– А вот что, – ответил О'Дэй. – Он нанял частного детектива, некоего Джорджа Бейли, чтобы тот установил слежку за его женой. Когда Мерис ездила в Суссекс, Бейли не выпускал ее из вида. Он был свидетелем ее встреч с Павэном и, вернувшись, сообщил обо всем Веннеру, который очень интересовался поведением своей жены. Я не думаю, что в это время она так уж ему нравилась. Он решил, что должен сделать две вещи. Прежде всего, он решил узнать что у его жены общего с этим Павэном, которого он считал ее любовником, и, вероятно, не напрасно. Второе, что он хотел сделать, – это выяснить отношения со своим компаньоном О'Дэем. Он убедился, что подозрения насчет О'Дэя неверны и, будучи довольно честным человеком, хотел исправить создавшееся положение. Но это второе дело он решил отложить до разговора с Павэном.
Мерис тихо сказала:
– Понимаю. Ты знаешь, что…?
О'Дэй сказал:
– Я знаю достаточно, а об остальном догадываюсь. После того, как Веннер прочел это письмо в конторе, он знал все. Он не хотел видеться с Павэном в людном месте и поэтому договорился о встрече с ним в Палисад-клубе в среду вечером. Для Павэна это, наверное, был удар. Вообрази, как он должен был себя чувствовать, когда Ральф позвонил ему по телефону и сказал, что хочет видеть его и задать ему несколько вопросов о нем и Мерис. Павэн сделал единственный разумный шаг: разыскал Мерис и спросил ее, что происходит. Но она тоже не понимала, что происходит. Возможно, она испугалась. Она решила, что для Павэна будет лучше всего явиться на назначенную встречу, чтобы выяснить, что же известно Веннеру. Если бы она узнала, что ее муж к этому времени уже разгадал историю об отеле "Сэйбл", ситуация могла бы для нее проясниться. Но этого она не знала и полагала, что муж все еще верит в ее ложь. С одной стороны, Павэн, который пытается выведать у Веннера, насколько тот обо всем осведомлен. А с другой стороны, Веннер, который, зная все о Павэне из письма Нидхэма, пытается разузнать о том, как развиваются отношения Павэна с его женой. Как бы то ни было, но, когда встреча подошла к концу, они расстались мирно. Мне кажется, что, прежде чем расстаться, Веннер сказал Павэну, что он собирается назначить новую встречу на следующий вечер и пригласить на нее, кроме Павэна, еще О'Дэя и Мерис. Понимаешь, почему?
Она спросила:
– Почему же?
– Разве это не очевидно? Веннер был привязан к своей жене. Он любил ее. Конечно, тебе этого не понять. И хотя поведение жены потрясло его и внушило ему отвращение, все же он чувствовал себя обязанным попытаться оградить ее от неприятностей. Видимо, он хотел рассказать О'Дэю и посоветоваться с ним о том, как выбраться из этой ситуации, и, конечно, извиниться перед ним за свои подозрения.
Павэн должен был встретиться с Веннером в "Палисаде" после наступления темноты, наверное, около десяти вечера. Мерис знает, что О'Дэй ищет встречи с ее мужем и, чтобы укрепить свою историю об О'Дэе, она в клубе "Пименто" сообщает Мэйбл Бонавентюр о том, что ее муж должен быть в "Палисаде" в среду в двенадцать ночи. Она уверена, что, узнав об этом, О'Дэй обязательно туда поедет, а встреча Веннера с Павэном к этому времени закончится, и они уедут. Она наняла пару бандитов, чтобы О'Дэя избили. Потом можно будет считать, что О'Дэй ездил туда для встречи с Веннером и получил хорошую трепку от рассерженного мужа или тех, кого он нанял. Это было чертовски здорово придумано. Полиция клюнула на эту историю. Если бы я не смог выведать насчет истории с отелем "Сэйбл", то сегодня был бы подозреваемым номер один. Ты ведь хотела именно этого, дорогая?
