироваться на свой, среднеазиатский хлопок. 3-е место принадлежало импорту металла. Таким образом, Россия ввозила преимущественно товары промышленного потребления, а это значит, что спрос на товары народного потребления обеспечивала своя промышленность.
5.2.3. Экономика России в период империализма (1900–1917 гг.)
Особенности империализма в России. С конца XIX в., т. е. несколько позже, чем в передовых странах, российский капитализм начинает переходить в стадию империализма. Как и в других странах, империализм в России имел свои особенности. Исходя из этих особенностей, его принято относить к военно-феодальному типу.
Феодальному, потому что и в этот период в стране сохранялись существенные пережитки феодализма. Сохранялся царизм – монархия, отражавшая интересы дворян. Экономически господствующая буржуазия политической власти не имела и находилась в оппозиции. В сущности, после реформ 60-х годов XIX в. царизм стал анахронизмом. Дворянство оставалось привилегированным сословием. Буржуа считались людьми второго сорта.
К феодальным пережиткам принято относить и помещичье землевладение. Однако его удельный вес был значительно меньше, чем, например, в Англии, где фермеры оставались арендаторами земли лендлордов.
Российский империализм принято называть военно-феодальным, потому что царское правительство, в отличие от западных стран, усиленно вмешивалось в хозяйственную жизнь, опекало капиталистов, занималось промышленным предпринимательством. Несомненно, в какой-то степени это делалось в военно-политических целях: чтобы не отставать от Запада по производству оружия, государство, не надеясь на силы буржуазии, строило военные заводы. Но, как мы знаем, государственное предпринимательство было характерно для России и в предшествующий период. Поэтому, может быть, правильней называть российский империализм не военно-феодальным, а государственно-феодальным.
В отличие от западных стран в России был большой государственный сектор хозяйства. В его состав входили Российский государственный банк, 2/3 железных дорог, огромный земельный фонд, в том числе 60 % лесов, много промышленных предприятий.
Вмешательство государства в хозяйственную жизнь, опека буржуазии ослабляли последнюю. Буржуазия привыкла надеяться не столько на собственные силы, сколько на помощь царизма. Высокие покровительственные пошлины защищали ее от конкуренции с капиталистами других стран, казенные заказы были дополнительным источником доходов. Не имея опыта управления страной, буржуазия и в этом привыкла надеяться на царское правительство.
Из-за своей слабости русская буржуазия не могла освоить колонии, т. е. национальные окраины России, не могла заполнить их рынки своими товарами, как это делала, например, английская буржуазия. Но русский капитализм был достаточно развитым, чтобы втягивать народы окраин в товарное обращение, дать начальный толчок к развитию капитализма. А когда там появлялся свой капитализм, окраина начинала развиваться быстрее самой России. Так получилось с Закавказьем, которое из отсталой окраины превратилось в промышленный район. А западные окраины – Польша, Прибалтика, Финляндия не только не стали колониями, но даже экономически использовали Россию как источник сырья и рынок сбыта.
Слабость русской буржуазии была причиной засилья иностранного капитала в стране. Русская буржуазия не могла полностью освоить российский рынок, наполнив его своими товарами. Возникал вакуум. В этот вакуум устремлялся иностранный капитал, заполнял его и тем самым тормозил развитие русского капитализма.
Промышленные монополии. Толчком, который ускорил образование монополий и переход к империализму в России, стал мировой экономический кризис 1900–1903 гг. Этот кризис в России усиливало то обстоятельство, что предшествовавший ему подъем 90-х годов был в определенной степени искусственным. Этот подъем стимулировали казенные железнодорожные заказы, т. е. временный, искусственный рынок. Иногда акционерные компании создавались только для получения такого заказа без расчета на продолжение производства, когда заказ будет выполнен. А с завершением строительства сибирской магистрали, естественно, казенные заказы уменьшились.
Засилье иностранного капитала проявилось в денежном голоде, остром дефиците наличных денег: с начала кризиса западные капиталисты стали оттягивать наличные деньги из страны, поскольку у себя дома они им были нужнее. Банки в России в это время закрыли кредит, поставив промышленников в тяжелые условия. Машиностроительные заводы без кредита не могли покупать металл, металлургические – кокс и руду. Продукция лежала на складах, заводы останавливались не только потому, что не могли продать продукцию, но и потому, что не могли купить сырье и топливо для продолжения производства. Без кредита прекращались торговые связи между предприятиями.
Кризис способствовал образованию монополий. Правда, первые монополии в России возникли в конце XIX в., например упомянутый синдикат сахарозаводчиков. Но это пока были единичные объединения. Кризис же стал толчком к массовому образованию монополий.
Во время кризиса промышленники каждой отрасли стали собираться на съезды для обсуждения вопроса, как бороться с кризисом. И среди многих рецептов преодоления кризиса особого внимания удостоился один: надо, говорили они, объединить сбыт продукции, создать общие торговые организации, т. е. организовать синдикаты. В этом случае появится возможность контролировать рынок, регулировать цены, не допуская такого положения, чтобы рынок переполнился и цены упали; тогда и кризиса не будет, и цены повысятся.
Именно в объединении усилий по сбыту продукции промышленники увидели свое спасение, и первые российские монополии стали возникать в форме синдикатов. Синдикат – низшая форма монополии, он объединяет не производство, а только сбыт продукции. Промышленники создают общую сбытовую организацию, чем ставят рынок под контроль.
Тому, что российские монополии возникали именно в форме синдикатов, способствовали покровительственные пошлины, которыми был защищен русский рынок. Цены на импортные товары здесь были повышенными, что позволяло соответственно повысить цены и на русские товары. В Англии, например, синдикаты не образовывались, потому что рынок Англии тогда был открытым. Если бы английские фабриканты объединились в синдикат и повысили цены, их покупатели просто перешли бы на более дешевую импортную продукцию.
Образованию синдикатов способствовали и казенные заказы. Правительство устраивало конкурс и давало заказ той фирме, которая назначала наименьшую цену на свои изделия. Чтобы не сбивать друг другу цены, промышленники договаривались между собой, и конкурс становился лишь иллюзией.
Кроме того, синдикат образовать легче, чем трест. Достаточно было промышленникам собраться и договориться: внутри синдиката они оставались хозяевами своих предприятий. А трест возникает в ходе длительного процесса конкурентной борьбы, когда одна фирма разоряет своих соперников.