Она ничего не ответила. И по-прежнему смотрела на пламя камина. О'Дэй закурил сигарету, выпил немного виски и продолжал:
– Я бы многое отдал за то, чтобы быть свидетелем той встречи, в прошлую среду. Ситуация, должно быть, сложилась весьма забавная. Павэн встретился с тобой и рассказал тебе все. Никто из вас не был особенно обрадован.
Веннер прекрасно помнил, что оставил письмо с деньгами на письменном столе Нелли Трандл. Ему бы сразу стало ясно, что их взяла его жена, что именно она оставила в ящике записку с его инициалами. Веннер непременно спросил бы, где письмо и деньги. Мерис и Павэн оказались бы в чертовски щекотливом положении, и им необходимо было что-то предпринять.
Мерис спросила:
– Так что же я сделала? Твой рассказ просто сенсационен. И очень обстоятелен. Только сможешь ли ты это все доказать?
– Не волнуйся. Так вот, я думаю, что к тому моменту расположение миссис Веннер к мистеру Павэну достигло апогея. И дьявольская же получилась пара! Как бы там ни было, но Павэн согласился на встречу, и, как я себе это представляю, утром следующего дня Веннер позвонил жене и велел ей быть в конторе в десять вечера. Он попросил Нелли Трандл разыскать О'Дэя и предложить ему приехать. Но ни мистер Павэн, ни миссис Веннер не намеревались появляться на этой встрече, и в это время гибкий ум Мерис принялся за работу. Она сказала мужу, что время встречи изменено и встреча перенесена в Палисад-клуб.
Подобная перемена казалась достаточно правдоподобной, не так ли? Ведь именно там накануне встретились Павэн с Веннером. Вечером Мерис позвонила О'Дэю в контору и сказала, что Веннер хочет, чтобы он приехал к двенадцати часам в Палисад-клуб.
Однако сама Мерис никуда не поехала, потому что боялась этой встречи. О'Дэй, конечно, не знал, что Павэн должен быть там. И, как я понимаю, эта встреча должна была состояться в одиннадцать часов. Когда О'Дэй прибыл туда в полночь и осматривал место, миссис Веннер, обеспечив себе первоклассное алиби, позвонила из своей квартиры в Сент Джонс Вуд в Палисад-клуб и установила тот факт, что О'Дэй там. Он сказал ей по телефону, что ее муж не приехал.
Поговорив по телефону, он затем нашел ее мужа убитым. Тебе наверняка нетрудно будет угадать имя убийцы. Его убил тот, кому нужно было заставить его замолчать. Что касается тебя, Мерис, то вопрос только один: знала ли ты, что он собирается убить Ральфа Веннера? Если знала, то известно ли тебе, что с тобой сделают?
Мерис сказала:
– Чепуха все это. Никто не сможет доказать, что Павэн там был. Ты никогда его не видел, а он никогда туда не ездил. Ральфа мог убить только один человек – это ты.
– Чушь! – сказал О'Дэй. – У меня не было мотива. Если бы я с ним встретился, он бы, наверно, извинился передо мной.
– Можешь говорить все, что угодно. Никто не сумеет доказать, что Павэн был там.
– Хорошо, пусть будет по-твоему, – сказал О'Дэй.
– Оно и будет по-моему. Нельзя строить обвинение без улик, и ты это прекрасно знаешь. Ты просто не можешь этого не знать. Таков закон. А вот улики у тебя нет.
О'Дэй сказал:
– И снова чушь! Вчера вечером я взял у тебя серьги с изумрудами и бриллиантами. Я знаю, откуда они взялись. Они принадлежали Лоретте Дин, и мне известно, как они к тебе попали. Павэн взял их у нее и передал тебе. Это была часть плана вашего совместного шантажа. Но моя улика, касающаяся убийства Ральфа, даже более интересна. Когда я нашел за столом его обвисшее тело, то под столом лежал предмет, о котором никому не известно пока, даже полиции. Не известно, потому что я подобрал этот предмет. Это был браслет, принадлежащий миссис Дин, тоже с бриллиантами и изумрудами. Он является частью гарнитура, в который входили и серьги. Браслет тебе тоже дал Павэн.
– Если Павэн дал мне браслет, то как он оказался в "Палисаде"?
О'Дэй усмехнулся.
– Да, он снова взял у тебя браслет на тот случай, если ему удастся купить им молчание Веннера и заставить того держать язык за зубами. Я думаю, что Павэн протянул его Ральфу, а тот швырнул его на пол. Браслет закатился под стол. Потом, совершив убийство, Павэн был чересчур взволнован. Он мог услышать мои шаги по дому или во дворе. Ему нужно было поскорее уйти. И он ушел, а браслет остался под столом.
О'Дэй потушил сигарету.
– Осталось обсудить только одну очень интересную деталь. Она состоит в том, знала ли ты, что собирается сделать Павэн, отправляясь в Палисад-клуб. Если знала, то тебя, возможно, повесят за эту красивую шейку, и будешь ты висеть, пока не умрешь. Лично я думаю, что это будет справедливо.
Мерис посмотрела на него. Глаза ее блестели.
– Мне нужно письмо. Отдай его мне. Ты не стала бы оставлять его на квартире на Сент Джонс Вуд. Ты должна была привезти его с собой. Я думаю, что оно в твоей сумочке. Выбирай: либо ты отдаешь мне это письмо, либо я сдам тебя властям, и тебя арестуют по обвинению в убийстве мужа. Даю тебе одну минуту подумать. Решай.
Мерис встала, сделала шаг и остановилась, глядя на него. Глаза ее сверкали. О'Дэю показалось, что она собирается броситься на него. Он сказал:
– Полегче, милашка. Хватит насилия.
Ее руки безжизненно повисли вдоль тела. Она пошла в спальню и вернулась с письмом в руке, которое протянула ему.
Раскрыв письмо, О'Дэй просмотрел листки и сказал:
– Похоже, здесь все.
Он положил письмо в карман.
– А как насчет денег, Мерис? Они тоже мне нужны, вся сумма целиком.
Она обозвала его не очень пристойными словами и снова ушла в спальню. Вернулась она с пачкой банкнот. О'Дэй взял их и положил в карман.
– Пока, Мерис, – сказал он с улыбкой. – И надеюсь, ты выкрутишься.
III
О'Дэй медленно шел по Слоун-стрит к Слоун-скверу. Он посмотрел на часы. Было пять вечера. Если вскоре Дугал не позвонит ему, то нужно как-то начинать действовать, подумал он. Пока Дугал кружит возле тебя и задает вопросы, пытаясь из обрывков составить единое целое, то можно чувствовать себя в безопасности. Но когда он оставляет тебя в покое, и ты не знаешь, что он делает – это становится опасным, даже очень опасным.
Он вошел в холл своего дома и спросил у портье:
– Мне кто-нибудь звонил, Симонс?
Тот покачал головой.
Звонков не было, сэр.
О'Дэй поднялся на лифте. Войдя в гостиную, он включил электрокамин и сел возле него. Он закурил и минут пять посидел, размышляя о событиях прошлой недели. Потом встал, подошел к стоящему в углу комнаты письменному столу, отпер ящик и вынул письмо Нидхэма. О'Дэй снова сел в кресло и принялся читать письмо. В нем говорилось:
"Дорогой Теренс О'Дэй!
Думаю, до вас доходили какие-то слухи обо мне, пусть даже и самые смутные. Как бы то ни было, во время войны я смог в Штатах немного помочь вам. Вы помните? Надеюсь, что так, потому что теперь я хочу попросить вас сделать кое-что для меня.
Сегодня утром я приезжал к вам в контору – мне сказали, что вы будете там, а если вас не застану, то смогу оставить это письмо и полностью на вас положиться. К несчастью, сегодня вечером я должен уехать в Африку, а характер моих дел там не позволяет мне оставить вам адрес. Поэтому я пишу это письмо и вдобавок оставлю записку у вас на квартире, чтобы, вернувшись домой, вы знали, что в конторе вас ждет письмо. Может быть, вы сразу же поедете туда и займетесь делом, так как, насколько мне известно, дело важное и безотлагательное.
Не думаю, что это дело будет очень трудным для вас, особенно если вы используете те сведения, которые я вам даю. Однако оно требует особо тонкого подхода, и хотя я не очень знаком с вашими методами работы, мне рассказывали о вас достаточно, и я думаю, что вы самый подходящий человек для подобной работы.
Вот факты: большую часть войны я командовал парашютной школой в Меллоуфилде. Дом, где разместилась эта школа, принадлежал миссис Лоретте Дин, но во время войны она передала его Военному министерству, а сама перебралась в Дауер-хауз, находящийся в том же поместье.
Миссис Дин – очаровательная, добрая и приятная женщина. Можете себе представить, насколько всем нам: инструкторам, офицерам, командующим различными подразделениями, и всему военному персоналу, проходящему курс обучения, было приятно работать в такой обстановке. Увольнительных почти не давали. Были приняты строгие меры по обеспечению секретности. Но миссис Дин удавалось сделать нашу жизнь более радостной. Она устраивала вечера, и делала все, чтобы скрасить монотонность нашей жизни.
Я виделся с ней очень часто, потому что она организовывала вечера неизменно с моей помощью, а также потому, что я все больше к ней привязывался. Честно говоря, я через несколько месяцев влюбился в нее по уши. Я всегда не очень интересовался женщинами, если не считать обычных случайных встреч, которые чаще всего продолжались недолго. Поэтому, влюбившись в миссис Дин, я понял, насколько это серьезно. Она стала для меня единственной в мире.
Наконец, я сделал ей предложение, и она меня отвергла. Она предложила мне свою дружбу, но сказала, что никакой любви ко мне не чувствует. Этим все кончилось.
В конце войны школа закрылась, и я вернулся в Штаты, где продолжал свою работу в разведке. Несколько недель тому назад я приехал в Англию. Я думал, что за это время отношение ко мне миссис Дин могло измениться. Так или иначе, я считал, что стоит попробовать еще раз, ведь в этом нет ничего постыдного. Я позвонил ей, и она пригласила меня приехать в Меллоуфилд. Она все еще жила в Дауер-хаузе, потому что на содержание главного дома требовалась куча денег.
Я поехал туда и виделся с ней. Спросил ее, не хочет ли она изменить свое решение, она ответила отказом и, вероятно, для того, чтобы я оставил все надежды, сказала мне, что помолвлена с другим и вскоре собирается выйти замуж. Этим человеком оказался Эдвард Павэн. И тогда в моей голове будто включился сигнал тревоги. Я смутно помнил это имя, с ним были связаны какие-то очень неприятные воспоминания. Но я ничего ей не сказал. Я пообедал с ней и уехал в Лондон, пообещав, что еще заеду.
В Лондоне я связался по телефону с нашими людьми в Штатах и получил от них информацию, подтверждавшую мои подозрения. Эдвард Павэн, красивый и образованный англичанин, как оказалось, вовсе и не был англичанином. Это был француз, он прекрасно говорил по-английски и на двух других языках. Во время войны он сотрудничал с немцами. Против него не было явных улик – действовал он очень умно – и подвести его под трибунал не удалось.
Тогда я полетел во Францию и провел тщательные расследования, давшие мне кое-какие любопытные факты. У Павэна были тесные связи с очень богатым и, на первый взгляд, очень приятным латиноамериканцем, неким Альфонсо Д'Эскарте. Самым интересным было то, что этот Д'Эскарте оказался мужем миссис Дин, с которым она развелась в Париже за два года до войны. Д'Эскарте был назначен опекуном их с миссис Дин. Такой вариант казался лучшим для девочки: она была слабого здоровья, и ей полезно было жить во Франции. Однако не прошло и года, как ее здоровье настолько ухудшилось, что ее поместили в психиатрическую больницу, о чем и сообщили миссис Дин.
Казалось, это не вызывало подозрений, но на самом деле, все было не так.
Эта девочка, такая же нормальная, как мы с вами, содержится насильственно в больнице, адрес которой дан на отдельном листке, вложенном в это письмо. Нашлись и причины этой проделки.
Согласно постановлению французского суда д'Эскорте обязан был выплачивать крупную сумму своей разведенной жене, миссис Дин – это ее девичья фамилия, которую она взяла после развода. Д'Эскорте – человек с садистскими наклонностями. Он ненавидел миссис Дин за то, что она с ним развелась и хотел отомстить ей любыми средствами. Первым шагом на этом пути было заключение девочки в сумасшедший дом, чего он добился подкупом или каким-то другим путем. И если никто не вмешается в это дело, она может на самом деле сойти с ума.
Естественно, мне захотелось узнать закулисную сторону всех махинаций. Я чувствовал, что история с девочкой – лишь часть большой игры. Потом я обнаружил существование очень тесного контакта между д'Эскорте и Павэном – человеком, который собирался жениться на миссис Дин. Я продолжал поиски и выяснил все.
Во время войны и после нее Павэн выступал в роли профессионального шантажиста, и все дело, несомненно, в том, что, согласно положению, по которому миссис Дин получает алименты – и значительные, – она теряет на них право в случае нового замужества. Дальнейшее очевидно. Павэн приехал в Англию, познакомился с ней, и вел себя как солидный и обеспеченный человек, что удавалось ему с помощью сумм, получаемых от д'Эскорте. Суть дела в том, что он внушил миссис Дин следующее: если она выйдет за него замуж, то он тем или иным способом добьется, якобы, освобождения ее дочери из-под контроля отца, вырвет ее из сумасшедшего дома и привезет в Англию.
Вот почему миссис Дин, которая обожает свою дочь и провела годы в беспокойстве о ней, согласилась выйти замуж за Павэна. Но выйдя за него замуж, – в этом и состоит садистский замысел д'Эскорте – она обнаружит, что денег у Павэна нет, что она лишилась своих алиментов и может сделать для своей дочери еще меньше, чем прежде.
Если вы что-нибудь знаете о женщинах, вам будет нетрудно понять, как легко было красивому и обаятельному Павэну склонить миссис Дин на брак с ним.
В настоящее время я не могу открыть ни миссис Дин, ни кому-либо другому источники полученной мной информации.
Вернувшись из Франции, я снова поехал к миссис Дин в Меллоуфилд. Я пытался отговорить ее от замужества, сказал ей, что встречался с Павэном, и что он мне не нравится. Я говорил все, что мог, не раскрывая правды, которая, конечно, сделала бы ее несчастной. Но все было тщетно. Я думаю, что все мои слова она объясняла ревностью.
Вскоре я получил секретное задание и решил перед отъездом передать дело в руки опытного частного детектива, который после проверки этих фактов сможет открыть миссис Дин глаза на Павэна.
Я познакомился с одной особой, которая сообщила мне, что знает такого детектива, но что его сейчас нет в Лондоне. Лишь вчера мне позвонили и сообщили, что он, возможно, сегодня вернется, а также сообщили ваше имя. Я был очень доволен, потому что помню вас по прошлым дням в Америке и, судя по моим воспоминаниям, вы как раз тот человек, какой мне нужен. Только мне не повезло в том, что я не мог с вами сегодня встретиться.
Я хочу, чтобы вы повидались с Павэном. Пусть он узнает, что вам все известно, известно, какую он ведет игру.
Любой ценой разбейте те отношения, какие существуют между ним и миссис Дин. Дайте ей знать о том, к чему она идет. Сам я этого сделать не мог по причине, которую изложил в письме.
Вкладываю в конверт 750 фунтов. Думаю, этого хватит на расходы и оплату ваших трудов. У меня есть предчувствие, что вы всерьез займетесь этим делом и доведете его до конца. Мне бы очень хотелось оставить вам адрес, по которому вы могли бы мне написать, но это невозможно. Вероятно, через несколько недель я вернусь в Лондон, но также возможно, что я никогда туда не вернусь! Уверен, вы понимаете, что я имею в виду.
Желаю вам удачи, О'Дэй. Мне кажется, что если вы возьметесь за эту работу, то не пожалеете. Надеюсь, что вы с ней справитесь, и все уладится. Еще раз желаю удачи.
Искренне ваш
Николас Нидхэм".